Вне здравого смысла

Рейхугольник любил часто спать в самых разных местах, активность проявлял редко, но метко, каждый день, кроме выходных, готовил вместе с Ватиканом ужин для Польши, а иногда и завтраки. Он умел пользоваться печкой, потому что видел, как это делал Польша, микроволновкой, чайником, телевизором — в принципе, знал то же, что Ватикан, но стремился к большему познанию, в отличие от того. Он интересовался всем подряд, всё пробовал, пытался что-то тыкать в телефоне под присмотром Польши (не понимающим, зачем Рейхугольнику такой навык, если своего телефона он не имел), узнал, как использовать мультиварку и получил целую книжечку для неё, включающую в себя инструкции и рецепты. Он был немногословен, терпелив, совсем не ленив, хоть и любил поспать в тёмном углу в виде бесформенной жижи. Полюбил молоко, которое стал пить ради вкусового удовольствия, но не для насыщения, а от вина отказывался, когда Ватикан предлагал попробовать. Убирался он в доме каждый день, поддерживая идеальную чистоту на радость Польши, а с Ватиканом говорил не чаще, чем раньше. Рейхугольник любил пасмурную погоду, холодную воду, тепло, исходящее от Польши, и смотреть на льющий за окнами дождь. Любил шум телевизора на фоне, когда спал, и зарываться в вещи Польши, потому что они пахли им. Жизнь в голове Польши шла на лад. Он больше не думал о том, как бы поскорее избавиться от сожителей, стал видеть в их существовании плюсы, игнорировал недостатки и, в общем-то, в разуме стало посветлее. Совместная жизнь оказалась весёлой, когда он перестал мечтать утопить Ватикана в святой воде и пошёл ему навстречу, хотя всё ещё не давал себя лишний раз ущипнуть. Спать без этих двоих он больше вообще не мог: слишком привык к теплу рядом и объятиям, в которых чувствовал защищённость. Таким образом его дневной сон тоже стал видом совместного времяпрепровождения, а нечисть была только рада и так же радостно облепляла его с двух сторон. Из интереса узнать, как именно Рейхугольник убирается в доме, Польша попросил его разок продемонстрировать. Оказалось, что находясь в комнате, он разливается чёрной жижей и разрастается, пока не заполнит комнату собой полностью, поглощая в себя всю пыль, но, благо, не мебель с всякими мелкими вещичками. От подобного способа уборки любой оказался бы удивлён, но Польша, посмотрев с умным видом на процесс и кивнув самому себе, ушёл дальше отдыхать. Уже давно ему больше нечему поражаться, так уж получилось, и у этого даже были плюсы. Верный способ не сойти с ума в весёлой сверхъестесственной компании. — Стоп, а разве Ватикан не остался там, когда Рейх?.. — вдруг задумался Польша и напряг память, приложив пальцы к вискам. — Да… Ну и ладно. — Он пожал плечами и с небольшого разбега плюхнулся на кровать, разложившись на ней звёздочкой. Без уборки у него стало куда больше времени, которое он не мог придумать, куда потратить. Последний раз, когда он попробовал вытереть пыль с чистых поверхностей, ему быстро наскучило делать совершенно бесполезную работу, суть которой он потерял в процессе, когда тёр стол в третий раз, снова забыв, что вообще-то он уже десять раз чистый, чуть ли не сверкающий своей сногсшибательно чистой поверхностью без единой пылинки. Можно было бы предположить, что Рейхугольник эту пыль поглощает, как еду, и всё-таки Польше хотелось верить, что он моет состав своего тела и сам остаётся всегда чистым, иначе то, что было у них с Польшей под кроватью, аукнется самому поляку в плане здоровья, хотя раз с ним всё было до сих пор нормально, выходит, бояться было нечего. Так-то Ватикан тоже чудом чудесным всегда ходил чистый и аккуратный. Такой способностью Польша был бы не против обладать, но только всё равно ходил бы мыться так же часто, как сейчас, потому что просто морально не выносил бы не мыться дольше двух дней, да и одежду не стирать не смог бы. Тогда и зачем ему эти супер-способности?.. Бесполезные, получается. В шкафу что-то громыхнуло, Польша подскочил и уставился на него, не моргая и не сводя глаз ни на долю секунды. Больше никаких звуков не происходило, но разве мог он после всего пережитого списать этот звук на «послышалось» или что-то вроде «там сами вещи упали»? Ясен пень, нет! Да и аномалии не возникали давно (или были такими незначительными, что он их пока не заметил), так что не грех было подумать, что в шкафу притаился какой монстр и только и ждал, когда же поляк беспечно подойдёт открыть дверцы, дабы напрыгнуть на него, высосать глаза, перегрызть горло или чего похуже. Не то чтобы Польше таким грозили прочие аномалии, но когда-то могли начать, он был в этом уверен, потому что те твари за дверью и за окном выглядели именно как те, кто может так сделать, да-да! Ни разу не дружелюбные, страшные и мерзкие. — Рейхугольник! Ватикан! — позвал Польша, не слезая с кровати, но садясь на ней в позу «готов бежать, только намёк на опасность дайте». Оба примчались к нему сразу: Рейхугольник, похожий на огромное желе и Ватикан, весь склизкий из-за Рейхугольника и недовольный своей участью. Польше даже показалось, Рейхугольник сделал это с ним специально, но не мог понять, правда это или нет, ибо Рейх никогда не проявлял к священнику враждебности. Но если Ватикану удалось его наконец довести, он может это считать настоящим достижением, не иначе. — В шкафу что-то есть, — Польша указал на него пальцем. Демоны без лишних объяснений всё поняли и пошли проверять, а поляк на всякий случай отошёл в сторону, чтобы не находиться прямо напротив шкафа. Они резко, почти синхронно, открыли дверцы: Ватикан — правую, Рейхугольник — левую. Внутри шкафа была одежда, коробки с обувью, пледы, но никаких признаков чего-то живого. Польша подошёл ближе, встал по центру между нечистями и осмотрел шкаф. Всё находилось на своих местах, он и представить не мог, что упало, пока он лежал на кровати, думая о жизни. — Да ну, я же слышал. — Верить в обратное он категорически отказывался. Как минимум, потому что это величайшая ошибка — думать, будто тебе что-то показалось, когда как рядом буквально стоят демон тьмы, самопровозглашённый посланник Бога, ещё недавно за окном чёрные силуэты при тебе же слились в один огромный глаз, оказались изгнаны, ещё до этого за дверью начал существовать луг благодаря волшебной подкове, а за занавеской стоял сам ты из другой точки времени. Ну либо это убедительная шизофрения. Одно из двух. Польша выбирал, несомненно, первое. — Ну да, остатки присутствия есть, — Ватикан с умным видом поводил по подбородку пальцем. — Кто-то явно тут был. И где-то всё ещё есть. — Согласен. — Рейхугольник кивнул и сформировался в что-то более-менее человеческой формы. — Тут был, а где теперь? — Где-то, — Ватикан пожал плечами. — И что теперь, ждать, когда само выйдет? — Польша захлопнул шкаф. Его не столько пугала эта перспектива, сколько ему было лень ожидать. Хотелось разобраться со всем здесь и сейчас. Как когда пытался убить паука, а он убежал и спрятался, но тебя это настолько достало, что ты злишься на него за побег, а не боишься. А потом сидишь надутый и ждёшь, иногда поглядывая на углы. — Ну выходит, да, — Ватикан лишь развёл руками. Польша осмотрел его с головы до ног. Весь влажный, даже библия в слизи, которая, в общем-то, не мешает держать книжку крепко в руке. Это был официально первый раз, когда Ватикан предстал перед ним не идеально чистым. Оттого было крайне непривычно. Прежде чем голову Польши посетила хитрая мысль воспользоваться этим, дабы узнать, что прячет Ватикан под рясой, тот скрылся из виду и закрылся в ванной, словно прочитал мысли поляка или предугадал заранее его намерения.