Черный бархат, алый шелк

      Никого.       Мерсер глубоко вздохнул и медленно пошел вдоль стены, держась за доски. За дверью храпели матросы.       В последнее время его ночные вылазки в кубрик участились. Сначала он просто осматривался на корабле. Потом начал таскать еду из камбуза. А теперь не спеша подбирался к палубе. Галл предупредил его, что наверху постоянно дежурят вахтенные, но Мерсера это только раззадоривало. Уже больше месяца он плыл на корабле, - или, вернее, в его пузе, - а моря так и не видел.       Жить в трюме оказалось очень даже неплохо, хотя и скучновато. Но там хотя бы не били, да и в бочках хранилось множество занятных вещей. Например, драгоценные камни. Мерсер обнаружил целый ящик стекляшек, каждая из которых могла бы сделать его царем всех нищих Вэйреста. Или всяческие книжки. Прочитать их маленький бродяга не мог, но отковыривать с них позолоту было весело.       А по вечерам, когда на палубах зажигались огни и играла музыка, к нему приходил Галл, и они подолгу сидели на ящиках и разговаривали.       Этот Галл был странным типом. Очень странным. Перевернуть вверх дном весь Хай Рок с его ворожеями и волшебниками – и там не нашлось бы второго такого чудака. Лет ему было минус один год вполовину больше, чем Мерсеру (эту хитроумную комбинацию бретон осмысливал целый вечер), а выглядел он сущим младенцем: невысокий, худой, как тень, руки что ниточки - и необычно большая для такого тщедушного тельца голова с копной темных кудрей. Кожа у него была белой и полупрозрачной, ни дать ни взять брюхо у рыбы. И огромные черные глаза с девчачьими ресницами.       Чудаковатый юнга оказался приятным малым. Он с восхищением слушал рассказы Мерсера о Вэйресте – его площадях, дворцах, каменных мостах через речку Бьюлса, под которыми живут крысы и нищие, о заливе, о темно-зеленых бархатных лесах и старых легендах, и сам знал и мог рассказать столько, что Фрею и не снилось. День за днем, вечер за вечером они обменивались своими историями, и вскоре Мерсер поймал себя на том, что с нетерпением ждет заката.       Так тянулись дни, недели, месяцы. По ночам невидимый житель трюма выползал наверх – стянуть что-нибудь вкусненькое или размяться.       И сегодня совершал как раз такую вылазку.       Еле заметной тенью Мерсер прокрался через кубрик и выскользнул на палубу. Вдалеке виднелись смутные силуэты дежурных. На носу неровно полыхал одинокий факел.       Вдохнув побольше сырого океанского воздуха, тайный пассажир метнулся к борту.       Морю в ту ночь нездоровилось. Оно ворочалось, как беспокойное дитя, и выло; корабль качался на волнах; снасти скрипели. Мерсер посмотрел вниз, за борт.       Судно шло полным ходом. Волны с ревом бились о деревянную обшивку, поднимая тучу брызг. Над морем колыхался туман. Интересно, где они? У северных берегов Скайрима?       Мальчик с беспокойством поднял голову. По небу неслись серые облака. Время от времени показывались и тут же снова исчезали луны.       «Отлично, - подумал бретон. – Никому не придет в голову почем зря шляться по палубе».       Однако он ошибся.       Сквозь завывания ветра откуда-то сверху доносились голоса.       Мерсер взглянул на корму. Наверху, на этой штуке (Галл пару раз называл ее «ют») маячили две фигуры. Одна – высокая и прямая, а вторая – такая маленькая, что ее, верно, уж ни с чем не спутаешь.       Внезапно Мерсер ощутил любопытство. Он не собирался забираться так далеко, да и выплывающая из-за туч Секунда могла все испортить, однако ему стало чертовски интересно, что же такое может делать на палубе юнга глубокой ночью.       Он пригнулся и взбежал вверх по лестнице – так быстро, что та не успела скрипнуть.       Наверху стояли бочки. Мерсер спрятался за одну из них и прижался к борту.       - Прокрути еще вниз, - услышал он.       Голос явно принадлежал не Галлу. Бретон на мгновение высунул лохматую голову из-за бочки и увидел, как сверкнула в лунном свете золотистая кожа высокого мужчины.       Ага, значит, альтмер. Странно. Что может альтмер делать на имперском корабле?       - Я не могу поймать ее, - донес ветер слова Галла. – Тучи мешают.       Мерсер осторожно подвинулся. Эльф и его ученик стояли у самой кормы, в нескольких метрах от подслушивающего. Одно неверное движение – и одна из бочек покатится по палубе, а сам он будет немедленно и по-дурацки обнаружен.       Но годы карманничества научили Мерсера прятаться получше мышей.       - Мы можем вместо звезд использовать луны? – наконец спросил юнга.       Что они там такое делают?       - Нежелательно, - раздался ответ эльфа. – Звезды дают более точные координаты. Секунда обманчива и имеет тенденцию занижать долготу.       Мерсер не знал и знать не хотел, что такое «координаты», «тенденция» и «долгота». Но странная штука, блестевшая в руках у Галла, была интереснее всего на свете.       Бывший бродяга никогда не видел ничего подобного. Это был какой-то измерительный прибор, нечто вроде металлического треугольника с трубой, откуда имперец смотрел на небо. В свете мерцающих лун он сиял золотистыми искорками.       - Выходит, в такую погоду определить местоположение невозможно, – упавшим голосом произнес Галл.       - Возможно, но гораздо сложнее, - ответил альтмер. Он сложил руки на груди и повернулся к морю. Ветер развевал его плащ. – Я опасаюсь, что мы излишне отклонились к северу. В этих местах очень опасный шельф, и капитан поручил мне обойти его.       Ясно. Похоже, этот любящий заумные слова эльф – путевой проводник. Или... как там называется человек, прокладывающий карты? Штурман?       Но какой же невероятный у него инструмент!       - Мы в море Призраков, верно? – задал очередной вопрос юнга.       В его голосе Мерсер почувствовал... странное беспокойство.       - Да, - сказал эльф. – Недавно пересекли морскую границу Скайрима.       Погода портилась. Туман, поднявшийся с моря, стелился по палубе. Качка стала заметнее.       Когда корабль тряхнуло, Мерсер не удержался и задел бочку ногой.       Раздался гулкий стук. Бочка угрожающе качнулась.       - Что там такое? – насторожился мер.       Бретон мигом шмыгнул к бортам. Боги, лишь бы ему не вздумалось пойти проверить!       - Я посмотрю, - опередил его Галл.       Мерсер сглотнул. Сердце заколотилось о ребра.       Рядом раздались легкие шаги. Юнга остановился неподалеку. Заметил ли он трюмную крысу, которой вдруг вздумалось проветриться? Галл же строго-настрого запретил Мерсеру подниматься наверх. Что будет, если он увидит?       Да даже если и увидит — это гораздо лучше, чем быть обнаруженным членом экипажа.       - Ничего, - сообщил Галл, повернувшись к штурману. Ветер уносил его слова прочь. – Анкерок веревками не закрепили.       Фух!       На какое-то время бретон в безопасности. Друг не выдал его.       Погодите... друг?       На осмысление этого времени не было.       - Хорошо, - произнес альтмер. – Возвращайся в каюту. Надвигается шторм.       Мерсер не стал ждать, пока кто-нибудь пройдет мимо него. Он кинулся вниз по лестнице, стелясь вдоль пола и деревянных стен, и бесшумно утек обратно в кубрик.       Матросы за дверью загудели. Они поднимались, чтобы справиться с парусами. Мерсер уже знал, как, в свою очередь, следует справляться ему: он приноравливался к качке и крался легкими, быстрыми шагами, раскачиваясь вслед за волнами.       Там, на палубе, под светом мигающих лун, у него возник идеальный план.       О, на этот корабль его забросила сама судьба!       Шторм разыгрывался не на шутку.       В трюме царил хаос. Скрипя и подвывая, «Рубиновое Лезвие» подскакивало на волнах, и внутренности его сотрясались. Звенело и бренчало содержимое ящиков; скрипели веревки, удерживавшие груз на месте.       Пока Мерсер добирался до своего укрытия, его трижды чуть не впечатало в стену.       «Едрить вашу даэдра, - думал он, изо всех сил хватаясь за ближайшую коробку. – Если мы ща вмажемся, мне крышка. Надо выбираться».       Он уже встал было на ноги, чтобы искать новое убежище, но тут в трюм кто-то вошел.       Вернее, ворвался. Маленькая черная тень неслась прямо к Мерсеру, подпрыгивая и едва не падая, а вокруг все стонало и грохотало.       - Галл! – крикнул «заяц».       Тот проигнорировал приветствие и заговорил – нет, даже закричал, не подойдя еще и на пару метров:       - Я видел тебя! Ты был наверху, на палубе юта, ты следил за мной! – кудрявые волосы юнги растрепались, с черного жилета текла вода. – Ты что творишь? Я же говорил тебе не соваться наверх!       Очередная волна ударила в борт. С палубы эхом донеслись вопли боцмана, матерившего команду на чем Нирн стоит.       - А что я должен делать? – разозлившись, прокричал Мерсер. – Сидеть здесь, как злокрыс, пока ты наслаждаешься морским воздухом?!       - Наслаждаюсь?! – в крике Галла послышалось такое яростное изумление, что Фрей попятился.       Буря за бортом взревела с новой силой. Юнга, как кот, перепрыгнул через катящуюся бочку и в два счета оказался рядом с бретоном.       - Ты не понимаешь! – с каким-то болезненным жаром затараторил имперец, схватив Мерсера за плечи. – Эндарион почти поймал тебя! Я делаю все, чтобы ты не попался, а ты гуляешь по палубе и думать не думаешь об опасности!       Учитывая обстоятельства, это была длинная речь.       От неистовой качки Мерсера начало тошнить. Он отступил назад, в угол, потянув Галла за собой.       - Я больше не буду здесь сидеть! – перекричать шторм оказалось делать нелегким. – Я все придумал. Скоро я сбегу отсюда!        - Каким образом?!       Мерсер в панике оглянулся.       Его родной ящик с опилками скатился по противоположной стене трюма. В порожденной бурей суете сокровище маленького бретона, которое он хранил как зеницу ока, куда-то исчезло.       Невзирая на качку, он вырвался из рук Галла и ринулся вперед. Взбесившееся море колотило по бортам, неровный свет фонаря, закрепленного на стене, мерцал как гибнущий огонь маяка. Мерсер подбежал к своей коробке и принялся расшвыривать опилки, точно роющий яму дурзог.       Только бы она была здесь!       - Что ты делаешь? – с беспокойством спросил из темноты юнга.       - Нашел! – воскликнул Мерсер, извлекая из глубины ящика серебряную статуэтку.       Коротко и поверхностно дыша, Галл подбежал к нему.       Очередная волна подкинула корабль к небесам, и оба мальчика, не удержавшись на ногах, полетели на пол. Мерсер ударился позвоночником о бочку и вскрикнул; его старший товарищ упал и тут же вскочил на колени, судорожно хватаясь за доски.       - Что это?       Беглый бродяга протянул статуэтку другу. Тот взял ее со смесью любопытства и недоверия, поднес к лицу.       Руки у него оказались влажные и холодные.       - Я украл ее у... главаря моей... шайки, - задыхаясь, объяснил Мерсер. – Не знаю, что это тетка, но она выглядит не так уж дешево.       - Это Ноктюрнал, даэдрическая принцесса ночи, - перебил его Галл.       Бретон посмотрел на артефакт внимательнее.       - Да? Я не знал.        - Было бы странно, если бы ты знал, - с неожиданной резкостью ответил маленький моряк. – Определенные люди могли бы дать за нее целое состояние.       Мерсер щелкнул пальцами:       - Ну вот! – ещё один вал чуть не перевернул судно вверх дном. – Я сбегу на берег и продам ее там. И у меня будут деньги, и никто не посмеет вернуть меня обратно!       Сверху, с палубы, доносились топот и крики. Теперь команду материла и помощница капитана.       Задним умом, конечно, Мерсер понимал, что никто никуда его возвращать не собирается. Это Галл, дворянский сын, должен опасаться погони. А его «семья» давно не вспоминает его иначе, чем бранным словом. Да и вспоминает ли вообще?       - Тебе не хватит денег с одной этой статуэтки, - покачал головой Галл.       Бретон повернулся к нему и схватил за плечи.       Юнга казался странно безвольным, будто тряпичным. Он смотрел на Мерсера сквозь упавшие на лицо кудри, слегка запрокинув голову. Глаза у него были невероятно темными и сверкающими, как угли.       - Поэтому, Галл, - заговорил Мерсер, сражаясь с тошнотой. - Мне нужна будет твоя помощь. Я собираюсь украсть отсюда что-нибудь. Что-нибудь очень дорогое.       Где-то наверху раздался треск.       - Украсть...?       Голос юного имперца подрагивал. Но вместе с тем – чудо ли? – Мерсер готов был поклясться, что дрожал он отнюдь не от изумления.       Любопытство. И даже интерес. Вот что звучало в его голосе.       - Да, - продолжил Фрей, еще крепче вцепившись в часто и неглубоко дышащего имперца. – Помоги мне. Забудь свои дурацкие принципы и помоги. А потом я сбегу, а ты поплывешь дальше в свой Винтерхолд, и мы никогда больше не встретимся.       Эта мысль со странной болью заворочалась внутри.       Так и должно быть, да. Между Галлом Дезидением и Мерсером Фреем нет ничего общего. Это судьба, забывшая их обоих, случайно столкнула бежавших от нее на одном корабле. Который, кстати, угрожает вот-вот разлететься в щепки.       Но всё равно...        За то время, что они провели вместе, что-то в Мерсере изменилось. Будто щелкнуло.       И мысль о том, что скоро они расстанутся, вовсе не приводила его в восторг.       - Хорошо, - произнес Галл. И закашлялся.       Темные кудри закрыли лицо. Мальчик-имперец согнулся, прижимая подбородок к груди. Его тело сотрясалось изнутри, и сильные, неритмичные толчки сквозь руки передавались Мерсеру.       Бретон сжал пальцы на худых плечах.       - Эй! Ты в порядке?       Галл поднял голову, окинул безбилетника мутным взглядом.       - Да, - хрипло обронил он. – Не волнуйся, это ничего. Я... помогу тебе.       Море снаружи выло, как покинутый хозяином пес.       Мерсер подтянул колени к груди и уперся ногами в пол. Здесь, у стены, качало не меньше, но, по крайней мере, не хотелось вытолкнуть недавно съеденное куриное крылышко наружу.       - Ты не собираешься вернуться на палубу?       - Я? – Галл рассмеялся, будто не сгибался секунду назад в мучительном приступе. От этой жуткой перемены внутри у Мерсера похолодело. – Да меня в океан сдует!       - А как же... – бретон с трудом подбирал слова, - Ну, типа, ты говорил, что помогаешь с парусами и все такое?       - Помогаю, - кивнул юнга. – Но не в такую погоду. Я, если тебе угодно, будущий маг, а не...       Конец фразы смыло ревущей волной. Где-то в глубине трюма с треском порвалась одна из веревок, и бочки укатились в свободное плаванье.       Галл схватил Мерсера за предплечье. Маленький беглец, пытаясь не поддаваться растущему внутри страху, ухватил друга – все-таки друга! – за запястье.       Так они и сидели, связанные, словно звенья цепи, пока вокруг катались и трещали тюки, мешки, ящики, бочки, а за бортом бушевала буря.       В правой, свободной руке мальчишка сжимал статую Ноктюрнал. Белый металл непривычно холодил ладонь.       «Если все это подстроила для меня не сама Судьба, - подумал вдруг Мерсер. - То я не знаю, кто это сделал».