В старшей школе...

— …Наверное ты всё-таки был прав. А? Ну чего ты там замер? — Да иду я… Вокруг расстилается снежная равнина. Кроны деревьев покрыты лишь снегом. Где-то вдалеке виднеется жилой район и старая школа, где они учатся; совсем рядом с ними находится железная дорога, что разделяет равнину на "Живые" и "Мёртвые земли". Мёртвыми землями здесь называли лес, что за рельсами. Летом туда часто ходили подростки, дабы покурить, попить дешёвого алкоголя и по сжигать прошлогодние тетрадки под попсовую музыку. И всем пофиг, что в лесу нельзя жечь костры, да ещё и без надлежащего надзора взрослых…Всё равно там никто кроме них гулять не любил, а значит можно было делать всё, что хочется…Ну, а зимой там было слишком холодно, страшно и темно, даже днём, из-за обильного количества лиственных деревьев. Достоевский смотрел на всё, что его окружало с неким замиранием в сердце, как вдруг…Его любование природой резко прекратилось, когда хорошо слепленный снежок угодил ему прямо в лицо. Прямое попадание с первого раза и со стороны Гоголя послышался кроткий смешок. Федя, явно не ожидающий продолжения обстрела поворачивается к другу, но тут в него прилетает ещё один "снаряд", и ещё, и ещё… — Прекрати! — раздражённо произносит Достоевский, надеясь тем самым остановить этот "обстрел" со стороны друга. Но всё тщетно. Поняв это, Федя прикладывает все свои усилия и ловкость, дабы добраться до Коли живым, пробираясь сквозь белоснежные скрипучие сугробы. Гоголю хватило и одного раза чтобы понять его просьбу, и Фёдор прекрасно это понимал. Блондин просто проигнорировал его, чересчур увлёкшись этой игрой в одни ворота. Наконец добравшись до своего обидчика, Достоевский сурово произносит: — Остановись! — повторив просьбу в очередной раз, Фёдор хватает Гоголя за запястье, занесённое над собственной головой. В руке Коли в этот момент тает снежный шарик, который парень намеревался запустить в Федю. Но не успел. Задорный смех Коли стих и на его месте появилось какое-то странное молчание. Не неловкое, нет. Что-то более интимное и уже знакомое парням и до этого. Казалось, что это уже было. Вернее, уж Гоголю так казалось точно. А что касается Феди, то…Что вообще происходит в голове у этого человека?! Наверное, никому из живущих на планете Земля это неизвестно. Однако…Однако Колю это, судя по всему, не особо-то и пугало. Он не боялся Фёдора, а даже наоборот — он его привлекал. Наверное, его влечение к Достоевскому можно было бы назвать нездоровым, но ведь никто не знал… Не знал, не знает и не узнает о том, что прямо сейчас, находясь в такой непосредственной близости от губ Фёдора, Николай, решает сократить расстояние между ними до критического минимума. Секунда на размышление и губы Коли соприкасаются с холодными губами Феди, превращаясь в очень неуверенный поцелуй. «Достоевский не любил целоваться. Не любил целовать первым, и отвечать на чьи-то приторные поцелуи тоже не любил.» — наглая ложь, вбитая в голову каждой малолетней поклоннице Фёдора. Достоевский любил целовать. Но только Колю. Однако в этот самый момент, когда Николай закидывал его снежками и победоносно смеялся он был явно не готов к такому…Повороту событий, скажем так. Вряд ли Гоголь продумал всю ситуацию заранее, а потому…Было ещё неожиданнее, когда губы Фёдора поцеловали в ответ. Поцелуй продлился всего несколько секунд и совсем скоро брюнет вновь увидел нежное, слегка раскрасневшееся то ли от от холода, то ли от смущения лицо Гоголя у себя перед глазами. Он…Улыбался, смотря Феде прямо в глаза. Он не боялся его, не избегал его, не… Он…Он…Он тянулся к нему. Тянулся к Фёдору и к его внутреннему миру, что тот так усердно скрывал от посторонних глаз. Однако для Николая, кажется, не было никаких преград и он видел сквозь этот фальшь. Кажется…Он перестал кидаться снегом… «И на этом спасибо.» —подумал Фёдор, делая шаг от Коли. — Ам…Может ты проведёшь меня, а то уже так темно… — немного неуверенно произнёс блондин, когда молчание начало давить. — Я не… — попытался было возразить Фёдор, но его перервал жалобный и даже слегка недовольный возглас Коли: — Но меня же съедят волки! — …Хорошо. Пошли. Итак, уже стемнело, морозный зимний ветер усилился, на лес уверенно опустилась всепоглощающая тьма. Именно в такую погоду как раз выходили все маньяки, что подкарауливали маленьких детей у одиноких, неосвещённых фонарями заснеженных тропинок. Именно в такую погоду Фёдор и Коля добирались до дома блондина, а дойдя до точки назначения долго не могли разойтись. Почему? Может потому что Николай максимально долго старался оттягивать момент, когда Федя уйдёт, лихорадочно придумывая причину, которая заставит Достоевского задержаться у него дома хотя бы на часок? Всё равно родители Гоголя разъехались по командировкам и дома не было никого, кроме мопса… — Слушай…А-а может поможешь мне с физикой…? Завтра же проверочная, а я в этой теме совсем ничего не понимаю… Федя устало вздыхает, соглашаясь. Он просто не мог отказать "другу". Они заходят в квартиру, где Коля сразу же бежит готовить им горячий чай. Он раскладывает тетрадочки и учебнички с физикой, но стоит брюнету начать объяснять предмет, как Николай сразу же выходит из образа прилежного и послушного ученика. Сидя рядом с Фёдором он ёрзает на своём стуле, что-то неуверенно мыча, как бы соглашаясь со всем, что говорит ему шатен. Через десять минут таких учений, терпение Коли кончается и он начинает лезть к Фёдору. Сначала это просто ненавязчивые коротенькие поцелуи, которые Достоевский усердно игнорирует даже не отвечая на них, но совсем скоро они перерастают в более долгие и настойчивые…Объяснять тему становиться всё сложнее и совсем скоро руки Феди перемещаются с учебника физики на талию Коли. Он хотел, он пытался не отвлекаться на выходки белобрысого парня, но это было просто невозможно, когда тот так мило выпрашивал внимание. Достоевскому нравилось, что порой Гоголь с ним такой открытый, а не застенчивый, как обычно, в школе… — Может…Останешься на ночь? Уже…т-так поздно… И с этого момента начинается самое интересное…