Чёрный Ангел

      Я хмуро посмотрел на Дворкина, потому что настроение у меня и так было хуже некуда. Конечно, в первую очередь виноват в этом был именно я, но это ничего не меняло. А его довольная усмешка только усиливала моё раздражение.       — Что ты хочешь этим сказать? — буркнул я.       — Именно то, что сказал, — пожал плечами тот. — Дела там обстоят не очень. Глядишь, те звери вас и победят.       — Тебя это как будто совсем не волнует, — отметил я.       — Нет, — признался Дворкин. — А что, должно?       Я пожал плечами. Насколько я знал, именно Дворкин был создателем Лабиринта, а следовательно, и Эмбера. Проще говоря, всего мира.       — Ну, не знаю. Неужели тебе не будет обидно, если всё, что ты создал, разрушится?       Он усмехнулся:       — Я сам когда-то думал всё это разрушить.       — А, ну да, — пробормотал я, вспомнив детектив с зашифрованной в нём инструкцией по уничтожению Эмбера. — Но почему?       Дворкин пристально посмотрел на меня, прищурившись. В такие моменты мне казалось, что он каким-то образом залезает ко мне в голову и ворошит мои мысли, и мне сразу хотелось отвести глаза.       Я, конечно, этого не сделал, а только вопросительно поднял бровь, ожидая ответа.       — А ты сам как думаешь? — задал он встречный вопрос.       — Мне-то откуда знать?       «Я же не псих, в отличие от тебя», — хотел добавить я в порыве эмоций, но передумал. В большинстве случаев я жалел обо всём, что говорил на эмоциях, а сейчас моё настроение и так оставляло желать лучшего.       — Как по-твоему, мир, в котором мы живём, идеален? — продолжил Дворкин.       Я не ожидал от него столь глубокого вопроса, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы решить, отвечать на него или нет.       — Нет, я так не считаю.       — Вот и я тоже. А представь, что этот мир можно убрать и построить новый на его месте, — он снова прищурился, и кончики его усов дёрнулись вверх от улыбки.       Я нахмурился:       — И убить миллиарды людей? На кой чёрт?       Дворкин рассмеялся:       — А ты считаешь, что эти миллиарды заслужили жить? Их существование даже нельзя назвать полноценным. Они все — наши Отражения.       — О'кей, но что тогда с нашей семьёй? Мы ведь тоже умрём, если ты уничтожишь Лабиринт.       — А ты заслуживаешь того, чтобы жить? — перевёл он стрелки с Отражений на меня.       — В смысле?       — Думаешь, ты сам идеален? У тебя что, нет вообще никаких изъянов?       Я пожал плечами:       — Они есть у всех.       — Вот в том-то и дело, внучок, — он многозначительно посмотрел на меня. — В нашем мире у всех есть недостатки, и это считается нормой. А можно сделать так, чтобы этого не было. Чтобы все жили в согласии и без конфликтов.       — Звучит, конечно, очень мило, но это не отменяет того, что ты угробишь кучу людей. И мне как-то всё равно, Отражения это или нет. Они всё равно люди.       — Для принца Эмбера ты поразительно сентиментальный.       — Какой есть, — буркнул я. — Мне, увы, не посчастливилось родиться в твоём воображаемом бесконфликтном мирке.       — Знаешь, есть такое выражение, «цель оправдывает средства». Даже если мне придётся... скажем так, ликвидировать парочку миллиардов людей, их смерти дадут жизнь другим людям, которые будут гораздо лучше их.       Я, конечно, знал, что у Дворкина беды с башкой, но сейчас я даже невольно восхитился его хладнокровием. Он говорил об этом так же спокойно, как я, когда предупреждал Джоэла, что мне понадобится запасная пара палочек на концерте, поскольку первая может сломаться (м-да, не самое удачное сравнение).       И тем не менее я сказал:       — Это жестоко.       Дворкин пожал плечами и согласился:       — Да, жизнь сама по себе жестокая. Взять тех же животных. Самые маленькие и беззащитные живут себе и никого не трогают, а потом становятся обедом для кого-то покрупнее, — он хихикнул: — Считаешь это справедливым?       — Ты же сам знаешь, что будет в ином случае. Этих маленьких животных просто станет слишком много.       — Вот именно, — повторил тот уже более раздражённо, как будто всё им сказанное было совершенно очевидно. — Неужели ты не видишь, что в мире полно неточностей? В него уже давно пора внести правки.       — Да плевать я хотел на эти неточности, — огрызнулся я. — То, что ты хочешь сделать, называется геноцидом, и мне, знаешь ли, глубоко плевать, что за этим стоит. Ты просто хочешь убить всех жителей Отражений и нас заодно, чтобы заменить Эмбер на какой-то идеальный в твоём понимании мир.       — Вы сами рано или поздно перебьёте друг друга, — сухо заявил Дворкин.       — А это мы ещё посмотрим, — буркнул я.       Он ухмыльнулся и развёл руками:       — Главное, смотри, чтобы не стало слишком поздно.       Бросив этот многозначительный комментарий, он щёлкнул пальцами, и в воздухе появилось изображение моей комнаты. Я тут же задался вопросом, как Дворкин её нашёл, но решил его не озвучивать.       — Назад идите, — бросил он подчёркнуто неприветливо.       Я оглянулся на Виалу, которая всё ещё сидела на стуле. То ли она каким-то образом почувствовала мой взгляд, то ли интуитивно догадалась, что происходит, но тут же поднялась с места и подошла ко мне.       — Спасибо за гостеприимство, — бросила она, обращаясь, очевидно, к Дворкину.       — Пожалуйста, — усмехнувшись, бросил он, затем посмотрел на меня и вмиг посерьёзнел. — Так вы идёте или нет?       Виала, судя по всему, была уже знакома с таким средством передвижения, потому что она молча сделала шаг вперёд и оказалась в моей комнате. Я последовал за ней, уже не глядя на Дворкина. Но, уходя, я чувствовал спиной его взгляд.       Оказавшись в комнате, я выглянул в окно и понял, что дед имел в виду под «неприятной ситуацией». Когда мы только приехали, люди Эрика были ещё в состоянии сдерживать натиск, но сейчас животных с чёрной дороги стало намного больше.       Повсюду была кровь, а некоторые солдаты валялись на земле, зачастую в изрядно потрёпанном виде. На одного из них прямо на моих глазах прыгнула какая-то большая собака (самое корректное название для того существа, которое я смог придумать) и откусила ему голову. Меня невольно передёрнуло — зрелище было не из приятных.       От созерцания битвы меня отвлёк голос Виалы:       — Что происходит?       Я отвернулся от окна и посмотрел на неё:       — В смысле?       Она пожала плечами:       — Я понимаю, что случилось что-то плохое, но помимо этого ничего не знаю. Я пыталась спросить, но меня никто не слушал. Как я поняла, на Эмбер кто-то напал.       — Так и есть, — промолвил я. — Если вкратце, то сюда прискакали какие-то странные звери, и сейчас они наносят нехилый ущерб людям Эрика, — я снова глянул в окно и прокомментировал: — Их становится всё больше и больше.       — Понятно, — на её лице не дрогнул ни один мускул, но по тому, как она сжала пальцами подоконник, на который опиралась, было видно, что она испугалась.       — Не переживай, всё будет хорошо, — попытался я её успокоить.       Я знал, что «хорошо» точно не будет, но сейчас мне хотелось загладить свою вину за то, что я наговорил ей до этого.       — Очень на это надеюсь, — пробормотала девушка.       Ещё пару секунд я наблюдал, как солдаты и животные дерутся друг с другом, но потом у меня возникла мысль, что, возможно, мне следует им помочь.       — Виала, посиди-ка здесь, — пробормотал я и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.       Тут я вынужден немного забежать вперёд и сказать, что моя попытка сделать что-нибудь полезное и присоединиться к битве с треском провалилась. Не успел я пройти и нескольких метров, как кто-то внезапно схватил меня за плечо и развернул к себе. Это оказался мой охранник, который теперь стоял напротив и хмуро смотрел на меня сверху вниз.       Несколько секунд мы с ним играли в гляделки, и за всё это время он так и не отпустил меня. Затем он пробурчал:       — Вам нельзя выходить из дворца. Идите к себе.       Это был первый раз, когда он заговорил в моём присутствии. Порой я даже начинал думать, что он попросту немой.       — Ты с ума сошёл? — я кивнул на окно. — Ты что, не видишь, что там творится чёрт знает что?       — Вижу, и именно поэтому вы должны остаться здесь, — непреклонно заявил он и потащил меня в сторону моей комнаты.       — Да я хочу помочь, вообще-то! — попытался я его образумить.       — Сожалею, но это приказ.       — Приказ? Чей?       — Короля, разумеется.       Я коротко вздохнул, потому что у меня уже не было сил с ним спорить. Если приказ отдавал Эрик, то на что-то надеяться было почти бессмысленно. Учитывая его отношение ко мне, наверняка он считал, что в сражении я буду бесполезен. Наверное, по его мнению я не в состоянии даже удержать шпагу в руках, не то что пустить её в ход по назначению.       Когда мы дошли до моей комнаты, стражник бесцеремонно затолкал меня за порог и захлопнул дверь прямо у меня перед носом. Сначала у меня возникло какое-то импульсивное желание открыть дверь, но я решил этого не делать. Он же не идиот, и сейчас, скорее всего, стоит под дверью, чтобы я не сбежал.       Я сел за стол и, коротко вздохнув, уронил голову на руки.       Что ж, история повторяется. Меня снова изолировали от внешнего мира, только теперь к прочим неудобствам добавилась ещё и нагнетающая обстановка в виде нелицеприятного зрелища за окном.       Я ненавидел это чувство — когда ты видишь, насколько плохи дела, но не можешь ничего сделать.       Вылезать в окно в такой обстановке я посчитал самоубийством, а выйти через дверь я тоже не мог. То есть я, конечно, мог бы убить своего охранника, но тогда на шум наверняка сбегутся другие люди Эрика, и вот тогда у меня будут проблемы.       А что я вообще хотел сделать? Ну, допустим, помогу я им, убью парочку десятков тех животных, и что? Всё равно я не смогу кардинально повлиять на ход сражения. У меня же нет своего войска, которое могло бы тут подсобить.       Я снова достал Карту Корвина и уставился на неё. Интересно, знает ли он, какие последствия несёт за собой его проклятие?       Наверняка знает. Чёрная дорога затрагивает все Отражения, а он, скорее всего, находится как раз в одном из них.       Если это так, то неужели он не пытался ничего с этим сделать? Зная брата, он наверняка постарался бы поправить положение, тем более если это было его рук дело.       Я не винил его за то, что он проклял Эрика. Но кто же знал, что это проклятие распространится ещё и на Эмбер? Наверное, он и сам не знал, иначе не стал бы этого делать.       А может, и стал бы. Может, насолить Эрику для него было важнее, чем сохранить благополучие нашего дома. Хотя мне такой поступок казался опрометчивым, и я с трудом верил, что Корвин пошёл бы на такое.       Я вздохнул и сунул его Карту обратно в колоду. Может, я просто слишком на нём зациклен, и это не даёт мне жить нормально? Если так подумать, он ведь не был обязан возвращаться домой. У него своя жизнь, у меня — своя.       Я бросил взгляд на своё отражение в стекле и во мне почему-то снова закипела злость: да какого дьявола? Я не обязан постоянно думать о Корвине и круглые сутки волноваться, размышляя, случилось у него что-то или нет.       Я могу жить без него.       Я могу быть собой без него.       Корвин же не Морганта, которая пыталась переделать меня под себя. Он меня ни к чему не обязывал. Почему я вообще должен его искать? Он самостоятельный человек, и ему вряд ли нужна моя помощь. В противном случае он бы, скорее всего, со мной связался. Но он этого не делал и даже сам не отвечал на попытки вызова. Так может, к чёрту это всё?       Я всё время придавал ему слишком большое значение. Даже когда он попал в автокатастрофу, я в тот же день ушёл в Отражения и ещё долго не появлялся дома. Неужели Корвин стоил того?       Хотя в той ситуации моё поведение было вполне оправдано. Мне нужно было как-то пережить случившееся, и смена обстановки мне даже помогла. Но что насчёт того, что происходит сейчас? Может, мне лучше перестать за ним гоняться и хоть немного подумать о себе?       Может, оно и к лучшему, что меня заперли здесь. Если я сбегу из замка, то почти наверняка снова брошусь на поиски, а так у меня не будет возможности это сделать.       Я снова вздохнул и, подойдя к кровати, плюхнулся на неё. Как бы то ни было, сейчас лучшим вариантом будет отдохнуть. Я и так зачастую пренебрегал этим, когда разыскивал Корвина.

***

      Мне снилось, что я сижу на берегу моря неподалёку от замка. Закатное солнце подсвечивало водную гладь и освещало маяк Кабры. На песке чуть поодаль от меня сидел Корвин и курил трубку — вынужден заметить, что на деле я ни разу не видел, чтобы у него она была.       — Ну что, оно того стоило? — осведомился он после пары минут тишины.       Я нахмурился и посмотрел на брата:       — Что именно?       Он передёрнул плечами, как от холода, затем слегка улыбнулся.       — Слушай, ты потратил кучу времени, только чтобы попытаться меня найти. Ты что, об этом не жалеешь? Это ведь было чертовски непродуктивное время.       — Отчасти благодаря тебе, — пробурчал я. — Я столько раз пытался тебя вызвать, но всё без толку. Есть что сказать в своё оправдание?       Улыбка исчезла с лица Корвина, а в его глазах вспыхнули ядовито-зелёные искры — признак закипающей злости.       — Я буду оправдываться, когда захочу, а не когда ты мне скажешь, — бросил он.       Я коротко вздохнул. К счастью или нет, то, что Корвин был старше меня, давало ему надо мной некое преимущество.       — Извини, — проронил я.       — Ладно, — не стал спорить Корвин и, отложив трубку, уставился куда-то на горизонт.       — Корвин, насчёт того проклятия, которое ты наслал на Эрика... — я выдержал паузу, ожидая его реакции.       Он перевёл взгляд с моря на меня и кивнул:       — Валяй, я слушаю.       — Ты пытался его как-нибудь... не знаю, отменить?       Корвин вскинул брови:       — В каком смысле?       — Ну, сделать так, чтобы его не стало. Проклятия, я имею в виду.       Лицо брата несколько омрачилось, и он, пожав плечами, снова закурил:       — Если бы я знал, как, я бы это сделал. Но я не знаю.       — Думаешь, есть какой-то способ?       — Рэндом, я же сказал, что не знаю, — повторил тот. — Но надеюсь, что да.       — Ясненько, — пробормотал я и, последовав его примеру, уставился на море.       — Не дрейфь, я это в любом случае так не оставлю, — добавил он уже с улыбкой. — Это мой косяк, значит, мне и разбираться. А своих ошибок я не боюсь.       — Можешь, будешь тогда что-то делать вместо того, чтобы где-то пропадать?       — Я и делаю. Прямо сейчас.       Я уставился на брата, ожидая, что он пояснит свой ответ, но он ничего не сказал.       — Сейчас ты просто сидишь. Извини, конечно, но я не понимаю, как это поможет тебе справиться с проклятием.       — Я не сижу. И не здесь, — проронил Корвин.       Я нахмурился:       — Что ты имеешь в виду?       — Тебе пора проснуться, Рэндом, — заявил он, так и не ответив на мой вопрос.       Сразу после этого на берег неожиданно накатила огромная волна и накрыла меня с головой. Это случилось так быстро, что я даже не успел ничего подумать или почувствовать.       А в следующую секунду меня поглотила тьма.

***

      Я распахнул глаза и резко вскочил, потому что на меня внезапно нахлынул какой-то иррациональный страх. Ещё несколько секунд я оставался под впечатлением от кошмара, и мне пришлось медленно выдохнуть, прежде чем я смог взять себя в руки и унять бешеное сердцебиение.       Видимо, мой мозг упорно отказывался переключать внимание с Корвина на что-то ещё, потому что стоило мне заснуть, как подсознание услужливо подбрасывало его образ мне в сон. Мне либо снился он, либо вообще ничего не снилось — и, если честно, я предпочитал второй вариант.       Самым паршивым было то, что эти сны были пугающе реалистичными и надолго запоминались. И я тщетно пытался выбросить их из головы, потому что они сразу напоминали мне о брате и у меня снова возникали мысли о том, где он сейчас, а рука сама собой тянулась к колоде Карт.       Я не знал, сколько раз пытался его вызвать. Я делал это уже чисто механически, уже не понимая, зачем — он ведь всё равно не ответит.       С другой стороны, мне и делать-то было нечего. Я, конечно, мог выходить из своей комнаты и ходить по замку, но такие прогулки доставляли мало радости, особенно когда рядом постоянно был мой охранник. Клянусь, ещё немного, и я начну ненавидеть его даже сильнее, чем Эрика.       Неужели так будет всегда? Может, это моя судьба — постоянно быть в заточении? Сначала в Рэмбе, потом в тюрьме, а теперь в своём собственном доме... да какого чёрта? Чем я заслужил такое отношение к себе?       «Тем, что попытался убить Эрика», — любезно подсказал мой мозг.       А, ну да. Конечно.       Один раз у меня даже взыграли нервы и я попытался убедить своего мрачного провожатого, что не представляю никакой опасности и уж точно не собираюсь снова покушаться на чью-то жизнь. Сейчас я понимаю, как смешно это выглядело со стороны, но в тот момент я, видимо, был в таком отчаянии, что не думал об этом.       Обычно когда сидишь и ничего не делаешь, время тянется бесконечно медленно, но для меня дни почему-то проходили быстро. Наверное, потому что в голове у меня было чересчур много мыслей, которые не давали мне покоя и которые я без конца ворошил. За этим занятием я не успевал моргнуть, как за окном было уже темно.       Единственным, что хоть как-то спасало меня от скуки и ощущения никчёмности, были Карты, которые я стащил у Дворкина. На одной из них было нарисовано уже знакомое мне подземелье, а на двух других, судя по всему, какие-то Отражения.       Я ожидал, что Дворкин рано или поздно свяжется со мной и потребует вернуть украденное, но этого так и не произошло. Мне это не нравилось: создавалось впечатление, что он специально оставил Карты на виду и по какой-то причине хотел, чтобы я их забрал. А я, получается, купился на это и сделал ровно то, чего он от меня добивался.       Но почему? Ведь таким образом Дворкин сам же лишил себя средств передвижения. Конечно, он мог нарисовать ещё кучу Карт, но зачем ему так просто ими разбрасываться? В этом же не было логики.       С другой стороны, её и не должно было быть, учитывая психическое состояние нашего деда. Конечно, наверняка в его действиях была логика, но какая-то странная и понятная лишь ему одному.       «Те, кого все считают безумцами, зачастую оказываются гениями», — вспомнил я свои слова, сказанные когда-то Флоре. Да, Дворкин служил ярким примером подобного случая.       Хотя мне уже начинало казаться, что здесь всё как раз наоборот: он когда-то был гением, но потом по какой-то причине стал безумцем. Другой вопрос — как это случилось.       Может, его свела с ума как раз таки собственная гениальность? Мне было сложно это представить (возможно, потому что я сам не был настолько гениален), но тем не менее. Гениев в мире не так много, и их, как правило, мало кто признаёт и понимает. Может, с Дворкином была та же история? Его ведь даже родной сын запер неизвестно где и оставил там. От такого кто хочешь с ума сойдёт.       Не то чтобы я знал, каково это, поскольку у меня детей не было. Точнее, был Мартин, сын Морганты, но я не знал, где он сейчас и жив ли он вообще. По правде говоря, я даже не был уверен, что мне хотелось бы с ним встречаться. Ведь вполне возможно, что характером он пошёл в мать, а я лучше продам душу дьяволу, чем стану общаться с людьми того же склада характера, что и Морганта.       Даже если Мартин был жив, мне, в общем-то, было всё равно, как он ко мне относился. Хоть биологически мы с ним и были родственниками, по факту он был абсолютно чужим для меня человеком. Почему, спрашивается, меня должно волновать его мнение обо мне? Даже если он меня ненавидит, пусть так. Мойра вон тоже от меня не в восторге, но я как-то живу с этим. Мне от этого, как говорится, не убыло.       «Ещё как убыло, — неожиданно возразил мой мозг. — Если бы она тебя не ненавидела, ты бы, может, и избежал года заточения в Рэмбе».       Может, и избежал бы. А может, она так сильно любила свою дочь, что была готова сжить со свету любого, кто, по её мнению, причинил ей вред.       Ладно, чёрт с ней, с Мойрой. Важно сейчас не это.       Я много раз разглядывал Карты с неизвестными мне Отражениями и пытался угадать, что всё-таки за места на них нарисованы, но воспользоваться ими почему-то не решался. Это глупо, но мне казалось, что я и в этом случае сделаю то, чего от меня хочет Дворкин. А я не знал, чего он пытался от меня добиться. Да и вообще, копаться в голове у психа — та ещё задачка.       А ещё в моём распоряжении по-прежнему оставался кинжал от конокрада с чёрной дороги. Мне казалось, что он должен обладать какими-то особыми свойствами, но возможности это проверить у меня не было. И я сомневался, что она появится в ближайшее время.       В голове у меня вертелась куча вещей, которые мне надо было сделать. Я даже знал, как их осуществить — в теории. Но реальность была такова, что я мог только бродить по коридорам замка в компании своего охранника и рвать на себе волосы от невозможности что-то сделать.       Поэтому я сидел в своей комнате и ждал, сам не до конца понимая, чего именно.