Мы – созвездие дураков

      Мона на утёс так и не вернулась, решив, что уже слишком переутомилась, раз забывает всё на свете. Хорошенько выспалась, впервые за долгое время. И почему только её так мучала бессонница?       Солнце давно покинуло зенит и медленно катилось к горизонту. Она нехотя вылезла из постели, умылась, собрала волосы в небрежный пучок, поставила чайник, приготовила салат. Вместе с едой и чаем пошла в кабинет, села за написание статьи для Паровой птицы. Душу наполняло абсолютное спокойствие. Мысленно она уже получила премию «Лучший автор статей на тему естественных наук», потому начала с важным видом ходить взад-вперед по комнате, репетируя торжественную речь. Позже нужно будет подготовить лекции для курса астрологии в Академии Сумеру, куда её приглашали в качестве эксперта. Неизвестно, когда откроют границу, но нужно быть готовой заранее.

***

      Сказитель, ныне правильнее сказать Странник, забыл всё, даже собственное имя. Он, наконец, жил спокойную, размеренную жизнь, помогал торговцам, ничего не прося у них взамен.       И снова эта Путешественница… Она внезапно появилась в его жизни, и до этого момента Скарамучча был счастлив в своём неведении, но та заставила его всё вспомнить. Всё и всех… Вновь провела его по чертогам памяти, вскрыв всё то, что он хотел забыть. Тем не менее, увидев угнетающее прошлое перед лицом уже другого себя, он задал вопрос куда-то ввысь: — Вы Архонт… Вы считаете меня злым? — Спросил он у Буэр, и до него сразу донёсся ответ: — Если ты готов признать, что «он» и «ты» полностью идентичны, то да, ты — зло. — Есть ли для Вас разница между человеком и куклой? — Есть ли разница между твоим нынешним, прошлым и будущим воплощениями? Если разницы нет, то к чему проводить различие между человеком и куклой? Всякий, кто вкусил радости и горести жизни среди людей, — человек. Всякий, кто любил и терял, плакал от горя, ревел от ярости при виде трагедии смерти, затмевающей чудо жизни… человек. — Раздался голос Архонта Мудрости свыше. — Я увидел достаточно из прошлого. Если это возможно, я хотел бы вернуть себе бремя своих грехов. Какими бы ни были последствия, я не хочу сбегать от вины или наказания. Что бы ни было мне уготовано, пусть оно свершится. Вы можете вернуть мне воспоминания? — В глазах Скарамуччи плескалась надежда. — А? Но ведь тогда ты потеряешь ту личность, которая у тебя есть сейчас? — Паймон взволнованно замахала ручками. — Я всегда считал, что человеческая жизнь подчиняется определенным правилам и каждый человек — это совокупность его прошлого опыта. Я — кукла, живущая в мире людей. А значит, и моя жизнь должна подчиняться тем же законам. — Восстановив память, — Нахида обязана убедиться, что решение вернуть воспоминания взвешенное, — ты вернёшься к своему прошлому воплощению. Все отброшенные тобой эмоции вернутся вновь. Ты уверен, что хочешь этого? — Всю свою жизнь я провёл с пустотой внутри. Я оказался не нужен своей создательнице и с момента пробуждения просто скитался с места на место. Но теперь я встретил вас, и наконец у меня появился шанс обрести себя, приняв исчезнувшие грехи. Прошу тебя… Дай мне возможность придать жизни смысл. Изменить свою судьбу и положить конец моим скитаниям. — Раз ты принял решение, я верну тебе то, что тебе принадлежит.       Маленький зеленоватый шар спустился к Страннику. Как только он дотронулся шара кончиками пальцев, голову пронзила невыносимая боль. Скарамучча упал коленями на холодный пол. Разум был затуманен, в голове временами всё то прояснялось, то опять становилось нечетким и размытым. До его спутанного сознания доносились обрывки разговора Люмин и Нахиды, но почти сразу растворялись в потоке нахлынувших воспоминаний. Казалось, его тело погрузилось на дно безбрежного океана. При этом пребывало в агонии. Невыносимо. Поток чужих воспоминаний наполнял голову, разрывал её изнутри. Как его выкинула создательница, как приютили добрые люди Татарасуны, называли человеком, как обманом дали сердце близкого, вырванное заживо, уничтожение целых кланов, сражения в бездне, первая и единственная любовь… Больно. «Это правда мои воспоминания?» Мысли путались. Чужие воспоминания сливались с его собственными, боролись за место. Вокруг всё растворилось во мраке, пустота. Даже обрывки чужих фраз не были больше слышны. — С ним всё в порядке? — Удивительно, что Паймон действительно за него волновалась, вот только на переживания времени не было. Сёки-но-Ками будто почувствовал своего владельца, его боль, и ринулся в бой, не разбирая кто свой, а кто чужой.       Как бы Люмин ни ненавидела Сказителя, сейчас он в слишком слабом и беззащитном положении, потому она тут же бросилась на его спасение, оставляя парня далеко за своей спиной. Вот только тело божества куда сильнее человека. Одним ударом руки он раздробил пол. Огромные каменные обломки полетели прямо в Странника, но Люмин успела их разрубить на мелкие осколки. Паймон очень волновалась за подругу, потому начала подгонять парня: — Ну что, ты скоро?!       Чужие воспоминания почти слились со своими. Виски пульсировали, хотелось рвать на себе волосы, только бы это прекратилось. Где-то вдалеке виднелся свет, он манил к себе. Странник тянет к нему руку, но никак не может достать. — Это ещё не конец! — Прокричал он, но собственный голос показался ему чужим и далеким.       Дотронулся. Этот свет такой тёплый… Внезапно ногу обожгло морозом. Прошлое тянет его на дно пропасти. Нет. Нельзя. Перед глазами прояснилось. Сёки-но-Ками готовит залп, Путешественница не успеет отойти… Странник должен, обязан ей помочь. Он в мгновение оказался перед ней и отразил удар. Утёр кровь со щеки и взял в руки появившийся Глаз Бога. — Умри. — Тихо и спокойно, будто приказ, проговорил парень. — К тебе вернулись воспоминания? — Заткнись. — Странник отшвырнул Паймон подальше и направился к божественной оболочке. — Хватит глупых вопросов. — Судя по всему, да, он снова тот невыносимый дурак. — Люмин не знала, отправиться на помощь или не лезть под руку, потому закрывала собой Паймон и была наготове в любой момент встать с ним плечом к плечу. Странная мысль для неё…       Странник знал каждую атаку сосуда, он же их и создавал, потому ему не составило особого труда найти слабое место и вывести его из строя. — Мы победили? — Паймон храбро вылетела из-за спины Путешественницы. — А чего ты ожидала? Разве я мог проиграть? — Ох… Узнаю этот тон. Ты явно стал прежним собой. — Люмин и Паймон синхронно закатили глаза.

***

— Разве можно быть человеком без сердца? — Даже не имея сердца, ты прекрасно знаешь, что такое боль. Ты просто прячешь свои чувства…       Эти слова Нахиды не выходили из головы Скарамуччи. Ему выделили отдельную комнату и сейчас он мучился на кровати в агонии. Воспоминания за несколько сотен лет трудно принять за пару часов. Они будто дробили сознание на осколки и склеивали его заново. Внезапно в голову пришла картина: такая яркая и светлая… Как он с Моной пил чай на её кухне, как она увлеченно рассказывала про звёзды и… как прогнала его…       «Мне надо идти. Мне нужно встать и идти к ней!» — Но тело не слушалось.