Вместе до конца – Книга первая

Смеркалось. Сириусу с Ремусом так и не удалось отклеиться друг от друга. Ремус в слезах пытался отстраниться, но Сириус лишь смеялся и твердил, что они не на шутку влипли. "Ты не понимаешь! Нам надо найти Слагхорна!" Ремуса затрясло. Он попытался содрать с себя кожу до того, как сядет солнце, но было уже слишком поздно. Взошла луна. Ремус начал превращаться. Смех Сириуса перешёл в крик, когда из его маленького друга внезапно выросло гигантское кровожадное чудовище. Ремус завыл и, вывернувшись, впился клыками Сириусу в шею. Кровь брызнула ему на лицо. Ремус вдохнул её вкуснейший аромат и разодрал Сириусу горло— — НЕТ! МЕРЛИН, УМОЛЯЮ! ТОЛЬКО НЕ ЭТО! — завопил Ремус, сражаясь с одеялом, из которого никак не мог выпутаться. — НЕТ! НЕТ! НЕТ! — Какого чёрта? — Почему я его слышу? В спальне вспыхнул свет, и Сириус, опустившись на колени, заглянул под кровать. — Ремус? — Нет— пожалуйста, пожалуйста, — всхлипывал он, не в силах прийти в себя. — Я же говорил... я говорил... говорил вам! — Говорил, говорил. Всё хорошо. Тише. — Сириус протянул к нему руку, но Ремус отпрянул в порыве страха, что они снова приклеятся друг к другу, и в этот раз он и впрямь превратится. — Всё хорошо, — снова успокоил его Сириус. — Ты должен спать в кровати! — теперь уже Спиннет опустился рядом с кроватью, злобно уставившись на Ремуса. — Нам нужен не только наш, но и твой полог, чтобы не слышать тебя! — Заткнись, — огрызнулся Джеймс. Сириус убрал руку и улёгся на пол. — Ты в порядке? — Ремус пожал плечами. Вместе с осознанием происходящего на него нахлынул жгучий стыд. Он опять всех разбудил... — Хочешь остаться тут? "Да", — подумал Ремус, но если бы ему опять приснился кошмар, ничем хорошим это бы не закончилось. — Н... нет... — он начал вылезать из-под кровати, стискивая вокруг себя одеяло. Сириус взял его за руку, чтобы помочь выбраться. Ремус вздрогнул, и Сириус его тут же отпустил. Ремус чувствовал себя ужасно из-за того, что друг заметил его реакцию — он хотел объяснить, в чём дело, но, конечно же, не мог. — П-простите, — прошептал он, обращаясь к Спиннету и Стразерсу. — Какой смысл в заклинаниях, если ты такое вытворяешь?! — возмутился Спиннет, с которым Ремус внезапно оказался нос к носу. — Каким психом надо быть, чтобы спать под кроватью?! — Ещё раз его так назовёшь, и неделю будешь срать собственными зубами, — пригрозил Сириус. — Я за-за-забыл, — простонал Ремус, плотнее закутываясь в одеяло. В щель между шторами был виден шар полной луны. Оставалось меньше суток. Ремус отодвинулся от окна. — Такого больше не повторится. — Уж постарайся, — разгневанный Спиннет вернулся в кровать, бормоча что-то себе под нос. — С тобой точно всё в порядке? — спросил Стразерс, и Ремус кивнул. — Хорошо. Эм. Ты знаешь, я не— я не сержусь, правда, просто переживаю за тебя. — Спасибо, — выдавил Ремус. Ему хотелось, чтобы все перестали уже с ним разговаривать и разошлись по кроватям — тогда он бы мог спрятаться под одеялом и попытаться забыть всё это как страшный сон. Стразерс вернулся в постель, за ним — Питер и Джеймс, и, наконец, Сириус. Почему он всегда задерживается дольше всех? Ремус задёрнул полог и свернулся калачиком на кровати, жалея, что не лёг вчера спать как следует. Он... не то чтобы забыл перелечь, скорее предпочитал спать под кроватью. В следующий раз нельзя было давать послаблений — ему нужно было соблюдать осторожность.

***

В субботу Ремус проснулся изнурённым из-за мучивших его всю ночь кошмаров (к счастью, он больше не кричал). Он проспал завтрак и встал, лишь когда его растолкал Питер, сказавший, что их хочет видеть Макгонагалл. Ремус оделся и последовал за Питером к кабинету, где их уже ждали Джеймс и Сириус. Он зашёл внутрь, сонно потирая глаза. Макгонагалл хотела поговорить с ними о случае с Клейким раствором. У Ремуса не было сил давить из себя новую порцию слёз, и, к его облегчению, Сириус взял ситуацию под контроль. Он пересказал историю Ремуса: они с Джеймсом перекидывали друг другу мяч, который вылетел в окно, и Сириус, Питер и Ремус пошли его искать. Тогда-то их и облили из окна раствором. — Но мы не видели, кто это сделал, — закончил Сириус. — И не знаете, кто бы это мог быть? — поинтересовалась Макгонагалл. — Нет, профессор, — ответил Сириус, глядя на неё большими кристально-честными глазами. Ремус был восхищён тем, как ему это удавалось. Впрочем, Макгонагалл на этот трюк не повелась. — А вы что-нибудь видели, мистер Поттер? Джеймс сложил руки на коленях и улыбнулся. — Нет, мадам. Я смотрел из окна, и когда это произошло, то сразу поспешил на помощь. Я не видел, кто это был. — Но это был кто-то другой, так? — спросила Макгонагалл, глядя преимущественно на Ремуса, который начал ёрзать на месте. Он был не в состоянии врать. — Вы сами не баловались с раствором? — Конечно нет, профессор! — воскликнул Сириус. Джеймс и Питер закивали. — К тому же, в таком случае мы бы заранее придумали, на кого свалить вину. — Никто не видел произошедшего, так что я ничего не могу сделать, — Макгонагалл со вздохом поправила очки. — И нет никаких улик, указывавших бы на виновника. Я буду и дальше разбираться в ситуации, так что сообщите мне, если что-то узнаете. — Да, профессор! — хором отозвались мальчики. Когда четвёрка вышла за дверь, Джеймс и Сириус заухмылялись, радуясь, что им удалось избежать неприятностей. — Пронесло! — прошептал Джеймс и подставил Ремусу ладонь, чтобы тот дал ему пять. Но у Ремуса совсем не было сил, и хлопок получился жалкий. — Эй, всё в порядке? Ты плохо выглядишь. Ремус затолкал руки в карманы. — Мама опять заболела, — сказал он. С каждым разом врать об этом было всё проще. — Волнуюсь за неё. — Тебе поэтому вчера кошмар приснился? — спросил Питер. — Д-да... наверное... Возможно, я сегодня съезжу к ней, — ответил Ремус, стараясь звучать обеспокоенно. — На денёк. — Если мы можем чем-то помочь... — Джеймс ободрительно, по-дружески посмотрел на Ремуса. Тот улыбнулся. — Спасибо.

***

Ремус подозревал, что Лили злилась на него из-за произошедшего после урока зельеварения, но у него так и не появилось возможности поговорить с ней с самого четверга. На собраниях учебной группы она держалась отстранённо, хоть и не игнорировала его совсем, так что Ремуса терзали сомнения. Он отыскал её во время обеда и спросил, можно ли сесть с ней рядом. Лили ненадолго задумалась, и Ремус, сердце у которого на мгновение замерло от ужаса, испугался, что она откажет. Но девочка подвинулась, освобождая место рядом, и вернулась к разговору с Колгейт и Инквуд. Они обсуждали какие-то слухи касательно драмы, развернувшейся между третьекурсницами. Когда тема была исчерпана, Лили обернулась к Ремусу, который всё это время сидел молча. В её глазах читалось: "Ну и?" — Ты— ты на меня злишься? — спросил он. Колгейт и Инквуд захихикали, и Ремус нахмурился — он бы предпочёл, чтобы их тут не было. — Нет. Но я злюсь на твоих друзей. Они постоянно травят Северуса. Мы недавно виделись, и он рассказал, что произошло сегодня утром. Ты тоже к этому руку приложил? — Я даже не— не знал, что они что-то сделали этим утром, — быстро покачал головой Ремус. — Они послали ему... — Лили замолчала, а затем понизила голос до шёпота. Выглядела она при этом обеспокоенно. — Они послали ему бутылку шампуня с дурацкими инструкциями! — Ремус едва сдержался, чтобы не рассмеяться — вместо этого у него изо рта вырвался какой-то булькающий звук. Лили взглянула на него с подозрением. — Это было очень грубо, — добавила она, лишний раз подчёркивая, что смеяться тут было не над чем. — Я не знал, — пообещал Ремус, стараясь сохранить беспристрастный вид. — Но— знаешь, в четверг он— он первым начал, мы ничего ему не сделали. Он просто начал жаловаться! Лили взглянула туда, где дальше по столу Джеймс и Сириус, засунув ладони подмышки, издавали неприличные звуки. Питер их подбадривал. Звуки становились всё громче. — У этих двоих всегда что-то на уме. И это был не повод отправлять Северусу такую посылку. — Согласен. Я просто... — Ремус нахмурился. У него не было сил поддерживать разговор, но ему хотелось избавиться от лишних волнений перед полнолунием. — Я не хочу, чтобы это— понимаешь, я только хотел... Я не хочу, чтобы ты злилась на меня из-за них. Вы все мои друзья. Я же не злюсь на тебя из-за Снейпа. — Северус не сделал ничего плохого! — моментально вступилась за друга Лили. "Всего лишь обозвал меня заразным и унизил перед всем классом на зельеварении", — горько подумал Ремус, но вслух этого говорить не стал, чтобы лишний раз не распалять спор. Он не хотел ругаться с Лили, а потому должен был сдерживаться. — Я просто хотел убедиться. Что ты не— ну. Не злишься на меня. — Я не злюсь, — Лили наконец-то ему улыбнулась, и Ремус улыбнулся в ответ. — Я так понимаю, нет смысла просить тебя удерживать их от травли? — Они делают, что захотят, — ответил он. Лили слегка выпятила нижнюю губу. Ремус чувствовал, что заходит слишком далеко, но всё-таки не мог не спросить. — А ты можешь убедить его не звать меня больше люмпеном? Лили покраснела и отвела глаза. — Намёк понят. — Послушай, я— я не понимаю, почему ты дружишь с ним, так же как ты не понимаешь, почему я дружу с ними, но— — Ты мой друг, и это по-настоящему важно, — перебила Ремуса Лили, беря его за руку. — Глупо было с моей стороны злиться на тебя. — Так ты всё-таки злилась! Я так и думал. — Немного, — она склонила голову. — Прости. Ремуса задело не только то, что Лили злилась на него, но и то, что она соврала об этом. Теперь он переживал, что девочка снова разозлится на него из-за друзей, и надеялся, что этого больше не произойдёт. — Ничего, — ответил Ремус, осознавая, что по иронии теперь он врал ей. Возможно, он всё сделал не так и надо было сказать правду? Или с его стороны неправильно было обижаться? Пожалуй, во вторник стоит спросить об этом Фаули. Мне и правда нужна помощь с такими вещами. Ремусу отчасти хотелось поговорить Макгонагалл, но он побоялся, что это будет уже слишком. Возможно, я могу спросить кого-то из привидений. Миртл— или Теодора, они оба примерно моего возраста... Но Ремуса не оставляло подозрение, что касательно дружбы Миртл ему вряд ли что-то посоветует.

***

Той ночью луна так и не показалась из-за облаков, и Ремус продрог насквозь. Раздевшись, он свернулся под одеялом и дрожал, глядя на камин. В глазах у него застыло несколько слезинок. Ремус не знал, был ли камин рабочим, и что могло произойти, если бы он попытался его разжечь. Он не боялся задохнуться, если комнату вдруг заполнит дым, но переживал, что жители Хогсмида его увидят и что-то заподозрят. В конце концов Ремус приволок с кухни кастрюлю и наполнил её голубым пламенем, чтобы согреться, а затем принёс ещё одно одеяло со второго этажа, но это не помогло ему согреться — он по-прежнему дрожал, стуча зубами. Ремусу приходила мысль одеться, но если бы облака разошлись и он превратился, то одежда оказалась бы разодрана в клочья. Его родители не могли позволить себе тратиться на ещё один комплект. Снаружи завывал ветер, заставляя дом поскрипывать и задувая холодных воздух в щели. Ремус наполнил голубым пламенем вторую кастрюлю, а затем третью — обычным. Голубое пламя согревало, но было не в силах прогнать такой лютый холод. Обычный огонь справлялся куда лучше. Ремус расставил кастрюли вокруг дивана и свернулся на нём калачиком, пытаясь немного поспать. Как и всегда во время полнолуний, которые он проводил в человеческом обличье, его мучили кошмары, но во время одного из них он почувствовал реальную боль, опалившую ему руку. Ремус проснулся с криком и увидел, что начался пожар. Во время одного из кошмаров он упал с дивана и опрокинул все кастрюли. Голубое пламя невинно выскользнуло на пол, а вот обычное начало расходиться — и именно в него Ремус угодил рукой. — Нет— НЕТ! — Ремус схватил одеяло, изо всех сил пытаясь справиться с болью, накрыл им огонь и принялся кататься сверху, чтобы затушить его. — Дурак! Какой же я ДУРАК! — как только ему удалось справиться с пламенем, он сел и оглядел пузырившуюся, обожжённую кожу на руке. — Дурак. Дурак. — Ремус был готов потерять сознание от боли — такой она была сильной. Его замутило. Он бросился в ванную, где его стошнило в туалет. Перед глазами всё плыло. Опустошив желудок, Ремус сел на колени — под вздувшейся, отмершей кожей рука начала заживать, и боль постепенно утихала. Но это место чесалось, и обожжённая кожа приклеивалась к новой, так что от неё надо было избавиться. Ремус кое-как встал и подошёл к раковине. Он вскрикнул, когда руку обдало холодной водой, а затем уставился на куски собственной плоти, исчезавшие в стоке раковины. Боль вспыхнула с новой силой, и Ремус завалился назад, теряя сознание. Когда он пришёл в себя, рука практически зажила — на ней только оставалось немного отмершей кожи. От лежания на ледяном полу его тело била сильная дрожь. Поднявшись на ноги, Ремус смыл оставшиеся ошмётки. Новая кожа под ними была розовой и слегка зарубцевалась, но это вскоре должно было пройти. В гостиной Ремус спешно избавился от голубого пламени, а затем вернулся в ванную. Там он наполнил голубым пламенем ванну. Этого оказалось достаточно, чтобы согреть небольшое помещение, и Ремус свернулся на полу, закутавшись в одеяло. — Дурак, — прошептал он, глядя на голубые блики, которые мерцали на потолке, и провалился в беспокойный, полный кошмаров сон.

***

Когда Помфри пришла за Ремусом, он уже ждал её под Изуверской ивой у выхода из тоннеля с книгой на коленях, которую читал в мягком свете Люмоса. Ремус взглянул на Помфри и с улыбкой поднялся на ноги. — Было слишком облачно, — сказал он, закрывая книгу и убирая её в карман. — Но я вышел из дома только после рассвета. — Раньше ты бы всё равно не смог открыть дверь, — проворчала она. — Я так понимаю, мне нельзя остаться? — Конечно, нет. Идём. — Она явно ждала, что Ремус начнёт спорить, и осталась довольна, когда этого не случилось. Они вышли из тоннеля, и всю дорогу до замка Ремус дрожал на ветру. Надо было узнать, как быть в холодные ночи, когда он не превращался. Ремусу не хотелось признаваться, что он устроил пожар, так что он решил невинно поинтересоваться, безопасно ли разжигать камин. В больничном крыле Ремус переоделся в пижаму и, забравшись в кровать, наконец начал оттаивать. Он дождался, когда Помфри принесёт ему завтрак, и спросил, как ему согреваться в подобные ночи. Взволнованный вид Помфри сменился угрюмым. Она призналась, что не уверена — помимо наложенных заклинаний она мало что знала о доме, но пообещала спросить у Макгонагалл, после чего оставила его спокойно завтракать. Несколько часов спустя, когда Ремус проснулся к обеду, у него была компания: профессор Макгонагалл. Ему было ужасно неловко сидеть с подносом на коленях в присутствии преподавательницы, которая приставила к кровати стул. — Ешьте, не стесняйтесь, — поощрила его Макгонагалл. — Я пришла поговорить с вами о доме. Поппи сказала, что у вас возникли трудности с его обогревом. Вынуждена признать, мы забыли обсудить, что вам делать в таких ситуациях зимой. — Это не— не страшно, профессор, — ответил Ремус. Из-за нервов он не мог есть. — Вы нашли способ согреться прошлой ночью? — Да, мадам, — он едва сдержался, чтобы не потереть обожжённую руку. — Я наполнил ванну голубым пламенем. Макгонагалл кивнула и пустилась в объяснения, что камин был зачарован и готов к использованию. Ремус мог спокойно зажигать его и не бояться, что волк полезет в огонь — на камине лежало отталкивающее заклятие, которое не подпустило бы оборотня слишком близко. Дымоход тоже был зачарован — ближе к его концу дым просто исчезал. Макгонагалл снова извинилась, что не упомянула об этом раньше, и Ремус заверил её, что всё в порядке (он никак не мог поверить, что перед ним извинялась преподавательница!). Она положила ладонь ему на руку. — Мы постарались сделать ваше пребывание в доме как можно более комфортным. — Всё замечательно! — настоял Ремус. — И многое даже излишне. Я— я не хотел жаловаться... — Не говорите глупостей! — Макгонагалл мягко сжала его предплечье. — Если вам ещё что-то понадобится, обязательно обращайтесь к кому-то из нас. Ремус не знал, насколько этим словам можно было верить, но кивнул на всякий случай.

***

Вечером Ремус разжёг камин и ухмыльнулся, когда гостиная начала согреваться. Даже когда он разделся и сел на диван, завернувшись в одеяло, ему было довольно тепло — куда теплее, чем прошлой ночью. Но в этот раз он всё-таки превратился примерно час спустя после заката — волк завладел телом, задвигая человеческое сознание назад. Когда утром Ремус пришёл в себя, дом был в относительном порядке. У него самого был глубокий порез на боку и несколько царапин тут и там, но и только. Ремус смог подняться на ноги и, держась за бок, прохромать в ванную, чтобы привести себя в порядок. В шкафчике над раковиной были бинты, и он перевязал рану на боку — не слишком хорошо, но как уж смог. — В этот раз совсем не жаловался, молодец, — похвалила его Помфри, когда они вернулись в школу. "А смысл, к тому же, так у меня больше шансов убедить их оставлять меня в доме в следующем году, — подумал Ремус. — Если все остальные полнолуния пройдут так же хорошо, им придётся согласиться!" Благодаря этим мыслям Ремус был в приподнятом настроении, когда вернулся в дом, и это давало ему надежду. Но когда утром он пришёл в себя, ноги ниже колен у него были разодраны в клочья, и о том, чтобы встать на них, не шло и речи. На Ремуса снова нахлынуло отчаяние. Он даже не мог дойти до ванной, и когда появилась Помфри, ему пришлось прикрываться изодранным одеялом. Медсестра ничего не сказала по поводу его состояния, лишь помогла ему добраться до ванной, чтобы помыться, перевязала ноги и забрала с собой в замок.

***

Ремус проспал большую часть дня. На утренние уроки он бы пойти не смог, а после обеда у него занятий не было, так что он спал и ел, спал и ел, пока без пятнадцати пять не пришло время одеваться и идти на окклюменцию. Несмотря на долгий сон, Ремус чувствовал себя уставшим и едва переставлял ноги по пути на пятый этаж. Икры и голени продолжали болеть (на одной ноге даже была повязка), так что всю дорогу Ремус хромал и особенно осторожно поднимался по лестницам, избегая коварных. Не хватало ему ещё исчезающих ступенек. Стоило Ремусу подойти к кабинету, как он почувствовал, что что-то было не так. Он не мог сказать, что именно было не так, но за дверью находилась не только Фаули. "Дамблдор?" — предположил Ремус, потому что, судя по запаху, это был именно он. Нахмурившись, мальчик постучал. Фаули пригласила его зайти, и Ремус толкнул дверь. За нею действительно оказался Дамблдор. Они с Фаули сидели на фиолетовом диване, но стоило Ремусу зайти внутрь, как Дамблдор поднялся. — А, мой милый мальчик, заходи, — сказал директор. Ремус закрыл дверь и сделал несколько нерешительных шагов вперёд. — Что-то не так? — спросил он. Возможно, Дамблдор просто заглянул посмотреть, как идут дела? Или Фаули рассказала, чего Ремусу удалось добиться, и директор пришёл посмотреть на его успехи лично? — Нет-нет, — Дамблдор жестом пригласил Ремуса сесть на диван, после чего сотворил для себя кресло. — Мифана довела до моего сведения одно обстоятельство, которое я бы хотел с тобой обсудить. Оно касается твоего отца. Ремус сжался. У него было очень плохое предчувствие.