Вот попал, так попал...

Лео все так же озадачен тем, как избавиться от нежелательной беременности. Он вспоминает способы, как устроить выкидыш в домашних условиях, но все они довольно опасны, если откроется кровотечение — его не смогут тут остановить, ведь уровень медицины сравним с тем, что был у пещерных людей. А умирать не хочется. Но и рожать тоже… Ни один слуга не решился принести ему нужную травку. Неужели придется обратиться за помощью к Дилису? Или выехать в город под любым предлогом, а самому купить у лекаря нужное средство? Но нет, сейчас его никуда не пустят, Альмонд видимо боится, что он сбежит. — Думаешь держать меня в золотой клетке, уебан? У тебя не получится, я легко ее поломаю и золотишко стащу, ты плохо меня знаешь, — криво усмехается он, решая, что лучше обратиться к врагу номер один — Дилису, тот с радостью поможет ему избавиться от дитятки. Лео шагает туда, но его останавливают слуги у самой двери. Из комнаты Дилиса выходит лекарь. Идет мимо, не забыв поклониться. Лео смотрит ему вслед, вскоре переводит взгляд на прислугу и стражей. — Передайте своему господину, что я пришел поговорить. — Простите… Четвертому супругу нездоровится, — лепечет слуга. — Что с ним? — интересуется Лео, хотя ему не особо интересно. — У него жар, он страшно простыл накануне, теперь слег и не встает, он не сможет вас принять… Не злитесь, просим вас! — Хм… ну, допустим, — он разворачивается и уходит. Вот, значит, как? А Дилис хитер. Проиграл и решил надавить на жалость, чтобы Альмонд прибежал к нему больному и держал его всю ночь за ручку? Лео уверен, что бесноватый омега притворяется. Зная его прошлые поступки, этот выглядит логичным. Вполне в стиле Дилиса. Что ж, придется навестить его попозже, когда слуги разойдутся спать. Нужно избавиться от дитя в утробе как можно раньше, чтобы не было последствий. Но одно в поведении Дилиса таки неясно: то что тот сам рассказал о своем проступке. В каком смысле, сам? Как такое возможно? А вот это уже никак не вяжется с образом расчетливого, коварного омеги. Ему же совсем не выгодно, чтобы Альмонд знал правду. Неужели его замучила совесть? Заставил сознаться муж? Или есть другая причина? Впрочем, Дилис омега. Они все безумно нелогичные существа. Первое, чем хочет заняться Лео, это вкусно поесть. Раздобыть себе мяса. Он тайком крадется к кухне, а там как раз готовят обед, который отнесут в кабинет Альмонда, тот уже занят работой. Пока слуги отворачиваются, Лео ворует кусок мяса, прячется под столом и съедает. А после вызывается сам отнести мужу обед, мол, тому будет приятно. Слуги подчиняются, ведь не видят в этом ничего такого. Лео несет поднос, но пока доходит, съедает почти все мясо подчистую, обсосав косточки. Муженьку оставляет маленький кусочек к каше. А что? Он же теперь за двоих ест, разве нет? Лео хлопает себя по животу, одной рукой неся поднос. Он стучит и заходит к Альмонду. — Обед подан, — и ставит прямо на документы, которые альфа не успевает убрать. — Что? Что смотрите? — Мило с вашей стороны, — усмехается Альмонд и снимает с тарелки крышку. А там… одни косточки, да и те обсосаны. — Эм… Это что? — Это не я, — улыбается Лео, но тут же пускает громкую отрыжку. Хихикает. — Ну, может, совсем немного… Альмонд с улыбкой вздыхает и поднимается, обходит стол. Заключает его в объятья. — Я приду сегодня вечером, будьте готовы, — хрипло произносит альфа, наклоняется, чуть не целуя. — Мне очень понравилось то, что было между нами… — Я буду спать, — возражает Лео. — Да. Со мной, — лыбится наглый альфа. — Один! — Возражения не принимаются. — А как же Дилис? Он же ваш любимец, он вообще-то по слухам болен, неужели вы к нему охладели? — выкручивается Лео. — А он ждет, когда вы придете, страдает, бедненький… — Он не раз так делал, — как-то равнодушно пожимает плечами Альмонд. — Я прекрасно знаю, что он ведет себя непозволительно. Но я не охладею к нему, этого никогда не произойдет, для него всегда будет место в моем сердце. — То есть, вы в курсе, что он притворяется умирающим? Пха, — Лео смешно, но он сдерживает смешок. — Вполне. Он любит вызывать жалость и играть на моих чувствах к нему. Но в этот раз я не поддамся. Это его наказание. Пусть полежит один и подумает обо всем, что я сказал ему перед этим. А вы не беспокойтесь, вас это никак не касается. Я навещу вас этой ночью, — Альмонд смотрит на него так по особенному, глаза кажутся темнее из-за расширенных зрачков. Красивый мужчина. Но он же альфа! Лео выворачивается из его объятий. — Хватит приставать ко мне. И да, можете не приходить, у меня уже болит голова, а к вечеру будет мигрень, так что никакого секса! — использует самую популярную отмазку у омег. В ответ слышит смешок. Лео покидает комнату, идет быстро, по пути сворачивая к Бетси. Может, тот ему поможет? Бетси находится у себя, сидит за вышивкой, на круглые пяльцы натянута ткань, на которой красуются розовые розы, такого же цвета, как щечки самого омеги. Тот любит припудриться, и порой даже слишком… Его каштановые волосы в этот раз распущены, они длиной ниже лопаток и слегка вьются непослушными волнами. На нем домашнее платьице из легкого льна, светло-желтого оттенка. И опять кружева, рюши, вышивка по кайме… Каждый из супругов Альмонда любит роскошь даже в повседневности. — О, приветствую, шаболда, — улыбается Бетси. Лео усмехается, не зря он научил их таким словам, теперь ему очень забавно. — Здравствуй, шлюхан, — посмеивается он, садясь рядом на диван у окна. Взгляд скользит по просторной комнате в светлых тонах. — Альмонд запретил мне выезжать из поместья. А мне очень нужно в город, к лекарю или в лавку травника… — Вы больны? — удивляется Бетси, положив вышивку на колени. — Вам нездоровится? Вы только скажите, слуги раздобудут вам любое лекарство. — Это лекарство они мне не дадут. Дело в том, что я не хочу беременеть… — Береме… стоп. Так это правда, что у вас была первая брачная ночь с мужем? — чуть ли не подскакивает охочий к сплетням омега. — И как это было? Он был нежен? Груб? Шептал вам о любви? — Ниху… Ничего не помню, и слава Богу, что так, — вздыхает Лео, снова вспоминая, что им воспользовались. Его аж передергивает. Похоже, сама природа издевается над омегами, заставляя их время от времени — при течках — давать всем подряд. И что за безобразие?! — Как это? Альмонд очень хорош в постели, это невозможно забыть! — Ничего не хочу слышать, — затыкает уши Лео. — Я вообще-то пришел не за этим. Мне нужно средство от нежелательной беременности. Можешь поехать в город вместо меня и купить мне его? — он протягивает мешочек с золотыми монетами, как от сердца отрывает. Но Бетси не берет. — Это… кхм… — Соглашайся, — перебивает Лео. — Вовек буду тебе благодарен. Пойми, я не хочу становиться папой, из меня никудышний родитель, я боюсь боли, родов, крови, умереть от родильной горячки. А послеродовая депрессия это вообще вишенка на торте... — О, мой папа умер от родильной горячки, это ужасно, — вздыхает омега. — Я не смогу вам помочь. Такие средства приводят к бесплодию. — Тогда я буду пить это регулярно, чтоб наверняка. — Кай! Так нельзя, — вспыхивает Бетси, хлопнув в ладони. — Бесплодие означает, что вы станете бесполезны, как омега. Станете приравниваться к бетам, к прислуге и рабам. Лучше родить ребенка, чем быть в этом мире тем, на кого все плюются и называют пустым сосудом. — Да мне без разницы, — пожимает плечами Лео. — Так ты привезешь мне это? — Простите, но нет… И этот разговор только между нами. Кстати, слышали, что произошло с Дилисом? Там такая драма! Как только вы уехали неделю назад, Альмонд был сам не свой. Дилис тоже стал слишком нервным. Не знаю точно, что между ними произошло, но они очень сильно поссорились, крики стояли на всю округу. После этого Альмонд уехал к вам, просто сел на коня и уехал. Дилис же заперся у себя. Той ночью разбушевалась страшная гроза, лил холодный дождь, дул промозглый, мерзкий ветер. Посреди ночи слуги обнаружили, что Дилиса нет в его покоях. Поднялся такой шум, они весь дом перевернули… Но нашли его за парком, на лугу, тот стоял под дождем неподвижно. После этого слег, бедный. Боюсь, и пары дней не протянет. Только как наш муж будет жить без него? У них особая связь… — Что-то не похоже, чтобы Дилис любил Альмонда, я думаю, что он испугался потерять свое положение и деньги, власть. Именно это его так подкосило, — размышляет Лео, он сам стал тем еще сплетником. А чем тут еще заняться, если не перебирать чужие косточки? — Возможно, вы правы. Он всегда был более холоден к господину, но Альмонд все равно регулярно его навещал. Они вообще-то с детства знали друг друга, они троюродные кузены. Маленького Дилиса часто присылали в особняк Хартов в гости. Тут они вместе играли, баловались. Слуги рассказали мне, что Альмонд с детства был влюблен в Дилиса. А позже, когда в семействе Хартов случилось горе — погиб и глава семьи, и его супруг, родители нашего мужа, Дилис стал тем, кто его утешил. И вот, много лет спустя они таки поженились. Со стороны Альмонда это настоящая любовь, а что таится в душе Дилиса, я знать не могу. Но как же интересно! Лео слушает это все и поглощает информацию, как губка. Значит, между ними так называемая особая связь. Что же, пусть себе резвятся, ссорятся, мирятся, главное, чтобы Альмонд не переключился на его бедную задницу! Пусть лорд любит хоть черта лысого, главное чтобы не Кая! Наговорившись с Бетси, Лео попадает в свои покои. И пока муженек не пришел за супружеским долгом, Лео быстро переодевается и прыгает в постель, даже не расплетая сложную прическу из кос, которую соорудили утром слуги. Из головы почему-то не выходит образ Дилиса, стоящего под дождем в том же зеленом платье. Этот омега странный. Каковы его мотивы, что им движет? Любовь? Корысть? Какая ему выгода от этого брака? Впрочем, без разницы. Ему не должно быть дела до омеги. Тем более, ему самому грозит опасность в виде конского члена мужа. Он слышит шаги и быстро притворяется спящим. Если надо отвертеться от секса, он и мертвым притворится — лишь бы не засадили в зад. Альмонд ведь не некрофил? Хотя, кто его знает, может, он предпочитает иметь бревна… Дверь скрипит. Закрывается. Шаги становятся ближе. Кровать рядом прогибается, Лео чувствует дыхание совсем рядом, муж наклоняется над его лицом. Нужно делать вид, что он крепко спит… Поэтому Лео даже не шевелится, когда Альмонд целует его в губы. А тот не спешит отстраняться, пользуется моментом, целуя его долго, сминая губы своими. Гладит, зараза, тело, лапая в самых неприличных местах. Целует в шею. Но дальше Альмонд не заходит. Ложится рядом, обнимает его и вскоре начинает сопеть. «Падла вшивая! Опять всего обслюнявил, слизень несчастный», — жалуется сам себе Лео, не имея права пошевелиться, чтобы стереть следы поцелуев с кожи. Дурацкое омежье тело горит. Особенно в местах, которых касался этот альфа-самец… С наступлением ночи Лео осторожно слезает с кровати, чтобы не разбудить мужа, он ступает по холодному полу босыми ногами, выходя из покоев. Бредет в сторону тех комнат, где обитает Дилис. В руке одинокая свеча, по которой то и дело скатывается воск, застывая красивыми каплями. Лео нужна настойка. И Дилис гарантированно поможет ему в этом. Раз тот избавлялся от детей мужа, то с удовольствием избавится от его ребенка. А если расскажет Альмонду, Лео будет все отрицать. У двери покоев никого нет. Стража отошла, наверняка по мелким делам. Лео ныряет в комнату, прикрыв дверь за спиной. Он осматривается, подходит, ставит свечу на тумбочку рядом с изголовьем кровати. Тут темно, несмотря на огонек и открытые окна: сквозь те сочится лунный свет, падая длинными пятнами на пол. Лео прислушивается. Дилис тяжело дышит, что-то бормочет себе под нос. Шевелится, его глаза приоткрыты. Лео садится к нему. Тормошит за плечо. — Эй, вставай, знаю я, что ты пиздабол. Вставай давай, мне нужна настойка от залета, — он трясет его, но чувствует, какая горячая у Дилиса кожа. Тот снова невнятно бормочет, повернув на него голову. Наконец открывает отблескивающие стеклом глаза. — Кто… тут? — и стонет, сразу кашляя. Лео перестает улыбаться. Он опускает ладонь на лоб омеги. Горячий! Как кипяток! И весь в испарине! Дилис в самом деле болен. То есть слухи о том, что тот ходит под дождем, правдивы. Вода была ледяная, вот и простыл… Если это воспаление легких, то Дилис умрет. — Черт, — вздыхает Лео. Как бы там ни было, но смерти он никому не желает. Даже своему врагу. — Это я, Ле… Кай, я пришел, чтобы… — Кай? — Дилис снова кашляет и тут же привстает, смотрит на него в полутьме, его волосы спутаны, они тоже взмокли у висков. Но тот снова падает назад, прикрывая глаза, снова в бреду, кашляет, наперебой что-то шепча. — Они не выживут… без меня, помоги им… Кто-нибудь, если я умру… что с ними будет? Кай, — снова открывает глаза и тяжко прокашливается. — Не понимаю, о чем ты, но, — Лео садится на кровать поближе, наклонившись над больным. У того жар. Наверняка мучают галлюцинации. Сильнее, чем от качественных грибов. — Послушай, дело есть. Тебе все равно умирать, а я еще жить хочу, и без пузожителя внутри меня. Будь человеком. Дай настойку, а. Но в ответ слышно лишь тяжелое дыхание и хрипы. Зря Альмонд в этот раз не поверил. Он может потерять своего возлюбленного в ближайшие дни. Пневмония сжирает человека очень быстро. Тот гаснет так же стремительно, как спичка. Вспышка — и смерть. Лео сглатывает, снова опустив руку на лоб. Жжет… Может, позвать лекаря? Он же не совсем мудак, чтобы оставить соперника умирать. С кем он драться будет, с кем враждовать? Без этого чудика скучно! Пока Дилис проваливается в чуткий сон, Лео решает сам поискать то, что ему надо. Слуги говорили, что это средство имеет резкий запах полыни и желтоватый цвет. Нужно всего пару капель. Принимать несколько дней подряд — и все, никакого ребенка. Лео ищет в ящиках, постоянно поворачиваясь на больного. Тот что-то мычит и зовет его по имени. — Ну что такое? Че надо? — Лео подходит, садится на постель. Дилис привстает и снова смотрит на него неживыми глазами. Жуть… — Ты мне снишься? — слышится охрипший голос. — Прикинь, — кивает Лео. — Мне нужно взять у тебя… — Мне нравится такой сон, — Дилис вдруг привстает. Отбросив одеяло, тот переползает к нему на колени и нависает сверху, садясь. — Продолжай мне сниться. Дилис наклоняется ниже, обдав его лицо жаром, Лео не понимает, что тот пытается сделать. Но омега не отстраняется — внезапно впивается в его губы. Лео настолько шокирован, что даже дышать не может. Пока омега страстно целует его, он таращит глаза. Губы горячие и сухие, объятья крепкие, но через миг Лео его отстраняет, оттянув за белокурые волосы. — Ахуел?! Это был его первый в обоих жизнях поцелуй с омегой… Но что это, черт побери, значит?!