Post Mortem

Смыслу

I.

На своём почерневшем надгробии Вижу я лишь бесцветную даль, И в пустынном и мрачном безмолвии Заливаю абсентом печаль. И рассвет озаряет малиновый, Как лежу я в холодном гробу, И терновый венец кокаиновый На моём пламенеющем лбу. И напишешь ты красками чувственно, Как исчезну я в жаре огня, Воскрешая мой облик искусственный, Ну а к жизни — вернёшь ли меня?

II.

Немой итог с немым укором, Застыло время, словно ртуть, И рушится под ржавым взором В могилу мирозданья суть. Во мне скрываясь ядовито, Она со мною и умрёт. По обелиску из гранита Прольётся жаротканный мёд.

III.

Лежу разбитым хрусталём В парадной русского Парижа, И, отголоски вальса слыша, Спешу за ледяным дождём Туда, где в залах Эрмитажа Ещё звенит вчерашний бал, Как будто я не умирал Среди прискорбного пейзажа. В граните спит ещё Нева, Вдали белеет бригантина, Пост-фактумом от кокаина Отныне видятся слова. И снова в этом зале тёмном Я появляюсь, как мираж, Посмертный вальс последний наш, Как завещанье, монохромный. И, слыша шелест бальных платьев, Я вспоминаю дни весны И пламенеющие сны — И умираю на распятье.

IV.

В предрассветный омут полутьмы Солнце опускается кроваво. Из костей моих воскреснет дьявол, Пир устроит посреди чумы. Над истлевшим гробовым фасадом Изойдёт погибшая луна, И в тиши заплачет сатана, Опоивший рай смертельным ядом.

V.

Повидавшись с Триумфальной аркой, Я вернусь к себе на Père Lachaise. Чёрный ворон поминально каркал В ожиданьи сумрачных чудес. Мне вопьётся в сердце свет небесный Ядовитой гибельной змеёй, И, в могилу канув бестелесно, Я по Стиксу поплыву домой. Но однажды в ночи полнолунной, В облике посмертном упыря, Снова стану трепетным и юным, Словно Елисейские поля.

VI.

Когда в гробу безмолвно спишь, Ты вспоминаешь сладким ядом И чёрный снег над Петроградом, И ослепительный Париж, И сфинксов мрачных у Невы, И пасти злобные горгулий, И пустоту безмолвных улиц В прохладе досок гробовых. И оглушительным аккордом Твоё сознанье отравят У золочёных райских врат Слова короткие — Post Mortem.

VII.

Отзвучит обо мне Lacrimosa И развеется по ветру прах, Как сгоревшая чайная роза В белоснежных, как луч, волосах. И, с погибельным склепом венчаясь, Я, наверно, запомню навек Этот реквием, звучной печалью Отравляющий девственный снег, И в твоих волосах белокурых Будет роза мерцанием тлеть, Как в бесценной алмазной лазури Застывает безмолвная медь.

VIII.

Рухнет небо цинковой плитою, И пустотою мир накроет мрак. Течёт по венам едкий аммиак, Меня пронзая грустью гробовою. Кровоточа вином и парафином И исходя нетленьем богохульств, Погибну я от смертоносных пуль, Отравленных колючим кокаином.

IX.

Расцветает, как алая роза, В хладном сердце безмолвная грусть. Я расплавлен томленьем некроза Похоронных и мрачных искусств. И в мерцании трупного смрада Мне виднеется смутная даль, Белоснежная ночь Петрограда И моя роковая печаль.

X.

Я повидал однажды смерть В зажёванной игре пластинки, В покрытой кружевом снежинке И в очертаньях милых черт. Была прекрасна эта тризна, Вино рубинами лилось, И новоявленный Христос, С распятьем слился живописно. И где-то в сумрачной пыли, На кромке высохшего леса Зловеще танцевали бесы, Зловонный мусор черти жгли.

XI.

Поэзия мертва, как я, Трепещет тихо трупным ядом И в соке трупного гнилья Исходит бледным звездопадом. Но верю я: наступит час, И лучезарное мерцанье, Как золотой иконостас, Прервёт посмертные страданья. И я воскресну в тот же миг Движеньем тела воскового И зная: ныне я двулик Обличьем упыря ночного.

XII.

Подводный камень в мареве кровавом Покажется как будто бы святей Портрета в обрамленьи величавом Надменных белопламенных кудрей. Расплавлено осколочными льдинами Молчанье окровавленных цветов, И меркнет потускневшими рубинами Пустыня прогнивающих снегов. Грядёт весна бессмысленно безмолвная И мрак пылает чёрным янтарём, И жаркой кровью чаша переполнена В посмертии безжизненном моём.

XIII.

Потух навек мой безрассудный взгляд, Отныне помертвевший и унылый, Но даже средь безмолвия могилы Ты всё ещё по моим венам яд. Богемное собрание лжецов Давно уже истлело и изгнило, И в полумёртвом шелесте винила Лишь отголоски пожелтевших снов. Я задохнулся в пряности парфюмов, В блестяще ослепительных шелках На дальних европейских берегах. Париж я повидал — и сразу умер.

XIV.

На заросшем осокой надгробии Вижу в мареве мрачную даль, В одиноком багровом безмолвии Заливаю я кровью печаль. И в багрянце рассвета парижского Я лежу, отравлённый судьбой, Кокаиновый пар возлюбившею И омытой кровавой волной. Знаешь ты — не такой я бесчувственный, Позовёшь ты меня из огня, Воскресишь и мой облик искусственный, И в Post Mortem проявишь меня.

Март 2024