В старшей школе...

— Какого чёрта этот мудак распускает руки прямо у меня на глазах?! — неистово кричит, а вернее вопит, Чуя, обращаясь к Мори Огайю, что сейчас задал ему вопрос, который звучал так: «Какого чёрта вы устроили в столовой?!». Кстати, именно он только что силой протащил обоих парней, через всю школу, к себе в кабинет. При этом Накахара сопротивлялся и в моменте пытался врезать Дазаю ещё раз. — Прекрати орать, — произносит классный руководитель. Его голос твёрдый и холодный как сталь. Вообще он редко бывает так зол, но сегодня эти двое вышли на абсолютно новый уровень. Мало того, что обматерили друг друга с ног до головы, устроили переполох и побили посуду, так ещё и опозорили самого Мори, что, к слову, славился своими спокойствием, мудростью и рассудительностью. Эти же качества присваивали и его ученикам, но сегодня всех их благополучно опровергли Осаму с Чуей. В основном благодаря Чуе, конечно. Осознав, что с безграничной наглостью и неуважением Дазая он ничего не может сделать он пришёл не то, чтобы в ярость…Это было отчаяние? Именно поэтому, после короткого обмена нецензурными любезностями Чуя кинул в Осаму тарелку… От этого удара шатена спасла только его внимательность, ну, ещё и ловкость, ибо он вовремя увернулся и тарелка вдребезги разбилась о стену, разлетаясь по холодному школьному полу. К тому моменту Огай уже стоял в дверях столовой и активно вникал в происходящее. К сожалению, ему это сделать так и не удалось. Да и вряд ли при всём окружающем их шуме это получилось бы сделать там, внизу. Именно поэтому они сейчас и находились здесь — в кабинете школьного психолога и по совместительству их классного руководителя. Дазай и Мори сидели молча, друг напротив друга, не смея мешать Накахаре, что сейчас метался из угла в угол, причитая и на повышенных тонах раз за разом повторяя, какой же его парень — законченный урод. Какое-то время это выглядело весьма логично, но когда Огайю надоело слушать этот поток синонимов к слову: «Мудак», он всё же решил это прекратить и перейти к сути. — Сядь. Снова ледяным тоном попросил учитель. Ему пришлось несколько раз озвучить свою просьбу, прежде чем Чуя всё-таки уселся на другой конец дивана, подальше от Осаму. Ему было противно. Ему было паршиво, но не настолько, чтобы он был готов это показать. Именно поэтому сейчас рыжий парень был таким злым. Если бы он мог загораться от своих вспышек гнева, то уже давно бы сгорел и виной тому был бы, конечно же, Осаму. — Итак…Что на этот раз…? Огай сложил ладони вместе и прижал кончики пальцев к губам. Ему было весьма интересно узнать, что же послужило этой их ссоре, если её конечно, можно было таковой назвать. Эти двое частенько подрывали его авторитет. Вернее: подрывал его Чуя, а поднимал назад — Осаму, своими блестящими знаниями и первыми местами на всех олимпиадах. Можно сказать, что они служили двумя чашами одних весов, но лучше бы этого противовеса в виде слетающего с катушек Накахары вообще не существовало. Он был бы блестящим учеником и его потенциал легко можно было бы направить в учёбу, получение реально полезных знаний и изучении точных наук, если бы не…Если бы не Осаму Дазай, что сейчас находился именно в том возрасте, когда интересны такие вещи, как психика и все её темные стороны, в виде подсознания. Так что на данный момент он активно изучал и исследовал собственные личные границы и границы других, окружающих его людей. Так уж вышло, что самым ближним к нему был именно его парень. И ему доставалось больше всего… — Я просто говорил с Фёдором в столов… — Говорил?! Кому ты пиздишь?! Ты его лапал, как какую-то шестиклассницу, урод! Огай укоризненно посмотрел на Чую, в попытке его присмирить, охладить его огненный пыл, но того уже было не остановить. Он снова начал кричать и посылать Дазая куда подальше, абсолютно игнорируя присутствие взрослого человека, а тем более — своего классного руководителя рядом. Этого Мори стерпеть не мог. — Накахара, довольно. У меня из-за вас обоих снова будет неприятный разговор с директором, так что лучше вам сейчас остыть. Тебя это касается вдвойне и в первую очередь, — на этих словах он обратился персонально к Чуе, а затем посмотрел на ручные часы, — Мы поступим так: сейчас у вас урок, а мне необходимо уладить это дело с остальными коллегами. Я оставлю вас здесь, ясно? Чтоб со звонком отправились на следующий урок, а пока…Поговорите. Не только ты один, но и Осаму тоже. И не так, как вы разговариваете обычно, а как я вас учил. Слушайте друг друга, вникайте в чужие слова. Дазай, после отчитаешься мне, как всё прошло, — заканчивает учитель и встаёт. Честно говоря, ему уже немного надоело повторять одно и то же для одних и тех же людей, но… Это же Накахара и Дазай. Подойдя к двери и взявшись за ручку он вдруг оборачивается и прежде чем окончательно выйти из собственного кабинета, добавляет, — А, и ещё, Чуя. Если ты ещё раз накинешься на своего или любого другого парня с вилкой или каким-либо другим колющим и режущим предметом в руках…Пожалеешь. На этой фразе Чуя нахмурился и цыкнув, плотно сжал губы, тем самым показывая своё недовольство. Осаму же коротко усмехнулся, переводя взгляд с только что закрывшейся двери на парня, сидящего на другом конце дивана. Да, это правда, в столовой Чуя накинулся на него с самой тупой вилкой из всех тех, что оказались у него под рукой. И если бы не поспел Мори, то он наверняка бы заколол Осаму прямо там. А Дазай…А что Дазай? Он никогда не поднимал руку на Накахару и не собирался даже в тот момент, хотя именно такой смерти как раз не хотел сам шатен. Это было бы крайне долго и болезненно: два тех самых пункта, что он так избегал во время всех своих попыток самоубийств. Поэтому ему ничего не оставалось кроме как молча защищаться. — Придурок… — Ты сейчас обо мне или о себе? — резонно замечает Дазай и даже не дёргается, когда Чуя замахивается на него. Он знает, что сейчас рыжий его и пальцем не тронет. Ему слишком противно. И, кажется, именно до этой границы в их отношениях так долго шёл шатен… — Какого чёрта ты вообще к нему полез? Нахуя?! — Я просто пытался кое-что выяс… — Что ты пытался выяснить? Что?! Что он… — Дослушай меня, — невозмутимо перебил его Осаму, — Я пытаюсь выяснить кое-что, что могло бы мне помочь в дальнейшем… — Да какого чёрта ты вообще это выясняешь? Вот зачем тебе эта информация, а?! Зачем ты лезешь в чужие отношения?! Тебе не хватает меня? Мало, да?! Нужны какие-то лев… — Да. На мгновение наступила тишина. Но мгновение затянулось и тишина не нарушалась в течение минуты, а затем второй, третей…Чуя замер, и, кажется, не моргая пялился на Осаму, что сейчас смотрел на собственные колени, прижав ладони, сцепленные в замке к губам. Он понял, что только что сказал. Он с самого начал понимал, что это значит. Он знал, что Накахара поймёт его неправильно. Это и произошло. Прошло пять минут и лишь после очередного сдвижение стрелки на циферблате настенных часов шатен решил действовать. Он поднялся со своего места и подошёл к Чуе поближе. Он прекрасно понимал, что сесть рядом значит прогнать Накахару, ведь он и близко сидеть с ним на одной поверхности не желает. Ближайшую вечность точно. Поэтому Осаму садится на корточки перед ним. Чуя отворачивается, поглубже залезает на небольшой диван, но Дазай всё же ловит его ладонь и плотно сжимает между своими. Он тянет его обратно, заставляет наклониться пониже к себе и пусть Чуе неприятен ни он, ни его прикосновения, он терпит и слушает немой приказ своего парня. — Послушай. Есть вещи, которые необходимо решать так. Это может выглядеть неправильно и неприятно. Я знаю. Но мне нужно кое-что узнать. Мне важно знать то, что по-другому я вытянуть из человека не смогу. Поэтому я поступаю так. — А по-моему ты поступаешь так, потому что ты гандон, — хмыкает Накахара, пытаясь вырвать собственную ладонь из холодной хватки чужих рук, — Пусти. — Не пущу. Ты должен понять, потому чт… — Да ничего я тебе не должен, ясно?! Если ты ничего не должен мне, то я и подавно!!! — Успокойся и прекрати кричать. Не забывай, о чём нас просил Мори, — напомнил шатен, на мгновение устало прикрывая глаза, цвета самого дорогого шотландского виски. Иногда Накахаре казалось, что он больше всего на свете любит именно виски, а не эти глаза, насквозь пропитанные им. — Ненавижу тебя… — А я тебя обожаю. И можешь сколько угодно кидать в меня посуду и метать вилки я всё равно не переста… — Я не метал в тебя вилки. Я пытался тебя ею заколоть, — надувшись, хмуро исправил его Чуя. Иногда, рядом с Осаму он начинал вести себя как ребёнок. А иногда как профессиональный киллер. — Даже так. Ты и метаешь хорошо, я знаю. Просто меня это ни за что не остановит ни в моих начинаниях, ни в моём желании быть с тобой. — Чего…? — Чуя поднял на Дазая взгляд. В его голосе, также, как и в его глазах звучала издёвка, — Быть со мной? Ты о чём вообще? Мы что, в отношениях по-твоему? Это так они выглядят у нас, да? — Да. Чёрт, Чуя, ты меня не слушаешь. Я тебе не изменяю. Мне никто кроме тебя не нужен и неинтересен. Запомни это. И неважно, что там говорят и думают другие. Это не имеет никакого знач… — Нет, Осаму, это важно и это имеет очень много значения. Ты и представить себе не можешь, какого это — быть на моём месте. Вечно выслушивать эти шутки и издёвки от каких-то идиотов. Вечно слышать рассказы о том, как ты флиртовал с младшеклассницами направо и налево, как последняя мразь. Это отвратительно!!! — Я знаю, Солнышко, я знаю, — торопливо повторил Дазай и уткнулся лбом в колени Накахары, прикрывая глаза. Как же он устал от этого…От этих постоянных ссор, криков, разборок…Он понимал, что этого всего не было бы, если бы он перестал лезть к другим, со своими неоднозначными фразочками и подкатами, но…Он просто не мог так резко сменить тактику! Тогда это был бы не он. Чтобы о нём сказали другие? Что он изменился? Прогнулся? Стал каблуком? Наверное. Хотя нет, не "Наверное", а — да! Именно так бы все и сказали. И именно этого Дазай никак не мог допустить. Поэтому он и продолжал, а Чуя…Чуя просто никак не мог понять его истинных мотивов. Да это и очевидно: сложно понять того, кто никогда ничего не объясняет… — Извини меня. —…Что? — Я сказал: Извини меня. — Нет, это я услышал, просто не понял, в который раз…? — небрежно заметил Чуя. Все извинения и просьбы о прощении от Осаму он уже давно не воспринимал всерьёз. Хотя, наверное, следовало бы. — Ты можешь просто простить меня и всё? — Нет. —…Ну ладно. Пожав плечами, Коротко произносит Осаму, а затем хватается правой ладонью за предплечье Чуи и тянет его на себя. Тот сопротивляется, пытается вырваться, но Дазай знает, что это лишь до момента, как ему удасться коснуться чужих губ. А после…После Накахара остынет. Вернее, переведёт весь свою жар в другое русло. И они начнут решать эту проблему так, как не посоветовал бы Мори. Так, как они всегда всё и решают. Быстро, грубо и жёстко.