Снежность

Ежевичные десерты были чудо как хороши. Принцесса задумчиво облизнула изящную золотую ложечку и отставила в сторону уже третью пустую вазочку. Разводы взбитого ежевичного крема дарили играющим в ярком золотом свете огромных люстр хрустальным стенкам нежный оттенок предрассветного неба. В погожие дни принцесса любила наблюдать восход солнца с дворцовой стены, но сейчас небо вот уже почти полмесяца затягивали плотные, точно толстый слой ваты, снеговые облака, не оставляющие лазейки даже для самого тоненького солнечного лучика. Принцесса не печалилась: пушистые снежные хлопья, кружащиеся в воздухе с таким естественным изяществом, какому позавидовали бы самые талантливые танцоры, она любила не меньше, чем розово-лиловые акварельные мазки, расцвечивающие небеса перед восходом солнца, точно герольды, извещающие народ о скором прибытии королевы и короля. Приглашенные артисты уже выступили, и десерты остались единственным, что интересовало принцессу на новогоднем балу, столь же напыщенном, сколь пышном. Будучи ребенком, она любила официальные торжества за возможность устроить какую-нибудь особо запоминающуюся шалость. Повзрослев же, стала находить их чересчур скучными даже для шалостей. Потому, сполна насладившись праздничными лакомствами, принцесса рассудила, что до полуночи делать ей здесь больше нечего. Придворного фокусника в этот раз решили не звать – кажется, в прошлый раз он заработал нервный срыв из-за того, что принцесса настойчиво выспрашивала секрет каждого фокуса, а некоторые даже смогла разгадать. Принцессу это немного разочаровало, ведь тайны исполнения части фокусов так и остались ей неясны. Однако долго расстраиваться, тем более по малозначительному поводу, было совсем не в ее характере, потому, решив, что непременно расспросит фокусника снова, как только тот поправится, принцесса тихонько выскользнула из озаренной золотым светом бальной залы. Она не слишком заботилась, что ее побег могут заметить: остановить ее всё равно не посмеют. Одним только родителям это по силам, а они давно поняли: себе дороже. Подобрав пышные юбки, принцесса легко сбежала вниз по широкой мраморной лестнице и, как обычно ничуть не задумываясь о любопытных взглядах, что могли прятаться за любой портьерой, с разбегу влетела в объятия ошарашенного капитана гвардейцев, несшего стражу в нижней галерее. – Ваше высочество… – охнул тот, поймав ее, – разве вы не должны быть на балу? – Что мне там делать? – принцесса капризно сморщила носик. – Представление закончилось. Все десерты я уже попробовала. Фокусник пока нездоров. Принцессы соседних королевств обсуждают лишь то, какой из принцев будет лучшим женихом – право же, не понимаю, отчего они так торопятся замуж? А от принцев я предпочитаю держаться подальше – только думаешь, что встретила интересного собеседника, как он норовит предложить тебе руку и сердце! – Разве это плохо, ваше высочество, – предложить руку и сердце той, кого любишь? – почтительно и немного печально спросил капитан гвардейцев. – Даже не уточнив, любят ли тебя в ответ? – красноречиво изогнула бровь принцесса. – Вы правы, это не слишком вежливо, – признал капитан гвардейцев. – Мама, конечно, велела им всем дождаться сначала, пока я повзрослею, а после предлагать, коль не передумают. Мол, дипломатический этикет не позволяет сразу отвечать отказом, – принцесса закатила глаза. – Разве они могут передумать, ваше высочество? Любой мужчина будет ждать сколь угодно долго ради возможности снискать ваше расположение, – капитан гвардейцев почтительно склонил голову. – Что ж, пускай ждут, мне не жалко, – принцесса снова капризно сморщила носик. – Только не нужны мне ни их руки, ни их сердца. Пусть отдают их нуждающимся в пересадке органов – больше пользы будет. – Изволите шутить, ваше высочество? – с легкой улыбкой спросил капитан гвардейцев. – Отнюдь, на сей раз я, в качестве исключения, говорю серьезно. – В таком случае, ваше высочество, тем принцам, пожалуй, и впрямь лучше держать свои руки и сердца подальше, – капитан гвардейцев едва не рассмеялся. Принцесса же, напротив, посерьезнела. – Отчего ты не пришел на бал, Эдвард? – спросила она, склонив голову набок. – Разве в обязанности капитана входит нести караул? – Нет, ваше высочество, – покачал головой капитан гвардейцев. – Но будь я на балу – вы непременно позвали бы меня танцевать. Это вызвало бы пересуды. Я не могу допустить, чтобы из-за меня люди стали шептаться у вас за спиной. – Милый Эдвард, – улыбнулась принцесса, коснувшись его щеки. – Неужели ты думаешь, будто мне есть дело до сплетен? – Знаю, что нет, – ответил капитан гвардейцев, накрывая ее ладошку своей рукой. – Но обязан защитить вас от них. – И неужели ты думаешь, – продолжала принцесса лукаво, – будто мне нужен бал, чтобы танцевать с тобой? Она опустила ладонь ему на плечо, другой взяла его руку, заставляя принять позицию. Белое кружево рукавов ее платья мягкими складками легко на темную сталь его лат – точно морская пена, целующая прибрежные камни. Увы, мгновения их близости были столь же быстротечны, как эти поцелуи. Но как каждое движение морских волн оставляет на камне незаметный, но неизгладимый след, приближающий его к совершенной гладкости, так каждое мгновение, проведенное рядом с принцессой, оставляло неизгладимый след в сердце капитана гвардейцев. Под доносящиеся из бальной залы звуки нежного вальса они сделали первый шаг. – Видишь, танцевать можно и здесь, – сказала принцесса, озорно улыбаясь, когда они сделали круг по широкой галерее. Под далекое пение скрипок и флейт они кружили в медленном танце. В пустой полутемной галерее каждый их шаг разносился отчетливым эхом, точно удары исполинского сердца. Как странно, должно быть, они смотрелись: принцесса в расшитом зóлотом бальном платье и капитан гвардейцев в темном доспехе, в какой предписывалось облачаться на время несения стражи… И хотя по всем правилам этикета принцессе не следовало сюда приходить, капитан гвардейцев был благодарен ей за этот танец. Музыка стихла. Время близилось к полуночи, а год – к завершению. – Когда ты наконец поймешь, Эдвард, – с лисьей улыбкой сказала принцесса, остановившись, но не торопясь отпускать капитана гвардейцев, – я всегда получаю, что хочу. И если я хочу танцевать с тобой – я буду танцевать с тобой и ни с кем другим. – Я всегда к услугам вашего высочества, – со всей искренностью ответил капитан гвардейцев. – Когда-нибудь я начну целовать тебя всякий раз, как ты зовешь меня «ваше высочество», когда мы одни, – шутливо пригрозила принцесса. Впрочем, зная ее, капитан гвардейцев запросто мог представить, что она вовсе не шутит. – А если я перестану, ва… Алиса? – вовремя исправился капитан гвардейцев, с трепетом позволяя своим устам целовать любимое имя. – Тогда придумаю что-нибудь другое, – беспечно пообещала принцесса. – Ни мига не сомневаюсь, – капитан гвардейцев не смог сдержать улыбки. – Знаешь, ежевичные десерты сегодня чудо как хороши, – принцесса заговорщицки подмигнула ему, словно бы они вместе замышляли какую-то шалость. – Ты обязательно должен попробовать. С этими словами принцесса приподнялась на цыпочки и невесомо коснулась его губ своими. Капитан гвардейцев ощутил вкус взбитых сливок и спелой ежевики. Зимой не отыскать ягод – нигде, кроме волшебного дворцового сада, где царит вечное лето. Ежевичные десерты и впрямь были чудо как хороши… Принцесса отстранилась, одарила капитана гвардейцев той самой озорной улыбкой, от которой у него всякий раз перехватывало дыхание, и, подобрав пышный подол платья, устремилась вверх по лестнице. Капитан гвардейцев молча наблюдал за ней, сейчас так похожей на прекрасное видение. На губах его памятью о запретном поцелуе цвел вкус ежевики.