Виртуальность

…Не кляну своей я страсти. Кто твоей не сдастся власти? Кто видал тебя, тот любит, Кто полюбит, не разлюбит… Роберт Бернс, отрывок из "Расставание" *** Это был странный день. Погода менялась стремительно: сначала разразился сильный ливень, скрывший яркое солнце, а затем его лучи вновь осветили улицы. Впрочем, как обычно. Почему же день был странным?  Серафима была очень мутной, у нее не было ни желания общаться, ни желания жить. Она, на удивление, была как тот дождь — грустна. Впервые его голубые глаза наблюдали такое редкое явление.  Двоим даже удалось впервые серьезно поссориться, ибо Серафима была чересчур эмоциональной и не объяснила причин своих качелей. Она была отстранена. Однако вещи, в которых полька ранее проехала почти всю Европу, Сима попросила от всей души и сердца постирать, но в замен он дал ей свою длинную мешковатую футболку, которая была Серафиме как платье. Уставшая, она лежала в его гостиной на диване, засыпая, ведь тогда уже была ночь. В автобусе утром не удалось поспать от слова совсем, а лавочка как спальное место тоже не была самым приятным вариантом ночлега.  Тем не менее, полностью погрузиться в сон даже здесь девушка тоже не могла посредством сильного эмоционального груза. Ей было так стыдно от своего поведения, ведь парень буквально ее приютил, а она вот так вот к нему нагло отнеслась. Ничего не объяснив, как больная, наорала… Серафима вертелась, пытаясь найти удобное положение и наконец-то нормально уснуть. Ничего не выходило. Смешанные чувства терзали юную душу извнутри, убивая рассудок и логическое мышление.  Короче говоря, терзающий ее вопрос был на уровне "Быть или не быть" ее любимого Шекспира. С одной стороны, Серафима не могла находиться вот так вот спокойно рядом с ним. Едкое и непостоянное чувство влюбленности так и увеличивалось в ее душе как геометрическая прогрессия и точно не могла оставаться несказанной. Ей снились с ним сны, она продолжала писать стихи, только уже намного больше. Она хотела ему признаться, ведь влюбленная по уши, Сима уже в своей жизни ничего не боялась. Видеться в реальности не равно общаться в интернете, хотя и общение через телефон может стать корнем хорошей и крепкой дружбы. Вот как в их случае.  С другой стороны, после недавней ссоры показывать нежность было бы попросту ни к чему. Вдруг, он еще сильнее обидится? Вдруг подумает, что она так показывает свою слабость духа и неумение постоять за саму себя? В таких случаях лучше давать своим чувствам остыть, а потом уже двигаться дальше.  "Остыть"…слово-антоним к значению имени Серафимы. Она - пылающий и несдержанный огонь. И вы тут, значит, предлагаете ей остыть? Нет, так не получится. Она остынет потом, в совсем нескорой старости, а сейчас, пока она молода и красива, нужно наслаждаться каждым моментом. А будет ли у нее та самая старость — это никому неведомо. Серафима встала, тихими шагами зашагала в его комнату.  В своих размышлениях она сама не заметила, как уже находилась в дверном проеме. Глаза привыкли к темноте и нашли друга спящего на своей кровати.  Что-то напоминает, однако роли изменены. Параллель, ведь так это называется? Ну, если она прям сейчас приляжет около него, то он ведь не проснется. Так Сима и сделала: кровать была узенькой, односпальной, но ей это не мешало.  — Тоже не спится? — спросил он шепотом, повернутый к стене.  "Бля , — подумала Серафима, — ну че, доброе утро тогда"  — Прости меня. — раздалось с ее сухих губ. — Не прощаю. — белобрысый повернулся к ней, накрывая подругу своим легким, летним одеялом.  — Тогда зачем ты меня тут держишь? Отправь меня домой, я же плохая, ты же меня не прощаешь… — Никто не говорит, что ты плохая. И не отправляю я тебя никуда. — Но мои действия плохие и ты горячо на меня обижен!  — Мне все равно.  — Почему? Я ж ведь на тебя так накричала сегодня. Это неправильно. — Потому, что я люблю тебя, Сим. Я приму тебя любой: кричащей, улыбающейся. Любой. Просто будь собой. — он говорил это очень открыто, а потом помедлил: — Я пойму, что ты, возможно, не разделяешь этого. У тебя же уже есть муза.  Ладно, хоть что-то хорошее за это время свершилось, ее любовь взаимна. Однако ей было кое-что непонятно: — В смысле, про что ты говоришь? Какая "муза"? — Я у тебя в комнате нашел стихи.   "Ахуенно, просто зашибись блять",  — подумала Серафима сразу после слов "увидел" и "стихи".  — Какие?… — с угасающей надеждой, что не те самые, спросила Серафима.  — Любовные.  Тут надежда умерла. — Ясно.  Скелеты из шкафа выпали, и по этому Серафиме уже не было смысла продолжать верить в то, что он ничего не узнал.  — Про кого они? — Эм..ну, ахахаха… не знаю, просто скучно было, вот и написала. Художники рисуют рандомные портреты рандомных людей, а я пишу рандомные стихи. Творчество.  — В моем понимании, это все посвящается кому-то. Не может быть так.  — А вот и может.   Они молчали, но Серафима продолжила: — Это не значит, что я к тебе ничего не чувствую. — девушка все таки решилась. — Это взаимно. Я смотрю на тебя и падаю от красоты около пяти, блять, лет. Но на физические данные похуй, ты так много для меня делал и делаешь, ты такой хороший друг и, надеюсь, надежный партнер. — Сим, кому я могу понравиться? Ну вот будь честной.  Серафима прильнула к его губам своими, запустив свои пальцы в светлые волосы и закинув свою ногу на него, такого хрупкого. Она по-французски целовала его около минуты, закрыв свои глаза. В душе горело желание, страсть, но в тоже время и облегчение от мук и некая невинность, никакой пошлятины и грязи. Это была первая любовь, самая настоящая, серьезная и взрослая. Целоваться она плюс минус научилась в актерском, хоть и неумело. Парень же обхватил девушку руками за талию, притягивая к себе. — Видишь, я вновь перед тобой честна. — сказала Серафима, когда та уже все совершила. Когда-то наподобие такого уже было, кажись, год назад.