La fleur

«L’amour est comme une rose, sa beauté nous fait oublier ses épines.»

Любовь подобна розе, её красота заставляет забыть о шипах. В Париже уже давно светло. Вся рыночная площадь наполнена шатрами с небольшими лавками. Там, в специальных деревянных ограждениях, лежат ткани разных покровов и оттенков, а также тесьма из белоснежного кружева. Народ развлекают странствующие жонглёры, заставляя уставших от тяжёлой судьбы детей тепло и искренне улыбнуться. В одном из шатров стоят музыкальные шкатулки и лишь одна из них открыта настежь и поёт свою печальную песню. В ней вокруг себя вращается изящная балерина, подняв тонкие, сведённые вместе руки наверх. Кажется, любоваться ею можно целый день. Недалеко от площади находится мастерская Юнги. Чимин стоит напротив зеркала, изредка на себя посматривая, а молодой скульптор уже трудится, вытачивая тонкие вены на небольших и нежных на вид руках. Он накрывает их своей ладонью, мягко проводя по хрупкому камню, а другой счищает мраморную крошку, что осыпалась во время высекания скульптуры. Белая стружка летит вниз, на деревянный паркет, а после этого молодой мужчина продолжает свою работу. С каждым днём творение Юнги расцветает, подобно утончённому цветку. Распускается медленно, раскрывая лепестки совершенно осторожно и трепетно, собой становясь похожим на божественное существо — Чимина. Того самого юношу с выражающим некую непозволительную мягкость и бесконечную невинность взглядом. С его плеч спущена белая льняная рубашка, задержавшись на нешироких предплечьях. Грудь прикрыта тонким материалом, скрывая наготу под слоем ткани. Чимин медленно вдыхает, его тонкие ключицы приподнимаются наверх и опускаются при выдохе. Одна рука держит два сведённых края одежды, а вторая висит в воздухе совершенно естественно. Скульптор то и дело поглядывает на неё, желая выполнить работу точь-в-точь. — У меня совсем маленькие руки, — негромко произносит юноша. Юнги поднимает на него свой взгляд, а после тихо спрашивает: — Вы их стыдитесь? — Да, — выдыхает Чимин, — они совсем как у дам. Мин видит в его взгляде нечто неописуемое. Такое не передать словами, а надо лишь увидеть собственными глазами. Там примесь грусти с болью, страх и непонимание, почему природа обошлась с ним так. — Ваши руки очень красивы, — шепчет Юнги, — они миниатюрны и аккуратны, нежны, мягки на вид и на ощупь тоже... Ведь скульптор уже однажды держал его за руку. Это ощущение было похоже на гладкий шёлк, настолько невесомым оно казалось. И молодой мужчина отдал бы всё на свете, чтобы это повторилось вновь. — Быть может, они и вправду напоминают собой дамские руки, однако это нисколько не плохо. Напротив, сие качество делает Вас по-настоящему особенным... Чимин, — Юнги выдыхает, прикрывая глаза, — как только я Вас увидел, то сразу понял, что Вы не такой как все. Что есть в Вас нечто другое. Особая нежность и чувственность в Вашем каждом движении, мягкость в том, как Вы говорите, плавность и грациозность в том, как переставляете руки. Юноша смотрит на Мина, водит большими глазами по его лицу, пытаясь прочесть. — Это прекрасно, — скульптор открывает глаза, — всё, что связано с Вами, можно считать настоящим шедевром. Чимин опускает голову, смотря себе под ноги. Его длинные ресницы лежат на нежных щеках. Юнги поднимается с табурета, на коем сидел всё это время, а после осторожно и очень медленно подходит к своему натурщику. Тот держит обе руки, согнув в локоть и прижав к груди. — Разве я не говорил Вам, что Вы есть совершенство? — тихо спрашивает Юнги, дыша спокойно и размеренно. От него пахнет табаком и полевыми цветами. — Я смотрю на других людей, — шепчет Чимин, — и все они так просты. У них есть работа, пускай и тяжёлая, большая семья с множеством детей, у мужчин есть женщины... Юноша поднимает взгляд на Юнги. — А я... Неужели я не мужчина? — дрожащим голосом спрашивает Чимин. — Я читал о героях, о принцах и завоевателях, но все они не похожи на меня. Я даже ни разу не был на войне. Так значит, я не мужчина. Тогда кто же? Он растерян, Юнги видит это и отчего-то чувствует боль в районе своей груди. Испытывать это кажется настоящим абсурдом, но сердце сжимается в судорогах. Мин медленно и почти беззвучно выдыхает, молча какое-то время. Чимин смотрит прямо в его глаза, ища ответа. Его прекрасные очи наполнены влагой, а Юнги ощущает, как его сердце вдруг пропускает первый болезненный удар. — Вы мужчина, — отвечает Мин, дав натурщику немного успокоиться, — Вы ещё совсем молодой мужчина, не сомневайтесь в этом. Но Вы мягкий мужчина, нежный мужчина, — с каждым словом на лице Юнги расцветает тёплая улыбка, — прекрасный... Как чудо невероятный. В Ваше существование мне, порой, бывает сложно поверить, но Вы осязаем. Мин подносит свою руку к его, аккуратно её накрывая, словно боясь сломать. Юнги берёт его ладонь в свою, снова ощущая сие тепло и трепет в груди, а боль, поселившаяся там несколькими минутами ранее, бесследно исчезает. Он поглаживает тыльную сторону небольшой ладони своим пальцем, проводя по фарфоровой коже неспешно и задерживаясь на одном месте. Скульптор делает это с некой дрожью. Они с Чимином очень близко, кожа к коже, а потому то кажется столь волнующим, однако правильным в одно и то же время. Словно хрупкая ладошка его музы создана, чтобы утонуть в большой и сильной его. Скульптор смыкает свои ладони, оставляя чиминову между ними двумя. — Совершенство, — повторяет Юнги, а после вдруг подносит их соединённые руки наверх, к своим губам. Он слегка высвобождает ладонь Чимина, приближаясь к ней и оставляя едва ощутимый целомудренный поцелуй на нежной коже, прикрыв глаза, а после выпускает из своей хватки, возвращая на место. Если бы он мог, то поцеловал бы каждый палец на его прекрасных кистях. Оставил бы на них тёплый след своих мягких губ и едва ощутимый аромат табака. В глазах Чимина больше не прячутся слёзы, вот-вот норовя политься. Вместо этого юноша медленно дышит, а его грудь вздымается взволнованно. На его щеках застыл румянец и смотрит натурщик так, словно совсем не ожидал произошедшего. Юнги пытается прочитать его: не слишком уж навязчивым был скульптор? Не напугал ли этим, пускай столь целомудренным, но поцелуем? — Судьба была ко мне очень благосклонна, если решила подарить мне Вас, Юнги... — шепчет Чимин, смотря прямо в глаза. Мин стоит напротив, он немного выше своего натурщика и может рассмотреть его со всех сторон. — Чимин, это Вы — мой самый большой подарок. Я неустанно буду благодарить Бога за то, что позволил мне встретить Вас. Юноша опускает взгляд. Он смущается каждый раз, когда скульптор говорит так. — Ваша роза, — вдруг произносит Мин и натурщик поднимает глаза, смотря на него, — она совсем без шипов. Как это возможно? Чимин мягко и сдержанно улыбается. Молодой мужчина смотрит на него, а после вдруг отстраняется и отходит подальше в мастерскую. Его нет какое-то время, но после юноша вдруг видит в его руках небольшую картину: розовый куст, на котором белоснежным бисером рассыпались сии прекрасные цветы. Натурщик приоткрывает рот, настолько прекрасна эта картина. Каждая деталь прорисована так, что кажется, будто светловолосый парень находится у себя дома. Он присматривается: это место похоже на то, где ему приходилось играть всё детство. — Я не смог совладать с вдохновением, нахлынувшим на меня сегодняшней ночью, — произносит Юнги, — но каждую секунду, что я писал эту картину, я думал лишь о Вас. — Это очень романтично — сравнивать меня с цветком, — щеки юноши алеют, а улыбка становится крайне стеснительной. — Не сравнивать, — тихо исправляет скульптор, мотая головой, — а видеть в цветах Вас. Чимин дышит очень взволнованно, Юнги приближается к нему медленными шагами, протягивая картину молодому юноше. — Я бы очень хотел, если у меня есть право говорить такое, чтобы Вы взяли её себе. Чтобы она служила Вам... Вам... — Мин судорожно втягивает воздух, его грудь медленно вздымается, а голос затихает, — ...напоминанием обо мне. Сердце Юнги бьётся столь взволнованно, что он едва дышит. Голова идёт кругом, слова путаются, а кончики его пальцев приятно покалывает. Когда Чимин принимает картину, рассматривая её и нежно улыбаясь, Мин окончательно теряет дар речи. Ведь невозможно быть таким невесомым и мягким, беззащитным и невинным. Чимин — ангел, посланный на Землю, чтобы скульптор поверил в настоящую любовь. Юноша уходит домой. Молодой мужчина остаётся один и в сей особенный миг чувствует приятное тепло. Это ласковое чувство распространяется по всему его телу, даря такую непомерную усладу его чересчур бьющемуся сердцу. Юнги выдыхает, а после присаживается на табурет, наливая в бокал красное вино, делая пару глотков, придерживая хрусталь в руке, между пальцев. Мин поворачивает голову в сторону скульптуры, смотрит на неё долго, рассматривая каждый изгиб, и вдруг нежно ей улыбается, слегка приподнимая правый уголок губ.

{ }

Вернувшись от Юнги, юноша не мог перестать думать о скульпторе, о его словах и нежном поцелуе. Всё это окутывало натурщика как тёплый солнечный свет во время заката ранним утром, позволяя купаться в этом тепле, наслаждаясь его мягкостью. Молодой мужчина кажется ему сказочным, а его мысли всегда связаны в столь красивые предложения, что хочется слушать его без конца. Он очень добр к своей музе, а его отношение к нему слишком трепетное. Иногда Чимин ненароком задумывается, что не заслуживает столь восхитительного человека. Юнги очень одарён: он изображает всё вокруг себя словно ещё более прекрасным, нежели то есть на самом деле. Дарит и своим картинам, и скульптурам часть себя, а потому каждое его творение является настолько неповторимым. Его картина с розой, которую он подарил Чимину, теперь у Пака в комнате. Никто не должен узнать о ней, в особенности — папá, а потому светловолосый парень спрятал её в сундук, где хранятся его одежды. Словно нечто сокровенное и тайное, та часть его жизни, о которой совсем никто не в праве знать, он будет хранить сие произведение искусства и вспоминать скульптора. Но дело в том, что этот молодой мужчина, на самом деле, и так никогда не выходит у него из головы. Уже поздно и в комнате светловолосого юноши стало совсем темно. Он, вместе со своим кузеном, сидит на своей постели. Чимин и Тэхён облачены в ночные сорочки, вот-вот готовые пойти ко сну, но ещё не ложившиеся. Светловолосый выглядывает в окно, смотря на бесконечное звёздное небо. Там вспыхивает одна по-особенному мерцающая звезда, срываясь с небосвода, словно птица. — Летит-летит! — восторженно произносит он, пальцем указывая на стремящуюся упасть звезду. — Загадывай желание, — отвечает темноволосый, приоткрывая рот от волнения. В их глазах отражается звёздное небо, пока двое совсем ещё невинных юношей смотрят на то и, столь наивно и глупо, верят в исполнение всех своих желаний. Прикрывая глаза и скрещивая пальцы, они шепчут одними губами. Искренне надеются на то, что бескрайнее небо подарит им самое сокровенное. Прохлада веет в лицо, слегка приподнимая волосы. Чимин задерживает дыхание, когда открывает глаза, и ласково улыбается. Он никому и никогда не расскажет, что загадал.