Звезда и Солнце

Адора всегда казался ей странным. Слишком хитрые глаза, слишком многое умалчивает, слишком себе на уме. Не зря ей показался жалким шпионом! Почему тогда Боу так быстро принял этого парня в свои ряды?! Разве не видно его обман?! Явно же скрытые мотивы за напущенной вежливостью! И она сделает все, чтобы эти мотивы раскрыть! Допросы, допросы, были одни допросы! Глиммер с особой изощренностью подходила к этому вопросу, ловила каждый взгляд, считывала каждую реакцию, чтобы поймать на лжи. Но Адора всегда говорил одно и тоже – он ничего не знает о намерениях Орды. Не хотелось верить, честно, но Боу своим даром убеждения смог проломить нерушимую стену девчонки. Она всегда питала к нему слабость. Но даже послушав друга и приняв Адора в «клуб друзей», она не спешила верить. Вдруг это целый план! Но парень пытался быть с ней хорошим. Он пытался узнать ее лучше, узнать какие-то привычки, личные вкусы… Недоверчивая Глиммер, конечно, молчала, а вот Боу… Предатель! Все разбалтывал, как на духу! Ей казалось, они неплохо спелись вдвоем. Конечно, мужская солидарность! Вот только Адора продолжал доказывать действиями. Он помог ей восстановить магический альянс, он защищал ее, а она… старалась помочь освоиться в Яркой Луне. Она видела его волнение и пыталась хоть как-то помочь расслабиться. Те же горячие источники были отличной идеей! Жаль, Глиммер не пошла к мальчишкам, хотя могла с ними говорить через стену. Тогда Боу отсалютовал какие-то шутейки, явно помогая разбавить напряжение всей дружной троицы. Боу… парень искренне пытался заставить парочку общаться. Для чего это ему нужно было? Ни Адора, ни Глиммер не знали, но послушно следовали за ним, рука об руку. Он был вначале скрепляющим звеном. Порой он даже получал во время их ссор, ведь девушка никак не отставала от нового члена команды, от которого ждала какой-то подлянки. Ему очень долго пришлось говорить с ней, чтобы хоть как-то угомонить горячий нрав подруги. Еще одним шагом было то, что она с Адором часто держалась за руки. Впервые это случилось еще при битве на Яркой Луне. Тогда он помог с другими принцессами победить Орду. Только тогда Глиммер поняла, насколько Адора силен. Немного-немало, бог. Его магическая форма, эти мускулы, эти волосы, что вбирают в себя солнце… Он был тем самым принцем из сказок, который спасает принцесс. Он спасал: не раз, не два, а много-много. Притягивает взгляды отблеском своего меча и доброго сердца. Наверное, сам Адора испытывал те же эмоции, что и она… И парень действительно мог поклясться, что не видел еще более отвратительных и взбалмошных девиц, как госпожа Глиммер. Самовлюбленная, дикая! Так и хотелось ее осадить, смести одним ударом всю спесь, вернуть в реалии. И Глиммер звонко гоготала прямо в лицо Принца Силы, принимая очередной вызов. Как в этом существе может быть столько наглости? Адора был в разы выше, сильнее, но девчонка никогда не ощущала нечто колюще-ноющее от нависшей тенью. Наоборот, она принимала бой, каким бы он не был: словесным, умственным или обыкновенная драка. Благо, парень старался не позволять себе унижения драться с какой-то дурочкой. Дурочка – вот именно! Глиммер иначе не назвать! Никто в здравом уме такой не будет! – Вы так миленько смотритесь вместе! – мурлыкала Катра, обратив на себя внимание двух спорящих. Она была уверена, что парочка почти не помнит, отчего опять начали скандалить. Может, не поделили меч! – Это почему еще? – возмущенно фыркнула Глиммер, скрещивая руки. – Ага, лучше помалкивай, Катра, – поддержал блондин. – А то на тебя переведем стрелки! – Вы подходите друг к другу. Разве не заметно? – ее хвост стал игриво крутиться. Катра была в предвкушении их бурной реакции. – Вы же спорите всегда только за свою правду. Упрямые, своевольные и такие горячие… натуры. – Мы вообще разные! – Адора стоял на своем. Как его, уравновешенного, могли сравнить с этой?! – Вот именно! – согласилась уже Глиммер. Однако пара встретилась с хитрым отблеском в веретеновидных зрачках, после чего переглянулись. – Фу! – Я лишь сказала свое мнение. – повела плечом кошка, после чего поспешила удалиться. «И манипулировать вами также просто!» – злорадствовала шатенка, когда ее чуткие уши слышали возмущения парочки. Что Адора, что Глиммер не предали этому значения. Мало ли что может сказать драная кошка! Вот только дружба становилась крепче, и они находили ее словам почву для размышлений. Действительно были похожи. Оба готовы постоять как за себя, так и за друзей, отстаивают свое мнение и правду, с горячими нравами и готовые сразу рваться в бой. Кто мог сказать, что в них так много общего? Глиммер была в действительности отличным товарищем. Не раз она пыталась его защитить, несмотря на малые возможности победить. Собственно, Адора платил ровно тем же. и незаметно для самих себя пара стала уделять друг другу практически все свободное время. Они говорили и говорили на разные темы, философствовали по ночам и до самого утра. Были спина к спине во время сражений – это дорогого стоит! Когда он героически побежал ее спасать из зыбучих песков, даже не думая, что девчонка способна телепортироваться, Глиммер уже самой пришлось вытаскивать его тяжелое тело из песка. Они тогда долго смеялись над всей ситуацией. Но юноша понял, что Глиммер способна постоять не только за себя, но и близких. Однако все равно замечал встревоженные тени на лице, когда девушка встречалась с какой-то проблемой. Боялась показаться слабой? Отнюдь, Адора видел в ней одну из самых сильных. Но продолжал сжимать ее руку в своей и, встречаясь взглядами, ярко улыбаться. Глиммер всегда после становилось заметно легче, она зеркалила его мимику, прячась порой в мягких объятьях перед каким-нибудь сражением. Несомненно, были взлеты и падения. Глиммер из-за своего характера часто делала поспешные выводы. Порой даже так перегибала, что Адора вовсе хотел забыть и о ней, и об их глубокой дружбе. Но каждый раз возвращался, потому что не мог оставить окончательно. Сердце было не на месте, все еще волновался о ней, даже если Глиммер могла всякого наговорить. Однако они вновь и вновь шли навстречу друг другу. Девушка была одной-единственной, кто поддержала его план нападения на Орду. Она говорила, говорила… так много. Но Адора почти ничего не слышал. Только обрывки фраз о верности дружбы, о вере в себя и прочем, прочем. Он лишь видел, как сияют жаром солнца ее глаза, как вся уверенность мира была заключена в маленьком тельце. Тогда парень был сражен, наверное. Тогда он понял, насколько Глиммер сильная. Она скрывает в себе мощь веры, которую может дать другим, как живительную энергию. Готова бежать в открытый огонь и требует это от других, ведь в этом, по ее мнению, и есть сила. Сила бороться с несправедливостью, со злом, с самим собой. Вместо крикливой девчонки он видел воина. И тогда Адора невольно стал завидовать Боу, ведь он знает Глиммер дольше, лучше, чем он сам. Он явно знал то, чего не знал носитель Ши-Ра. Он видел Глиммер так, как не видел и, наверное, никогда не увидит юноша. Было больно, но он старался зарыть это чувство, ведь… какая разница? Она и так его подруга, и так готова жизнь отдать… за всех, не только за него. Поэтому девчонка была настоящей дурочкой. С широкой улыбкой, честными глазами и горячим сердце. Иногда даже кулаком. Забыть ее не получалось. Слишком яркая, слишком незабываема. Оставалась отблеском где-то в глубинах его души приятным теплом, которое его сладко обволакивало и переносило куда-то в сон. Сон, где был ее звонкий смех и дерзкие глаза. И, казалось, это чувство было взаимно.

***

Сейчас королевство торжествовало. Казалось бы, все кончено. И всем все равно, что они празднуют на костях. Но сейчас Глиммер душили веселые песни и танцы. Новоиспеченная королева не находила расслабления в звоне бокалов с выпивкой. Наоборот, прекрасная диадема, сделанная специально под нее, давила череп. Драгоценности впивались в кожу головы, как тиски, как какая-то пасть зверя, что вот-вот ее поглотит. Тихой поступью выходит прочь, гуляя по пустующим залам. Чувство одиночества сейчас дарило покой. И из-за собственных безответных дум не заметила золотистую тень, что идет по ее следам, как ищейка. Заглядывает на балкон и смотрит на небо, стараясь найти там спокойствие. Ветер заботливо трепал короткие волосы, шептал на своем внеземном языке что-то, что должно было успокоить. Но вместо умиротворения хотелось почему-то плакать. Тоска ныла и билась в грудной клетке. Лекарство не находилось. Ветер лишь сильнее загонял свои костлявые пальцы под наряд. – А я и не знал, что у тебя такие милые крылья. – раздается тихий голос с двери. Оборачивается слишком быстро, слишком видна ее тревога, ее легкий страх перед говорящим. Нужно было молчать – так лучше не привлекать внимания. Адора сиял в своих одеждах. Он был солнцем, недосягаемым, неопалимым, обжигающим. Как же сильно он ее обжигал! Своей улыбкой, своей добротой, своей храбростью! Он невыносим для нее. Глиммер всегда пыталась обогнуть это солнце, но ее лишь засасывало, как в черную дыру. – Разве? – удивляется Глиммер, пытаясь сбавить градус молчания. – Я думала, ты знал… все-таки мы были на горячих источниках… – Прости, не привык подглядывать за дамами. – отшутился блондин. У него слишком яркие серо-голубые очи. В них Глиммер видела небо. То самое, которое хотелось испить ночью. – Вот теперь я даю тебе разрешение. – девушка поворачивается спиной, где был вырез в ее атласных тканях. Адора подошел ближе, дабы разглядеть миленьких крох. – Это только пока зачатки. Вырастут ли они во что-то большее – я не знаю. Некоторым везет… – Знаешь, если даже не вырастут, ты все равно обладаешь возможностью перемещаться в пространстве. – Адора пытался поддержать подругу, ведь видел. как тоска пронзила кривую улыбку, болезненно-вежливую. – Ты прав. – хотя в душе ей все еще хотелось ощутить их тяжесть. Адора смотрит на нее и видит, насколько она мерцает на свету. Она была звездой. Слишком далекой, вечно сияющей для себя, чтобы во тьме ночи ее было видно. Такая притягательная, что нельзя было отвести взгляда. – Можно я… – вопрос умирает в удивленном вздохе. Обоих. Адора не ожидал от себя этого вопроса, а королева – от него. Но девушка пытается двигать зачатками крыльев, ведь сил говорить у нее совсем не было. Глупая. Определенно дурочка, ведь пыталась сбежать от этой недо-дружбы, которая зашла в нее слишком глубоко. Когда-то однажды Глиммер пыталась признаться Адору чувствах, но тогда ей помешала горечь ржавой вины перед Боу. Она ему симпатизировала и гнусно было бы терять дружбу из-за каких-то там чувств, которые могли бы пройти. Но они не проходили. Как на зло! Они вновь и вновь возвращались, как солнце поутру. И с новой силой сияли внутри нее, а Глиммер пугливо прятала их под тень, под сарказм, под дружбу, которую боялась потерять. И почему сейчас – а главное зачем – она позволяет Адору видеть то, что тот не должен? Почему дает ему сделать то, что ее в мгновение уничтожит? Хотелось сбежать, но тело парализовало, когда костяшка пальца касается перьев. Ему хотелось зарыться под перья и видеть ее всю. Это ведь неправильно? Правильно. Это ведь странно? Не странно. Кажется, именно сейчас, когда он может чувствовать легкую щекотку ее перьев – это самое правильное решение за всю его жизнь. Пальцы сами тянуться к открытым лопаткам, проводит костяшкой, и чувствует, как задыхается. Обжигающая кожа. – Они такие мягкие… – улыбается собственным словам, ведь не думал, что сможет ощутить нечто еще более нежное, чем это. Хотелось тонуть в звездах, из которых она соткана. Улыбаться только ей, спрашивать ее обо всем, наслаждаться в конце концов. Шелковые крылья замирают – такие тонкие. Они как ее сердце, хрустальные. Глиммер вся подергивается, чувствительна. Его пальцы задумчиво перебирают каждое пёрышко, словно пытается посчитать, насколько она принадлежит ему. Ладони полностью накрывают их, касаются плечей. Такая открытая, такая недосягаемая. И вот сейчас парень может всю трогать, чувствовать жар и холод, что сменяют собой кровеносную систему. Хотелось вобрать в себя все это магическое мерцание. Тени – они магические. Они делают ее туманной, как сладострастный мираж. Но Глиммер слишком реальна, чтобы вновь оказаться его глупым сном. Права была Катра, они слишком похожи, оттого и задыхаются от жара друг друга. Две звезды, что притягиваются друг к другу. «Успокойся, успокойся…» – твердит себе, отчего крылья сильнее трепещут под чужими ладонями. Слышит на ухо солнечный шепот. Ее имя на его губах, как лучистый зайчик, скачет, перекатывается, ластиться. И она бежит, как этот солнечный зайчик. Бежит прочь от чувств и от своего солнца в ночь, во тьму, куда не достанет правда. Смущение как яд, столько жара, словно она танцует возле самой огромной и плотной звезды. Жар может сжечь всю Вселенную. Потому что сердце скоро остановится, потому что дышать невозможно, потому что мурашки и дрожь скоро расскажут все за свою хозяйку… Лопатки – чувствительная часть, крылья – часто, которая может рассказать все за нее. Хотелось спрятаться, накинуть на себя что-то, чтобы перья не так взбудоражено торчали, чтобы их не трепал прохладный ветер. Адора успевает словить, поймать в обжигающие объятия. Хрупкая, как драгоценность. Его девушка-птица. Дрожит и замирает, как блики на воде. Вечно хочет быть в движении, пока Солнце рядом. – Может… пора сказать то, что давно пытались? – спрашивает все так же упрямо. Ее перья топорщатся от его слов. Он вдыхает звезды, что прячутся сейчас в ее локонах. Они сладко-свежие. Глиммер чувствует уверенную хватку на себе. В этот раз ночь не сможет скрыть ее румян. Пытались? Оба? Почему? Много вопросов – мало слов. Адора тереться носом о макушку, плечо, шею. Желает поцеловать, но сам умрет, если позволит себе чуть больше. Утонет окончательно в звездной тьме. Глиммер больше не может чувствовать всепоглощающую дрожь. Она будет соткана из его солнечных лучей, утонет в небе, что спрятано в глазах напротив. Берет его лицо в свои поледеневшие ладони, чтобы рассмотреть ближе узоры радужек. Прижимается к нему всем телом, ведь он теперь ее согревающее солнце. Свободное падение в миллиметрах друг от друга. Хотелось испить это сияние с его губ. Они упадут в эту черную дыру, что поглотит и больше не вернет. Если раньше на небе были маленькие точки, вкрапления чьих-то сияющих судеб, то у них сейчас все звезды, все живое запрятано друг в друге. В глазах, жестах, смехе, который будут ловить с прямо с губ. Их дружба, яркая, плотная, стала сверхновой. И они сгорают в мерцании друг друга.