Вот попал, так попал...

Альмонд Хард, лорд Земель Роз, прибывает вовремя, ровно к обеду. Лео видит перед собой, высокого и статного, широкого в плечах альфу. У него дорогой костюм и хорошая осанка: явно из-за верховой езды. Лорд хмурится, окидывая будущего супруга взглядом, а «омегу» это бесит до невозможности. Ишь какой напыщенный! Тот еще индюшара, наверняка горд собой, высокомерен и самовлюблен. Впрочем, Лео такой же — что уж тут говорить… Но он чувствует в пришедшем брюнете соперника, причем, довольно сильного, с ярким феромоном, который может легко поставить на колени более слабых. А по его стальному, пронизывающему взгляду сразу ясно, что человек этот жестокий. С ним лучше не шутить — мало ли, какой будет реакция. Нянь толкает Лео под бок, подталкивая вперед и напоминая, что надо бы поприветствовать жениха. — Эм, — он в недоумении, как это делается, поэтому говорит по своему. — Приветики, салага. Как жизнь молодая? Или уже старая? — и нервно улыбается. А вот Альмонд на миг округляет глаза. Ему наверняка доложили о недуге будущего супруга, но тот явно не ожидал, что женишок настолько сильно ударился головой. — Нет времени на формальности, я скоро уеду, — говорит строгим, ледяным тоном Альмонд, от которого пробирает до невольной дрожи. А его взгляд точно полон пренебрежения. Лео не уступает, смотрит ему в глаза, показывая всем видом независимость и не менее твердый характер. Альфы Лео не привлекали никогда, даже те, которые были в роли пассивов. Более хилые и ничем не пахнущие беты были для него более симпатичны, он отдавал им предпочтение во всем. Тут столько красивеньких слуг-бет, что глаза разбегаются: кого бы из них зажать в темном углу?.. Но, похоже, судьба намекает, что зажимать будут его. И сделает это высокомерный лордик, стоящий напротив. Бесит… Но впасть в уныние Лео не успевает, выходят его родители и приветствуют гостя уже нормально, так, как положено. Те приглашают его к столу. Вскоре начинается самая ожидаемая и желанная часть мероприятия: застолье. Лео с аппетитом осматривает стол. Он садится, смотрит на блюда, после на приборы перед собой. Он понятия не имеет, в какой руке держать нож, а в какой вилку. Лео далек от высшего общества, от светских манер и этикета. Он обыкновенный барыга, зарабатывающий себе на жизнь торговлей запрещенным веществами. Точнее, был барыгой… Эх, золотые были времена! Как только подают горячее, Лео тут же вскакивает, отламывает от запеченной утки ляжку голыми руками. — О! Мясо! Ну, наконец нормальная еда, — говорит он, не стесняясь. Остальные в ужасе, а он начинает грызть кусок, причмокивая и пачкая белые, тоненькие пальчики. Он наслаждается вкусом. Как же хорошо прожарено, а специи, соус — объедение… Облизав и пососав косточку, он кладет ее на чистую, кружевную скатерть и поднимает взгляд сначала на красных от стыда и злости родителей, а после на недоумевающего муженька. Да, султан явно недоволен будущим наложником... — Кай! Прекрати немедленно, — выдавливает папа. Омегам запрещено есть мясо, это еда для альф. И, тем более, есть его руками, без использования столовых приборов. Это верх неприличия. — А вы что, смерти мне желаете? Я же подохну на этих ваших листиках и фруктах, я по вашему похож на гусеницу? — возмущается Лео, но встретив злой взгляд отца, притихает. Альмонд же прокашливается, и, не дождавшись, когда подадут чай, встает. — Мне пора, — говорит тем же безразличным тоном. Взгляд у него враждебный, и это еще мягко говоря. Видно, что два рода все еще недружелюбны между собой. Помнят обиды и желают мести. — Что же вы! Останьтесь на чай, неприлично ведь, — встает следом папа. — О приличиях и этикете лучше расскажите своему сыну. Он по всей видимости не знает, что это такое, — хмыкает Альмонд. — Хотя, ничего лучше «этого» вы бы не могли воспитать. Альфа разворачивается, бросив сухое «прощайте» и уходит. — Вот же пафосный мудак, — шепчет себе под нос Лео, и, пока все отвернулись, ворует со стола несколько серебряных приборов. Прячет в потайной карман. Он провожает «соперника» взглядом. Лео ненавидит, когда кто-то из альф ведет себя круче него самого. Раздражает до невозможности… И у этого мудачины гарем из омег! И наверняка целая дюжина любовников в придачу! Не успевает Лео уйти к себе, как его за руку ловит папа, дергает и больно ударяет по щеке. Так хлестко и сильно, что омега едва ли не падает. Он воспринимает это, как приглашение к бою, и вместо обиды начинает злиться. — Ахуел чтоли?! — бросается на папу, зарядив кулачком по лицу. Но увы, руки у него слабые, он больше навредил себе, чем нанес урон папочке. — Да как ты смеешь? — теряет дар речи родитель. Видно сразу, что Кай никогда не отвечал на рукоприкладство тем же. — Ты первый начал, — пытается порычать Лео. Он готов нападать снова. И через миг они сцепляются в драке. Визжат, таскают друг друга за волосы, пинаются — и это благородные омеги! В кармане звенят серебряные ложки и вилки от такой активности. Слуги и глава семейства не вмешиваются в конфликт, стоят и наблюдают, как омеги царапают друг другу лица и вырывают волосы пучками. В конце-концов, несмотря на слабое тельце, Лео побеждает. Он придавливает соперника к полу, лицом в ковер. — И запомни, детей бить нельзя, иначе однажды они вырастут, и надают по роже уже тебе, — говорит Лео, вставая и отряхивая местами порванное платье. Он поворачивается к отцу, а тот смотрит на него и выдает, обращаясь к слугам: — В подвал его. Пусть подумает о своем поведении. И сопротивляющегося Лео тянут в подвальное помещение, где закрывают. Там темно, сыро, капает вода. А по углам бегают крысы. — Пф, бывало и похуже, я и не в таких местах спал, — пожимает плечами он, сворачиваясь калачиком на холодном полу. — И что мы имеем в итоге? Тело, которое уже кто-то поимел в зад. Идиотов-родителей, которым плевать на меня с высокой колокольни. Мудака-мужа, который смотрит на меня, словно я кусок говна, а не человек. И мир, в котором я, блять, ебаный омежка. Ну Боже, если ты меня слышишь, верни меня в мое шикарное тело! За что ты меня наказываешь?.. Я ни в чем не виноват… Под свои причитания и жалобы он начинает дремать, дрожа при этом от холода. На следующее утро за ним приходят слуги. — Эй, вам че надо? Я не против тут жить, общество крыс приятнее, чем этих мудазвонов, — рыкает Лео, но его хватают и ведут. Тело саднит после драки, а еще он, кажется, простудился. Болит горло, и снова его преследует противное чувство удушья. Его приводят в его личные покои, моют, переодевают, причесывают волосы. Нянь поит его теплым чаем, противным на вкус. Это лекарство. — Нельзя так себя вести. Это не подобает вашему статусу, господин. Вы показали себя в плохом свете при женихе, и, о ужас, при родителях… Они же готовы были вас убить! Если бы не их план, он бы вас не пощадили. Вы ничего не помните в том числе правил поведения, поэтому вам придется наверстать упущенное. Ваш папа был очень зол, но смилостивился, посчитав, что виной вашему скверному поведению потеря памяти. Он приказал быстро обучить вас, пока не настал день свадьбы… — Да нах мне это нужно? Мне и так заебись, — говорит он, а затем задумывается. Если он хочет выжить в этом гребаном столетии, то должен прогнуться под его устои. Иначе его точно упекут в дурку до конца дней, где на нем будут ставить эксперименты, и, не приведи Господи, делать лоботомию и тому подобное. — Хорошо, я согласен. Научи меня всему. Авось, пригодится. — О, господин, я рад, — восклицает нянь, доставая непонятно откуда учебники. И начинает час подряд читать морали. Это продолжается вечность. У Лео начинает болеть голова, это все невозможно запомнить одним разом. — Так не стань, туда не глянь, это не делай, а так нельзя… Да у вас че, омеги рабы? Да спустя два века они на вершине мира. Потакают всеми, бляди юродивые, как хотят! А тут их держат за прислугу, вот что это такое? Я бы порадовался такому раскладу, если бы сам не был омегой, но… черт. Ему надо быть сдержаннее в своих высказываниях, потому что нянь снова бледнеет и едва не теряет сознание. — Что вы такое говорите, господин? — Я говорю, что все эти правила сильно ограничивают мои права и свободы. — Но у вас нет прав, вы же омега, — говорит воспитатель, все больше бледнея, сочетаясь цветом лица с белой блузой своего закрытого платья. Лео лишь тяжело вздыхает. Он все больше злится и понимает, что попал в ад за свои немалые прегрешения. Это настоящий квест на выживание. И его придется пройти.

***

Так проходит неделя. Лео обучают, тренируют, учат танцевать и вышивать. Его тело с легкостью двигается в такт музыке, словно само знает, что и как надо делать. Кай заучил танцы до рефлекторных движений — и это заметно. Поэтому многие из навыков Лео даются легко. Но он? Гопник с района и за вышивкой? Пацаны бы засмеяли, если бы увидели, чем он занимается. И вот, на него уже надевают свадебный наряд. Красивое платьице со шлейфом: белое, с рюшами, оборками, кружевной отделкой. Не пышное, просторное, под грудью перевязанное лентой. Черные волосы украшены нитями с жемчугом и тиарой, наверх накидывают фату. Лео сам не понимает, в какой момент его уже ведут под руку к алтарю. Он зацепляется за ступеньку и чуть не падает, из-за фаты ему мало что видно. Он уже продумал план дальнейших действий. Главное, без паники. Его приводят к Альмонду. И служитель храма венчает их, объявляя парой. Надевает им тоненькие золотые кольца, на пальце альфы их уже пять. Муж поднимает фату, но, благо, не целует, только внимательно рассматривает, словно ищет подвох. Лео выдыхает, смотря ему в глаза, хотя помнит, что это неприлично. Но переучиться ему пока сложно. Храм, в котором проходит брачная церемония, роскошен. Всюду отделка чистым золотом и драгоценностями, белым мрамором. Все украшено цветами и лентами. Витает запах роз, а еще феромон Альмонда, который застревает в ноздрях. Лео осматривает гостей, те тоже наряжены один краше другого. Те рассматривают пару и мысленно ставят ставки, как долго продлится брак между враждующими семьями и чем все это закончится. Родители Кая думают, что закончится это убийством их сына, что станет поводом для новой войны, которую должен поддержать Дайко Второй. Гости думают, что такая пара изведет друг друга за считанные месяцы. А о чем думает глыба льда по имени Альмонд, Лео пока неизвестно. Он не может его прочитать. После следует бал и банкет, а молодоженов под музыку провожают на их брачное ложе. И покидают одних. Лео смотрит в сторону мужа и сглатывает. Тот осматривает его, хмурится и выходит. Просто взял и вышел. Что в его голове?.. Лео выдыхает с облегчением, ныряя под одеяло большой кровати с балдахинами, украшенной цветками и лепестками роз. Розы всюду, в вазах, на узорах потолка и стен, на изображениях, гербе на стене и даже на подсвечниках. И пока Лео занят поиском, где еще изображены розочки, его муж возвращается. Черт… И от Альмонда ощутимо несет алкоголем. Получится ли от него отбиться?..