Снова непогода

Ночь. За окном квартирной комнатки бушует январская метель. Крупные белые снежинки в ночи заметны невооружённым глазом. Они быстро проносятся мимо окон многоэтажки, образуя своеобразный густой туман в воздухе, на земле же — белоснежное, никем ещё не тронутое покрытие. В округе мирно, но ветер шумит, наводя неспокойствие. Небо чёрное, усыпанное редкими, тусклыми звёздами, а месяц закрыт прозрачными снежными облаками. За окном зима, пропитанная холодом. В этой комнатке над прикрытыми жалюзи стёклами горят ярко-серебристые гирлянды. В освещении дремлет Кан Чоронг. Она не раз просыпалась, смотрела на часы и ложилась назад. Думала, сможет долго не спать, но очередной день вымотал. И хотя спешить этой ночью некуда, сон длился так, словно вот-вот прозвенит будильник на скорый вечерний поезд. Глаза снова напряжённо открылись. Перевернувшись на бок, девушка потянулась за краем одеяла и укрылась им. Жест объятия подушки решил, что полный сон обеспечен до утра. Только началось погружение, мозг помаленьку отключался, как вдруг раздаётся протяжный звонок в дверь. Девушка просыпается, предполагая об иллюзиях произведённого звука. Но следом слышится такой же, как будто усталый, как и тот, кто нажимает на кнопку снаружи. Кан Чоронг ничего не оставалось, как встать и пойти открыть. Насчёт открыть: не опасно ли это? Время — она глянула на циферблат — один час десять минут. В такие ничтожные цифры половина Кореи не спит, но в этом доме царила тишина и никаких гостей не ожидалось. Мать хозяйки должна вернуться поздно, но у неё свой ключ. Все варианты Чоронг перебросила по дороге к двери в голове, прикидывая наиболее правдивый, но нигде нет логики. Впрочем, проще проверить, чем гадать. Осторожно посмотрев в глазок, она обнаружила, кажись, что-то знакомое. Полу-размытое зрение не способно выделить конкретику. Но ей оказалось достаточно увидеть беловатые растрёпанные пряди, чтобы узнать его. Осознание личности пришедшего заставило её действовать быстрее, и вскоре замок с дверью были открыты. В подъезде Кан Чоронг встретилась взглядом с Джокером. Сонное состояние как рукой сняло. Не только из-за факта самого появления, но и из-за его лица. Джокер пришёл с очередного боя, сразу понятно. Девушку бросило в секундный ужас, заставивший невольно поднести ладонь ко рту. Ей ни разу не доводилось видеть лицо бойца в чистом виде после драки. Обычно, раны закрывали пластыри. Оно и замечательно, потому как не хочется видеть лишний раз следы жестоких вечеров. Сейчас же ничего, кроме крови и нескольких назревающих синяков. Пугает. И её парень занимается таким чуть ли не каждый день, но каждый день ему удаётся выйти победителем с минимальными повреждениями, а сегодня что? Кто-то был посильнее? — Я могу войти? — виновато смотря на остолбеневшую девушку, Джокер скромно шептал ей. Во рту чувствовался привкус крови. — Да… Да, конечно, заходи! — очнувшись, Чоронг негрубо схватила того за локоть и завела в дом, словно его сознание скоро потеряется. Джокер не шевелился, пока не позволят или пока не поведут в нужном направлении. Он прекрасно понимает свою роль в чужом доме, неважно, девушка это или, быть может, друг У Ин. Дополнительная сложность к роли — ночь на дворе. Разве нормальный человек заявляется в такое время без предупреждения? Повезло, что его впустили на порог. Видимо, матери нет дома. Какая удача! — Пойдём, — сказали ему. К тому времени кроссовки были сняты, а милая Чоронг повела дорогого гостя за руку на кухню. Усадив Джокера на стул, она включила свет и принялась искать что-то в отведённой под лекарства полке. Набрав нужных принадлежностей, черноволосая выставила их на стол и, сняв резинку с руки, начала завязывать волос в хвост, перешедший в высокую небрежную шишку. Джокер смотрит в пол. Ему не то что бы стыдно поднять взгляд, он просто не хочет разочаровывать её вновь. Но что поделать, когда другого выхода до победы в «Лиге улиц» нет? Но разве пришёл бы он к ней с мыслями о её негативных чувствах? Джокер сам не понял, как ноги привели сюда, как хватило смелости нажать на дверной звонок, хотя храбрости посмотреть в искренние, любящие глаза не появилось. Не хочется гасить те эмоции. — Джокер, посмотри на меня, — попросил трепетный, но сдержанный голос. Парень медленно поднял голову, открыв обзор на избитое, измотанное лицо. Кан Чоронг вдумчиво осмотрела повреждения и, взяв со стола вату с перекисью, взялась обрабатывать их. Несмотря на уже засохшую кровь, при касании царапин ваткой побитый морщился. — Потерпи немного, — сказали ему. — И кто выиграл? Помолчав, парень ответил: — Я. — Ожидаемо, — облегчённо улыбнулась она. Закончив с обработкой, в ход пошли пластыри, которыми вскоре было обклеено чуть ли не всё лицо. Заботливо пригладив последний, Чоронг бодро встала, как будто недавно вовсе не пыталась войти в фазу сна. — Готово! Осталось лёд приложить, — гостеприимная хозяйка хотела шагнуть в сторону холодильника, как вдруг большая ладонь схватывает её за запястье. — Не нужно, — сказал Джокер. — Почему? У тебя синяки выявляются. Боль уменьшится. — Чоронг, ты сделала достаточно, — непоколебимо твердил беловолосый. — Спасибо, но я лучше пойду. Он встал и решил направиться к выходу. Чёрт, и зачем приходил, если ничего особого ни сказал, ни сделал? Веление сердца иногда нелогично, лишь бы его ритм наладился. Однако теперь очередь Кан Чоронг останавливать. Она не позволила сделать ещё шаг, цепко взяв за локоть. — Ты снова убегаешь от меня? — опустошённо словно упрекнула девушка. — Джокер, ты же обещал мне, что больше не будешь морочить голову, не будешь подолгу молчать о своих чувствах. Ты сдерживаешь обещание? — Да, — пристыжено проговорил тот. — Прости. Мне самому надоело извиняться за себя. Черноволосая радостно ухмыльнулась и повела своего бойца обратно на кухню, усадив на стул за плечи. — Ешь хоть хорошо? — Я не голодный. Ел сегодня. — Сегодня утром да, поди, одно яблоко, ага? — усмехнулась Чоронг. — Хорошо, конечно, делить заботу с братьями, но и о себе не забывай. У тебя энергичные деятельности. Девушка открыла холодильник, вытащив оттуда кастрюлю. Дотянувшись до одного из шкафчиков, вынула тарелку. Взяв ложку, она что-то положила на её дно и закрыла кастрюлю. В следующий момент перед Джокером стояло кимчхи. — Сама готовила, — нотки гордости слышались в её голосе, пока она ставила предмет посуды на законное место. — Мама сказала, вкусно. Хочу знать твоё мнение. Не попробуешь, обижусь. Джокеру не хотелось обижать свою прекрасную подругу. Да и зачем ему это, когда она так кстати угадала с желанием отведать любимое блюдо, в холодном виде, когда весь день от слова совсем ничего не было во рту? Насчёт вкуса — уверенность сто процентов максимальный балл. Неуверенно взяв ложку, гость принялся за подношение. Первый раз он тщательно жевал, пробуя. Второй уже шёл быстрее и вкус на языке чувствовался не так отчётливо. Третий и последующие почти не жевались и, ощущение, проглатывались сразу. Голод взял своё, сняв стеснение в чужой квартире. Из Кан Чоронг отличный домашний повар, зря в тот раз он отказался от предложения приготовить ему что-нибудь. Картина уплетающего её стряпню паренька умиляла и утешала. Теперь не отвертится, что не ел целый день. Но чем дольше Чоронг следила за ним, тем скорее тускнел её взгляд. Для окружающих Джокер — двухметровая уродливая машина, переполненная безжалостностью и незримым, но ощутимым, обжигающим гневом, всегда готовая начистить физиономию. Для Кан Чоронг Джокер — волевой человек, находящийся на грани провала. Жизнь заставляет делать то, чего, порой, самому не хочется, но нагнетающее чувство обречённости не оставит в покое, пока бурлящий ритм не затихнет, пока истинное душевное спокойствие и благополучие не настигнет его. В нём таятся качества, не зримые для других. Они доступны лишь тем, к кому питается доверие, кого Джокер любит и принимает за семью. Таких людей в его сердце крайне мало, но ради них он способен рискнуть и преодолеть, приходя каждый день с новыми ранами. Чоронг не хочет плакать над неудачной участью и сильно жалеть, потому что чем это поможет ему? Ничем. Скорее, больше выведет из себя и даст дополнительную головную боль. Ей больше бы хотелось верить в него и лучший исход, помочь, если не материально, то морально. Парень всё ещё жадно ел. Девушка тихонько присела на стул напротив него и облокотилась о стол. Пристальное наблюдение за своей персоной привели поедателя в реальность, и он, отвлёкшись от кимчхи, глянул на подругу в ответ. Чем больше всматривался, тем яснее выражался вопрос в серых зрачках. — Всё наладится. Вы победите в заезде, я верю. Ты очень хорош в велосипеде, постоянно восхищаюсь. — Мне бы тоже хотелось верить в чудо, — Джокер сомневается в своей команде, в себе, ведь знает: есть много других команд посильнее «Шабаша». Победа светит им меньше, чем наполовину. У Ин согласился на участие ради личного интереса к допинговым испытаниям Чхве Сан Хо, но также пообещал победить, чтобы вытащить друга из бюджетного дефицита. Сдержит ли слово? Всё равно придётся вложить всего себя ради выигрыша, независимо от У Ина. Тоска уловима ушами. Как Чоронг плохо. Плохо, и мысли крутят одну и ту же фразу, которую нельзя, но иногда так хочется произнести вслух: «прости мне моё бессилие». Хорошо, долой негатив! С ним лучше не станет. Иначе Джокер бы выбрал путь к ней в час ночи? — Вкусно, — похвалил беловолосый, опустошив тарелку. — Спасибо. — На здоровье, — оживлённо улыбнулась она, унеся посуду в раковину. — Домочадцев нет дома? — осмотрелся гость. — Нет. Мама допоздна, говорила, придёт аж к утру, — по-хозяйски отряхивая руки, пояснила девчонка. — Честно говоря… Я ещё ничего не сказала ей про тебя, поэтому совсем не предугадаю реакцию, если она увидит нас. Думаю, лучше бы тебе смотаться к пяти утра. — Почему не расскажешь? — Она довольно предвзятый человек, боюсь, что моего кавалера это тоже коснётся… — теребя пальцы, говорила Чоронг. — А учитывая твоё побитое лицо, может не то подумать и испугаться за меня. Надо бы выкроить подходящее времечко. Джокер снова опустил голову и потёр глаз. Кан Чоронг подошла ближе и, встав перед ним, мягко и сдержанно уложила тёплые ладошки на беловато-голубые пряди. Влажные, из-за растаявшего снега. Опять без шапки, даже куртка на нём лёгкая, потому намокла. Радует, что шею прикрывает шарф, правда, обмотанный малоэффективно для защиты. Парень уткнулся макушкой в девичью грудь и прикрыл глаза. Казалось, вот-вот пойдут слёзы безысходности. Но всё же опустошение наряду с ближней поддержкой выигрывает меланхолию. — Я устал… — бесшумно прошептал он. — Потерпи чуть-чуть, — нежная ручонка поглаживала светлые локоны. — Джокер, ты же останешься у меня на ночь? — звучит как риторический вопрос. Останется ли? Безусловно, останется. Организм не знал сна двое суток в стрессе, постоянном напряжении и движении. Неизвестно, откуда силы черпают себя, но сейчас они на исходе. Тело постепенно чувствует, как желает расслабиться, отдохнуть хоть немного. Объятия, присутствие Кан Чоронг рядом усыпляют сильнее. Ему хочется окунуться не просто в сон, а в бестревожный сон, находясь вместе с ней. Ей кивнули в знак согласия. — Если позволишь. — Позволительно только тебе, — сказала подруга, невесомо, любяще поцеловав Джокера в затылок. — Милости прошу в мою комнату. Стоя через минуту на пороге комнатки, Джокера пробрало волнение. Какое уютное местечко… Где бы он ни был, даже в собственном доме, подобного комфорта ни разу не встречал. Конечно, в клубах да заброшенных зданиях мало, точнее, вообще нет той атмосферы, которая окутывает с ног до головы в данный момент. Это тот дом, в который в ближайшее время ему не суждено вернуться и, элементарно, заснуть без истощающих вопросов, забот, мыслях о завтра, послезавтра — о чём угодно в будущем, но не о сегодня. Он хотел бы называть Кан Чоронг настоящим домом, потому как верит: рядом с ней улетучится всё лишнее. Беловатые огоньки гирлянды мило блестели, освещая половину пространства. Снег за окном крупными хлопьями пролетал и оседал на земле. Беловолосый, смотря на чудо-явление зимы, вспоминал холод, по которому ноги принесли его сюда. Тёплая квартира сумела согреть покрасневшие щёки и избитые пальцы. В одежде стало жарко. — Раздевайся, — сказала Чоронг, сев на большой расстеленный диван. Стянутая серая куртка отправилась на пол. Белый лонгслив с тёмными рукавами также был снят, и привыкшее к теплу тело окутала прохлада. Всё, что осталось, помимо спортивных синих штанов — золотая цепочка с кулоном креста на обнажённой шее. Кан Чоронг засмотрелась в окно на снегопад, который, походу, лишь усиливается со временем. Интересно, как много снега она могла бы завтра насыпать на голову Джокеру с ветвей деревьев? Могла бы слепить снежки и, как ребёнок, атаковать ими угрюмого парнишку? А какой бы силы мог прилететь снежок в ответ?… Насколько зимняя красота захватит корейский город, и сколько девушка бы любовалась ей? Надо же, сколько ассоциаций приходит при просмотре на обычный снег. Но она вспомнила о своём временном жильце, беззвучно стоящем в сторонке. Сев на колени лицом к нему, Чоронг увидела никогда не виданную вживую картину: мало того, Джокер без верхней одежды, так и более того… Просто взгляните на его тело! Это хуманизация мощи. Присматриваясь детальнее, Чоронг осознавала своё везение с партнёром, оказывается, и в плане внешности: высокий рост, в меру мускулистое и спортивное телосложение, на животе виднеется несколько кубиков пресса. Пальцы рук худые, поношенные в извечных боях, но выглядят хрупкими, женственными. Чоронг бы держалась за них всю жизнь, убаюканная чувством безопасности. Анфас и профиль чуть ли не идеальны, за исключением особенности в виде огромного шрама. Пухлые розовые губы она почувствовала однажды. Ей нравится смотреть в безмятежные, загруженные серые глаза, наполняясь через них всем тем, что испытывает он, делиться своим. Им суждено смотреть на некоторых людей убийственно и жадно, но малой доли людей суждено видеть их милосердие и раскаяние. А волосы… Как они идут ему в потрёпанной укладке, и их цвет словно подчёркивает его характер. Как только подумала о них, он тут же заправил чёлку назад. Кан Чоронг ещё никогда не осматривала кого-либо настолько подробно, а подробности ни разу не порождали собой целую цепочку мыслей. Джокер закончил усердно размещать одежду на перекладине напольной вешалки. Обернувшись, он увидел свою девушку, рот которой был буквально раскрыт, а зрачки быстро-изучающе бегали по нему. Наклонив голову, он подумал, как это странно, но одновременно приятно. Подойдя ближе, парень вывел её из загипнотизированного состояния, бережно, с нотками дерзости и упрёка соединив нижнюю губу с верхней. Черноволосая растерянно посмотрела ему в глаза, и хитрая, кривоватая улыбка выявилась на губах. Смущённый, виновато-детский взгляд отводился в сторону, но чужая рука не позволила отвернуться. Джокер ловко развернул её личико за подбородок. Меньше, чем через пять секунд, последовал недолгий, но глубокий поцелуй, подтверждающий разожжённые чувства к ней за этот вечер. — Это такой усыпительный приём? — шутливо прошептала она. — Это мои чувства к тебе, — ответил инициатор романтичного действия. Чоронг заправила его чёлку назад, открыв лоб и второй глаз. Затем, отпустив волос, уползла на четвереньках, легла и укрылась одеялом. Ладонью она постучала по месту рядом с ней. Намёк простейший. Пока Джокер располагался рядом, она вспомнила про собранный волос и, сняв резинку, улеглась назад. — Джокер-оппа, ты рад, что живёшь? — вдруг спросила Чоронг, сонно моргая. — Сложно определиться, — сказал он, забрав половинку одеяла себе. — Наверное, да. Наверняка моему появлению была предсказана какая-то цель? Я её пока не нашёл. — Обязательно найдёшь, — прошептали слова надежды, укладывая голову на грудь. Руки обвили торс, глаза закрылись, мозг медленно погружался в сон. Джокер тоже последовал этому примеру. Пробуя заснуть, в голову забрела мысль насчёт Чоронг, жизни: Кан Чоронг невероятна. Она та, что смеётся без причины, а её уста украшает скромная улыбка, и это так нравится ему. У неё нет забот, какие есть у него, живет в достатке и не знает тяжести полноценной самостоятельной жизни, полной груза ответственности. Обычный человек, проживающий дни не в полном счастье, но и не в тотальном несчастье. Джокер не желает ей схожих хлопот. Пусть их жизни отличны, но зависть и гигантские надежды не берут его душу, и он желает ей только благополучия. Кан Чоронг — тот самый человек, которому достаточно существовать и сиять, чтобы быть любимым. Джокер хочет её счастья, но что бы мог предложить ей? В другой момент ему в мыслях послышались слова, сказанные её голосом: «мне ничего от тебя не надо», нежная улыбка мельком проскользнула в сознании. Девичье тельце прижалось плотнее. Кан чоронг забавная, раз находит счастье в самом Джокере. Влюблённость — чувство такое. Он тоже испытывает его, иначе как объяснить влечение к ней? Они не из одного теста, но обоим предписаны взлёты и падения, проблемы и их решения, грусть и радость. Быть несчастным — это нормально, но и счастливым не преступление. Нет на Свете ни одного полностью несчастного или счастливого человека. Любой бы смешивал эти два противоположных, но важных в жизни компонента. В сложившимся мнении беловолосого несчастье порождает счастье и второе обычно оказывается властнее, хоть и первое превосходит по размерам. Кан Чоронг проснулась, грузно раскрыв веки. — Джокер?… — прошептала его имя. Но внутренний монолог подействовал, как снотворное. Ровно и спокойно дыша, как не дышал уже очень давно, умотавшийся Джокер расслабился и сладко заснул. Чоронг ухмыльнулась, и сон следом захватил её в долгожданный плен. Так и спала наша пара под январскую метель за окном.

***

Кан Чоронг проснулась от посторонних звуков в доме, доносящихся где-то с кухни. Неужто мама уже пришла?! Судорожно глянув на часы, она размыто увидела время: 4:33. Сон на минуту пропал, и тело само вскочило на ноги, проверять комнату. Чуть ли не вбежав на порог кухни, Чоронг тревожно осмотрела её. К счастью, вместо матери обнаружился Джокер, по-хозяйски стоящий возле раковины. Вода приглушённо лилась, а парень что-то… Мыл? Тарелку из-под лапши и что-то ещё? Она не помнит, была ли ещё посуда там. Вялое и смутное ощущение вернулось. Кан Чоронг подошла ближе к новой «хозяюшке» и уложила голову на широкую спину, уже прикрытую лонгливом. Джокер чуть дрогнул от неожиданности и оробел, когда руки плавно слегла уложились на талию. По инерции кулак мог бы пойти в сторону «атаковавшего», но хорошо, что мозг разобрался, хоть и тоже в невразумительном состоянии. Хотя, вероятнее, рука просто не смогла двигаться. Женское обаяние поразительно и пугающе. — Я помою, оставь, — тихо сказала подруга, прикрыв глаза. — Ты же мой гость. — Мне не сложно, — продолжая работу, ответил он. — Я твой парень. Протяжно и задумчиво промычав, Чоронг проговорила: — Отдохни хоть у меня от домашних забот. Тебя ещё дома братья ждут… — Я просто хочу помочь тебе. В знак моей благодарности. Молчание. Кан Чоронг услышала причину, находясь на границе между сном и реальностью. Нужно принять его желание быть лучше для неё. Несмотря на то, что девушке достаточно внимания, ей нравится быть с ним, ему мало доказательств того, что он достоин находиться с ней. Любовь в его понимании доказывается. В процессе вымывания Джокер чувствовал на себе ровное дыхание любимой Чоронг. В мыслях всплыла её внешность. Мозг ещё никогда не считал кого-то из людей особенно красивыми. Кто бы не попадался на глаза, все выглядят лицемерно, пафосно, глупо, высокомерно. От окружающих пахнет дуростью и обществом. Запах общества, в котором нет ничего искреннего, надёжного и светлого. Но, как получается, среди толпы существует выделение, отличающееся по всем критериям. Им стала Кан Чоронг. Внешность вселяет доверие, на характере разве стоит останавливаться? Всё соответствует нестандартным и редким идеалам, приходящиеся по душе Джокеру. Всё равно что зима, не импонирующая большинству, но нравящееся ему. Сейчас Чоронг выглядит даже более привлекательной, чем обычно. Чёрные волосы неаккуратны, но в этой неаккуратности есть своё очарование. Домашняя одежда — синий широкий кардиган, белая футболка, бледно-серые спортивные штаны — пропитана сладковато-горьким запахом и очень идёт ей. Её лицо — самое эмоциональное пространство, наблюдаемое Джокером. Ни в нём, ни в других не собрано столько неподдельных чувств, как в ней. Её руки — самое тёплое место, где можно согреться, где можно найти душевный приют. Её голос — успокоение. Её глаза — сборник всего того, чего сейчас редко встречается в чужих натурах. Кан Чоронг — воплощение утерянного человека, тот, кто нужен ему. Он не намерен терять её, непозволительно. — Какая занятная картина маслом, — неизвестный голос послышался сзади, выведший обоих из собственных размышлений. Припавшая к большому телу Чоронг вмиг отпрянула, сон тоже улетучился. Они обернулись. Джокер увидел статную, опрятную женщину лет сорока, судя по догадкам и лицу подруги, её маму. На нём выразились растерянность и лёгкий испуг. Чёрт, он не успел уйти до прихода, что будет с Чоронг? Незваный гость заметил, как женщина испуганно осматривала его, и стыдливо отвернулся. Оно понятно. Разве каждый день встретишь человека, ростом под потолок, на котором живого места нет и со внушающих размеров шрамом? Как бонус, ещё и с белыми волосами и наколкой. Повезло, что рук не видно. Явно мать не ожидала, даже представить не могла, такого молодого человека для своей неброской дочери. — И как давно это всё? — спросила женщина. — Что? — уточнила дочь. — Как давно общаетесь? Как давно приглашаешь его? Как давно спите вместе? Так рано повзрослела? — спите? Выходит, они опоздали намного раньше?! Отмахиваться было, есть и будет бесполезно. — М-мам, ничего не было! Совсем не то, что ты могла бы подумать! — слегка покраснев от одной скверной мысли, поясняла Чоронг. — А что насчёт остального? Я смотрю и никак не пойму: ты связалась с какой-то шайкой? Почему всё его лицо заклеено? — она уверенно подошла к незнакомцу и покрутила за подбородок, с серьёзностью осмотрев. — Почему сразу шайка?… — опустила голову девушка. — Если бы у меня было также, не значит, что я связалась с подозрительными типами. — Ещё не хватало, — упрекнули её. — Извините, я лучше пойду, — вмешался Джокер. Сгорбившись, он направился к выходу, но разве спутница позволит так просто? Естественно, сильная хватка за руку остановила на месте и в этот раз. — Ты никуда не пойдёшь, — заявила Кан Чоронг с поднятой головой. — Мам, это Джокер. Мы… В отношениях. Если ты запрещаешь мне, я не приму твоего запрета. — Вот как, — невпечатлённо вскинула брови женщина, присев на стул. Она призадумалась. — Не всматривайся во внешность, я видела твой испуг. Уверяю тебя: он действительно прекрасный человек. Со мной не случится ничего ужасного, пока я с ним. — Так и знала, что этот период когда-нибудь настанет, — облегчённо улыбнулась мать, ласково смотря на дочь. Чоронг выросла. Если раньше можно было руководить ей и говорить, как жить, то сейчас в ней сформирован стержень, благодаря которому она борется за своё счастье. — А он чего молчит? Скажи уж что-нибудь, Джокер. Интересное имечко. Чоронг быстро перевела взгляд на беловолосого в ожидании слов. Тот, помолчав меньше минуты, заговорил: — Простите меня за внезапный визит. У меня не всегда получается правильно выразиться словами, мне будет трудновато, но я пришёл сюда, видя в Чоронг спасение. Честно, я всегда нахожу в ней опору, вижу самую приятную и невероятную девушку. За это вправду люблю её. Я никогда не любил постороннего любовью, сравнимой для моей семьи. Если вы позволите мне быть рядом с ней… — он замялся. — И я, и она будем счастливы. Обещаю: я отвечу за всю доброту, проделанную ради меня. Признаться, Чоронг сама вдохновилась речью немногословного парня и потому восхищённо улыбнулась. Джокер теперь не прятал взор, а пристально глядел на семейного судью, терпеливо, но нервозно выжидая вердикт. — Джокер, — женщина встала и подошла к нему. — Ты будешь первым, кому я поверю. Хотя Чоронг не выбирает отвратительных людей в приятели, мне всё равно бывает тревожно, и это нормально. Дело дошло до любви. Однажды это со всеми случается, разве я могу как-то препятствовать? Чоронг, я доверяю твоему выбору. Если ты знаешь свои желания и на что идёшь, не имею право отбирать твоё счастье. Да и вы довольно гармонично смотритесь. — Спасибо вам, — поблагодарил Джокер, крепче сжав ручонку спутницы. — Да, спасибо, мама, — улыбаясь ярче солнца, сказала дочь. — Ты уж береги себя, Джокер, а то красивого лица нормально не видно. — Мам, это такой незаметный комплимент? — ухмыльнулась Кан Чоронг. — Ну если ты поняла, значит, заметный? — подкололи в ответ. — Пойти что ли в пекарню ради такого праздника. Джокер, любишь сладкое? — Не нужно утруждаться из-за меня, — сказал он. — Я бы лучше… Поел ещё лапши, приготовленной Чоронг. Девушка с приятным удивлением посмотрела на него и расплылась в улыбке от похвалы. — Я же говорю, тебе надо учиться на повара. — Ну нет, буду готовить лишь для вас. — Мне в любом случае хочется проветриться ещё, поэтому делайте, что хотите, — направляясь к входной двери, говорила мама. — В рамках разумного, разумеется. — Мам, хватит! Чай пить и посуду мыть позволительно! Она усмехнулась и, любя потрепав девчонку по чёрной макушке, покинула квартиру. Кан Чоронг глянула на Джокера, руки с которым всё ещё объединены, и игриво изогнула бровь. — А ты-то чего покраснел? Так-так, что за мыслишки там у тебя бродят? — Никакие, — сухо прошептал он, отворачивая смущённый взгляд. — У вас жарко. — Ага, мама постоянно даёт жару своими шуточками. — Ты говорила, она привередливая, — вспомнил парень, не заметив данной черты. — Я не знала, что у неё такие рассуждения о любви. Видимо, не хочет, чтобы я повторила её судьбу… Ладно, не будем об этом! Всё обошлось, — Чоронг прижалась к нему, крепко и пламенно обняв. Видеть её счастье — быть заражённым её счастьем. Джокер слегка ухмыльнулся. — Давай я положу тебе ещё кимчхи, а взамен ты приготовишь мне что-нибудь? — она посмотрела на него блестящими глазами. — Что ты умеешь лучше всего? — Яичные роллы, например. — Удачный пример! Я согласна! Девушка, полная энтузиазмы и желания увидеть процесс готовки одного из любимых блюд, быстренько перестроилась на действия на кухне. Напарник неподвижно стоял в стороне, наблюдая то за ней, то после засмотрелся в окно. Снег идёт гораздо спокойнее. Метель утихла. Тело запомнило эпизод пути досюда. Острые, холодные снежинки слепили глаза, били щёки, морозили уши и руки. И всё ради того, чтобы буря в душе успокоилась, как погода сейчас. Здорово. Здорово преодолевать барьер из-за человечка, с которым неимоверно хочешь встретиться. И ни единая метель не помешает. — Ты ещё долго будешь там стоять? — донёсся звонкий, наиграно недовольный голос. — Иду, иду, — засунув руки в карманы, он улыбнулся. Когда он в последний раз улыбался? Езда на велосипеде выявляет улыбку, но совершенно иную. Ведь счастливую улыбку хладнокровного Джокера никому не суждено видеть, кроме Кан Чоронг. Ещё одно настоящее зимнее чудо в манящую непогоду.