когда мы будем на свободе?

      В 3034 году технологии безопасности достигли ранее невозможных высот благодаря работе искусственного интеллекта. Каждому человеку при рождении вживался чип небольших размеров, отслеживающий сердцебиение, частоту дыхания, чувства, мысли, местоположение и т. д., благодаря чему появилась возможность предсказывать потенциальные угрозы убийства, нападения, любой вид причинения умышленного вреда, сокращая преступность до минимума. Параллельно с этим возникли новые профессии, которые помогали адаптироваться к изменённой реальности. Специалисты по этике технологий начали разрабатывать правила, регулирующие использование чипов. Однако с преобразованиями всегда приходят и последствия, которые могут вызвать недовольство определённых групп. Большая часть общества восприняла изменения как шаг вперёд, способствующий развитию и улучшению качества жизни, в то время как остальные считали эти новшества излишними. Мнение о переменах стало не просто различным, а порой даже активно противоречивым. Вторая группа людей, воспринимаемая как враги прогресса, состояла из тех, кто сопротивлялся изменениям. Эти люди видели в улучшениях угрозу своему положению и стилю жизни, что порождало конфликты с теми, кто мечтал о преобразованиях. В условиях постоянного контроля некоторые начинали ощущать нарастающее давление, влияющее на их психическое здоровье. Внутренний диалог наполнялся мыслями о том, что каждое действие, каждое слово не анонимно. Паранойя становилась постоянным спутником. Контроль, который изначально казался полезным, превращался в ловушку. Общество начинало принимать бессознательные решения, чтобы избежать «наказания» за свои неполноценные действия. В результате терялось чувство свободы, и они становились пленниками своего внутреннего диалога, из которого сложно выбраться. Кто-то пытался избавиться от объекта ненависти, но в большинстве случаев это было безуспешно. Как только чип, прочно внедрённый под кожу, терял с ней контакт, он немедленно отключался. Сигнал об этом сразу же поступал в главный офис, где за этим тщательно наблюдали, и за человеком моментально выезжала полиция, объявляя слежку. Но это не самая главная проблема наставших изменений. Мирон один из тех, кто не принимал новые законы, являясь тем самым трудным подростком, который всегда идет против всех. Ещё в подростковом возрасте он понял, что нововведения не сулят ничего хорошего, принося пользу лишь для государства. Изменение мышления и зомбирование людей с помощью этих чипов было создано лишь для правительства. Именно поэтому Фёдоров стоял в безлюдном месте, в почти развалившемся заброшенном здании, которое когда то было успешным мясокомбинатом, куда довольно сложно пробраться на авто из-за обширного количества деревьев, складов, куч кирпичей и мешков с песком. Он думал, что смелый. Он думал, что справится... До этого момента. Страх стал ледяным, он окутывал каждую клеточку тела, не давая пошевелиться. Он на пороге новой жизни. Однако эта жизнь будет полна побегов и боли. Мирон станет белой вороной, отчужденным от остального общества, которое уже изменили эти злосчастные чипы. Мирон зажмурился. Он и так. Он и так был белой вороной. Всю жизнь его веселый буйный характер остальные отвергали. Всю жизнь он чувствовал себя не на своем месте. Он был на обочине всегда, ему не удалось влиться ни в одну компанию за все время, которое он себя помнил. Сегодня, на семейном застолье, он вновь слушал рассказы о том, насколько неуправляемым ребенком был в детстве, даже... социопатичным. Это стало последней каплей. Федоров был уже достаточно взрослым, чтобы понять: весь этот контроль правительства, желание "защитить" общество путем отслеживания местоположения, чувств, жизненных показателей... это было лишь верхушкой айсберга. Мирон жил в мире одинаковых людей, которых изменили чипы. Мирон жил в матрице, в которой все давно предрешено. И сколько бы Мирон не пытался говорить об этом, все лишь смеялись, заставляя все внутри сжаться от страха. Порой он думал о том, что хотел бы узнать родителей настоящими. Но было поздно. В его руках была только его собственная жизнь. Фёдоров вслушивался в тишину, лишь изредка нарушаемую шорохом листьев и глухими стуками веток, с которыми играли порывы ветра. Мозг искал выход из накрывшей его паники. Мирон прижался спиной к холодной стене и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Минуты тянулись в бесконечность, но он понимал: так или иначе, ему придётся действовать. Рука медленно поползла по шее к чипу. Подушечками пальцев огладил холодный металл, хватаясь за выпирающую часть. Сердце забилось быстрее, а в голове закружились мысли. Каждое прикосновение казалось одновременно знакомым и тревожным. В этом моменте времени мир вокруг исчез, остались только он и этот крошечный кусок технологии, встроенный в его жизнь. Мирон планировал избавиться от чипа одним рывком, однако... Пальцы скользнули по шее, упираясь в крошечный, но плотный чип. Он резко дернул, и его пронзила острая, жгучая боль. Она была невыносимой, словно раскаленный металл влили ему в шею, и он прожег его до костей. Фёдоров задрожал, но продолжал тянуть, рвать плоть, чтобы вытащить этот кусок металла. Боли было невыносимо много. Она окутала его, пронизывая насквозь, от пальцев ног до кончиков волос. Он чувствовал, как его тело сводит судорогой, как мышцы напрягаются, но он терпел. Ему хотелось кричать, реветь, но он сдерживался, боясь, что его кто-нибудь услышит. Фёдоров наконец-то вырвал чип. Он выпал из шеи Мирона, покатился по полу, сверкая в лучах солнца. Мирон глубоко задышал, пытаясь прийти в себя. Нужно бежать, но о каком беге может идти речь, если Фёдоров даже стоит с трудом? Взгляд скользнул по окрестностям, но привычные контуры здания вдруг превратились в чуждые тени. Он не мог позволить себе паниковать, слишком многое зависело от его решительности. Мирон решительно зафиксировал взгляд на выходе. «Нужно только пройти несколько шагов», — крутилось в голове, хотя его тело протестовало, а разум, словно разбитое зеркало, отражал все возможные сценарии. Сделав пару шагов вперед, Мирон почувствовал, как тело обмякло, и упал без сил. Это... конец?