Благие намерения мне никогда не помогали

      Ну, ладно. Это не моё дело. Я взял ножницы в руки, после чего наконец вырезал последние буквы, затем приклеил буквы на стенгазету, а тут и Лена пришла. И, судя по выражению её лица, в хорошем настроении, а когда увидела готовую стенгазету, вообще улыбнулась. — Отличная работа, Дима. Ты молодец. — Просто у меня стимул был хороший, — я многозначительно посмотрел на Лену.       Этот жест её смутил. Её щеки покраснели. — Это… Это… Какой стимул? — она заикается.       Надо бедную Лену вернуть в нормальное расположение духа. — Твоя улыбка, Лена, и радость. А также тот факт, что наша Ольга Дмитриевна не будет на тебя ругаться.       Лицо Лены перестало краснеть, как помидор, и она успокоилась, после чего засмеялась. — Да она бы и не стала ругаться на меня. Я бы справилась, но ты прямо, как герой поступил, так что улыбка уж точно для тебя будет. — Рад помочь, Елена Прекрасная, — прям, как один седовласый перед императором, я склонился перед Леной.       Ей этот жест показался забавным. — Ладно, Дима, хватит шалить. Нам надо её ещё повесить. Поможешь? — Я на целый день ваш помощник, леди.       Свернув высохшую стенгазету и дав мне её в руки, я пошёл за двумя тёмными хвостиками. Лена привела меня к стеллажу, который был закрыт с помощью двери из большого стекла. Я вопросительно посмотрел на девушку. — Ключ у меня. Подожди.       Она подошла сбоку к дверям там, где был замок покрашенный красной краской. Лена сунула старый ключ в него и провернула его. Дверь открылась, и я, чтобы она случайно не задела меня, отошёл в сторону.       Художница провела рукой по стенке стеллажа. Часть краски стерлась из-за её рук. — Надо бы покрасить. Ну, ладно. Разворачивай и прислони к стене газету.       Так я и сделал. Лена отошла, и я поставил свёрнутую стенгазету внутри стеллажа. После чего развернул и прислонил к стене. Лена, пока я держал большой кусок бумаги, с помощью кнопок прикрепила его к стенду. — Отлично. Осталось только закрыть стенд. — Чтобы ветер не повредил стенгазету? — Да, так и есть, — подтвердила Лена мои догадки. — А то повесим её на доску, а дождь или ветер испортят её, и весь труд насмарку. — Ты права. Ты и твоя сестра хорошо постарались. Было бы грустно всю эту работу спускать в трубу.       Помню, рисовал стенгазету на тему «Золотое сечение». До сих пор помню, как внутри что-то сжималось, когда я увидел, как её повредило каплями воды. Столько времени убил, столько времени…       Впрочем, ладно. Слишком много времени уже прошло. Пора и забыть.       Я уже хотел спросить, что будем делать дальше, и тут горн сработал. Что? Уже ужин? — Слишком быстро время прошло. — И не говори. Хорошо, хоть к полднику управились.       А? Так сейчас полдник? Что-то забыл я об этом.       Лена закрыла дверь стенда и замкнула его с помощью замка. И стенгазета, спрятанная за стеклом, стала достоянием всяк её смотрящих. — Ладно, тебе ещё чем-нибудь помочь нужно? — Да нет, не надо. Мы уже всё сделали. Спасибо. — Ну, ладно. До скорого.       Я развернулся и пошёл к домику, в то время, как Лена шла на полдник. Хорошо, хоть не спросила, почему я не решил на него пойти.       Пара минут, и я стоял в своём домике. Что же я здесь забыл? Пара мгновений, чтобы вспомнить. Ага, точно. Надо проверить, что ещё в этом домике, кроме фонарика, есть. В шкафу я нашел тёмно-зеленый зонтик. Тканевый. Разложил его, он занимал практически всю комнату. Ну и хорошо. Как раз для меня, чтобы отогнать от себя других. Дырок нет, отлично. После упаковки зонта я продолжил осматривать шкаф. Пыль на самом верху, да тот самый фонарик, что ударил меня по голове, упав с верхней полки. И ничего больше. Даже мусора от прежних жильцов нет. Может, под шкафом что-то найду. Я уже лег на пол, как услышал громкий стук в дверь. — Войдите, — сказал я из положения лёжа.       И, так уж получилось, что я наконец рассмотрел то, что искал под шкафом. Там был какой-то длинный короб. Я потянул его на себя, в то время, как дверь открылась, и кто-то вошёл внутрь. — Дима, ты чего развалился? Для того, чтобы полежать кровать есть. Или ты, как йог — любишь всё на полу делать.       Я, не поднимая взгляд на лицо собеседника, повернул голову. Увидел две ноги в кедах. Кожа загорелая. — И тебе привет, Ульян, — сказал я, после чего вернулся к вытягиванию короба. Наконец он с громким металлическим звуком оказался у моего лица. Я сел на пол, и короб оказался прямо передо мной. — Чего это ты под шкафом ползаешь? — спросила Ульяна, подойдя ближе. — Да решил обыскать домик. Думал, найду мусор или ещё что-нибудь. А тут вона какой клад.       Ульяну, видимо, содержимое короба заинтересовало. Она подошла ближе. — Так чего ты ждёшь, тормоз? Открывай скорее!       Какие мы вежливые. Ладно, утолим детское любопытство. Короб был заклеен изолентой. Хорошо, ноготь поможет. — Не мучайся, — девочка пошарила в кармане шорт и достала острый белый камешек в виде птицы. — Им воспользуйся. — Ага, спасибо.       С камнем дело пошло быстрее. По крайней мере, изолента больше не мешала мне открыть коробку. Секунда, и перед нами открылась… Кладезь инструментов для обработки дерева: и напильник, и наждачная бумага, и пила тоже была, но с большим количеством отсутствующих зубов, даже резчик по стеклу кто-то положил. Непонятно зачем. Ну и, по классике, молоток и большая куча гвоздей. Больших и маленьких. Почему «по классике»? А всё просто, молоток и гвозди есть в любом ящике инструментов.       Интересно, кто их здесь оставил? — Скукотень… А я-то думала здесь действительно ценные вещи.       Ульяна, будто у себя дома, легла на свободную кровать, после чего достала из тумбочки какую-то книжку в красном переплёте. Названия она не имела. И, из той же тумбочки, достала кулёк с конфетами.       Во как. Дал ей ключ на несколько часов, а она уже мой дом в склад вещей превратила. — Так это действительно ценные вещи для того, кто умеет ими пользоваться, — я закрыл короб и убрал его обратно под шкаф, после чего начал проверять место под своей кроватью. — Кстати, ты чего не на стадионе? Я думал, ты помогала спортивному клубу. — Так оно и было. Мы починили скамейки, после чего сыграли несколько матчей. Ну и разошлись. Я домой пошла, но он закрыт оказался, на ключ не поддавался. Наверное, Алиса внутри заперлась.       Во как. Значит, наша любимая Двачевская всё-таки нарушила своё слово и сбежала от Мику-батьковны. — Это-то понятно, но почему к моему домику? — я усмехнулся. — Неужели не было других мест, где можно было полежать. — Не-а. Домик на дереве сломался, а в других местах меня Ольга Дмитриевна найдёт и перетаскивать мешки отправит. А мне этого не хочется, — улыбалась красноволосая. — А если бы у меня заперто было? — А я бы залезла. Ты никогда окна не закрываешь. Да и деревце растет под окном — залезть легко.       Под кроватью было пусто. Да и в тумбочке, кроме библиотечных книг по кулинарии, больше ничего не было. Расстроенный тем, что ничего больше не нашёл, я сел на кровать и посмотрел на конфеты, которые поедала Ульяна. Были и старые знакомые «Барбариски», и мятные конфеты зелёного цвета с крестом на фантике, которые красноволосая откладывала в сторону. Видимо, Ульяна, как и куча других детей, не любила этот вкус из-за стойкой ассоциации с таблетками. Не могу их винить. И шоколадные конфеты производства «Красный Октябрь». И как они у неё не потаили на такой жаре?       Мои рассуждения и тихий шелест от разворачивания фантиков на конфетах прервал громкий стук в мою дверь. Ульяна, видимо сильно испугавшись, мгновенно затихла, практически перестав шевелиться. И даже дышать.       Кошмар какой-то… От простого стука в дверь.       Я же встал смело. И, с шумом нажимая ногой на пол, подошёл к двери. Ну а что? Мне бояться нечего. Я помог Лене, поэтому меня наказывать не за что. А присутствие Ульяны объясню тем, что… Потом придумаю.       И, как я был рад, когда придумывать ничего не нужно было. На крыльце стояла Тётя Наташа и тепло улыбалась. О как… Я ей свой адрес, вроде, не говорил. Ну, точнее, свой домик. Ага, свой дом на этот уикенд. — Тётя Наташа, случилась какая-то неприятность, что вы решили ко мне обратиться? — Фи, как грубо, Дима. Тут к тебе красавица пришла в гости, а ты нос воротишь, боишься, что заставлю работать.       И почему у меня такое чувство, будто меня этой фразой: «пришла красавица, а ты недоволен» будут весь отдых в лагере доставать? Или это у них такой местный юмор — пытаться доводить до смущения парней в пубертате? Как «жаль», что на меня это уже давно не действует. — Да-да, согласен, Тётя Наташа, с последним, но всё равно вы бы не стали меня искать, если бы не нужна была помощь. А раз пришли вы лично, а не попросили кого-нибудь найти меня, значит, дело очень срочное. — Угадал, — усмехнулась девушка. — Дело очень срочное. И, боюсь, сейчас я не откажусь от твоей помощи.       Ну а, собственно, почему бы и нет? Я всё равно свободен. Книжку ещё успею почитать, а поваляться на кровати аки «пельмень» ещё успею. Да и конфеты у Ульяны тырить желания нет. Соглашусь. Тем более Тётя Наташа мне помогла в споре с одним сексистом… Сексисткой… Неважно. — Так говорите, Тётя Наташа. Помогу, чем смогу.       Она довольно улыбнулась. — Ну и отлично. Тогда жду тебя на кухне в столовой через десять мин…       Сзади раздался громкий чих. Прямо из моего домика. Точно, я же никому не говорил, что у меня там Ульяна ошивается… А я сейчас в пионерлагере. Ей 14, а мне 17! Во попал… — И Ульяну с собой захвати — помощником будет, — усмехнулась Тётя Наташа, явно зная, кого я там прячу, после чего пошла в сторону столовой.       Я же так и остался стоять снаружи и не понимать, как она догадалась. Над левым ухом раздался скрип двери. — И как она поняла? На ухо, что ли, кто-то ей прошептал о том, что ты здесь? — я не поворачивал голову, но только бы дурак не понял к кому я обращаюсь. Ульяну я в дураки не записывал. — Сомневаюсь. Хотя… А ты не говорил Славке о том, что я у тебя здесь вчера дремала?       Славя? Ульяна подозревает, что наша помощница всем уже разболтала, что я дал ключи Ульяне, чтобы она поспала? Да ну, вряд ли. Не очень она походит на такого человека. И сомневаюсь, что она считает, что я педофил, если в СССР такое слово вообще было хорошо известно. Да и для чего Славе кому-нибудь говорить, что я дал ключи Ульяне. Или что, всё-таки подозревает, что у меня к девочке нездоровый интерес?       Вот и сообщила взрослым… Ох… А ведь, если это правда. То…

***

      Я стоял в тёмном помещении, которое освещала только одна лампа. Напротив меня, на трёх постаментах, стояли тёмные и суровые фигуры. — Подсудимый Дмитрий Гордеев! Вы обвиняетесь в том, что совратили малолетнюю девушку! — судья стоял надо мной, смотря строго, с большим омерзением. — Но, ваша честь, — поднялся мой адвокат. — Мой подзащитный не знал, что ей 14! — Знал! — встал прокурор. — А ещё он знал, что ему 26 лет! На таких только одно наказание! — Это какое? — я не выдержал этого абсурда, когда мои собственные копии собирались меня судить. — Приведите врача! — удар молотка судьи по столу, и в помещение вошла… Опять этот суккуб… Со светлыми волосами и голубыми глазами. С чемоданом и злодейской улыбкой на всё лицо. — Товарищ палач, приведите приговор в исполнение! — опять удар молотка.       Злодейская улыбка заставила меня покрыться потом. Что за… Злодейское «хи-хи», и я увидел… Металлические ножницы! — Э-э-э, товарищ судья, а какой приговор-то? — спросил я судью, уже догадываясь о том, что он скажет. — А разве непонятно, подсудимый? — опять удар молотка. — Нечего было трогать в своем домике молодую девушку 14 лет. Всё, мужская жизнь окончилась. — Тебе это будет полезным, Дима, — засмеялся суккуб и подошёл с ножницами ко мне.       Больше я ничего не видел. Только слышал громкий душераздирающий крик, который растекался по стенам комнаты.

***

      Нет. Об этом думать я не буду. Я же не в средние века попал, где педофилам отрезают… Кхм. Да и не педофил я. Мне сейчас же 17 лет, а не 26. Ну, по местным законам. Да и я ничего с Ульяной не сделал. Да и не собирался. — Ты что, уснул, что ли? — спросила Ульяна, проведя ладонью перед моими глазами.       Это сработало на меня прекрасно, как звонок будильника для подъёма на работу. — Почти. Жара слишком сильно заставила мои процессоры в голове отключиться. — Про… Что?       Так, надо про будущие технологии пока не говорить. Да и… Явно не Ульяне про них говорить. Ей компьютеры всё равно интересны не будут. Вот готов руку на отсечение дать. — Не обращай внимание. Говорю же, от жары ерунду несу, — я глубоко вздохнул, полностью освободившись от неприятных мыслей. — Ну, ладно, я в столовую. Нужно помочь Тёте Наташе. Если хочешь ещё посидеть в домике, то запрись изнутри, но не забудь открыть, когда уходить будешь или хотя бы окно не закрывай.       Я уже шёл по дороге в столовую, когда почувствовал, как за мою рубашку схватились сзади. Я повернул голову, Ульяна держала рубашку и, видимо, не собиралась меня отпускать. — Ты чего? — Давай вместе пойдём. Раз взрослые в курсе, что я у тебя сижу, значит, моё убежище пропало. А в столовой можно найти себе укрытие, — последнюю фразу она сказала с ухмылкой.       А может, она постарается конфет спереть из столовой? Ай, не моё дело. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не… Писало книгу о своём прошлом. — Ты же в курсе, что тебе придётся всё-таки поработать? Свой заслуженный отдых прерываешь. — Нестрашно! — энергично сказала носительница волос, которые похожи на знамя большевика. — Тем более, я тебе тоже помочь хочу. Ты меня терпишь, в домик пускаешь и не насилуешь…       Тьфу, Ульяна! Это юмор 21 века. От-куда ты-то его взяла? Насилую… пфф.

«А ты хочешь? Да! А я что-то не очень…»

      И от куда я эту фразу знаю? — Так что я просто обязана пойти, чтобы моему товарищу помочь, — уверенно заявила Ульяна.       Ну, раз хочет так сильно, отказывать я её не буду. — Ну, пошли. Только не отставай. — Да я ещё быстрее тебя приду! — она побежала вперед, но, увидев, что я не изменил свой шаг, вскоре замедлилась. — Эй, чего медлим? — Работать не хотим, — соврал я, продолжая идти по тропинке с обычной скоростью. А Ульяна и так, и сяк пыталась меня вдохновить на пробежку до столовой. Ох, Ульяна. Знала бы ты, какой я ленивый…       И, только вступив на ступеньку крыльца, я понял одну простую вещь, я не запер дверь домика. Но, как потом оказалось, обо-всём позаботилась Ульяна. — Ты слишком долго задумывался о чём-то, — даже не заметил, что я ключ из кармана твоего вытащила, и закрыла дверь. — Молодец, но, будь добра, в следующий раз, если я на такое не реагирую, стукни в лоб.       Мелкая посмеялась. Отлично. Мы вошли в здание столовой, после чего старым знакомым маршрутом подошли к двери на кухню, теперь я догадывался почему меня позвали помогать. — Быстро, вы, Дима, прямо через десять минут. — Однако, так получилось. Не хотелось задерживаться. Только пришёл я один. Ульяна… — Ульяна тоже готова работать — чего это она вдруг решила тоже стать добровольным помощником? Неужели заразилась от меня желанием помочь? Да ну, бред какой-то. — Ну и хорошо! Тогда…       Так вот, что я скажу. Перед тем, как пройти на кухню, я обратил внимание на то, что в ней не так много людей. И, как оказалось, две из поварих отпросились домой, так как у их дочерей проблемы, не с кем оставить. Так как пап неожиданно отправили в командировки. Поэтому на три дня меня Тётя Наташа попросила помочь в готовке. — Ты же всё равно хотел основать кулинарный клуб. Вот тебе и работа. Оля тебя прям всего хвалила, говорит, со всем справишь!       Ольга Дмитриевна, напомните мне вас убить. Видимо, мстит…       Работа была не самая сложная. Сначала тесто замесить. Благо, это я умел прекрасно, и меня приятно удивило, что и Ульяна умела это делать. Только вот мне пришлось умывальником воспользоваться лишний раз, когда Ульяна, насыпая муку на стол, чтобы раскатать тесто, умудрилась попасть мне в волосы, и я поседел, резко постарев лет на десять. — У нас тут пионерлагерь, а не дом престарелых, Дима, — посмеялась Тётя Наташа.       Из теста Тётя Наташа делала булочки. Я и Ульяна, беря готовые заготовки булочек, складывали их на подносы. Ульяна сыпала муку на подносы, а я аккуратно расставлял заготовки, и так пока вся духовка не была забита. Потом мы… — А зачем чистить картошку? У нас же есть картофелечистка? — она указала на жужжащий аппарат, в который из шланга текла проточная вода.       Я взял с магнитной ленты два маленьких ножичка. Один дал в руки Ульяне, другой взял сам и, пока Ульяна с удивлением смотрела, как я из уже не работающего аппарата вытащил целый таз картошки и залил её водой, после чего пододвинул ближе к нам, я её объяснил смысл, так называемой чистки. — Эта машина, пусть и суперская, но она не может полностью отчистить корнеплод от кожи. Мы эти остатки кожи и будем отрезать. А то такая картошка никуда не годна.       Наверное, Ульяна поняла моё объяснение прекрасно. По крайней мере, пока мы чистили картошку, она вела себя тихо. Потом мясо. Тут уж я этим занялся, так как огромный тесак в руки девочке я бы не доверил. Надо было большие куски говядины разделать топором, остальное уже дело за оставшимися поварами и Тётей Наташей. Ну и варка каши, чем мы не занимались.       Полтора часа забот, и я, и Ульяна с удовольствием сидели на заднем крыльце столовой, поедая мороженное. Точнее поедала Ульяна, я пил берёзовый сок из банки. Свою порцию мороженного я отдал ребёнку. — Вот не зря сходила с тобой, — довольно сказала Ульяна. — Мороженное получила и…       Она не договорила, но по звуку фантиков в её кармане, я понял, что она обворовала буфет на кухне с конфетами. — Ага, только поварам не показывай. Обидятся.       Ульяна кивнула, после чего продолжила поедать честно заработанное мороженное. А я смотрел, как постепенно пионеры заходили внутрь столовой после громкого сигнала горна.