Серфинг, Хэллоуин, фламенко.

BUCK-TICK — 月世界 (Gessekai)

В холле отеля нельзя было лишний раз не полюбоваться оформлением к предстоящему празднику. Однако Сиэль ни на что внимание не обращал: он устал. Они с Себастьяном направились в номер. Нужно отдохнуть от качки, пообедать, заняться делами. Алоис прошвырнулся по холлу, перенюхал все цветы, особенно красные и желтые подсолнухи, облазил все дыры, где стояли будущие украшения к празднику и, утолив любопытство, лениво шевелил ногами кузнечика до номера (видно, села батарея). Такой кузнечик на скрипке не запиликает. Повсюду были расставлены «праздничные лица»: ананасы, разрезанные в форме устрашающих масок, которые выглядели как настоящие человеческие кошмарные лица. Внутри лиц горел огонь, усиливая их ужас, глаза и рты у них были закрыты и сшиты шоколадными швами. У остальных страшил они были открыты. Яркий водопад стекающего клубничного смузи с грецкими орехами и кондитерским драже разных форм, которые были похожи на сломанные хрящи, оправдывали название «мозги из носа». Ум — это хорошо, но, когда его в избытке, мозги, видно, не выдерживают и начинают в прямом смысле выпадать. А изо рта вытекала густая слизь — смузи из авокадо. У соседних «лиц» из перекошенного рта сочился жёлто-зеленый фреш из банана, сельдерея и орешков кешью. Многие «рожи» были покрыты хрустящей шоколадно-вишневой глазурью, всё со звуком ломающихся хрящей и шмяков стекало и капало на хлебную чёрную ладонь с пузырьками из желе карамельного цвета. Пузырьки даже лопались. Скрашивали весь съедобный страх пальмовые листья, украшенные кондитерским бисером настолько, что вызывали отвращение у страдающих трипофобией. Когда кровавый закат опустился над городом, проснулись ужасающие брр-бонстры, которые быстро всех повергли в ужас (кроме двух графов, которые с монстрами и живут). Направились Себастьян с Сиэлем и Клод с Алоисом в ресторанчик под открытым небом. На пути было множество «украшений». Фонари в форме человеческих глаз вместо ламп с золотисто-голубым, красно-зеленым, сине-фиолетовым светом освещали аллею в ресторан, добавляя мистического сияния и придавая атмосфере таинственности, нагоняя страху и погружая людей в свои ужасно-сладкие объятия. Под одним из фонарей располагалась лавка в форме темно-синей морской волны с гребнем. Гребень волны служил спинкой. Сама лавка не вызывала восторга, чтобы присесть (скорей отталкивала): мистическое и немного пугающее сияние фонарей падало на лавку и создавало иллюзию акулы. А урна так вообще ужасала. Проще было бросить мусор мимо, нежели стать «кормом рыбки». Урна обычного черного цвета соединялась со скамьей и служила будто продолжением иллюзии пасти акулы. Открывалась с помощью нажатия педали ногой. Приплывающая торпедой акула раскрывала челюсти при открытии и смыкала при закрытии. Всё выглядело настолько реалистично и страшно, что то и дело были слышны вопли проходящих мимо посетителей. Прекрасные ультрамариновые гортензии так и манили, чтобы к них потянуться и принюхаться, если бы… Не кусты, постриженные в форме скелетов, которые при легком дуновении ветра тянули свои сучья к случайным прохожим. Чуть поодаль от своих специфических соседей росли…ликорисы — паучьи лилии, на которых Клод даже заострил свое внимание и нахмурился (ассоциацию, видно, припомнил, интересно, с кем?). Алые следы крови виднелись на смольном асфальте, по которому будто труп протащили. А всё из-за того, что одно «очень скромно» растущее дерево багряного цвета свои кроваво-красные ветки отбрасывало тенью вниз. Это пламенеющее дерево Делоникс Королевский. Даже природа в этот день постаралась приукраситься и так удачно нагнать страху. Но что было в этом страхе ужасно красивым — это роскошные пальмы. На них поднимали взор и восторгались их красотой, а свисающие листья будто говорили: «Под ноги смотри, здесь не на что глядеть». Весь съедобный уЗас…оживал, в прямом смысле. Кондитеры (и механики) хорошо постарались, чтобы нагнать страху, противности, а некоторых отучить от сладкого. У подножия пальмы на небольшой ступеньке были разложены лица из кокосов, имитирующие богов — защитников от злых духов с рогами, вылезшими из волос червями и волдырями. Украшали лица цветные драже, мармеладные червячки и палочки из сладкосоленой карамели. Вход в ресторан был красочнее, живее и вкуснее всего прочего. Даже небо умудрились «украсить» свисающие (чтобы можно было дотянуться и разделить не горечь, а сладость) карамельные человечки и скелеты. Они были повешены на леске по всему периметру ресторана в разных уголках. Они висели на одной руке, на одной ноге, вниз головой, на шее, до этого изрядно «помучившись»: они были со сломанными костями и были измазаны глазурью из шоколада и пюре из тамаринда. Воздушные прозрачные шары, будто испустившаяся душа тех самых скелетов, витали высоко в небе и больше походили на призраков. Алоиса поразили вкусно пахнущие съедобные, но омерзительные на вид элементы декора. И те ананасы, что он видел в холле — это всего лишь забавы. Здесь его ждали дыни разных форм, размеров и содержания. Они были очень реалистичного вида. Дыни с вырезанными глазами, острым зигзагообразными ртом. Из «глаз» тянулись желейные маленькие сморщенные ручки с вишневыми ногтями. Изо рта буквально вытекали внутренние органы: сердце, почки, печень, кишки. Всё это было сделано из карамели, пастилы, желе, меда. Увечье из безе сине-зеленого цвета с начинкой из йогурта асаи ​от легкого прикосновения кровоточило и хрустело. Безе очень приятно хрустело, когда его ломали, но эта картина вызывала омерзение. Тут комментарии про то, что яйца на завтрак могли быть чьими-то органами, глазами и жизнью, ожили перед глазами Алоиса. Он был уверен, что даже слышит мольбы о помощи. Его аж передернуло, он отшатнулся. Такие сюрпризы ждали его повсюду. Другая дыня «пожирала» части тела. Из острого рта виднелась окровавленная нога из нуги, на ней уже отсутствовала откусанная часть, гранатовый сок неприятно стекал по «рту», один глаз был закрыт, а из глазницы второго глаза жутко свисало глазное яблоко из личи (которое по форме и текстуре напоминало скользкое глазное яблоко) с лопнувшими «капиллярами» от ягод годжи, а зрачок из лазурного драже очень внимательно уставился на Алоиса и словно смотрел в душу. Многих дынь «выворачивало» маракуйей, повсюду лежали выпавшие глазницы — отделенный от кожуры лонган. Алоиса чуть не вывернуло тоже. Неповторимый аромат тропических фруктов и сладостей витал в воздухе. Только пробовать их хотелось, заранее закрыв глаза, не успев опротивиться. Огромное количество неизведанных фруктов и вкусов ждали гостей отовсюду: гуава, джекфрут, карамбола, кокос, личи, лонган, лонгконг, мапла, нойна, папайя, питайя, помело, рамбутан, салака, саподилла, тамаринд, ююба. Многие фрукты и без того казались не слишком приятными на вид, но они были до того омерзительно оформлены, что не вызывали особого восторга и аппетита. Их невозможно было изведать, несмотря на приятный вкус, сочный раскрывающийся аромат, у многих даже пахучий. Вишенкой на торте в некоторым роде стала кукла. Кондитеры и механики голову сломали, чтобы всю красоту…страх, привести в действие. Кукла замаливала гостей попробовать себя на вкус в прямом смысле слова. (Чаки? Неа) Кондитерская юная вайфу с длинными распущенными изумрудно-серебристыми волосами, яркими глазами-самоцветами, милым личиком немного пугала. Волосы, изготовленные из сахарной ваты, красиво и бесконечно спадали до колен. Их цвет сливался с морем, и моряки часто попадали в ее ловушку, а глаза куклы гипнотизировали их. Самоцветные глаза с белком полностью были изготовлены из желатина с измельченными ягодами и фруктами (в том числе из рамбутана), чтобы придать цвету глаз разные оттенки. Кожура рамбутана была несъедобна, зато придавала взгляду мистики. Белоснежный кожный покров был сделан из мастики, а стекающая кровь — из напитка каркаде. Платье наполовину выполнено из мармелада, чтобы придать лоска, наполовину из мастики и белого шоколада. Всё было украшено кешью, будто жемчуг прилип. Отчетливый бюст, тонкая талия, мускулистые ноги, правда, под слоистым платьем с рюшами всего этого великолепия видно не было. Вернее, рассмотреть их можно было, подняв платье, только… вместо них был хвост. Хвост «девушка» скрывала. Ей не хотелось, чтобы кто-то глазел на ее «раны». После встречи с акулой хвост деформировался, но Русалку успел от серьезных травм спасти дельфин (его нет на празднике по известной причине). На чешуйчатом хвосте отчетливо были видны куски оторванной плоти, следы укусов и рваные раны. Цветные чешуи кровоточили и капали на песок. Их изготовили из цветной карамели с добавлением ягод и фруктов красного цвета. Другую часть чешуек создали из желатина (с добавлением фруктовых соков), они были очень скользкие (как сам плавник) и хрупкие. Их нелегко было схватить, зато запросто повредить, имитировав рваные раны чешуи и кожи. Сочащаяся кровь — все тот же каркаде. Перемещалась «изувеченная» Русалка на хвосте, соединенном песком на постаменте. Постамент-каркас для песка выполнен из дерева, а песчаный каменистый берег — из корицы. Нугу изготовили из мёда, измельченного цельного обжаренного миндаля, грецких орехов, выкрашенных пищевыми цветными красителями. Это было похоже на прилипшие камушки. Легенда гласила: «Тот кто отведает мясо русалки, обретет бессмертие!» Русалка приходила в действие с помощью кнопочки, которая сверкала на постаменте и придавала взгляду ещё больше выразительности. Кто-то включал кнопочку, и она успевала «обслужить» несколько гостей до следующего включения. Заводила она их красочно и сразу же…отталкивала. Каждый раз, приближаясь к гостям, она кавайно улыбалась и заманивала словно в свои сети, нежным голосом здороваясь: — Добрый вечер. И в знак уважения оригинальным способом проявляла щедрость: отрывала кусок плоти с руки и протягивала гостям, на месте вырванной кожи стекала кровь. Самым неприятным было то, что она готова была «лишить себя жизни» как раз тогда, когда на пути встретился Сиэль. —Добрый вечер, — мило поздоровалась вайфу с ним. Сиэль сухо поздоровался, проявил уважение. Знакомства он заводить не собирался и про себя подумал, что такой «шедевр» в новинки сладостей точно добавлять не будет. Шокировать народ не стоит, особенно детей: продажи могут снизиться. — Вот, от сердца отрываю, попробуйте, — и потянулась к левой груди, оторвала кусок «сердца», то есть фрукт черимойя, и протянула ему. Сиэль не взял и вежливо отказался. Черимойя была также пропитана каркадэ, что по вкусу напоминало кровь. Себастьян провел пальцем по ее волосам из сахарной ваты, он-то оценил старания кондитеров и механиков, даже похвалил про себя. — Да, потянет на шедевр. Кондитерская съедобная кукла — отличный способ отпугнуть и даже отучить детей от сладкого, — усмехнулся Себастьян с нескрываемым сарказмом. Ох, как нехорошо посмотрел на него Сиэль.