Чёрный Ангел

      Свою угрозу Джулиан выполнил — охрану ко мне действительно приставили. Это был сурового вида мужчина, высокий и широкоплечий, с вечно хмурым выражением лица — создавалось впечатление, что он ненавидел либо свою работу, либо меня лично.       Первые несколько месяцев он меня страшно нервировал, и я всё время пытался придумать способ, как от него избавиться. Пару раз у меня проскальзывала мысль убить его, но сразу после этого я начинал думать, что Эрику не составит труда приставить ко мне другого охранника, и совсем не факт, что он будет лучше предыдущего. Поэтому приходилось терпеть.       Куда бы я ни пошёл, я неизменно слышал позади себя его шаги — он даже находился возле меня, когда я стоял в библиотеке и что-нибудь читал. Он оставлял меня в покое, только когда я находился в своей комнате, но даже так он всё это время стоял за дверью, и первым, что я видел, выходя в коридор, была его неизменно мрачная физиономия.       Каждый раз, когда я пытался сунуться куда-то, куда, по мнению Эрика и Джулиана, мне не следовало ходить, он бесцеремонно оттаскивал меня оттуда за шиворот, словно считал, что я не понимаю человеческую речь и мне бесполезно что-либо объяснять. Причём окружающих вообще не волновало, что он обращается так с принцем Эмбера. Обойдись он так с кем-нибудь ещё, его бы без предисловий казнили.       Но Жерар был прав, когда отметил, что моя репутация оставляет желать лучшего — и это ещё мягко сказано. Поэтому всем было абсолютно всё равно. Может, кто-то этому даже радовался — например, Джулиан.       Кстати, если у него и впрямь проблемы с самооценкой, тогда я догадываюсь, почему он ненавидит Корвина — у него-то в этом плане всё в порядке.       ...Но с другой стороны, я-то его не ненавижу. Хотя моя самооценка тоже оставляет желать лучшего.       Через некоторое время я каким-то образом привык к постоянному обществу своего провожатого. Хотя, конечно, оно накладывало на меня множество ограничений — например, о том, чтобы снова прийти к Корвину, теперь не могло быть и речи. Но теперь он, по крайней мере, не раздражал меня так, как раньше.       Однажды я даже пытался с ним заговорить, но каждый раз он меня просто игнорировал. Виала тоже пыталась это сделать, но и её попытки не увенчались успехом.       Несколько раз у меня даже проскальзывала мысль вылезти ночью из окна, тихонько выйти за пределы дворца и, отойдя достаточно далеко, уйти в Отражения — конечно, это не осталось бы незамеченным, но я, во всяком случае, сумел бы выиграть время. Но сразу же после этой мысли я думал, каково Виале будет торчать здесь в компании моего надзирателя, и тут же отбрасывал эту затею: совесть-то надо иметь.       Я бы тоже не был в восторге, если бы пошёл на огромный риск ради кого-то, чтобы его спасти, а он бы взял и тут же слинял чёрт-те куда, наплевав на мои старания. Мне сложно было представить, что Виала может ненавидеть кого-то, но если бы я сбежал, у неё были бы основания.       Иногда я весь день сидел в своей комнате и не выглядывал в коридор, просто чтобы отдохнуть от общества своего охранника. Не зная, чем заняться, я по несколько раз перечитывал детектив Дворкина, сюжет которого уже помнил практически наизусть, и рылся в своём письменном столе, надеясь найти там что-нибудь сто́ящее моего внимания. Но ничего не находил.       — Ты совсем со мной не разговариваешь, — неожиданно заявила Виала в один из таких дней.       Я удивлённо посмотрел на неё, оторвавшись от созерцания чёрной дороги за окном.       — В смысле?       — Ты то пропадаешь на целый день, то сидишь в комнате с утра до вечера, но ни в первом, ни во втором случае ничего мне не говоришь. Что-то случилось?       М-да. А ведь она была права. Наверное, я настолько погрузился в мысли о Корвине, чёрной дороге и том, как избавиться от своего надзирателя, что совершенно забыл о ней. Если бы она не сказала прямо, я бы, наверное, даже не задумался об этом.       Я кинул быстрый взгляд на календарь, который висел у меня на стене, и понял, что прошло уже больше года с того момента, как я проник в Эмбер и попытался убить Эрика. Стало быть, годовщина его коронации уже состоялась. Неужели я игнорировал её бо́льшую часть этого времени?       Чёрт...       — Извини.       — Я не сержусь на тебя, — заверила меня девушка. — Просто хочу знать, что происходит. Если у тебя проблемы, ты же знаешь, что можешь поделиться ими со мной?       — Да, конечно, — пробормотал я и, не зная, что ещё сказать в такой ситуации, добавил: — Мне правда чертовски жаль.       — Рэндом, всё в порядке. Я сказала это не потому, что хотела извинений. Мне просто любопытно, что ты делал всё это время.       Я вкратце пересказал ей всё самое интересное, что произошло со мной за всё это время: детектив Дворкина, встречу с ним самим, разыскивание Флориного стула (без особого успеха), мой второй визит к Корвину и то, что ко мне приставили охранника.       — Последнее ты, вероятно, сама знаешь, — заключил я.       — Догадывалась, — подтвердила она и поинтересовалась: — Как дела у лорда Корвина?       Я пожал плечами:       — Полагаю, лучше, чем в прошлый раз. Сам он говорит, что в порядке, но мне сложно в это поверить.       — Может, он просто уже... привык к этому?       Я невесело усмехнулся:       — Я не уверен, что к такому вообще возможно привыкнуть, Виала.       — Да, но со всем можно смириться.       Это слово, конечно, больше сюда подходило, но мне было крайне сложно применить его к Корвину. Может, его зрение уже начало восстанавливаться, и в этом всё дело?       Хотя когда я спросил его, собирается ли он что-то делать, он сказал, что пока не задумывался о побеге. Но тут вопрос ещё в том, насколько он мне доверял. Он ведь мог и солгать... наверное.       Хотя зачем ему это делать? Мне казалось, что за всё это время я ясно дал понять, что на его стороне. Но, по его собственному признанию, он даже Дейдре не доверял полностью. Что уж говорить обо мне?       Всё время, пока я молчал, Виала сидела в кресле и вязала. И я решил поинтересоваться:       — А что ты вяжешь?       — Коврик.       Я вгляделся в её работу и действительно сумел разглядеть что-то похожее на прямоугольник.       — А зачем?       Она пожала плечами:       — У тебя на полу ничего нет. Я подумала, что он мог бы пригодиться тебе.       Я скептически уставился на пол своей комнаты:       — Да?..       — Ну, или я могу оставить его себе, — проронила девушка, видимо, восприняв мои слова как завуалированный отказ от такого подарка.       — Мне просто крайне редко что-либо дарят, — я усмехнулся. — Поэтому это немного неожиданно. Но я буду рад, если ты отдашь его мне.       Виала улыбнулась:       — Хорошо. Я как раз почти закончила.       — Сколько времени у тебя обычно уходит на вязание?       — Смотря что я вяжу. Но в среднем около двух недель.       — Ясно.       — Ты собираешься что-нибудь делать? — внезапно задала она вопрос, который я сам задавал Корвину во время нашего последнего разговора.       Я пожал плечами:       — Не думаю, что я могу сейчас что-то сделать, учитывая, что за мной постоянно следят.

***

      И это, увы, было правдой. Если до этого у меня ещё была хоть какая-то свобода действий, то теперь меня её полностью лишили. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как бродить по дворцу и повторно рассматривать всё, что я и так уже видел.       Пару раз я пересекался с Рейном в коридоре, но каждый раз просто кивал ему и проходил мимо. Мне то и дело хотелось спросить, был ли он у Корвина и как у него там дела, но я не мог это сделать в присутствии своего охранника.       Так мой своего рода домашний арест затянулся на три года — правда, по моим ощущениям, я просидел взаперти во дворце не меньше века. Хотя учитывая нашу естественную продолжительность жизни, три года должны были казаться мне совсем ничтожным сроком. Но когда сидишь и ничего не делаешь, время тянется медленнее всего. А сделать что-либо я просто не мог.       Я уже начинал всерьёз размышлять о том, чтобы сбежать, предварительно сказав об этом Виале, потому что мне казалось, что ещё немного — и я здесь свихнусь от невозможности предпринять хоть что-нибудь. Но однажды произошло событие, которое волей-неволей заставило меня немного воспрять духом.       Меня вызвали по Карте.       Я в тот момент находился в своей комнате, поэтому мог спокойно принять контакт, не опасаясь своего надзирателя. Что я и сделал.       Как только я увидел лицо того, с кем говорил, у меня тут же возникло желание спихнуть детектив Дворкина со стола на пол или хотя бы повернуться так, чтобы его не было видно, потому что человеком, который меня вызвал, был не кто иной, как сам Дворкин.       — Привет, — поздоровался он.       За его спиной находилась какая-то комната — если она располагалась во дворце, то мне там бывать не доводилось.       — Как ты это сделал? — в тот момент я был так удивлён, что даже забыл о том, что мне, по-хорошему, следовало бы поздороваться в ответ.       — Что сделал? Вызвал тебя?       Я кивнул, и Дворкин усмехнулся:       — Вероятно, так же, как это сделал бы ты.       — По Карте?       — Ага.       — У тебя там что, есть Карты? — я попытался получше рассмотреть то, что находилось у него за спиной, но особым успехом моя попытка не увенчалась.       — Как тебе моя книжка? Понравилась? — осведомился он, оставив мой вопрос без внимания.       — Очень... интересная, — я машинально кинул взгляд на свой письменный стол и решил поинтересоваться: — Зачем ты меня вызвал? У тебя есть ко мне какое-то дело или что?       — Скажем так, у меня есть для тебя одна любопытная новость.       Я нахмурился:       — Какая?       — Твой братец удрал, — без лишних предисловий ехидно заявил тот.       Я шокированно уставился на него и, сам не понимая, зачем, уточнил:       — В каком плане удрал? Ты про кого вообще?       Дворкин многозначительно поднял свои лохматые брови:       — А у меня есть варианты? По-моему, только один из твоих братьев недавно сидел в тюрьме.       Я снова нахмурился, осознавая услышанное и размышляя, можно ли ему верить.       — Как?       Я взглянул на Дворкина и увидел, что он выжидающе на меня смотрит, как бы ожидая, что я сам догадаюсь. Вид у него был при этом какой-то чересчур довольный.       Осознание пришло ко мне только спустя пару секунд:       — Подожди, ты...       Он ухмыльнулся в усы и кивнул.       — Только не говори, что...       Он хихикнул и снова кивнул, на этот раз дважды.       — Ты что, помог ему сбежать? — наконец сумел я закончить свою мысль.       — А ты догадливый, — резюмировал Дворкин и хихикнул ещё раз.       Я на секунду отвернулся обратно к окну, потому что в голове у меня возникло слишком много вопросов. И тем не менее, все они сводились к одному:       — Зачем?       Дворкин пожал плечами:       — Он меня попросил.       — И как ты это сделал?       — Нарисовал Карту на стене его камеры. Как он потом вышел, тебе, полагаю, объяснять не стоит, — он хитро прищурился: — Или всё-таки стоит?       — Не надо, — поспешил отказаться я. — И что это была за Карта?       — Маяк Кабры, — объяснил Дворкин.       — Ясненько, — пробормотал я и снова уставился в окно: — А где он теперь?       — Откуда мне знать? Я помог ему уйти, а о своих дальнейших планах он мне не сообщил.       — Почему ты вообще мне всё это рассказываешь?       — Я подумал, что тебе будет интересно, учитывая, что во время нашей предыдущей встречи ты спрашивал, можно ли по тому тоннелю пройти к камерам, — он вновь ехидно уставился на меня.       Я пожал плечами, стараясь при этом выглядеть относительно безразличным, и ничего не сказал.       — Ну, в таком случае спасибо за информацию. Это всё, что ты хотел?       — Не всё, — он кинул взгляд на мой письменный стол: — Книженцию отдай.       Я пожал плечами и, подобрав детектив, протянул его ему:       — Держи.       Он удовлетворённо кивнул и потянулся к книге, после чего она оказалась у него в руке.       — Спасибо.       — Это всё?       — Пока да.       Он ещё раз хихикнул, потом многозначительно посмотрел на меня и махнул рукой, разрывая контакт.       «И что это значило?» — мрачно подумал я, снова уставившись в окно.       В течение всего нашего разговора Дворкин выглядел и вёл себя довольно странно — будто он знал что-то крайне важное, но не хотел этим делиться. Хотя как ещё, спрашивается, должен выглядеть псих?       Ладно, к чёрту Дворкина. Важно сейчас не это.       По его словам, Корвин сбежал из тюрьмы. Конечно, я далеко не был уверен в том, что его слова правдивы, но у меня не было возможности убедиться в этом самостоятельно. Поэтому пришлось поверить — во всяком случае, пока.       Если это действительно так, значит, со зрением Корвина всё в порядке и оно окончательно восстановилось, иначе он бы точно не смог воспользоваться Картой. И, честно говоря, пока я сам не знал, что чувствую на этот счёт.       С одной стороны, это было великолепно. Да это в любом случае было гораздо лучше, чем сидеть в подземелье в ужасных условиях и не иметь возможности что-то сделать (хотя бы в этом я уж точно мог его понять). Но с другой... где он теперь, интересно? Он сообщил хоть кому-нибудь о том, куда направился?       Вероятно, нет. А значит, искать его совершенно бессмысленно.       По-хорошему, мне бы следовало за него радоваться. И, конечно, какая-то часть меня действительно была рада, что с ним всё в порядке. Но другая часть была способна думать только о том, вернётся ли он в Эмбер и встретимся ли мы когда-нибудь ещё.       «Мне было бы грустно потерять тебя», — сказал Корвин во время одного из наших последних разговоров.       Если это так, то почему он не дал мне знать, куда направляется и где его искать?       «Он просто не смог этого сделать, идиот», — тут же мрачно возразил мой мозг, и, к сожалению, я был вынужден признать, что это правда.       То, что он со мной не связался, ещё не значит, что он этого не хотел, так ведь? Скорее у него просто не было возможности. Да и как, интересно, он бы это сделал? У него ведь не было при себе колоды Карт.       Или, может, я снова неосознанно надеваю розовые очки? Может, на самом деле я ему не так уж и нужен?       Хотя всё то время, которое мы общались, он вёл себя так, словно я действительно для него что-то да значил.       Он не стал меня отталкивать — и даже наоборот, — когда я буквально накинулся на него с объятиями на пороге дома Флоры, хотя, по сути, мог бы это сделать.       Он неоднократно пытался убедить меня сидеть где-то в безопасности и не соваться в пекло — хотя здесь, конечно, важен контекст, я ведь не могу залезть к нему в голову и понять, что он думает. Может, он просто не хотел потерять союзника и поэтому для него было важно, чтобы я оставался жив как можно дольше.       Тем не менее, если собрать все его слова и действия в одну кучу, то складывалось впечатление, что я был ему небезразличен. А вот в каком смысле — это уже другой вопрос...       В голове у меня снова возникло то, что произошло во время нашего первого разговора в подземелье. Честно говоря, я до сих пор не мог придумать этому никакого разумного объяснения. В тот момент поведение Корвина выглядело как минимум странно — опять же, я не видел, чтобы он вёл себя так с кем-нибудь ещё.       Может, надо спросить прямо, как он ко мне относится?       Стоило мне представить такой вариант, как у меня тут же возникло желание выкинуть его из головы. И тем не менее, я этого не сделал.       Что в худшем случае произойдёт, если я действительно его об этом спрошу? Наверное, он просто не ответит. Тогда чего я, спрашивается, боюсь? Корвин же не какой-нибудь псих, как Дворкин, и, скорее всего, отнесётся к моему вопросу спокойно.       Точнее, отнёсся бы. Если бы у меня была возможность этот вопрос задать.       Хотя на подсознательном уровне я опасался, что он спросит, почему я этим интересуюсь. Но может, в этом случае тоже лучше сказать всё как есть?       «Ты странно себя ведёшь, и иногда мне кажется, что ты в какой-то мере выделяешь меня на фоне остальных наших родственников. Мне стало интересно, так ли это на самом деле».       Такая интерпретация позволила бы мне сказать то, что я думаю, вместе с этим не вызвав у него излишних подозрений.       Вот только смысл об этом сейчас рассуждать? Я ведь даже не знал, где он теперь находится. Может, он вообще решил порвать с Эмбером после того, что с ним сделали — будь оно действительно так, я бы, наверное, даже не удивился. Хотя с другой стороны, это было бы не совсем в его характере. Мне было проще поверить, что он просто ушёл в какое-нибудь Отражение, чтобы попозже напасть на Эрика во второй раз.       Корвин был не из тех людей, которые так легко бросают начатое. Если уж он что-то решил, то обязательно приложит все усилия, чтобы это сделать.       Но, несмотря на это, меня по-прежнему волновал вопрос, где он сейчас.

***

      Хоть Корвину и удалось сбежать из тюрьмы, на мой домашний арест это никак не повлияло, так что я по-прежнему был вынужден сидеть в четырёх стенах. И тем не менее, продлился он недолго и закончился по совершенно неожиданной для меня причине.       В день, когда это произошло, меня опять вызвали по Карте. На этот раз я понадобился уже не Дворкину, а Жерару.       — Рэндом, нужна твоя помощь, — без предисловий заявил он.       Я удивлённо уставился на него и уточнил:       — Моя? Ты ничего не перепутал?       — Да, твоя. Мне нужно обсудить с тобой один важный вопрос.       — Почему именно со мной?       — Я пытался обсудить его с Каином и Джулианом, но они не захотели слушать.       — Понятно, — видимо, дело действительно важное, если Жерар решил обратиться ко мне, хотя сам же обвинял меня в государственной измене. — Так что ты хотел обсудить?       — Ты же знаешь, что Корвин некоторое время назад исчез?       Помедлив, я кивнул.       — И что с того?       — Я хочу его найти.       Я вскинул брови и засмеялся — не потому что находил его слова смешными, а просто чтобы замаскировать своё замешательство:       — Серьёзно?       В противовес моей реакции, брат нахмурился:       — Что не так?       — Да ничего, просто я не понимаю, как ты это сделаешь. Или он тебе лично сообщил, куда направляется?       — Нет, но если посмотреть соседние Отражения...       — Ты же не думаешь, что он настолько кретин, чтобы скрываться в одном из соседних Отражений? — перебил я.       — Нет, но их тоже не помешает обыскать.       — И сколько, по-твоему, эти поиски могут занять времени, учитывая количество существующих Отражений? — ехидно поинтересовался я.       — Не знаю.       — Зачем тебе вообще его искать? Если Корвин не сказал, где он, то, очевидно, не хочет, чтобы его нашли.       — Он твой брат, Рэндом, — напомнил Жерар, как будто это было бы для меня новостью.       «Да ладно, а то я не знал!» — тут же захотелось мне огрызнуться, но я сдержался.       Я пожал плечами:       — Эрик тоже его брат, но это не помешало ему ослепить его и бросить в темницу.       Я скрестил руки на груди и выжидающе уставился на него.       Жерар протяжно вздохнул и почесал бороду:       — Ладно, если не хочешь — не надо. Просто я надеялся, что я не единственный, кому небезразлична его судьба. Видимо, ошибался.       Он поднял руку, чтобы прервать контакт, но что-то в его словах заставило меня резко передумать, и я выпалил:       — Подожди!       Жерар удивлённо вскинул брови и замер с поднятой рукой. Я коротко вздохнул и провёл рукой по волосам, уже начиная сомневаться в своём решении.       А затем, чтобы окончательно отрезать себе путь к отступлению, сказал:       — Я помогу.