Вместе до конца – Книга первая

Когда Ремус пришёл на урок окклюменции, мисс Фаули стояла у окна, сложив руки на набалдашнике трости. Лицо учительницы было обращено к окну, но для Ремуса оставалось загадкой, почему, ведь она не могла ничего в нём увидеть. Услышав шаги, Фаули с улыбкой обернулась. — Добрый вечер, — она вернулась к дивану, постукивая тростью. — Как прошла неделя? — Довольно неплохо, — ответил Ремус, садясь рядом. — Тут— тут был сильный снегопад, так что... я много был на улице... — Со своими друзьями? — уточнила Фаули. Ремус неразборчиво промямлил что-то в ответ. — Я не осуждаю тебя за желание иметь друзей, Ремус. Мне по-прежнему кажется, что это опасно, но я тебя не осуждаю. Они начали урок, и одно из воспоминаний... точнее, одна из мыслей, вертевшаяся у Ремуса в голове, стала известна и Фаули, которая разорвала связь и едва заметно вздохнула. Ремус тёр лоб в ожидании её реакции. Я больше не уверен, что мне так уж опасно иметь друзей. — Я не— не думаю, что они догадаются, — выпалил он, прежде чем она успела что-то сказать, поскольку пауза затягивалась. — У Джеймса с Сириусом только розыгрыши на уме, а Питер... — Ремус умолк. Ему не хотелось оскорблять умственные способности друга. Фаули сложила руки на коленях. — Мне кажется, ты недооцениваешь своих друзей. Насколько я могу судить, Поттер и Блэк весьма проницательны. К тому же, Блэк следит за тобой. Возможно, ты этого и не замечаешь, но когда мы смотрим твои воспоминания... я вижу не только тебя. Мне видны все, кто тебя окружает, включая Блэка. И он наблюдает за тобой. — Н-н-ничего подобного, больше нет! — возразил Ремус. Фаули поджала губы. — Давай-ка кое-что попробуем. Сосредоточься на вчерашнем вечере, когда ты занимался в спальне... Ремус нахмурился, но послушно закрыл глаза. Фаули коснулась его головы, утягивая их в воспоминание. Но в этот раз картинки не сменяли одна другую, как страницы быстро перелистываемой книги. Напротив, сцена осталась — Ремус увидел себя, растянувшимся на постели с учебником трансфигурации и корпящим над вычислениями. Джеймс и Сириус сидели на кровати последнего и играли в карты, а Питер устроился на полу в проходе между кроватями с комиксом. И к удивлению Ремуса... Сириус то и дело поглядывал на Ремуса, лежащего на кровати. Наблюдал. Следил. Внезапно они оказались в другом воспоминании, о котором Ремус и не думал вовсе. Фаули снова листала его память, точно книгу. Ремус сидел за первой партой в кабинете истории и записывал нудную лекцию Биннса. Сириус, который на уроках истории обычно спал, сидел прямо за ним и, устроившись подбородком на сложенных руках, пялился Ремусу в затылок. Наблюдал. Ещё одно воспоминание. Ремус и Лили вместе шли по коридору на следующий урок. Друзья Ремуса были немного позади — Джеймс и Питер о чём-то болтали, а вот Сириус не спускал глаз с Ремуса, но быстро отвёл взгляд, когда тот обернулся что-то спросить. Они вновь оказались на фиолетовом диване в кабинете на пятом этаже. Фаули убрала руки с висков Ремуса. — Это всего несколько примеров, но я могу показать больше. — Н... нет... Он ничего не понимал. Почему Сириус так пристально за ним наблюдал? Неужели— неужели он что-то заподозрил? Догадался? Сердце бешено забилось у Ремуса в груди, и он принялся грызть ноготь на большом пальце. Фаули протянула к нему руку, и он отпрянул, но учительница просто положила ладонь ему на плечо. — Мы никак не можем узнать наверняка, понял он или нет. Я... я так не думаю. Если бы он догадался, то уже бы что-то предпринял или проболтался кому-нибудь. Мне кажется, он подозревает, что ты отличаешься от остальных. Если ты не будешь осторожен... то в конце концов он докопается до правды. Ремус вздрогнул и отстранился. — Он... — но никакого иного объяснения не было. Сириус следил за ним, потому что начал догадываться о том, что Ремус не был нормальным, не был человеком... Возможно, он что-то заметил? Вдруг Ремус где-то оступился? Или оговорился? Или как-то ещё себя выдал? Слишком быстро выхватил у друзей палочки? Постоянно прятался под кроватью? Или всё-таки дело в его исчезновениях перед каждым полнолунием? — Даже— даже если я перестану с ним дружить, он... — Он всё равно будет следить за тобой, — согласилась Фаули. — Что мне делать? — Ремус в ужасе уставился на неё, чувствуя, как над ним нависает гигантская волна. Он уже видел несущийся навстречу поток воды, готовый утащить его в ледяные глубины. — Как мне— как мне быть нормальным? — Ремус чувствовал на себе прожигающий насквозь взгляд серебристых глаз и спрятал лицо в ладонях, чтобы скрыть подступающие слёзы. Дурак, и почему он только решил, что может подружиться с ними! Дурак! — Тише, Ремус. Тише, успокойся. Всё в порядке— — Ничего не в порядке, — простонал он. — Я напугала тебя, — Фаули принялась поглаживать его по плечу. — У меня и в мыслях такого не было. Я лишь хотела, чтобы ты обращал больше внимания на своё окружение, особенно на друзей. Ремус снова сунул палец в рот, покусывая ноготь. — А чт— что если вы... — ему не хотелось продолжать, и он умолк. — Загляну ему в голову? — спросила Фаули. — Это было бы неправильно. — Д-да, я— я знаю, поэтому и н-не стал договаривать, — ответил Ремус и отвернулся. Хотелось бы ему самому заглянуть в мысли Сириуса и понять, что происходит. — Хочешь продолжить урок, или на сегодня закончим? Ремус глубоко вдохнул и попытался отпустить все мысли и эмоции. — Я бы хо— хотел продолжить, если можно. — Фаули протянула к нему руки, но он замешкался, а затем и вовсе отпрянул. — П-подождите. — Его внезапно посетила мысль. А что если Сириус — легилимент? И поэтому так часто на меня пялится? Дамблдор как-то шутил, что люди могут таращиться из-за цвета глаз, но— что если Сириус и правда легилимент и пытается залезть мне в голову? — Можно ли... научиться этому... в моём возрасте?.. Легилименции, не— не окклюменции. Если у кого-то... прирождённый талант? Фаули задумчиво обхватила подбородок. — Возможно. Думаешь, он может быть легилиментом? — Д... да. — Это... не исключено. Если он прирождённый легилимент, и его семья об этом знала, они бы точно обучили его. Блэки бы ни за что не упустили возможность обладать такой силой. Прирождённый легилимент. Ты когда-нибудь замечал, что кто-то пытается проникнуть в твои мысли, если не считать наших уроков? — Н... нет, не замечал. — Ремус снова придвинулся к Фаули. — По крайней мере, я не чувствовал ничего похожего. Словно— словно кто-то перелистывает мои воспоминания. — Ты бы знал, если бы он попытался, — Фаули коснулась его щеки. — Готов? Ремус кивнул, и они погрузились в воспоминания, чему он был совершенно не в силах противостоять. И ещё раз, и ещё, пока Фаули не закончила урок на пятнадцать минут раньше. Держась за раскалывавшуюся голову, Ремус попрощался и вернулся в башню. Ему совсем не хотелось проводить время с друзьями, но вот они были иного мнения. Мальчики поднялись вслед за Ремусом в спальню, болтая обо всём на свете, и он почувствовал, что голова у него вот-вот взорвётся. На коже вновь появилось скребущее ощущение, совсем как после той дурацкой вечеринки в Клубе Слизней. Ремус отдалённо осознавал, что его бьёт дрожь. Голоса проникали в сознание кинжалами, вонзаясь в мозг. Ремус знал, что ему нужно остаться одному, но понятия не имел, как это сделать. Соблазн завернуться в одеяло и забраться под кровать был велик, но это бы выглядело странно, а ему теперь нужно было быть вдвойне осторожным. Даже больше, чем раньше— из-за Сириуса он должен был прилагать все усилия, чтобы казаться человеком. Нельзя было забираться под кровать, нельзя, так поступали только чокнутые. Не такие. Ненормальные. А ему нужно было казаться нормальным! Ремус не знал, что ему делать... и запаниковал. — Эй, ты в порядке? — Сириус, который первым заметил участившееся дыхание Ремуса, положил руку ему на плечо, но не ожидавший этого Ремус ахнул и отшатнулся. — Ой! Я не хотел тебя напугать. Теперь и Джеймс с Питером обратили на него внимание. — Ты побледнел, — заметил Питер. — Мерлин, у тебя, эм, опять один из этих твоих, ну, когда тебе становится хуже? — начал путаться в словах разнервничавшийся Джеймс. — И дышишь ты странно, — добавил Питер, когда Ремус начал дышать с присвистом. К этому моменту ему приходилось бороться за каждый вдох. Ремус уже хотел было ответить, что всё в порядке, но быстро передумал. — Мне— нехорошо. — И это была правда. Ему определённо было нехорошо. Вот только Ремус не знал, в чём причина, и это пугало его. Возможно, ему действительно стоило пойти к Помфри. Если так подумать, то ему стоило заглянуть к ней ещё после вечеринки, разобраться со скребущим ощущением. Ну, он мог сделать это сейчас, а заодно скрыться на время от друзей. Джеймс, в котором при этих словах будто сработал невидимый переключатель, немедленно взял ситуацию в свои руки. — Надо отвести тебя к Помфри. Сири, возьми его сумку на случай, если ему как обычно придётся остаться на ночь. Сам идти сможешь? — Д... да... — Тогда пойдём. Джеймс шёл впереди, Сириус пристроился рядом с Ремусом, а Питер замыкал процессию. Ремусу хотелось закричать, чтобы они не зажимали его со всех сторон — ему не нужно было столько сопровождающих, и их присутствие делало всё только хуже. Но они бы всё равно его не послушали — и, как оказалось, правильно бы сделали, потому что посреди лестницы на Ремуса накатила волна головокружения и он начал заваливаться вперёд. Сириус сгрёб его, и они чуть было не сверзились вместе, но ему удалось дёрнуть Ремуса на себя, и вместо того, чтобы улететь с лестницы вниз, мальчики рухнули назад на ступеньки. — Мерлин! — Сириус поднял Ремуса на ноги и, приобняв его, помог спуститься с лестницы. После этого все замолчали, сосредоточившись на том, чтобы доставить Ремуса к Помфри. На четвёртом этаже они столкнулись со старостой, которая моментально начала их отчитывать за то, что они шатаются по коридорам после комендантского часа. Джеймс расправил плечи. — Нашему другу нужно в больничное крыло, — сказал он, поправляя очки. Ремуса всего трясло, и он стоял на ногах только благодаря Сириусу. Ему хотелось закричать, оттолкнуть своих друзей и убежать, спрятаться, чтобы это всё наконец прекратилось! Пальцы сводило судорогой — настолько сильно ему хотелось впиться себе в кожу и начать её расцарапывать, чтобы избавиться от скребущего ощущения. Перед глазами всё плыло. Ремусу казалось, что его сжимают со всех сторон и протягивают сквозь узкую трубку. Нахмурившись, староста проводила мальчиков, чтобы по пути их больше никто не останавливал. В больничном крыле, пока Джеймс звал мадам Помфри, Сириус помог Ремусу забраться на кровать. — Ему опять стало плохо, — сказал Джеймс, как только Помфри выглянула из кабинета. Она приподняла брови. — Вот как. Хорошо, вы можете идти. — Сириус оставил сумку Ремуса на полу рядом с кроватью, и друзья послушно вышли в коридор. Помфри задёрнула шторки вокруг кровати и повернулась к Ремусу, уперев руки в бока. — Что случилось? — Не— не— не знаю, — прошептал он, обняв себя за колени и раскачиваясь взад-вперёд. — У меня болела голова, а потом— потом мне стало страшно, я— я не мог ды-ды-дышать, и голова закружилась... — Сейчас тебе лучше? — Не— немного. Чуть-чуть. Перед глазами всё плывёт. И давит. Помфри подошла ближе и прижала ладонь ему ко лбу. — Что-нибудь это спровоцировало? — Спровоцировало? — Что произошло, когда это началось? Ложись. — Ремус облизнул губы и, медленно выпрямившись, растянулся на кровати. Он описал ситуацию в спальне и как себя при этом чувствовал. Помфри кивала, попутно проводя диагностику и записывая результаты. Когда с этим было покончено, она села на стул рядом с кроватью. — Такое уже бывало раньше? — В-вроде того. Да. Я ч-чувствовал себя так на— на рождественской ве-вечеринке в Клубе Слизней. — Теперь, когда вокруг не толпились люди, Ремусу стало лучше. Он сказал об этом Помфри, добавив, что на празднике было так же: как только он ушёл и спрятался в спальне, ему перестало так сильно казаться, что... что... — Что меня хоронят заживо, — наконец решил он, не зная, насколько это хорошее сравнение. — Думаю, у тебя была паническая атака, — сказала Помфри. — Твоё подсознание переключилось в режим "бей или беги". Похоже, в этот раз присутствие друзей стало для тебя последней каплей... — Я хо-хо-хотел побыть один, но не знал, как— как отделаться от них, не вызывая— не вызывая подозрений, — сказал Ремус. Ему не хотелось признавать, что он внезапно понял, как глупо с его стороны было вести себя так... "Непринуждённо", — горько подумал он, вспоминая предупреждение отца. Помфри кивнула, а затем принесла ему пижаму и бутылёк с зельем. — Можешь остаться здесь на ночь, если хочешь. Вот, выпей. — Возможно... так будет лучше, — согласился Ремус и проглотил зелье. Как ни странно, его мышцы расслабились, и на него тут же нахлынуло спокойствие Он почувствовал себя намного лучше. Переодевшись в одной из ванных комнат, Ремус провёл остаток вечера за учебниками, пока Помфри не пригрозила вышвырнуть их в окно, если он сейчас же не ляжет спать.

***

Оказавшийся легилиментом Сириус небрежно пролистывал воспоминания Ремуса, время от времени вытаскивая на свет те, в которых он был волком, чтобы показать Джеймсу и Питеру, которые тыкали в него пальцами и называли его монстром и чокнутым. Они говорили, что Ремус всегда был странным, всегда был притворщиком. Сириус схватил Ремуса и с широченной улыбкой на лице спихнул его с лестницы, внизу которой были серебряные колья. И когда они вот-вот должны были его проткнуть— Ремус проснулся с криком. — НЕТ! НЕТ! НЕТ! — дезориентированный, запутавшийся в одеяле Ремус заметался на постели и рухнул на пол, после чего закатился под кровать и со стоном спрятался под одеялом. Вспыхнул свет, и Ремус вспомнил, что был в больничном крыле. К кровати спешно приблизились ноги в пушистых бежевых тапочках. — Мистер Люпин? Ремус? — голос Помфри звучал взволнованно. Она вскрикнула, когда Ремус показался из-под кровати, и помогла ему лечь обратно в постель. — Что случилось? — Н... н... н-ночной кошмар, — выдавил Ремус, борясь с тошнотой. Он съёжился на кровати, мечтая провалиться сквозь землю. На долю секунды ему показалось, что лучше было остаться после каникул дома и не возвращаться в школу. Родители были правы, и случилось то, чего Ремус так опасался: он не мог выдать себя за... за человека. — П... п... п-п-простите... — Всё хорошо, милый, — Помфри накрыла одеялом его тщедушное тельце. — Я могу как-то помочь тебе уснуть? — То... то зелье, к-которое вы мне дали, после него стало— стало спокойнее... Помфри исчезла и вернулась с ещё одним бутыльком. — Это расслабляющее зелье, но им лучше не злоупотреблять. Вот, чуть-чуть, чтобы ты смог заснуть. Ремус опустошил бутылёк, чувствуя, как по телу незамедлительно начало разливаться спокойствие. Он поблагодарил медсестру и свернулся калачиком. По щекам скатилось несколько слезинок. Ремус чувствовал себя таким— жалким. Бесполезным. Проблемным. Он был обузой. По крайней мере, больше в крыле никого не было. Ремус слышал, как Помфри вернулась в свою комнату, и сполз на кровати, крепко прижимая к груди одну из подушек. Ему стало немного легче. "Вот бы Гвишги был здесь", — печально подумал Ремус. Он знал, что если привезёт в школу детскую плюшевую игрушку, насмешкам не будет ни конца, ни края, но ему ужасно хотелось полежать с ней в обнимку. "Ещё один плюс к тому, чтобы остаться дома", — проскользнула смутная мысль, прежде чем Ремус наконец уснул.

***

Ремус позавтракал в больничном крыле и не пошёл на заклинания — мадам Помфри послала Флитвику записку. Пока все были на уроке, Ремус поднялся в гриффиндорскую башню, чтобы принять душ и переодеться на травологию. Друзья были очень рады его видеть, но не так сильно, как сам Ремус, заметивший, что после случившегося они больше не пытаются окружить его, как это было накануне. После урока он поблагодарил их за помощь и извинился за доставленные неудобства. Естественно, они заверили его, что им было нетрудно, ему не за что извиняться, бла-бла-бла. Ремус выслушал их с улыбкой, не веря ни единому слову. Лили хотела узнать, что случилось, поскольку: "...из этих придурков и слова не вытянешь!", — так что Ремус сказал, что у него случилось небольшое обострение, ничего такого, с чем бы не справились лекарства и отдых, не о чем переживать. — Может, тебе тогда не стоит ходить на уроки? — нахмурилась Лили. — Хотя бы сегодня? — Мне уже лучше, — заверил он. — Всё хорошо. Я всегда могу— могу уйти, если п-почувствую себя хуже.

***

После астрономии ему снова приснился кошмар, похожий на тот, что был в больничном крыле, только на этот раз воспоминания, в которых Ремус был волком, превратили его в волка. Он расхаживал по комнате, исходя слюной и огрызаясь на своих друзей. Сириус вытащил из кармана зелье. "Это тебя успокоит!" — воскликнул он и швырнул в него бутылёк. Ремус поймал его пастью и раскусил — во все стороны брызнули капли и осколки стекла. Вот только это было не зелье, а жидкое серебро, которое начало разъедать ему рот, горло и желудок. Ремус — внезапно снова человек — рухнул на пол, извиваясь и воя от боли, пока изо рта у него не пошла кроваво-серебристая пена— Ремус проснулся с криком, весь взмокший от пота. Он тут же прижал ладони ко рту, ожидая ощутить на губах смесь крови и серебра, и склонился вперёд, заходясь в кашле. Вокруг было темно, только серебристый лунный лучик проникал сквозь щель в пологе. Едва глаза Ремуса начали привыкать к темноте, полог распахнулся. Во тьме сияло серебро. Вскрикнув от страха, Ремус отшатнулся, но тут до него дошло, что из темноты на него смотрели глаза Сириуса. — Я слышал, как ты кричал, — сказал он полным беспокойства голосом и опустился на колени рядом с Ремусом. Тот стиснул зубы, вспомнив, что на пологе Сириуса не было заклинания. С визита Макгонагалл прошёл уже месяц, и Ремус успел об этом позабыть. — Как? — спросил он, поскольку ему этого знать не полагалось. Сириус помрачнел и зарделся. — Я, эм, ну... я не задёрнул полог, — сказал он, потирая затылок. — Врёшь. — Ладно, ладно, я попросил не зачаровывать мою кровать, — проворчал Сириус, подсаживаясь поближе к Ремусу, который тоже откинулся на спинку кровати и скрестил ноги. Было так странно сидеть с кем-то на кровати с задёрнутым пологом. Закрытое пространство напоминало клетку. — Но почему? — требовательно спросил Ремус, мечтавший задать этот вопрос с того самого дня перед Рождеством. Сириус запустил пальцы в волосы, прочёсывая их и приглаживая обратно. — Какая разница? — Большая! Весь— весь смысл в том, чтобы я вас не будил! Даже в полумраке Ремус мог различить напряжённую линию челюсти Сириуса. — Я просто пытаюсь помочь... — Может, мне не нужна твоя помощь, — не подумав ляпнул Ремус и моментально об этом пожалел. Глаза у Сириуса вспыхнули. — А мне вот кажется, что помощь тебе нужна, и ещё как! — Это ещё что значит? — Не то чтобы ты... — Сириус умолк. Ремус ждал продолжения, напрягшись и скрестив руки на груди. — Неважно. — Нет уж, договаривай. — Не буду. — Говори! — Не то чтобы ты такой уж крепкий! И пышущий здоровьем! И—, — Сириус оборвал себя и ожесточённо потряс головой. — Что такого в том, чтобы принять помощь? — Она мне не нужна, вот что! — В этом нет ничего та— — ДА НЕ НУЖНА МНЕ ПОМОЩЬ! — заорал Ремус и тут же зажал рот руками. Он на секунду ужаснулся, что всех перебудил, но потом вспомнил про заклинание на пологах. Сириус тоже вспыхнул. — Ах так! Когда ты в следующий раз решишь сверзиться с лестницы, предлагаешь мне просто стоять в сторонке и смотреть? — Всё не зашло бы так далеко, если бы вас там не было! — огрызнулся Ремус. Сириус отпрянул и уставился на него с открытым ртом. — Че... чего? — Ничего. — Ты о чём? — Ремус не мог даже взглянуть на него. Он ненавидел себя за сказанное, за то, что вообще начал этот спор. В животе что-то неприятно заворочалось, и Ремусу захотелось расплакаться. — Ну? Что ты имел в виду? — Сириус был в ярости. Ремус поёрзал, подтянул колени к груди и опустил голову, чтобы спрятаться за чёлкой. Ему не хотелось... но в то же время хотелось признаться. — Иногда мне сложно, ладно? — прошептал он так тихо, что не был уверен, услышал ли его Сириус. — Быть рядом с вами. — О. — В голосе Сириуса отчётливо прозвучала боль и обида. — Не— не в этом смысле. Мне... нравится дружить с вами... но иногда всё так наваливается. Становится невыносимо быть рядом с людьми, отвечать им что-то. И так не только с вами тремя. Со всеми. Мне даже с Помфри было сложно разговаривать. Сириус немного помолчал. — Почему? — Не знаю. Это происходит само по себе. Я же не привык быть среди людей, помнишь? И я— я просто—, — не в силах больше сдерживать слёзы, Ремус разрыдался. — О— о нет, Мерлин, не плачь. Эй. Эй, — Сириус подполз ближе и очень неловко погладил Ремуса по плечу. — Я не хотел тебя расстроить! Ремус потряс головой и спрятал лицо в ладонях. Плакать на глазах у Сириуса было ужасно унизительно. Ремус чувствовал — по запаху, — что заставляет его нервничать. Он хотел извиниться за собственную никчёмность, за то, что был таким бесполезным и сломанным, но не мог вымолвить ни слова, не смел вымолвить ни слова. О, как бы ему хотелось об этом поговорить. Иметь хоть одного друга своего возраста, которому можно было открыться. Не то чтобы он мог обсуждать подобные вещи с Макгонагалл или Фаули, и уж точно не с родителями. Ему хотелось иметь кого-нибудь, кто бы его понял. Друга, который знал бы его секрет. Ему почти хотелось, чтобы Сириус знал. Но этого нельзя было допустить. — Прости, — всхлипнул Ремус пару минут спустя, хотя сколько именно прошло времени, он не знал. Голова совсем не соображала. — Прости. — Не извиняйся, это я виноват— — Всё равно прости. — Ремус утёр лицо рукавом пижамы и поднял глаза. — Эм. В общем. Спасибо, что— что ты пытаешься помочь. Мне жаль, что я сорвался на тебя. У меня был тяжёлый день. — Да... — Сириус сел на пятки и робко улыбнулся. — Я тоже вроде как сорвался. Прости. — Теперь, когда спор разрешился и извинения были принесены, между ними повисла бесконечно неловкая тишина. — Тогда я наверное... — Ага, — согласился Ремус. Сириус соскользнул с кровати и замер в проходе. — Эм, если хочешь, я могу попросить Макгонагалл зачаровать и мою кровать тоже. Но если ты, эм, не против... В смысле, если тебе нужно будет поговорить с кем-то после кошмара, то я не против. Правда. Честно-честно. Ремус закусил губу и пожал плечами. — Я бы не хотел никого будить, но это только тебе решать. — Не только, это ведь и тебя касается. Ремус отвёл глаза. — Я не— не против, — наконец прошептал он и почувствовал, как Сириус улыбнулся. — С— спокойной ночи. — Снов, Реми.