Осенний ноктюрн

— Это наша каюта? Ты не говорил, что мы поплывём во дворце…       Лив неосознанным движением схватилась за шляпку и с открытым ртом прошлась по периметру светлой гостиной: мебель из тёмного дерева со светло-бежевой обивкой, охровый тюль и свежие цветы в высокой пузатой вазе на круглом столике в центре. Открыла двери в спальню и, взвизгнув, с разбегу плюхнулась на широкую мягкую кровать, распласталась на ней с раскинутыми руками. — Поставьте здесь, в углу, — сказал Леви носильщику и ненавязчиво положил в верхний кармашек его форменной жилетки чаевые, — спасибо.       Минул гостиную, остановился на пороге спальни и прильнул плечом к дверной раме, глядя на свою расшалившуюся Осень, смешно перебиравшую ногами по одеялу. — Видал, какая здоровая? — Лив приподнялась на локтях и с предвкушением уставилась на мужа. — Давай проверим, насколько она прочная?       Леви издал снисходительный смешок. — Обязательно проверим, как только я разберусь с делами, — ответил он. — Делами? — удивилась Лив. — Какими ещё делами? Ты для этого угрохал целую кучу денег на плавучий траходром? — Из-за приготовлений к свадьбе я так и не успел просмотреть отчётность по лавке, там столько бумажек и неотложных дел скопилось, что если я опять их отложу, то с чайной можно будет попрощаться. Слушай, Лив, это на два-три часа максимум, — оправдывался Леви, — как только освобожусь, буду весь твой. — Ладно, — пробурчала она, надув губки. — Пойду пока чемоданы разберу. — Не переусердствуй, мы приплываем завтра в шесть вечера.       Леви снял пиджак, кинул его на кровать — будто поиздевался! — ушёл в гостиную и расположился за столом. Лив в бессилии упала головой на подушку: «Обещал же, что будет рядом, — злилась она про себя, — а сам целуется со своими драгоценными бумажками. Другого времени он, конечно же, найти не мог. Раньше заводился с пол-оборота, а теперь, небось, не заметит, даже если буду голая по каюте расхаживать. Мы только поженились, всё должно быть не так! У нас ребёнок ещё не родился, а мы уже словно старики».       Разобрав небольшой чемодан и разложив вещи в номере, села в гостиной на диване и смотрела на Леви, сидевшего в расслабленной манере и обхватившего спинку стула. Ей нравилась эта его излюбленная поза, завораживала сдержанная грация, которая была во всём: в сплетениях мышц напряжённых рук, в острых складках одежды, идеально подобранной по сухощавой мускулистой фигуре. «Он весь мой, — с жаром думала Лив, — вот захочу и прикоснусь к нему, сделаю с ним всё, что пожелаю». Не сдержалась, обняла его из-за спины, оплела крепкие плечи и процеловала от висков до шеи. — Лив, ну я же сказал, что занят, — не сопротивляясь, бесстрастно произнёс Леви. — Ты чем-то расстроен? — спросила она, прижавшись щекой к его макушке. — Я работаю в убыток. Хотя после стольких месяцев перекладывания ответственности на плечи Габи и Фалько оно и не удивительно: сначала марлийские повстанцы, затем йегеристы — странно, как лавка вообще не закрылась. — Я бы сказала «найми управляющего и обслуживающий персонал», но для тебя весь смысл чайной как раз в том, что ты всё делаешь сам. — Да. И это нерационально. — Леви тяжело вздохнул. — Ты сейчас всё равно не сможешь ничего исправить. — Рука Лив соскользнула с его плеча под рубашку, прошлась по груди. — Давай ты подумаешь об этом, когда мы вернёмся, м? Идём, я тебя утешу… — Не сейчас, — в его голосе появились нотки раздражения, и Леви выпрямился, убрав руку Лив из-под рубашки.       Обиженно насупившись, она отстранилась от него. Ушла в комнату, открыла чемодан и стала перебирать свои платья: яркое лимонное, изумрудное, синее, — она нерешительно вытягивала их за рукава, теребила ткань, но в итоге вытащила новое, светло-серое с высоким воротом. Отклонившись на стуле, Леви пристально наблюдал за её сомнениями и терзаниями: он болел за лимонное платье. Глубоко вздыхая и фыркая, Лив переоделась, собрала волосы на макушке в тугой пучок и ушла гулять по палубе.       Леви долго сидел над документами, пытался составить план и перераспределить финансы. Он так увлёкся, что не заметил, как наступила ночь. Растерянным взглядом окинул гостиную и поплёлся в душ. Вернувшись, лёг рядом с Лив и виновато поцеловал её в висок, прижался к спине, но она притворилась, что спит, и Леви не стал её тревожить. Он не мог уснуть и беспокойно ворочался на кровати. Под утро спустился на пол, сложил на груди руки и наконец уснул.       Очнувшись, он обнаружил, что на нём одеяло. Леви заглянул на кровать — пусто. Несколько часов он безуспешно пытался отыскать Лив, чтобы извиниться, но она словно испарилась. Он злился на себя, злился на Лив и на обстоятельства. Всё должно было пройти идеально, но когда в его жизни что-то шло по плану?       Пароход приближался к Парадизу: остров, объятый призрачной дымкой, уже виднелся на горизонте. Накинув пиджак на плечи, Леви вышел на палубу второго яруса и уставился вдаль. В носу началась неприятная щекотка, волнение стеснило грудь, затруднилось дыхание. Леви с силой сжал поручень ограды. «Вот бы Лив была сейчас со мной», — с тоской подумал он. Развернулся, направился обратно в каюту и увидел на третьей палубе Лив: она стояла, облокотившись на ограждение и мечтательно подперев щёку. Растрёпанная и в его пиджаке — само очарование. Взметнул по лестнице, встал рядом с женой и молча смотрел на всё приближающийся заветный остров. — Ещё дуешься? — Леви прислонился плечом к плечу Лив. — И да и нет. — Ты простишь меня? — с надеждой спросил он. — Вам придётся постараться, господин Аккерман. — Обернулась, поглядела на него: за рыжей паутинкой волос, налипшей на лицо, ярко горели синевой её печальные глаза. — Обсудим это на острове, хорошо? Мы прибудем в порт через час, нужно собрать вещи. Идём.       То, с какой лёгкостью он задвинул тему их примирения, взбесило Лив окончательно. Она не стала накалять ситуацию и молча последовала за Леви, однако всем видом старалась показать, что разговор не окончен, а конфликт не исчерпан. Вернувшись в номер, Лив быстро упаковала чемоданы, а затем встала перед зеркалом и стала собирать волосы в пучок. Проверив, все ли документы на месте, Леви встал позади жены и сосредоточенно глядел на неё исподлобья. — Извини за вопрос, но долго ты собираешься в этом ходить? — Потянул двумя пальцами ткань её подола и поморщился. — Я же оставлял тебе денег. Неужто не нашла платья из ткани получше? И этот цвет дерьма… ты же никогда такое не носила. — Я до этого никогда не была женой приличного господина, — недовольным тоном отозвалась Лив. — Хватит с меня косых взглядов, не хочу привлекать лишнее внимание. Или будешь контролировать мой гардероб? — Тебе же самой не нравится. — Так надо. — Надо кому? Слушай, я понимаю, что ты хочешь стать своей в новом обществе, но не нужно во всём под него прогибаться, иногда нужно давать отпор и стоять за себя. У тебя отличный вкус, мне всегда нравилось, как ты одета. Поверь, это никогда не было «неприлично». Если только «неприлично» не было целью. — Вот и буду так одеваться тебе назло, — огрызнулась Лив.       Она ненавидела свои новые скучные платья, ненавидела новую благопристойную причёску. Но она так злилась на мужа, что не желала ему уступать.       Её злобу Леви отчего-то воспринял как вызов. Вытащил вонзённую в пучок шпильку — волосы расплескались по изящной спине подобно жидкой огненной лаве. Лив обернулась и сердито свела к переносице брови. — Ты чего творишь?       Леви рывком оборвал рукава ненавистного платья и сбросил на пол. — Совсем сдурел?!       Ещё одно усилие, и лиф платья со скрипом разошёлся по швам. Лив инстинктивно прикрыла руками оголившуюся грудь. — Купим тебе новое, Осень.       Леви обхватил её лицо ладонями, припал к губам и стал самозабвенно целовать. Жадно, настойчиво проник языком в её рот. Лив уперлась кулачками в его живот, притворно попыталась высвободиться, но, побоявшись, что Леви прекратит, расслабилась и перестала сопротивляться. Его руки вмиг задрали её подол, смяли упругую кожу ягодиц, спустили бельё. Лив нарочно не реагировала. — Мне остановиться? — прошептал Леви, оторвавшись от её губ и замерев. — Ты издеваешься? — Ничуть, — не меняя тона отозвался он. — Скажи вслух. — Дьявол! — Хлопнула его по груди. — Пожалуйста, Леви… — взмолилась Лив. — Тц! Артистка.       Напряжёнными пальцами он прогладил мокрые складки нежной кожи и проник внутрь горячего пульсирующего лона. Лив выгнулась, запрокинув в блаженстве голову, и громко простонала, задвигалась навстречу. Впилась в плечи Леви и притянула его к себе ещё ближе. Он издал сдавленный смешок. — Значит, ради прощения мне придётся постараться? — шепнул Леви. — И как ты хочешь, чтобы я постарался?       Стремительная волна удовольствия сковала мышцы, лишив возможности говорить: Лив жадно хватала воздух, задыхалась и жалобно постанывала. Она поглядела на него замутнёнными глазами из-под опущенных ресниц: провела ладонью вверх от его шеи до острого подбородка и сунула два пальца в его рот. Леви несильно прикусил их, а затем сомкнул губами и облизал. Не отводя взгляда, Лив отняла пальцы и медленно, один за другим, сама облизала их вслед за ним. — Ненавижу тебя! — на выдохе промолвила она. — Ненавижу… — То есть, спишь ты со мной тоже из ненависти? — поинтересовался он, и его ледяные глаза полыхнули огнём. — Разумеется, — прошептала Лив и прошлась кончиком влажного языка поперёк его губ. — Какая же ты всё-таки чокнутая… — Сам такую выбрал. — Хм… Да разве ж ты оставила мне выбор?       Неосознанно облизнувшись, Лив расправилась с пряжкой на его ремне, расстегнула ширинку и высвободила вздыбленную твёрдую плоть, сжала в ладони. — Весь мой, — сорвавшимся дрожащим голосом произнесла она, водя рукой вверх и вниз.       Опустилась на колени, смахнула с лица распушившиеся пряди, вобрала его член целиком и принялась упоённо ублажать Леви ртом. — Твой, — прошептал капитан, непроизвольно закатив глаза, и благодарно прогладил Лив по волосам, — твой, Осень…       «Я ничто! Ничто в твоих объятиях! Какая сладостная, какая желанная смерть. — Бессвязные обрывки мыслей вспыхивали и тотчас гасли в затуманенном экстазом сознании Леви. Опустил голову и посмотрел на красную макушку. — Чёрт тебя дери, смотри на меня! — Схватил её волосы на затылке и чуть оттянул: ультрамариновые блестящие глаза уставились на него с вожделением и покорностью. — Шлюха и жена, — подумал он и невольно издал слабую усмешку. — И вся моя!»       Прервав приятную пытку, Леви небрежно поднял Лив на руки, а затем уложил на стол, закинул её ноги себе на плечи и плавно вошёл. Он нетерпеливо ускорял темп, пронзал податливое тело уверенными глубокими толчками. Оглушающие стоны Лив ласкали ему слух. Наклонился, провёл горячим языком по напрягшемуся соску и стал его посасывать — Божечки! — вскрикнула Лив. — Тише, тише, родной! — Она с нежностью погладила Леви по выбритым вискам и легонько отстранила его голову. — Они из-за беременности стали слишком чувствительными… — Правда? — виноватым голосом произнёс Леви и, зажмурившись, тряхнул головой, пытаясь вернуть себе самообладание. — Прости, — пламенно выдохнул он и стал легонько покрывать её грудь короткими поцелуями. — Вот так хорошо? — Очень, — с улыбкой ответила Лив и ласковым расчёсывающим движением пригладила его чёлку.       Снаружи раздался глухой протяжный гудок: пароход прибыл в порт Парадиза. Разморённые и обессиленные Леви и Лив кое-как слезли со стола и стали приводить себя в порядок. На подгибающихся ногах Лив дошла до чемодана, открыла его и толкнула ногой в сторону капитана. — Сам выбирай, что мне надеть, — с деловым видом заявила она. — Мне больше нравится раздевать. — Странно слышать это от человека, которому понадобилось больше суток, чтобы завалить собственную жену, — съязвила Лив. — Я же извинился, — парировал Леви, заправляя рубашку в брюки. — Нет, ты сказал, что мы потом всё обсудим. — Вот заладила. — Леви достал из чемодана платье лимонного цвета, на которое засмотрелся вчера, и бросил его Лив. — Ну что мне ещё сделать? А то я наивно подумал, что только что загладил вину, — с ноткой сарказма добавил он. — Спорим, ты не сдержишь своё слово быть всегда рядом, пока мы гостим на острове? — заявила Лив, застёгивая платье. — Я не сдержу слово? — Леви почти оскорбился. — Спорим, мартышка. — Подошёл к ней и решительно протянул руку. — На что спорим? — Даже так? — Она удивлённо посмотрела на его руку и призадумалась. — Хорошо. Если проиграешь, то будешь каждое утро в течение месяца читать мне по романтическому стихотворению. — Издеваешься? — с негодованием спросил Леви и поморщился. — Конечно, издеваюсь! — Где я и где… стихи. Ещё и романтические. — Знала, что тебе понравится. И потом, это пари. — Пожала плечами. — Сам захотел спорить на желание. — Ладно, принимается, — сдался он. — И раз тебе не чужды грязные приёмчики, то и я не буду скромничать: если проиграешь, — а ты проиграешь, — то будешь в течение месяца готовить мне завтрак… — Эй! — прервала его Лив. — Я же не умею готовить! — …будешь готовить мне завтрак голышом. — Ты!.. У меня ж к этому времени живот начнёт расти, — нашлась Лив. — Ужас-то какой, да? — с иронией ответил Леви. — Ну, раз так, то спорим. — Можешь начинать штудировать поварскую книгу, — самоуверенно произнёс он. — А ты ищи сборник любовной поэзии, — не уступала она. — Семейная идиллия, — резюмировал капитан, взяв в руки чемоданы, и вышел из каюты.       Спускались по мосткам. Лив бежала впереди Леви, вертя головой, как сорока: порт Парадиза был менее оживлённым, чем порт Либерио, и в несколько раз меньше, но всё равно вызывал в ней бурю эмоций. Лив с любопытством разглядывала прохожих, глубоко вдыхала местный воздух: «Да, пахнет совсем иначе», — заключила она. Леви взирал на порт с тихим благоговением. Робко, будто извиняясь, что давно не был дома. Закрыл глаза, подставил лицо навстречу холодному ветру — и тот обрушился на него лавиной воспоминаний. Аккерман вмиг распахнул глаза и двинулся к стоянке с экипажами, чтобы нанять извозчика. — Лив! — крикнул он. — Едем.       Она примчалась к нему, юркнула в кабину и сразу придвинулась к окошку. — А куда мы поедем? — спросила она, когда Леви сел рядом и похлопал по дверце, дав команду владельцу экипажа. — В Стохесс, — ответил он. — Главный штаб Разведкорпуса любезно предоставил нам за счёт казны апартаменты в самом центре, так что пребывать здесь мы будем более чем с комфортом. — Стохесс — столица? — Нет, столица называется Митрас. Но оба города раньше находились за стеной Сина: в этих районах и сейчас, как правило, селится одна знать, но в эпоху титанов возможность жить здесь была особой привилегией. Правда, прямо под столицей существует совсем иной мир — Подземный город, откуда я родом. — Ты покажешь мне его? — тихо спросила Лив. — Не думаю, что тебе это нужно, — нарочито сухо отозвался Леви. — Там и раньше было опасно, а после «дрожи земли» вообще царит разруха. Даже солдаты из Военной полиции стараются лишний раз туда не спускаться. Да и не на что там смотреть.       Лив накрыла его кисть своей ладонью и, погладив, крепко сжала. — У нас на сегодня есть планы? — Она решила сменить тему. — Или будем отсыпаться? — Я и по ночам не особенно отсыпаюсь, так что нет, планы есть, — ответил Леви, — но если ты устала… — Нет, нет, нисколько, — воодушевилась Лив. — Что за планы? — В Стохессе живут Арлерты: как только они узнали о нашем визите, пригласили к себе, ещё во время свадьбы. Жан с Микасой вроде тоже будут. — Кстати, я ведь так и не спросила: почему ты не общаешься с Микасой? В смысле, вы же родня! Пожалуй, вы друг у друга единственные, кого без преувеличения можно назвать семьёй. Неужели для вас это ничего не значит? — Наверное, мы просто не чувствуем друг друга семьёй. Ты и без меня знаешь, что одной крови недостаточно. Микаса была моей подчинённой: вчерашний кадет, угрюмая девочка, помешанная на защите того, кто в конечном счёте чуть не уничтожил мир. — Она знала Эрена Йегера? — Они росли вместе. Формально Микаса была приёмной дочерью в семье Йегеров после смерти родителей, но отношения между ней и Эреном вряд ли можно было назвать братско-сестринскими. Собственно, только из-за этого её брак с Кирштайном всё время висит на волоске. — Она не рассказывала… — Ещё бы. Это здесь, на Парадизе, внушительная часть общества чуть ли не культ из него сделала, а правительство вынуждено считаться с йегеристами. А рассказать об Эрене тебе, жительнице Либерио, она посчитала неуместным. — Я бы всё равно выслушала, — сказала Лив. — И уж точно не посмела бы осудить. — Эрен служил под моим непосредственным командованием, — мрачно добавил Леви. — Так что отчасти произошедшее и на моей совести тоже. — Надеюсь, в глубине души ты понимаешь, что это не так. Мне, конечно, нравится, что мой мужчина рассуждает как истинный командир, но ты не можешь брать на себя такую ношу. — Я верил, что Эрен — надежда человечества в борьбе с титанами, ставил всё на свою веру и поплатился за это. Скольких людей я прямо или косвенно отправил на тот свет! Не счесть. Мне никогда не отмыться от их крови.       Лив безмолвно взирала на его терзания и ощущала бессилие. Она не могла найти слов, ей все казались фальшью. Как заглушить такую боль и столь необъятное чувство вины? — Не обесценивай их смерти своим чувством вины, — неожиданно для себя самой выпалила она. — Не думаю, что они умерли за тем, чтобы ты истязал свою душу вместо того, чтобы благодарить их за каждый прожитый день.       Леви в изумлении поглядел на Лив, и мягкая тень благодарной улыбки коснулась его смурного лица. — Спасибо, Лив, — тихо промолвил он, облегчённо выдохнул и переплёл её пальцы со своими.       Когда экипаж проезжал по каменному мосту над рекой, Лив почудилась вдалеке знакомая фигура: «Всего-навсего похож, — убедила она себя, — да и что бы ему делать тут, на острове? Просто померещилось».       Дом Армина и Энни находился на окраине Стохесса: небольшой и двухэтажный, но вполне просторный и уютный. На заднем дворе стояла маленькая пристройка, в которой располагалось рабочее место Армина: после возвращения на Парадиз он выучился на инженера и активно помогал восстанавливать разрушенные многолетними войнами районы. — После исчезновения титанов правительство решило, что отныне не нуждается в Разведкорпусе, — пояснял он Лив, с любопытством разглядывавшей пристройку, — по крайней мере, на постоянной основе. Теперь нас созывают только в случае военных угроз и для выполнения особых поручений. Но мне хотелось быть полезным для людей, и я подумал, почему бы не попробовать себя в инженерном деле? Оказалось, у меня есть к этому способности, — с улыбкой заключил Армин. — А Энни? — До рождения сына она служила в Военной полиции, за неё лично поручилась королева Хистория. Уже порывается обратно на службу, хотя прошёл всего год. Некоторые люди совсем не умеют сидеть дома. — Тебя это, кажется, огорчает, — предположила Лив. — Нет, всё в порядке, — добродушно ответил Армин. — Материнство требует слишком много эмоций и самоотдачи, и так как Энни старается быть хорошей мамой, то чувствует себя слишком уязвимой. Она не любит показывать своих чувств и очень закрытый человек. Потому ей хочется поскорее снова обрести себя, выстроить баланс между собой и окружающим миром. Найти свой островок комфорта, что ли. Все только и спрашивают, как мы с ней уживаемся! — Он снисходительно засмеялся. — Мы ведь такие разные. — Я понимаю, — искренно произнесла Лив. — Нас с Леви постоянно спрашивают о том же, но нам хорошо вместе. Мы вроде как дополняем друг друга. — Да-да, точно! — радостно согласился Арлерт, ощутив приятное чувство единения с Лив. — Чего это вы тут шушукаетесь? — вмешалась подошедшая к ним Микаса. — Микаса! — воскликнула Лив и с дружеской теплотой обняла её. — Армин мне показывал пристройку со своим рабочим кабинетом. — Энни сказала позвать вас: они с Леви уже стол накрыли и теперь бухтят на пару, что все разбрелись. — От их двойного брюзжания, небось, стены дрожат, — засмеялась Лив. — Ага, — подтвердила Микаса. — Пойдёмте скорее, а то Жан остался один под прицельным огнём.       Все дружно залились хохотом и направились в дом.       Лив весь вечер возилась с годовалым сыном Арлертов и бегала за мальчишкой по обеденной, мало интересуясь ужином. — Лив, да сядь ты уже, — проворчал Леви, глядя на нетронутую еду в тарелке жены. — Родной, ты только посмотри, какой славный! — Она, забавно прикусив язык, тёрлась носом о носик малыша. — Не знаю, что твоя жена с ним сделала, что он перестал орать, — со вздохом произнесла Энни. — Целый день его успокоить не могла, думала, у меня крыша поедет. А ты ему нравишься, — сказала она Лив и приулыбнулась. — На диване лежит плюшевый заяц — это его любимый.       Лив подскочила с пола, взяла зайца и тихонько стала от его имени напевать смешную детскую песенку. Малыш от удовольствия задрыгал ножками и счастливо взвизгнул. — Я ему пела только первые три месяца после рождения — потому что так, видите ли, лучше для ребёнка. Но, по-моему, и для него, и для Армина это была та ещё пытка, — резюмировала Энни.       Армин тактично промолчал, громче застучав ложкой по дну тарелки. — Думаю, из тебя тоже вышла бы хорошая мама, — с грустью произнёс Жан, обратившись к Микасе, — не понимаю, чего ты вечно… — Давай не сейчас, — сконфузившись, недовольно оборвала его Микаса. — Извини, — виновато ответил Жан.       Лив подумала о том, что рассказал ей сегодня Леви, и вдруг увидела Микасу совершенно по-новому. Ей стало нестерпимо жаль и её, и Жана. Малыш на руках стал дёргать её за волосы, дескать, неужели ты забыла обо мне? — Давай я возьму его, — Энни спасительно прервала её раздумья, — ему пора ложиться, уже десятый час. — Да, конечно, — растерянно отозвалась Лив и передала мальчика матери. — Сладких снов, дружочек! — ласково пропела она и помахала малышу на прощание.       Она наконец села за стол и стала жадно пить чай из своей чашки. — Уже всё холодное, — буркнул Леви. Лив наклонилась к нему и поцеловала в висок. — Спасибо, что беспокоишься за меня, — сказала она с улыбкой. — Ничего страшного — холодное и холодное. — Вот бы и мы могли его так урезонивать, а? — прошептала Микаса Армину, и тот сдавленно захохотал. — Я всё слышал, — пресёк их веселье Леви. — Простите, капитан! — с трудом сдерживая приступ хохота, произнёс Арлерт. — Тц! Малышня… — изрёк он. — Жан, Микаса, вы же завтра собираетесь в Трост? — Да, переночуем у ребят, а завтра домой, — подтвердил Кирштайн. — А что? — Захватите нас? Хочу навестить могилу Эрвина и показать Лив дворец и военный штаб Троста. — Конечно, — с воодушевлением ответила Микаса. — Мы выезжаем утром в семь. — Не опоздаем, — пообещал Леви.

***

      «Для него эта поездка особенная», — Лив поняла это по тому, что Леви надел форменную шинель и привёл в порядок отросшие пряди. Он был молчалив и печален, погружён в свои мысли. Всю дорогу до Троста он не проронил ни слова, задумчиво глядя в окно, на проплывающие мимо сонные дома, окутанные густым туманом. Лив всё чудилось, будто он медленно уплывает от неё в объятия прошлого, и она немного ревновала его к этому мистическому, непостижимому прошлому, которого не знала и в котором её не было, но которое сделало Леви таким, каким он стал. Глупая, детская ревность — Лив это понимала, но всё равно покрепче сжала его руку.       Шли по ковру из засохших листьев, укрывших шуршащим жёлтым саваном огромное кладбище, простиравшееся на километры. Лив вглядывалась в бесконечную череду каменных надгробий, в ничего не значащие завитки букв и жалела о том, что не может прочесть ни единого имени.       Поднялись на небольшой холм, окружённый приземистой железной оградкой. Леви опустился перед могилой на одно колено и бережно положил четыре белые хризантемы, а затем поднялся и отдал честь. — Давно не виделись, — тихо промолвил он, — Эрвин…       Стелясь по земле, промчался ветер, поднял с земли ворох опавших листьев. — Думаю, он тебе ответил, — прошептала Лив, восторженно наблюдая за ветряным вихрем. — Ты бы удивился, но эта выдумщица — моя жена, — произнёс Леви и через силу приулыбнулся. — Да-да, я тоже не знаю, что она во мне нашла! — Он издал смешок и с силой стиснул челюсти, чтобы не дать волю слезам.       Склонил голову и умолк.       Лив села на корточки, достала из кисета игрушечную металлическую машинку и поставила её у подножья надгробия. — Ты говорил, твой командир больше всего на свете желал знать, что за стенами живут другие люди. Я собиралась подарить её сыну Армина и Энни, но вчера совершенно забыла о подарке. Ты не против, если я оставлю её здесь? — Она посмотрела на мужа. — Как символ мира за пределами Парадиза. — Конечно, не против, — мягко отозвался Леви, и лицо его просветлело. — Ему понравился бы твой жест.       Когда они вышли с кладбища и направились в сторону дворца, Лив робко произнесла: — Думаю, если родится мальчик, назовём его Эрвин — в честь твоего командующего.       Леви не смог сдержать одобрительной улыбки. — Умеешь же ты, Осень, сделать приятно, даже не снимая с меня портки.

***

— Леви Аккерман! Хе-хе, не знал, что вы на Парадизе, капитан. Вчера отправил вам письмо в Марли.       Рядом с дворцом к ним подошёл коренастый седовласый мужчина с роскошными усами, одетый в шинель. — Это главнокомандующий, — пояснил Леви жене, пока тот подходил, — он глава всех военных подразделений.       Леви приветственно салютовал. — Что за письмо? — поинтересовался он. — Её Величество Хистория намерена приставить к особой награде вас и ваш отряд за заслуги перед государством, — ответил главнокомандующий. — За последний год вы столько сделали для поддержания мира с Марли и остальными странами, — пояснил он. — Я и мои ребята всего лишь исполняли свой долг, — сухо ответил Леви. — Ну-ну, не скромничайте! — Главнокомандующий перевёл взгляд на Лив и оценивающе оглядел её. — Представите мне вашу очаровательную спутницу? — Госпожа Лив Аккерман, — с несвойственной ему ноткой самодовольства произнёс Леви, явно напрягшись. — Лив, это господин верховный главнокомандующий Найджел Барнс. — Большая честь, госпожа Аккерман, — елейно произнёс главнокомандующий, целуя руку Лив и смотря ей в глаза. — Что ж, — торопливым тоном прервал его Леви, — передайте Её Величеству, что я и мой отряд готовы к аудиенции на этой неделе в любое время. — Сами ей и скажите. — Главнокомандующий сделал жест в сторону дворца. — Её Величество прибыла в Трост несколько дней назад, чтобы присутствовать на открытии очередного детского приюта. Она сегодня здесь. — Хорошо. — Леви нетерпеливо кивнул на прощание и, притянув к себе Лив, бодро зашагал во дворец. — Ты чего такой заведённый? — шёпотом спросила она, когда они поднялись по лестнице. — Он плохой главнокомандующий? — Сносный. — Он плохой человек? — Понятия не имею. — И чего ты тогда психуешь? — Я абсолютно спокоен. — Леви, да остановись ты! — крикнула она, когда они оказались в холле. — Я сейчас навернусь! Да что с тобой?! — Найджел — чёртов повеса и кутила. Разве не заметила, как он пожирал тебя своими наглыми крысиными глазёнками? — Господи, Леви! — Лив громко выдохнула, приложив ладонь к груди. — Ты меня иногда поражаешь. Он же обычный старик. Подумаешь, пялится. Он не первый, кто в твоём присутствии лебезит передо мной. Я думала, у тебя иммунитет к такому. — И я думал. Чёрт! — выругался он. — Я наивно полагал, что «госпожа Аккерман» будет отпугивать их, как дым комаров. — Остынь. Всё хорошо. — Извини, — виновато сказал Леви. — Ладно, наведаюсь к Хистории. — Он сделал глубокий вдох. — Подождёшь здесь? Я мигом. — Конечно, иди.       Леви нервически притянул Лив к себе и ненасытно, собственнически поцеловал.       Оставшись одна, Лив поначалу нерешительно стояла в центре холла, обняв себя за плечо, а затем стала гулять по периметру, между колонн. На одной из высоченных стен висело громадное панно — яркий триптих, на котором были изображены разведчики в пылу сражения с титанами. Она тотчас узнала своего капитана: в первой части композиции он, вися в воздухе на тросах, заносил клинки над головой титана; на второй картине он в динамичном кручении продольно разрезал исполинскую руку противника; а на третьей он, орошённый кровью, казалось, вот-вот вылетит из картины. Реалистичное, пугающее идеальным сходством изображение пленило воображение впечатлительной Лив, никогда не видевшей Леви в бою. «Какой ужасный и прекрасный», — пронеслось в её распалённом сознании. Она несмело прикоснулась к третьей картине, очертила край подошвы тёмно-коричневого сапога, а затем, привстав на носочки, дотронулась до наконечника клинка. Одёрнула палец, будто порезалась, и приложила кулачок ко рту, боязливо вглядываясь в любимые глаза, полные адского огня. — Капитан Леви лучше всех, правда? — раздался рядом с ней юный голосок.       Лив обернулась и увидела богато одетую молоденькую девушку, с девчачьим обожанием взиравшую на панно. — Да… да, наверное, — отозвалась Лив, смущённая внезапным вмешательством. — И красавчик! — добавила девушка, вздыхая. — Это капитан-то? — удивилась Лив. — А разве нет? — недоумевала девушка. — Ну, он, конечно, ничего. — Лив пожала плечами. — Но, мне кажется, ему не подходит определение «красавчик». Слишком уж… неточное, на мой взгляд. По-моему, у него скорее отталкивающая наружность. По крайней мере, на первый взгляд.       В холле прокатилось эхо твёрдых шагов. — Ты там прилипла, что ли? — крикнул Леви. — Идём.       Лив и незнакомка обернулись на его голос. Девушка открыла рот и тотчас залилась краской. — Это же… — тоненько пропищала она. — Да, родной, — ответила Лив и направилась к мужу под недоумевающий взгляд девушки, вытянувшей вслед за ней длинную шею. — Посещение военного штаба откладывается, — сказал Леви, когда она подошла к нему и взяла под руку, — Хистория сегодня вечером устраивает приём и хочет, чтобы я там был. — В честь награждения? — Пока нет. Награждение пройдёт в Митрасе, а сегодня она принимает каких-то послов. Но там будет почти вся военная верхушка, и я ей тоже понадобился. — Я — и на королевском приёме… — пролепетала Лив. — Я — шлюха из трущоб. — Со своим муженьком-бандитом из Подземного города, — добавил Леви. — Шайка оборванцев, пролезших на званный королевский ужин? Неплохо! — приободрилась Лив и задорно припрыгнула. — Мне нравится. — Тц! Ну ещё бы, — довольно протянул Леви.       По дороге к гостинице Лив вновь увидела то самое знакомое лицо — в окне проезжавшего мимо экипажа. Проморгавшись, она сильнее прижалась к плечу Леви в надежде успокоиться. Но сердце всё равно наполнила ядовитая тревога, которая не покидала Лив до самого вечера.