Парадокс Тесея

Ему в голову не раз приходила мысль, что это плохая идея. Очень плохая идея. Заявиться в Пилтовер после всего, что он сделал, и рассказать Джейсу о новом изобретении, словно этих нескольких лет и вовсе не было? Виктор часто задумывался о том, что будет, когда Талис его увидит. Золотой мальчик Пилтовера, наверняка, слышал о Механическом вестнике, ставшим легендой в Нижнем городе. Это имя звучало то с уважением, то со страхом, скользило в темных переулках, часто заставляло его самого задумываться о том, как он оказался там, где сейчас был. В небольшой лаборатории, глубоко спрятанной в грязном и токсичном Зауне, который он так отчаянно пытался спасти. Всю свою жизнь он посвятил этому городу, раздираемому равнодушием богатых и безысходностью бедных. Джейс. Имя едко впивается в мысли, слетает с языка язвительным шипением, оставляя горький осадок. Виктору становится смешно от того, насколько они парадоксально похожи и одновременно чужды друг другу. Оба так сильно стремились изменить жизнь людей к лучшему, каждый для своего родного города, каждый по-своему. Они не заметили, как чужие желания стали собственными. Их цель всегда оставалась единой—улучшать человеческие жизни. Но в момент, когда боль в ноге переросла в боль во всем теле, Виктор стал эгоистом. Он медленно, неотвратимо терял контроль над своим телом. Виктор не хотел умирать. Это мучительное осознание вытесняло все остальное, затмевало разум так сильно, что Виктор перестал думать о последствиях своих экспериментов. Он забывал о том, что работал над хекстеком не один. У него был партнер, от которого он стал чаще отдаляться, скрываться. Виктор пришел с улиц Зауна, где слабости не было места. Он не просил помощи, даже когда Джейс умолял об этом. Джейс не понимал. Не мог понять заунита, был уверен Виктор. Эгоист. А ведь все так хорошо начиналось. Два гениальных молодых ученых, нашедших друг друга по совершенной случайности. Виктор позже ловил себя мысли, что даже хотел, чтобы они встретились еще раньше. Может, все сложилось по-другому? Возможно, у них было бы больше времени. Кожаный блокнот с эмблемой дома Талисов, так удачно оставленный деканом на полке, мозолил ему глаза до такой степени, что он решил наплевать на все правила. Виктор солгал бы, если сказал, что юноша не заинтересовал его. Маска высокомерия и скептицизма стремительно слетела с лица Виктора сразу после его надломленного крика. “Я пытался сотворить магию!” В тишине зала он понял, что не может отвести взгляд от спины студента. Словно сама вселенная послала Джейса к нему. Глупая мысль, за которую Виктор отчаянно зацепился и больше не мог выпустить из пальцев. Джейс выводил его из себя так же часто, как и восхищал. Он не злился ни на то, как легко Талис очаровал весь Пилтовер, ни даже на то, что со временем он стал часто пропадать из лаборатории. Злость Виктора была другой, она рождалась из самой сущности Джейса, — с какой непринужденностью тот подходил даже к сложнейшим задачам, словно все должно ему подчиняться. И это всегда срабатывало. Джейс был вихрем, целым тайфуном, совершая все через вспышки вдохновения и порывы энергии, когда как Виктор был его идеальной противоположностью. В этом была их сила, говорил Талис. Возможно, это их и уничтожило. Виктор часто посещал светские мероприятия только по одной причине. Она называлась Джейс Талис. Его партнер, — в то время еще не получивший звание советника, — такими детскими попытками пытаясь выровнять режим сна Ви, почти насильно приводил Виктора на торжественные вечера. Все они обязательно заканчивались тем, что Джейс, сам же напившийся до одури, лез к Виктору, флиртовал с ним и всячески поддевал, кидая дразнящие улыбки. Вик и не заметил, как пролетел год с их знакомства. Джейс предложил отпраздновать их успешное партнерство, маскируя желание узнать партнера ближе тем, что Виктору “иногда следовало расслабиться”. Горячие пальцы Талиса как бы невзначай скользнули по чужому запястью, тут же привлекая внимание. В полной тишине Виктор слышал, как пульс сердца отчетливо отдавался в ушах необычной мелодией. Джейс, конечно, выпивал всегда больше. Возможно, ему становилось легче так пробовать рушить границы между ними. Виктор с удивлением осознал, что не хотел убирать руку. Эта мысль прокатилась по нему электрическим разрядом, отчего он и приблизиться к Талису не смог. Случайные прикосновения, шуточное заигрывание быстро превратились в искреннюю заботу и привязанность, пустившую корни глубоко в сердце. Виктор выучил каждый вздох Джейса, каждое движение тела и изгиб губ. Его глаза были самыми выразительными. Виктор тонул в ярких янтарях, задыхался от внимания Талиса. Когда Джейса не было в лаборатории, в холодной пустоте становилось невозможно тихо. Виктор смеялся над собой. Мазохист. Когда Джейс возвращался, все раздражение куда-то мигом исчезало, как будто его никогда и не было. Он скрывал за усталостью все, что чувствовал в такие моменты, когда Талис восторженно делился с ним о новой идее, когда шутил над очередным представителем высшего общества, с которым он встретился накануне, когда видел, как ярко горели его глаза, когда Джейс поднимал со стола мел и рассматривал их записи на доске. Виктору сложно далось признание самому себе—он любил Джейса. Осознание пришло внезапно, окатило потоком ледяной воды, когда Джейс поцеловал его в коридоре после того, как Виктору стало душно на светском рауте. Виктор, недостаточно выпивший для того, чтобы не задумываться о последствиях, если их заметили бы в таком виде, отстранился, не успев ответить на инициативу. —Ты пьян. —Ты такой красивый, — выдохнул Джейс. Если бы у Виктора в тот момент не было трости, он точно бы рухнул на теплый от золотого солнца пол. —Джейс, — Виктор чувствовал, как он краснел. Голова гудела от алкоголя и мыслей, ворвавшихся в голову. Джейс только что поцеловал его. Что? —Виктор. В этот раз он не отталкивал его. Позволил увести себя в лабораторию и запереть дверь. Руки у Джейса были сильные, а ладони мозолистые, но нежные. Он хватался за Виктора, будто от этого зависела его жизнь, словно он был его спасательным кругом. Он не помешал Талису повести себя к столу, растянувшемуся вдоль стены; трость упала на полпути с громким стуком, отдавшемся в ушах. Впервые все его рациональные мысли отошли на второй план, оставив только чувства. Виктору понравилось не думать. Голова становилась легкой, а от теплых губ Джейса было так приятно, что он просто позволил себе забыться. Чужое сбитое дыхание опаляло тонкую кожу на щеках, смешивалось с его собственным в прекрасном танце. На мягких губах все еще остался привкус вина, от которого Виктору кружило голову. Не зная, откуда в нем взялась эта дерзость, он наклонился и коснулся губами чужой скулы. Боже, какая у Джейса улыбка. Каждым следующим поцелуем он вытягивал из головы Виктора остатки мыслей. Его дыхание на шее приятно щекотало кожу, пока Талис оставлял на его коже едва заметные печати. Джейс дрожал, будто боялся навредить ему. От этого сердце в груди сжималось. Пальцы обхватывали талию крепче, пытаясь заземлить партнера. Говорить Виктор не мог—слова застревали сразу в горле, поэтому пытался успокоить Джейса движениями. Джейс помнил все до единой детали и знал, что от него не требовалось извинений на следующий день. Виктор стал постепенно открываться ему. Начал подробнее рассказывать о детстве, о родителях и студенческом времени. Когда голова болела настолько, что они уже не могли думать о формулах и функциях, Талис наклонялся к нему и тихо спрашивал о чем-то из его жизни. Глядел на него из-под прикрытых век уставшими глазами и молча, внимательно слушал. Историй у Виктора было немного, но каждая из них казалась Джейсу целым миром. В них ощущался запах заунских переулков, через них Талис видел настоящего Виктора. Ви делился с ним первой работой. Он был смышленым мальчиком с самого раннего возраста. Понимал, что многие ошибки совершались не по вине машин, а людей. Когда он предлагал свою помощь, Виктор часто встречался с отказами. Но Химическая кузня приняла его. Джейс пытался не заваливать его вопросами, но у него это плохо получалось. Интересовался, работал ли он в кузне или только помогал. Изобретения Виктора сократили количество несчастных случаев до нуля за один месяц. Талис восхищался им, хотя Ви всегда заявлял, что “это пустяк”. В какой-то момент он стал носить его фамилию. Неофициально, конечно. Там, откуда пришел Виктор, никто не имел фамилии, и его, на самом деле, это не сильно волновало. Он пришел в Академию, чтобы помочь людям, а не получить признание. Все это не помешало Джейсу под каждым документом писать “Виктор и Джейс Талис”. Безобидный жест, хотя Джейс уверял Виктора, что для него это было очень важно. Виктор знал, что Джейса брала гордость каждый раз, когда он говорил ему, что любил Пилтовер. Талис иногда приглашал его на прогулку вечером и показывал свои любимые места, — под закатным солнцем город Прогресса был наиболее красив. Виктор даже начал считать Пилтовер своим домом перед тем, как он выплюнул его обратно. Прогрессирующая болезнь сильно изменила его жизнь. Джейс пытался помочь ему, но они оба понимали, что здесь он бессилен. Виктор стал терять надежду в хекстек, но Талис раз за разом уверял его в обратном. “Мы обязательно найдем решение.” Вскоре простой трости стало недостаточно. Виктор стал сутулиться над ней слишком сильно, что она в какой-то момент не выдержала всего веса. Боль резко пронзила все тело, и он рухнул на пол с глухим стуком. Ему не пришлось подниматься самостоятельно, — Джейс оказался рядом в считанные секунды. У Виктора ухнуло сердце, заметив панику и страх в чужих глазах. На следующий день Джейс не явился в лабораторию, не попытался как-то связаться. В голову лезли самые разные мысли. Все оскорбления, которые он слышал за свою жизнь, Виктор услышал снова, словно змея шипела их прямо в ухо. Калека, заунская грязь, неудачник. Талис явился ночью с темными кругами под глазами, но с легкой улыбкой. Признавшись, что не спал всю ночь, он подошел ближе и достал что-то из-за спины. Ортез, металлический и изящный, который он создал, чтобы снять нагрузку на мышцы. Несмотря на усталость, его глаза ярко сняли, когда он встретился взглядом с ошарашенным Виктором. Признаться честно, никто чужой никогда не делал что-то для него, кроме Джейса. Это заставляло Ви чувствовать себя до жути уязвимым. Его ужасало, как легко Талис пробрался через его броню. Джейс, опустился на одно колено, чтобы помочь установить устройство, смотрел на него, как ребенок, но Виктор вместе с благодарностью и согревающей нежностью чувствовал унижение. Исчезновение из Академии было не спонтанным, но неизбежным. Виктор вернулся в Заун, хоть и на короткое время. Удивился тому, как привык к чистому воздуху Пилтовера, но горящего желания вернуться наверх не испытывал. Хотя глубоко в сердце понимал, что этого делать нельзя. Все-таки он не мог просто так отвернуться от Джейса. У него не было повода. Пока что. Виктор вернулся через несколько недель, изменившийся. Металлические винты в позвонках ощущались в теле чужеродно, тяжелый корсет сильно сдавливал грудную клетку, но Виктор уверял себя, что со временем он привыкнет. Поначалу решил умолчать об этом. Джейс не требовал объяснений, хотя его глаза смотрели беспокойно и печально. Ви отделался лишь несколькими словами. Нужно было уйти. И Талис молча продолжил работу. На следующий день Джейс вручил ему костыль. Виктор провел глазами по всей длине, и почувствовал, как дрогнуло его эго. Джейс всегда относился к работе с дотошным вниманием к деталям. Цветовая гамма отражала цвета дома Талисов—всплески золотистого и алого на сдержанном белом цвете. Он принял подарок, потому что знал, что Джейс потратил на него свое время, несмотря на приближающийся День прогресса. Виктор прекрасно видел, что Джейс был сильно обижен, но не показывал своей злости. Вик, хоть и не хотел показаться слабым и беспомощным, не смог скрывать причину своего исчезновения долго. К тому же, в лаборатории становилось холоднее, и ему до жути не хватало тепла Джейса, особенно, когда их отношения дали трещину. Тот удивился увидеть его на пороге в свою квартиру поздно ночью. Виктор, ничего не сказав, сделал шаг вперед, и Джейс впустил его. —Наверное, мне будет легче это показать. Талис, наверняка, сильно сдерживался, чтобы не ахнуть от ужаса, но у него это плохо получилось. По темной комнате, освещенной лишь тусклым светом лампы из его мастерской, пронесся резкий вдох, от которого Виктор скривился, сильно сжав зубы. Голос в голове ругал его, говорил, что он совершал ошибку. —Почему ты ничего не сказал? Он не поворачивался, даже не пытался поймать упавшую на пол рубашку. Ему до жути хотелось куда-то спрятаться, чтобы не чувствовать прожигающего взгляда на своей испорченной спине, но Виктор продолжал неподвижно стоять на месте. —Я…боялся. —Меня? —Нет, Джейс, не тебя. Ты прекрасно знаешь, чего,— Виктор вздрогнул от теплых пальцев, коснувшихся тонкой кожи на его спине. Джейс провел едва ощутимую линию по позвоночнику, лишь слегка касаясь винтов. Его всегда удивляло, как в темноте все звуки и шорохи становились громче, а ощущения более острыми, почти осязаемыми. Виктор, закрыв глаза, пытался сосредоточиться на том, чтобы выровнять свое дыхание. Джейс шагнул еще ближе, и Виктор вздрогнул от горячего дыхания, коснувшегося его правого плеча. —Это больно? Он тяжело сглотнул, чувствуя, как движения пальцев Талиса начинали успокаивать его. Без рубашки было холодно, но ему нравился контраст между прохладой квартиры и теплом тела Джейса. В такие моменты он чувствовал все свое тело, что в последнее время становилось редкими моментами. С Джейсом он чувствовал себя живым. —Уже нет. Да и тогда не было. Я был под наркозом, Джейс. В Зауне другие методы медицины, но мы не садисты. Он рискнул повернуться к нему. Джейс едва заметно улыбнулся, его ладонь скользнула чуть вверх, коснувшись щеки Виктора. Ви пришлось приложить все усилия, чтобы не прикрыть глаза и приласкаться к руке. —Ты не представляешь, как испугал меня. Я думал, что сделал что-то не так. Он хотел рассмеяться с этого. Джейс часто в бедах Виктора обвинял себя. Безнадежный романтик. —Ты драматизируешь. Ничего, что случается со мной, не происходит по твоей вине. Перестань. Его слова разрезали тишину ненужным сарказмом, и Виктор сразу понял, как плохо прозвучала его попытка успокоить Талиса. Тот не улыбнулся, как сделал бы в любой другой раз, когда Ви пытался пошутить. Он просто молчал, и Виктор не понимал, что было хуже, — слышать эхо своих слов в ушах или смотреть в глаза молчащего Джейса. —Я беспокоюсь, Виктор. Мы стали часто ссориться. Ты мог просто уйти. —Я не мог просто уйти! За кого ты меня принимаешь? Джейс чуть склонил голову, его взгляд виновато опустился куда-то на ключицы Виктора. Его ладонь, спустившись на шею, возобновила движения, проводя большим пальцев по острой линии подбородка Ви. Этот жест был одновременно раздражающе нежным и абсолютно обезоруживающим. —Я голову потерял. Не делай так снова. Виктор, наконец ощущая дрожь в теле, набрал в грудь кислород, но не ответил сразу. Он не любил давать пустых обещаний. Да и Джейс смотрел на него так по-детстки грустно, что его сердце больно заныло. —Я постараюсь. А сейчас, пожалуйста, дай мне плед, потому что я не хочу заболеть прямо перед Днем прогресса. Несмотря на это, их отношения не налаживались. Они все еще оставались одновременно похожи и чужды. Идеи Виктора стали не совпадать с тем, каким видел прогресс Джейс. Хотя не во всех трещинах их отношений были виноваты лишь они оба. Существовала еще одна переменная—Мэл Медарда, о которой долгое время Виктор не хотел задумываться. В какой-то момент ему пришлось признаться, что такая красивая и влиятельная женщина стала катализатором изменений их взаимодействий. Он прекрасно знал, каким податливым мог быть Джейс, как легко было перестроить работу его мозга. Талис пытался всем угодить, хотел изменить мир к лучшему, но отчаянно нуждался в направляющей руке. Виктор никогда не ревновал Джейса. Он знал, что это было бы глупо. Проблема заключалась в том, что Мэл вдохновляла его на то, что Виктор считал утопией. Иронично, как их любимый праздник разлучил их. День прогресса даже не успел наступить, как между ними выросла преграда. Очень долгое время в доках Пилтовера существовала проблема воды, загрязненной химикатами. Дайверы, ныряющие туда для ее очищения, рассказывали о галлюцинациях, вызванных токсинами. Виктору почти сразу пришла идея о специальных защитных масках, способных не только фильтровать воздух, но и подавлять воздействие химических веществ на мозг, поэтому он добровольно взялся за этот проект. На тот момент проблема с именем Мэл Медарда уже перестала иметь смысл. —Виктор, это лишение свободы воли! Он молча поднял голову с поблескивающего на солнце шлема и взглянул на Джейса пустым взглядом. Талис никогда не повышал на него голос и даже тогда не позволял себе этого. Но Виктор все еще помнит, как его красивое лицо налилось краской от злости. Наверняка, он считал этот поступок предательством его принципов. Виктор часто рассказывал, что его методы могли не нравится окружающим, но долгое время Джейс либо отнекивался, либо защищал его. —Как ты предлагаешь помочь дайверам не подвергаться галлюцинациям, Джейс? —Не таким образом. Оно контролирует разум, Виктор. Это негуманно! Разве ты не понимаешь, что это стоит против всего, за что мы всегда сражались? —Я думал, мы хотели помогать людям. Виктор хмурится, но не отводит взгляд. Наблюдает за тем, как меняется выражение лица Джейса. Как он расправляет плечи, потирает пальцами виски и глубоко вздыхает. Его янтарные глаза смотрят уверенно, но Ви замечает в них сожаление. —Не такой ценой. Талис подходит ближе и накрывает его плечо своей большой ладонью. Виктор тут же дергается, чтобы скинуть с себя ненужный вес, и отворачивается, сжимая ладонь в кулак. —Прости, Виктор. Я не могу позволить этому выйти за пределы нашей лаборатории. —Ты говоришь о гуманности, Джейс. Но разве продолжать подвергать опасности работников—это гуманно? Галлюцинации и паника—опасное сочетание. Химическая реакция, которая может привести к неизбежным последствиям. Его голос резкий, почти безразличный. Выпускать Джейса из-под своего контроля было невообразимо больно и неприятно. —Ты пытаешься играть в бога, Виктор. Это была последняя фраза, которую он услышал от любимого человека. За день до праздника Джейс рассказал план Виктора Совету, и его партнера выволокли из Академии. Талис пытался поговорить с ним перед тем, как выпустить его за стены здания, но Виктор просто прошел мимо. Депрессия—ужасная вещь. Она разъедает мозг, шепчет на ум страшные слова. Виктор не сразу понял, что терял себя. Слезы текли по щекам уже сами по себе, тело дрожало от холода его квартиры в Зауне. Предатель. Слово эхом разносилось по черепу, мешая остальным мыслям поступать в мозг. Душа кричала от боли, он утопал в своих смешанных эмоциях. Желание вернуться к Джейсу, молить его о прощении стало таким громким в ушах, что Виктор навсегда хотел запереть эмоции в ящик и никогда больше его не открывать. Виктору часто было интересно, что знал Джейс о Механическом вестнике? Догадывался ли он, что это был Виктор, его партнер, которого он своими же усилиями выгнал из Пилтовера? Смог бы составить пазл? Пилтоверская газета не раз писала о том, что люди из Зауна, пострадавшие при химическом отравлении, обретали спасение благодаря необычным изобретениям человека, которого прозвали Механическим вестником. О нем говорили не только на улицах Нижнего города, но и в золотых залах Пилтовера. Наверняка, Джейс что-то да слышал о нем. Скорее всего, он критиковал его способы помощи. “Золотой мальчик теперь советник!” Весь Пилтовер обожает Джейса. Газета посвящает ему длинные статьи с восхвалением успехов Человека прогресса, который поднимает город на новые высоты. Он не мог не признать, что Талис действительно умел очаровывать. Даже если он не выслушает его, то Виктору это не навредит. Джейс был прошлым, которое уже давно забыто. Несколько лет, проведенных в Академии, очень пригодились ему. Проникнуть в одно из самых охраняемых зданий Пилтовера было просто. Намного сложнее было пробраться по коридорам незамеченным, когда все его механическое тело громко дребезжало. Виктор улавливает какое-то движение с правой стороны, но не успевает увернуться от мощного удара. — Как ты сюда проник? — рычит Джейс, сжимая рукоять молота в двух руках, пока Виктор пытается восстановить равновесие на ногах. — Ты работаешь на Силко? Талис не дает ответить, тут же щелкая рычагом. В этот раз Виктор успевает увильнуть за угол, синий всплеск энергии проносится мимо и ударяется о стену, отчего обломки кирпича разлетаются вокруг. Механическая рука над его головой несколько раз мигает светом и нацеливается на Джейса. Лазер проносится по золотой пластине на идеальном костюме Джейса, разрезая ту пополам, но не задевает мужчину. Талис с криком бросается вперед, замахиваясь молотом, который приходится Виктору в живот и прижимает его к стене, отрезая путь к отступлению. Металл его экзоскелета скрипит под давлением. Вик хватается правой рукой за шею Джейса, пытаясь отшвырнуть его от себя. Молот с грохотом отлетает в другую от Талиса сторону. Виктор замечает царапину на туловище и недовольно шипит, его голос разносится по голым стенам коридора механическим гулом через маску. Джейс быстро встает на ноги и кидается на него, отчего они оба падают на пол. Три года назад руки Джейса были меньше, Виктор это точно помнит. Он бьет его кулаком, удар приходится прямо в маску, и громко кричит от боли. Ви пытается воспользоваться моментом, но вторая рука Талиса быстро хватает его за шею, прижимая к земле. Еще один удар. В глазах начинает темнеть оттого, как сильно сжимаются чужие пальцы вокруг шеи. — Джейс! Кулак Талиса проносится по маске еще раз, и та трескается. Один кусок слетает с поверхности, царапая его костяшки пальцев, и Виктор чувствует, как кожу лица одаряет горячим дыханием. Он открывает глаза, чувствуя, как хватка на шее становится слабее. Ярость в до боли знакомых янтарных глазах сменяется смесью непонимания и боли. — Виктор? — Ты все-таки меня выслушаешь или убьешь? — его настоящий голос звучит инородно, незнакомо даже самому себе. У Джейса дергаются губы, словно он хочет что-то сказать. — Я думал, ты… Блять, — он поднимается с Виктора и оглядывается назад. Миротворцы задержались. — Все в порядке. Я разберусь.

* * *

Виктор чувствует укол чего-то до боли неприятного в груди, когда глаза проводят линию по совсем не изменившейся лаборатории. Все те же раскиданные повсюду кипы бумаг, те же разбросанные где попало инструменты. Джейс ставит молот рядом с собой, опираясь поясницей о стол и скрещивая руки на груди. Ви невольно отмечает, что плечи Талиса стали больше и крепче. — Тебе нужен доктор, — Виктор кидает мимолетный взгляд на ладонь Джейса, которой он накрывает плечо левой руки. Талис даже не смотрит в ту сторону. — А тебе—психотерапевт, — фыркает тот, не сводя взгляда с бывшего партнера. Виктор хмыкает, опуская взгляд на разбитую маску в руке, чтобы спрятать слабую улыбку. — Интересное изобретение, — тянет он, кивая в сторону молота Джейса. Замечает, как тот хмурится, не оглядываясь на оружие, и это почему-то тешит Викторову гордость. Не может сдержать язвительного комментария: — Все еще помогаешь людям, как вижу? — Забавно слышать это от тебя. К чему весь этот маскарад? Их подшучивания со стороны выглядели, наверняка, очень странно и глупо. Двое взрослых мужчин, — в прошлом любовники со сложностями, — теперь стоят напротив и пытаются сделать друг другу больно. — Почему ты думал, что я кто-то из прихвостней Силко? — решает все-таки сменить тему Виктор, проходя мимо Джейса и приближаясь к столу. Чувствует, как тот напрягается, но пока ничего не предпринимает. “Ты можешь воспользоваться лабораторией, но лишь под моим присмотром.” Талис все еще играет роль героя, это даже смешно. — Тяжелое время? Виктор тянется за паяльником и набором крошечных металлических деталей. Включает лампу на столе. — Силко уже не раз координировал атаку на Пилтовер, — Джейс не отвечает сразу, внимательно наблюдая за движениями собеседника. Тот чувствует, как его взгляд задерживается на его механической руке на спине. — В прошлый раз кто-то проник в Академию, чтобы украсть самоцвет. — И тут явился ты и спас день. — Кто-то должен был, — огрызается Талис. — Хекстек был изобретен не для войны, Джейс, — говорит Виктор безэмоционально, включая паяльник и поднося его к месту трещины. — Многое поменялось с тех пор, — выплевывает Джейс, отводя взгляд с чужих рук. — Ты тоже хотел помогать людям. Но теперь ты превращаешь их в монстров. Инструмент в ладони Виктора замирает на мгновение, и тот глубоко вздыхает. — Я решаю проблемы так, как это нужно тем, кто не имеет других вариантов, — отвечает ровным голосом. — Тебе этого не понять. Он заканчивает ремонтировать маску, но не спешит надевать ее. Не потому, что металл все еще остается нагретым, а из-за того, что — как бы не хотелось этого признавать, — какой-то частички Виктора, а не Вестника, не хватает этого знакомого запаха их мастерской. Смесь металла и пыли навевает ненужные воспоминания. — Зачем ты здесь? — наконец спрашивает Джейс. После его слов напряжение в комнате будто бы немного испаряется. Виктор поднимает глаза и встречается взглядом с Талисом. Тот смотрит на бывшего партнера мучительно долго. В его янтарных глазах блестит недопонимание и тоска. — Не для того, чтобы сражаться с тобой, это уж точно, — Джейс все-таки отводит взгляд. На его скулах дергаются желваки, выдавая напряжение. — Завтра День прогресса. Я хочу поделиться исследованием, которое может принести пользу всем людям. — Ты—Механический вестник, — фыркает Джейс, отстраняясь от стола и взмахивая рукой. — Мы все знакомы с твоим видением прогресса, Виктор. — Прошу, Джейс, — Ви перебивает его, доставая из-под своего синего плаща чертежи. — Хотя бы прочти их. Талис хмурится, скользя взглядом по бумагам небесного цвета. Проходит несколько минут прежде чем Джейс тянется за чертежами и разворачивает один из листов. Виктор отъезжает назад на кресле с колесиками и чуть наклоняет голову, чтобы видеть его выражение лица. — Хекстековое ядро? — недоверчиво шепчет Джейс. — Поэтому ты пришел в Академию? Чтобы использовать самоцветы? Виктор останавливает его, чтобы он не выдал очередной резкий комментарий. — Не для того, чтобы их украсть, если ты хочешь это сказать, — он поднимает руку. Его движения все такие же высокомерные, но грациозные, замечает Джейс. — Ты очень удачно нашел меня в коридоре. Я хотел попросить твоей помощи в демонстрации. Без тебя я точно не смогу заручиться доверием Совета. И народа, если уж на то пошло. — На чем ты хочешь проводить эти испытания? — На машинах. Джейс отводит взгляд, потирая виски. Виктор уверен, что Талис рассматривал самый страшный вариант—эксперименты на людях. Конечно, он бы не согласился. — Я не чудовище, Джейс. — Ты уже не тот, кого я знал, — хмурится он, возвращая взгляд. Его голос звучит сдавленно, словно он не хочет дать порыву эмоциям. — Разве не так? — Зато ты не изменился, — Джейс на это тут же отводит взгляд. — Я провел с тобой в одной комнате только десять минут, но уже могу сказать, что ты тот же человек, которого я знал. Поэтому я надеюсь, что ты поймешь меня. Тишина, окутывающая лабораторию, становится невыносимой. Виктор ловит себя на мысли, что боится произнести лишнее слово, чтобы не разрушить хрупкое равновесие. Он ненавидит эту слабость, ненавидит, что все еще думает о чувствах Джейса, будто они имеют значение. А Джейс смотрит на него так, словно Виктор превращается в искушение, толкающее его на грань, переступать которую он не имеет права, но отчаянно хочет. Виктор изначально думал, что это было плохой идеей. — Хорошо. Я помогу тебе, — говорит Джейс, кладя чертежи на стол и указывая пальцем прямо в точку, где Виктор нарисовал синий самоцвет. — Но если что-то пойдет не так, ты несешь за это ответственность. — Обычно это из-за тебя в этой лаборатории происходили взрывы, — пожимает плечами Виктор. Он не может отрицать, что чувствует благодарность. Джейс нашел силы прислушаться к нему. Талис устало улыбается и прикрывает глаза, качая головой. Виктор тут же отводит взгляд, поднимаясь с кресла. Еще не хватало, чтобы Джейс увидел, как он краснеет.

* * *

Виктор хотел покинуть Академию сразу же, как только демонстрация на празднике закончилась—кстати, успехом. Он знал, что, даже несмотря на теплый прием его изобретения, ему не было места среди ученых умов Пилтовера. Этот город больше не примет его, как прежде, и он это понимал. Хотя увидеть Хеймердингера, которым он всегда восхищался, перекинуться парой нейтральных фраз было странно приятно. Да, профессор состоял в числе тех, кто поднял руку на голосовании за исключение Виктора, но Ви не хотелось винить его. Его остановил Джейс. Виктор считал, что тот быстро забудет про него, отдавшись в руки сливок общества, чтобы ублажить их сладкими речами о том, как он гордится городом прогресса. Он представил эту картину, широкую улыбку Джейса, и ему стало тошно. — Ты просто уйдешь? — раздается сзади, когда Виктор уже идет по коридору. Где-то издалека звучит музыка и смех—праздник в самом разгаре. Он останавливается на месте и разворачивается. Невольно вспоминает взгляд, которым Джейс смотрел на него на демонстрации ранее, держась чуть поодаль. По телу Виктора тогда на секунду пронеслась дрожь, будто он вернулся на несколько лет назад. Джейс представил его перед всеми как старого партнера, смотря на его маску как-то слишком грустно, слишком искренне. Виктор думал, что он вырезал эмоции. Он долго выстраивал этот карточный домик так аккуратно и тщательно, чтобы тот вмиг разрушился одним лишь взглядом бывшего любовника. Какой он все-таки идиот. — Я думал, что меня больше не хотят здесь видеть, — злость на мгновение складывается в горький комок, застревающий в горле. Его механический голос звучит ровно, но холодно, почти безжизненно. — Я… — Не хотел? Джейс хмурится, сжимая ладони в кулаки. Он медленно делает несколько шагов вперед, останавливаясь в метре от Виктора. — Позволь мне объясниться, — Талис делает еще шаг, вставая в одну линию с ним. — Разве у тебя нет других забот? Сегодня праздник, Джейс. Иди веселись, — он не понимает, откуда в нем скапливается столько яда. Хочется выплеснуть все до единой капли на Джейса, чтобы тот задохнулся в его ярости. Но он не должен чувствовать. — Виктор, — выдыхает Джейс. Его голос звучит ровно и уверенно. Он не умоляет. Все-таки он изменился. — Ты не чужак здесь. Не для меня. Я хочу поговорить. Виктор поворачивает голову в его сторону и замечает, как дергается кадык Джейса. Под его взглядом Ви чувствует, как на него опускается тяжелый камень. — Говори. — Не здесь, — качает головой тот, отводя взгляд и сжимая губы в тонкую полоску. Виктор хмыкает, но послушно следует за Талисом. Ненавидит, что вспоминает каждый поворот коридора, ведущего в их мастерскую. — Ты же не пьян? — почему-то интересуется он, пытаясь вместить в свой голос насмешку в самый последний момент. Джейс оглядывается на него, приподнимая бровь. — Какая разница? — Не знаю. Может, твои действия, которые ты совершаешь сейчас—это просто реакция твоего мозга на алкоголь. — Мне ни один бокал в горло не лез, — недовольно шикает Талис, заворачивая за очередной угол. — Ты появился здесь в очень неудачный момент. — Ах, да. Проблемы с Силко? — тянет Виктор, хмыкая. Решая поддеть его, продолжает без какого-либо интереса: — Или Мэл? Кстати, как она? Джейс останавливается у двери в лабораторию и достает ключ из переднего кармана своих брюк, не поднимая взгляда на собеседника. Тот внимательно смотрит, как он проворно перебирает пальцами среди десятка других ключей. — Как всегда, очаровательна, — лукаво улыбается Джейс. Крутя ключ в замочной скважине, поднимает медовые глаза на него. — Как ты сказал? Похоже, изменился из всех нас лишь ты. Виктор не чувствует ревность, лишь раздражение, что Талис говорит с ним так же, как и он, — пытается вывести на эмоции. И у него, черт возьми, это прекрасно получается. Он пытается зацепиться за какую-то деталь, чтобы заглушить мысли о том, что ему до чертиков не хватало компании Джейса. Видеть, что он сожалеет о своем поступке, приносило ему не удовольствие, а только больше боли. Виктор снова смотрит на большие ладони Джейса. Они дрожат. — Волнуешься? — Виктор ликует. Талис ухмыляется, скрывая легкое смятение, но ничего не говорит. Замок щелкает, и дверь перед ними открывается. Джейс жестом приглашает его зайти внутрь первым. Его молот стоит там, где он его оставил, — около их рабочего стола. В голове вихрем проносится мысль о том, что Талис решил закончить свое дело, но Виктор быстро прогоняет ее прочь. Какая глупость. Они оба не смогут физически навредить друг другу, даже если бы очень хотели. — Почему ты не попросил новую лабораторию? — спрашивает он, проходя вглубь лаборатории и останавливаясь около доски. Скользнув быстрым взглядом вдоль, Виктор видит, что записи сделаны на быструю руку. — Зачем? — подает голос Джейс только через несколько секунд. Он подходит к столу и потирает пальцем браслет на запястье. — Это единственное, что у меня осталось от нас. Виктор чувствует, как внезапная тишина начинает душить его, и пытается набрать в грудь побольше воздуха. Он горько усмехается, поворачиваясь и замечая, что Джейс прожигает его взглядом. — Ты считаешь, что вправе говорить это? — его голос звучит тихо, даже отчаянно, но металл в нем режет тишину острым звуком. — Считаю, — говорит Джейс сразу же, отчего Виктор замирает. Самовлюбленный сукин сын. — Я делал то, что мне казалось тогда правильным. Твои идеи становились опасными, Ви. — Правильным было вышвырнуть меня на улицу? — цедит сквозь зубы Виктор. — Ты сам ушел в Заун! Я не выгонял тебя из Пилтовера, — Джейс впервые повышает на него голос. Его глаза горят смесью ярости и боли, красиво смешивающихся в янтарных радужках. — Конечно, не выгонял. Просто сделал так, что мне не оставалось другого выбора. — Ты перешел черту, Виктор. — А кто ее определяет? Ты боялся прогресса. — Я боялся потерять тебя, — шипит Джейс, делая шаг вперед, и взмахивает руками в отчаянии, — Почему ты вернулся? Почему вообще появился здесь после всего? Виктор пытается выровнять свое дыхание, сжимая ладони в кулаки, скрежет металла проносится по стенам лаборатории глухим звуком. — Ты знаешь, почему, — устало отвечает он. — Я никогда не хотел разрушать или вредить. Я хотел помогать людям, Джейс. Я думал, что ты это понимаешь. В этот раз Талис не отводит взгляд, его брови чуть поднимаются вверх, лицо расслабляется. Его взгляд становится мягче, и Джейс позволяет себе шагнуть ближе, потянуться к лицу Виктора. Тот чувствует, как все внутри переворачивается вверх дном. Он мог бы схватить чужое запястье, отшвырнуть Джейса в сторону, не позволять ему усугублять эту глупую ситуацию, в которую Виктор добровольно их завел, словно в гребанную ловушку. Ви чувствует, как грязнет в этом болоте все глубже и глубже, пока позволяет Джейсу прикоснуться к маске и поддеть пальцем механизм, чтобы та отщелкнулась от его лица. Он ненавидит себя за слабость, за то, что не может ничего предпринять. Джейс аккуратно оттягивает маску с его лица, и Виктор чувствует ледяной ужас от взгляда, которым тот смотрит на него. Как будто этих нескольких лет никогда и не было. От его взгляда становится тепло, даже горячо, и Ви понимает, что не хочет останавливать Джейса. В этот раз он принимает эту мысль, и ему становится адски хорошо. Сейчас Талис его не осудит. — Виктор, — тяжело выдыхает Талис, опуская маску. В его голосе наконец мелькает тоска и сожаление, которые до этого проскальзывали лишь в его глазах. — Я очень скучал. Прежде, чем Виктор успевает опомниться, Джейс приближается к чужому лицу и накрывает его губы своими. Виктор чувствует жгучую необходимость оттолкнуть его, прервать этот момент. Это все равно ничего не изменит. От Джейса пахнет точно так же. Металлом и маслом. Запах настолько родной и теплый, что у Виктора кружится голова, и он не замечает, как ищет точку опоры. Он позволяет себе поддаться на несколько секунд, проводя ладонями по рукам и плечам Джейса. Тот, понимая, что Ви не собирается отталкивать его, льнет ближе, наклоняя чужую голову и зарываясь теплыми пальцами в растрепанные волосы. Джейс целует так, словно этим может извиниться за всю боль, которую причинил Виктору, но не позволяет себе многого. Левая рука натыкается на маску в руках советника, и холодный металл возвращает его обратно в реальность. Виктор делает шаг назад, чуть не встречаясь спиной с доской, и отворачивается, надевая маску обратно на лицо. — Это ничего не изменит, Джейс, — произносит Виктор, выравнивая дыхание. Понимает, что говорит это больше для себя, чем для Джейса, чтобы бороться с желанием остаться было легче. Он чувствует себя оголенным, уязвимым, и это пиздец как пугает его. — Я знаю, — шепчет тот, отступая назад. Талис не смотрит на Виктора, потому что знает, что его поступок неправильный. Поддался мимолетному желанию, позволил своему слабому месту снова захватить разум. Виктор делает несколько шагов к двери и останавливается в проеме. Чуть поворачивает голову, не поднимая взгляд. — Я тоже скучал. Ноги уносят его в коридор прежде, чем Ви успевает опомниться. Джейс, к счастью, не следует за ним.