Октябрьские сказки

Ведьма закупоривает солнечные лучи в пузатые склянки, чтобы осенью дарить эти кусочки лета тем, кому не хватает света и тепла в хмурых, наполненных серыми дождями и пронизывающими ветрами осенних днях. Ведьма пишет добрые сказки, вплетая в каждое слово, в каждую картинку солнечный свет и предвкушая, как чудесно будет тем, в чьи руки попадет ее книга, читать эти сказки снежным морозным зимним вечером близ уютно потрескивающего камина. Ведьма собирает желтые цветы – одуванчики, лютики, мать-и-мачеху. Из одуванчиков делает ароматное терпкое вино, лютики и мать-и-мачеху засушивает меж страниц книг с добрыми сказками, способными согреть в любые холода, чтоб сказки, пропитавшись душистой солнечной цветочной пыльцой, стали еще волшебнее, а после закрывает в прозрачные пузырьки – еще один способ законсервировать лето. Ведьма слушает пение птиц и плетет венки из дурманяще-ароматных трав и луговых цветов, устроившись в тени раскидистого дуба. Порой птицы слетают вниз, чтобы рассказать ведьме свою птичью историю. Птицы знают: ведьма запишет ее, и в подлунном мире появится новая сказка, удивительная и не похожая ни на одну из тех, что рассказывают люди. Ведьма бродит по лесам и полям – босиком, в простых льняных платьях, с цветами в пшеничных локонах – до самых кончиков волос напитывается буйной, непокорной силой пышно цветущей природы, чтобы после обратить ее в осязаемые чудеса. Ведьма говорит с травами и цветами, и их истории тоже превращая в теплые летние сказки, наполненные жарким солнцем, свежими розовыми рассветами и хрустальной прохладной росой. Ведьма поет странные песни, никогда не звучавшие в мире смертных, и все живое согревается переливами ее мягкого низкого голоса, разливающегося над бескрайними просторами лесов и равнин, точно густой золотистый мёд. А когда опускается осень, небо сереет, а землю золотят опавшие листья, когда дни становятся короче, а ночи темнее, ведьма облачается в плащ цвета леса, расшитый золотыми нитями, точно древесные кроны солнечными лучами в погожий день, и идет в город. Отпирает тяжелым потемневшим от времени ключом массивный припыленный замок и открывает покрытые потускневшей краской цвета голубых елей двери крошечного магазинчика, примостившегося на углу улицы, для всех, кому не хватает солнца. Ведьма стирает пыль с маленьких квадратных оконных стекол в массивных, надежных деревянных рамах; бережно расставляет на прилавке скляночки с солнечным светом – поменьше, на кожаном шнурке, для тех, кто пожелает повсюду носить с собой на шее или запястье кусочек солнца, и побольше, для тех, кто хочет поставить его в своем доме, на полочку с фотографиями самых любимых людей или на рабочий стол, как спасение от высасывающей душевный огонь трясины рутины; раскладывает книги с добрыми сказками, хранящие меж хрустящих желтоватых страниц тепло ее рук и пыльцу солнечных цветков; выставляет стройным рядком бутылочки с янтарным вином и крохотные пузырьки с маленькими солнышками лютиков и мать-и-мачехи, навсегда застывшими в своей неброской прелести меж толстых стеклянных стенок, пропитанными теплом ведьминых рук и сказок. Ведьма редко берет деньги – право, на что они ей, лесной жительнице, черпающей силы в солнечном свете и луговых цветах? – и часто делает подарки, особенно детям. Ведьма улыбается, утешает и слушает истории. За это она, дитя лета, по-своему любит темную половину года – за радость дарить тепло и заново возжигать погасшее пламя в запутавшихся, уставших душах. Себе ведьма не оставляет ничего – ни склянок с солнечным светом и сухоцветами, ни книг, ни вина. Ей довольно ее собственного, внутреннего тепла – и огоньков жизни, загорающихся в глазах тех, кто заходит в ее магазинчик и выбирает себе маленькое чудо по душе. Но никому в подлунном мире неведомо, что ведьма – вовсе не ведьма. Она лишь назвалась так, ибо истинная ее сущность непостижима для смертных. Она – воплотившийся в мире людей солнечный луч, столь сильно полюбивший Землю за свое первое лето на ней, что, когда пришла ему пора уходить, не пожелал скрываться за свинцовыми тучами и возвращаться на небеса. Она – свет.