Ты меня похоронишь

По касательной Амура стрелой Зацепило, а ты будто слепой

TRITIA — Хорошие девочки

*** Полгода назад, по личному поручению Гарри, Гермиона отправилась в Бристоль — красивый и самый крупный город южной части страны, прославленный в литературе, изобразительном искусстве и архитектуре. Её задание заключалось в изучении района Темпл Мидс, где фиксировались выбросы темной магии. В последний день своего пребывания, прогуливаясь по центральной улице среди магглов, она вдруг заметила платиновую макушку. Такой оттенок волос был лишь у двух человек, и один из них отбывал свой срок в Азкабане. Расталкивая толпу, шатенка бросилась за ним, надеясь подтвердить свои догадки. Драко Малфоя не видел магический мир уже несколько лет, и она была уверена, что он уехал из страны намеренно. Последний раз, когда он предстал перед ней, он выглядел сломленным, и ещё несколько дней после его извинений Гермиона приходила в себя, пытаясь осмыслить произошедшее. Гермиона пробежала всю улицу, но он, словно растворившись в воздухе, исчез. В тот день шатенка решила найти Нарциссу Малфой и договориться с ней о встрече. Этот порыв она не могла объяснить, но надеялась, что благодаря матери Драко сможет узнать, что происходит с ним. Какие бы отношения ни были у них в школе, они уже взрослые люди, и ей, откровенно говоря, было любопытно. Что-то внутри не давало Гермионе покоя все эти полгода. И вот, спустя три дня после их встречи в кофейне, она осознала, что её жизнь уже не будет прежней. Она начала чувствовать к нему нечто большее, чем простое любопытство. Его мимолетное появление в её жизни полгода назад было неслучайным… *** С трясущимися ногами Гермиона вошла в гостиную, которая является для неё отдушиной. Здесь обсуждаются главные новости волшебного мира, распиваются крепкие напитки, отмечаются праздники и проводятся бесконечные психологические сеансы. Только квартира Джинни Уизли казалась Гермионе настоящей, тёплой, местом, куда хочется вернуться. Свою собственную квартиру она так охарактеризовать не могла. Если бы не её любимый кот, Гермиона с завидной регулярностью забывала бы о наличии собственного дома, который, казалось, стал лишь пустым пространством, лишённым уюта и тепла. Прошло несколько секунд, и из кухни показалась рыжая макушка. Джинни, заметив трясущиеся ноги подруги, быстро подлетела к ней и подхватила за локоть. — Герми, эй. Что случилось? — с беспокойством в голосе спросила она. Гермиона со слезами на глазах встретила взгляд подруги и нарушила тишину: — Джинни, это ка-та-ст-ро-фа. Что со мной не так? — Так, присаживайся, — Джинни аккуратно помогла Гермионе опуститься на плюшевый диван, а сама направилась в сторону кухни. — Я сейчас, секунду. Вернувшись, Джинни держала в руках бутылку вина и два прекрасных бокала изумрудного цвета, переливавшихся в свете лампы. — Никогда не видела у тебя таких бокалов. Давно на сторону змей перешла? — с натянутой улыбкой пыталась пошутить Гермиона, нервно заламывая руки. — Недавно подарили, — с напускной небрежностью отмахнулась от подруги Джинни. — Красивые, — всё, что смогла выдавить из себя самая умная ведьма поколения, всё ещё не в силах взять себя в руки. Джинни присела рядом с Гермионой и начала разливать вино по бокалам. — Что произошло, дорогая? — Уизли протянула бокал белого сухого подруге. — Я такая дура... — она взяла бокал и осушила его в два счета. — Так, тише ты. У меня только одна бутылка есть, — задумчиво заметила Джинни, но в её голосе звучала легкая шутка. Гермиона аккуратно взяла в руки бутылку вина, почувствовав холодное стекло, и, налив себе новую порцию, начала наблюдать, как яркие капли медленно стекают по бокалу. — Может, уже скажешь что-то? Я не умею читать мысли, Герми. Но хочу тебе помочь, — мягко подбодрила её Джинни. — Всё дело в Малфое, — дрожащим голосом произнесла Гермиона. — Что он умудрился натворить? — с нескрываемой злостью спросила подруга. — Он внезапно вошёл в мою жизнь совершенно новым человеком, словно шторм, и в этом простом факте кроется вся сложность, — прошептала шатенка и всхлипнула. — Эй, — Джинни прижалась к подруге и провела рукой по её спине, стараясь успокоить. — Рано плакать. Сначала всё расскажи, а потом я решу, можно ли тебе затопить мою прекрасную квартиру слезами. — Я не знаю, что происходит, — Гермиона, сдерживая слёзы, посмотрела на подругу. — Любое взаимодействие с ним вызывает странную дрожь внутри. Он сильно изменился, и я вообще в нём не вижу того юнца, который портил мне жизнь. За такой небольшой срок он повзрослел, возмужал. Он даже пару раз меня по имени назвал, представляешь? Джинни, он комфортно жил последние годы среди магглов, — с нервным смешком сказала Гермиона и сделала глоток вина. — Да, я общалась достаточно с его матерью в последнее время, чтобы составить его нынешний образ у себя в голове, но это не идёт ни в какое сравнение. А сегодня у нас была тренировка, где в нас обоих проснулся какой-то азарт, интерес. Между нами пробежала искра. По его глазам я поняла, что он тоже это заметил. А эти его руки… — Нашла, из-за кого плакать. Гермиона, это же Малфой. Я понимаю, что он изменился. Понимаю, что он интересен, красив и бла-бла-бла, — показательно закатила глаза Джинни. — Но прошло, если не ошибаюсь, три дня с вашей встречи в кофейне. Это лишь влечение. Такое иногда бывает, если парень не урод. Ты придаёшь этому слишком большое значение. — Не знаю, Джинни, — тихо сказала Гермиона, покрутив бокал в руке. — Тебе просто нужен крепкий и умелый мужик, дорогая. Он снимет с тебя любое напряжение, поверь мне, — игриво подмигнула Джинни и сразу отвела взгляд. — Джинни Уизли, у тебя кто-то появился? — прищурила глаза Гермиона, пристально следя за смущением подруги. — Может, да, а может, и нет. Мы на стадии переговоров, скажем так. Как будет понятно, обязательно сообщу. И сейчас мы говорим о тебе, не переводи тему. — У всех в жизни что-то происходит. Даже Рон, как я слышала, нашёл себе даму сердца. — Мой братец — отдельная тема для разговора. Да и зачем ты смотришь на других? У каждого своя неповторимая история, в этом прелесть жизни. Ты заслуживаешь счастья больше, чем кто-либо, дорогая. И не забывай, настоящая любовь приходит, как правило, неожиданно, — Джинни увидела округлившиеся глаза подруги и резко поняла свою ошибку. — Так, стоп. Даже не думай, что вы с Малфоем — тот самый неожиданный случай. А то, что он тебя не покрывает бранными словами и иногда называет по имени, не говорит равным счётом ни-че-го. — Мерлин, а тренировка? — простонала шатенка. — Джинни, я серьёзно говорю про искру. Как бы он ни вёл себя, он тоже это почувствовал. — Прошло три дня с момента, как ты его первый раз за много лет увидела. Бристоль я не считаю. Три дня, Герми. О чём ты вообще говоришь? — Я не влюблена в него, Джинни. Просто есть вот это странное зарождающееся чувство внутри, и оно не даёт мне покоя. Так было легко ненавидеть его в школе, не замечать этого надменного и чересчур привлекательного лица, — тяжело вздохнула она. — А теперь я даже не знаю, что чувствую. — Чувства могут быть весьма запутанными, но если ты углубишься в их природу, то сможешь найти выход, — произнесла подруга с пониманием. — Ненависть — это одно, — Гермиона потерла лоб, пытаясь собрать мысли в кучу. — А сейчас… сейчас что? С того момента, как наши взгляды встретились в кофейне, на душе неспокойно… — Я могу пожалеть об этих словах, — со вздохом сказала подруга, — но всё же озвучу их. Ненависть и любовь — две стороны одной медали. Вы никогда не были равнодушны к друг другу — это факт. Действительно, Гермиона всегда считала, что равнодушие — это, пожалуй, самое «удачное» состояние, которое может испытать человек. Оно оберегает от лишних эмоций, не позволяет зацепиться за страсть или боль. Когда мы равнодушны, мы избегаем глубоких переживаний, которые могут истощить нас. В этом состоянии нет ни любви, ни ненависти, и именно это делает его столь привлекательным. Однако даже ненависть имеет своё значение. Она говорит о том, что мы способны чувствовать, что нам небезразлично то, что происходит. Малфой никогда не был ей безразличен… — Ненависть может трансформироваться в любовь? — вопрос тихо вырвался из уст Гермионы. — Может… — Наша история с Драко наполнена противоречиями и сложными эмоциями. Ненависть, которую я испытывала к нему в прошлом — результат наших с ним конфликтов и соперничества. Сейчас мы взаимодействуем в новом контексте, наши чувства начали трансформироваться. Не знаю, может, это всё глупости, и у меня просто помутнение рассудка на фоне увядающей интимной жизни. Рано судить, — шатенка с глухим звоном поставила бокал на стол и сделала глубокий вдох. — Помнишь наше главное правило? — нежно посмотрела на подругу Джинни. — Ты можешь обманывать других, но никогда не лги самой себе, — уверенно и быстро произнесла Гермиона. — Вот и не забывай про него. Когда разберёшься с тем, что у тебя внутри, — подруга указала пальцем на сердце Гермионы, — тогда всё встанет на свои места. Не спеши, пожалуйста. — Ты вновь играешь роль моего психолога. Подруги одновременно заливисто засмеялись. — Ой, не говори, — сквозь смех пропела Джинни. — Пора уходить с должности спортивного журналиста. Лечить души у меня получается гораздо лучше. Ещё семь лет назад Гермиона бы покрутила у виска, если бы ей сказали, что Джинни станет её самой близкой подругой. А сейчас она не представляет свою жизнь без этой эффектной и острой на язык девушки, чья энергия и смех способны развеять даже самые мрачные мысли. Обе они столкнулись с депрессией после войны, когда мир вокруг них изменился до неузнаваемости. Обе расстались с людьми, с которыми строили серьёзные планы на будущее, и каждая переживала свою утрату по-своему. Гермиона, всегда стремившаяся к знаниям и справедливости, неожиданно оказалась в опасной роли аврора. Джинни, с её неукротимым духом и страстью к жизни, выбрала путь журналистики. Они обе выбрали работу, руководствуясь внутренним чувством удовлетворения. Таких «обе» ещё очень много, и именно это объединяет их. Они понимают друг друга без слов, делятся не только радостями, но и горестями. В моменты, когда мир кажется слишком тяжёлым, они становятся опорами друг для друга, поддерживая и вдохновляя на новые свершения. — Как твои встречи с его матерью, кстати? — первой прервала молчание Джинни. — Последний месяц толком и не пересекались. Нарцисса — чудесная женщина, я как раз прибыла из Малфой Мэнора к тебе. Правда, в этот раз я была по работе. И это было тяжело. — Из-за Малфоя? — Нет. Точнее, и да, и нет. Я рассказывала тебе про поиски Трэверса. Мне нужно узнать о нём побольше. Мы уже ранее разговаривали с Нарциссой, но сегодня она поделилась новой подробностью, — Гермиона сделала паузу и прикрыла веки. — Нарцисса рассказала, как Драко мучила круциатусом его тётка, а Трэверс над этим смеялся, хотел повторять такое чаще. Если мне тяжело это слышать, не представляю, каково ей, как матери, это вспоминать и рассказывать… — Какой ужас, — дрожащим голосом произнесла Джинни. — Я так давно не думала о Беллатрисе, — Гермиона посмотрела на руку, где располагается шрам, — и даже не представляла, какую боль он переживал. — Как его метка, кстати? — кривя лицо, спросила подруга. — Выцвела, в глаза вообще не бросается. Если бы не было тренировки, даже бы и не узнала. — Представляю, как он хотел бы от неё избавиться. — Шрамы — это наша история. Они рассказывают о том, что мы пережили, и как стали теми, кто мы есть, Джинни. — Это ты так считаешь, дорогая. — Он тоже когда-нибудь это поймёт. Всему своё время, — Гермиона посмотрела на часы и вздохнула. — Мне пора домой, всё-таки рабочая неделя. Спасибо, что выслушала и была рядом. Джинни протянула руки, и Гермиона буквально упала в объятия подруги. — Я всегда с тобой рядом, ты — часть моей семьи. Я тебя люблю, — на ухо прошептала Уизли. — И я тебя люблю, — она отстранилась от подруги и встала с дивана. — Пойду, добрых снов. — Добрых снов, Герми.