Поляморя

Прошло семь дней со встречи с охотниками и несколько недель с момента, как Анджело стал жить на Земле. Он привыкнул к новому месту, хотя бывало продолжал лежать сутки напролет и смотреть только в потолок. Виллоу не особо заботило его мрачное поведение, какое ей дело? У нее появилось множество своих забот. Приближались осенние ветра, пора было готов жилище к будущим морозам и запасаться. У нее это всегда происходило особенно долго, заторможенно. Процессы эволюции, видимо, сказывались. Амфибия чаще ходила в лес, близближайший город, обустраивала свой дом. Теперь, когда в своем лесном гнездышке она теплилась не одна, стало тесно. Ей приходилось собирать свои пожитки и находить им более скромное применение чтобы новому жильцу было где обживаться. Хотя у него и не было особо много пожитков. Лук и стрелы, которые он все-таки присвоил себе, старые лохмотья его рубахи, когда он был еще на небесах. В редкие дни, когда он выползал на улицу, он обязательно приносил сувениры. Так, на стене с позволения хозяйки он развешивал цветы. Они все были разные и знакомые Виллоу, а на вопросы зачем ему эта обычная коллекция шняги, он прикрывал веки и мягко улыбался, глядя на них. Виллоу так же закончила с новой кроватью. В жилище была часть скалы, у которой был обширный выступ. Девушка накидала туда травы и прессовала пока не получился мягкий ковер. Она прогнала туда спать Анджело, на что он обижался некоторое время, но потом смирился. Как он понял, долно злиться Анджело не умеет. Однажды Виллоу заметила что у нее закончилась единственная шпулька с нитью. Все листья, на которых она практиковалась, были скреплены между собой и лежали на большом пне, имитируя скатерть. Она решила сходить в город. Пока девушка собиралась, проснулся Анджело. Он наблюдал за её действиями сверху.       – Ты куда?       – В город. Он некоторое время молчит.       – Можно с тобой, Вили? Виллоу сконфуженно посмотрела на него.       – Не смей каверкать мое имя! Осознав, что он нашел новый рычаг давления на ее нервы, парень почти по кошачьи поднялся и свесил ноги, замахав ими.       – Вили-и, возьми меня с собой, пожалуйста.       – Нет! Ты еще лечишься, – мгновенно вспылает амфибия и хватает со стола-пня какой-то предмет. И прежде чем Анджело успевает повторить её имя, сбоку, отбиваясь о стену, пролетает камень. От испуга Анджело подскочил.       – Ты чего? А если бы мне в лицо...       – Ты слов не понимаешь, кровопийца.       – Да ладно тебе, – он почти обиженно спустился к ней, – мне нужно погулять. И знаешь что я думаю? У тебя разошелся шев на твоем прелестном платьице. Тебе не нужна новая одежда? Виллоу оглядела себя, покрутившись. Действительно, на подоле синего платья сзади шел формой конуса разрез. Как давно она носит это? Затем она осмотрела комара, тот был одет не лучше. Серый мешок, связанный на поясе веревкой, весь зассалился. Сланцы, которые ему когда-то она вручила, износились, одна из лямок оторвалась от подошли и висела теперь крючком. Они выглядели совсем как городские бедняки. От осознания такой неприличной проблемы Виллоу поморщилась. Прошлой зимой ее единственная ветровка тоже порвалась, последние штаны было уже тяжело надевать, еще и этому комару что-то нужно было.       – Кошмар, – константирует она. Где взять все это добро, не имея никаких средств? У нее редко водились городские деньги, все свое добро она наживала самостоятельно, обходными путями. Амфибия, поразмыслив, взяла со стульчика красный плащ и поплелась к выходу. Препятствовать комару она не стала, решив накрепко запереть вход, сейчас ей нужен был помощник в осуществлении своего коварного плана. До города идти было не далеко. Дом Виллоу был не совсем в лесу, но на его окраине, где разливалось большое количество пресных водоемов. От сюда не шли никакие тропы к людям, от того, что земля под ногами была рыхлой и почти непроходимой. Это несомненно был плюс в нелюдимости Амфибии. Хотя иногда сюда могли дойти какие-нибуть грибники, охотники или совсем маленькие непоседлевые дети, ищущие место чтобы искупаться. Всех таких Виллоу прогоняла, делая это довольно интересными всевозможными способами. Затерявшаяся жертва брела среди болот, пока не натыкалась на маленькие ловушки Виллоу, она часто оставляла закрученные кроны или перетягивала веревки над землей, в которых несчастный путался. И если жертву это не останавливало, в ход вступала актерсая игра. Виллоу выплывала на человека, обмазавшись тиной или завешавшись какими нибуть ветвями. Протяжно воя и шипя, она кидалась на жертву, пока та наконец не покидала ее болота в страшном ужасе. Анджело постоянно смеялся с её рассказов о забавных реакциях несчастных путников, он находил заботу Виллоу за своими болота трепетным занятием, хотя и фанатичным. Путники вышли на проселочную дорогу, вот уже виднелись крыши Старрпарка. Анджело завораженно смотрел на бледнеющие купола и антенны. Основная часть города распадалась на ответвления. На север простилались поля, с юго-запада за большими дремучими деревьями блестело море, на восток, от низеньких каменных домов на краю Старрпарка уходила темная земля. Это было кладбище. Словно проникнутая атмосферой этого места, эта часть города была темнее и мрачнее. Виллоу была ровно нигде, впринципе. Она старалась ходить сюда лишь по необходимости, на ярмарки или в магазины. Развлечений ей хватало дома, в лесу. Постепенно на дороге стали появляться заборы, бетонные дороги, Анджело смог поймать кошку, блаженно устроившуюся у него на руках.       – Может пойдем уже? – с пренебрежением просит Виллоу, животные ей не нравились. Кошка на руках комара перевернулась на спину и потянула передние лапы.       – Возьмем её? – Анджело умолял, находясь под эффектом умиления от вида пушистого создания, но получил категорический отказ.       – Ты бывал здесь? – спрашивает Виллоу, пока они шли через переулок между постройками       – Да, кажется, – он на мгновение напряженно хмурится, перебирая в голове воспоминания, затем его лицо снова разглаживается – я был во всех уголках этого мира. Здесь последний раз я встречал пожилую пару. Они были в разных браках, но несчастные все равно. Зато потом полюбили друг друга!       – Они оба были уже женаты, но полюбили другого? Как низко и отвратительно.       – Ох, милая моя, сердцу не прикажешь! Любовь вольна словно птица.       – Это сродни с предательством.       – Но такова любовь. Виллоу покачала головой, но не ответила. Наконец они вышли на мозайчатый тротуар, тот был желтый и яркий, из-за солнца он рябил в глаза. Тротуар рассходился на площадь, она была круглой и окружена высокими домами. На узорном бетоном круге площади располагался народ. Большое количество витрин и зонтов, под которыми трещали люди. Анджело обогнал Виллоу и залетел в толпу. В глаза бросалось все: тут были и заграничные гостинцы, украшения из разных сплавов и камней, домашняя утварь, в одном из прилавком сидели два крупных мужчины, окруженные маленькими домашними питомцами. Кажется, у них происходил братский спор, потому что они сжимали руки друг друга, стараясь опрокинуть соперника. Вдруг к ним подошла среднего роста... птица? Анджело удивился и отвлекся от разгоряченного миниармлеслинга. Это был черный, почти как уголь, ворон, его шея скрывалась за воротником куртки, от того клюв казался довольно массивным на фоне всей головы. Виллоу наконец поймала полукомара, потеряв его из виду раннее, так он уже делился впечатленияими от увиденного.       – Слушай, а у тебя есть деньги? – ребята стояли чуть в стороне от прилавка с одеждой. Анджело скептически смотрел на пластмассовые туловища, без головы и конечностей, они были подвешаны на козырек магазина. На них висели тоненькие хлопковые платья с цветочками и маленькими цветными кляксами.       – Откуда, по твоему? – она решает сразу посвятить его в свой план действий. – Так как мы с тобой очень сильно нуждаемся в новых шмотках, придеться добывать их по черному.       – Это как?       – Слушай, вот, – она почти вплотную подошла к нему, прищурив свои желтые глазища и оглядев прохожих. Тем было совершенно плевать на лохматых и грязных бомжей, они спешили по своим делам, урвать товар первыми, домой к детям, на работу. Анджело затаил дыхание, ожидая её слов, он не совсем понимал зачем она встала так близко – Видишь тех двух пышных дам за кучей вещей? Они меня знают, типо давно, просто неприятная история была пару лет назад. В общем, нельзя чтоб они меня узнали, поэтому говорить с ними пойдешь ты. Типо ты болтливый, так что пойдет. Я же подойду к ним сзади и буду искать что-то подходящее тебе и себе. Анджело кивал, посматривая на прилавок с одеждой. Две женщины действительно сидели там, обе полных форм, одна из них была с ярким оранжевым цветом волос и на лице под ее бровями блестела голубая краска, вторая была поскромнее, но лицо ее выглядело грубее, а черные брови, сведенные к переносице насторожили Анджело. Виллоу хлопнула его по плечу, аля подбодрить, и ускакала в сторону. Анджело смиренно поплелся к прилавку, думая о том что же рассказать этим грубым на вид женщинам, в его голове мелькнула мысль о правильности в его и Виллоу действиях, но так как ни у него, ни у его подружки средст на тряпки сейчас не было, он решил, что по другому не может быть. Пока в ушах стоял уже сносивший крышу общий говор ярмарки, полукомар приблизился к цели, пытаясь вслушаться в разговор двух человек.       – Ох, Улечка, ну правда, что за беспредел. Я их третий раз пересаживаю, они не приживаются. Я уже какие только удобрения не перепробовала, даже компост мешала, ничего! Что же делать-то?       – Это все сезон, милая. Я думаю, тебе вообще надо било их ранней весной садить, чтоб наверняка все испробовать. Куда жи ты сейчас в зиму-то ожидаешь расцвета? Рыжая закрыла глаза и покачала головой.       – А что делать, Улечка-то? Весной я ездила из города, не было дела мне до собственного огорода.       – Куда жи ты ездила? – почти безразлично говорит смольная женщина, и, сунув руку в карман своей ночнушки, обзывает это цветочное платье Анджело, достает горсть черных семечек.       – Вот, к мастеру одному ездила, не то волшебник не то черт с демонами, мне сыночка его советовал, он-то тут живет, но зимой уезжал куда-то по делам, а я думаю, а чтоб нет, поезжу, проветрюсь. Смольная женщина хмыкнула и прищурила один глаз, щелкнув семечку.       – Вот тебе заняться нечем.       – Не скажи! Он мне, знаешь, что сделал, метлу живую! – Анджело захлопал глазами и навострил уши. Неужели у них тоже есть волшебные предметы? – я ему говорю, вот спина болит, уже не могу, геморрой замучал, ой-ой! Тут уже смольная женщина закивала, окликнувшись на до боли знакомую тему.       – Не могу собственный дом прибирать, а он берет и делает мне так, что моя метла сама метет. Обе пожилые женщины воскликнули, и тут за их спинами возник знакомый силуэт. Виллоу глядела на Анджело вопрошающим взглядом. Он решил начать действовать.       – Прекрасный день, милые дамы! – Воскликнул он, и слегка подпрыгнув на своих крылышках, облокотился на деревяшку, где лежали всякие продажные нештячки. Женщины вытаращились на него, одна с подозрением, другая с удивлением – как ваше здоровье?       – Ты погляди, – восклицает рыжая – какое чудо! Ты что такое, дитя?       – Тот самый черт от твоего волшебника, – хмыкает смольная женщина и хихикает.       – Обижаете, прекрасные дамы! Смею заявить, что я самое волшебное и удивительное, но и прекрасное создание в этом мире. Вы только поглядите! Анджело решает покрутиться, раскидывая руки и слегка потряся крылышками. Необходимо было закрепить их взгляды на нем, а не на зеленых чешуйчатых руках за их спинами.       – Чего же удивительного! – хмыкает снова смольная женщина – мы таких как ты каждый день видим. Что нового-то!       – А то, что я божественное творение. Я - Купидон. Женщины переглянулись и разразились смехом. Это сильно кольнуло Анджело, но он продолжил.       – Вы можете мне не верить, но до недавних пор я действительно вселал в людей любовь, и они словно заморские птицы, улетали в своих чувствах обуздать что-то новое и прекрасное. Летали в новые степи, вам ли не знать, как же прекрасно это чувство - любовь! Рыжая молчала, и, кажется, начала проникаться. Ее подружка выгнула в скептисе бровь.       – Что жи ты, тварь божья, щас не на работе?       – Уля! – охнула рыжая.       – Нет, ты сама посмотри. Боги всегда работают, деломи всякими занимаются, своими божьими. А он тут, стоит и бабам мозги дурит. Ты жи еще посмотри во что он одет, не то обобрать нас решил, бог недоделанный. Бедняк!       – Вы правы, возможно сейчас я не в своей лучшей форме, – опустив нос, говорит Анджело, – мне пришлось уйти от дел... но помните ли Марину и Вафичку? Помните их? Рыжая прикрыла рот и глянула на подругу. Смольная же отвечает:       – Помним, жили себе и вдрух слетелись как птицы на хлеб. Вот ужи чего от них я не ожидала, скуролесили и съехали из города. Лица полукомара коснулась мягкая улыбка.       – Они сейчас счастливо живут на берегу реки, текущей под большой горой. В любви. Ведь именно в них я вселил столь странное и прекрасное чувство. Неожиданно в лице рыжей денщины что-то перемнилось. – Ах это ты, – рыжая задрожала, ее голос дрогнул и она закричала – это ты принес мне столько бед! Анджело замер, ошарашенный таким заявлением.       – Из-за тебя мой Дурик никогда не любил и не полюбит меня! Ведь скучает по своей Мариночке, шлюхе недоделанной! – уже вопит рыжая дама, подскачив, на крики прохожие стали оглядываться. Ее подруга встала следом, пытаясь успокоить разгоряченную женщину.       – Вея, ты чего, не купидон жи он вовсе...       – Это из-за тебя Дурик бьет меня и не любит, ты отнял у него эту жалкую Марину и теперь он всю жизнь с разбитым сердцем, всю жизнь! Ты испортил ему жизнь, а он мне... Ты виноват! Твоя вина! Гад, урод! Сволочь, а ну иди сюда! Вея вдруг полезла через прилавок на Анджело с кулаками, Улечке не хватало сил втянуть ее обратно. Рыжая продолжала осыпать полукомара проклятиями и оскорблениями пока не втянулись прохожие и хозяева соседних магазинов и не пыталась их разнять. Под общую возьню и крики парень выбежал из неначавшейся драки, все еще шокированный произошедшим. Неужели он принес столько несчастья этой женщине Вее? Неужели из-за любви одних другие понесли столько печали? Влюбленные, они ведь не получили той самой взаимности, которую мог дать им Купидон. Сколько таких людей с разбитыми сердцами? На Анджело навалила усталость. Или что-то другое. Хотелось взять, улететь высоко в небо, на нежные плотные облака, и никогда никогда сюда не возвращаться. Пока он терзался внутренними смятениями, за руку его схватила девушка. – Эх, ты, – почти с жалостью говорит возникшая рядом Виллоу. На ее плече висела плетенная корзина, доверху набитая тряпьем. Пока на ярмарке поднималась суматоха, люди сбегались и жалели женщину в истерике и искали какого-то виновника с длинным носом, ребята бежали прочь из города