Пряничный домик

Там, где всегда идёт медленный снегопад, горят огни гирлянд, поются добрые песни в канун, безустанно создаются подарки. Зелёная нелепая шапка спадает на глаза, когда Джисок наклоняется к подарку поближе, чтобы сделать пышный красный бант ещё более презентабельным. Кто-то сбоку хихикает в ладошку, но Чонсу подходит сзади и оттаскивает забавный колпак назад. — Работаешь? — он тоже наклоняется и смотрит на перевязанный бант, что и его шапка скатывается вниз. — Дурацкие, да? — ворчит Джисок. — Банты? Тебе не нравится упаковывать подарки? Больше всего на свете Чонсу любит играть со снегом, украшать гирляндами свою крохотную комнатку и собирать детям подарки, ведь он самый порядочный рождественский эльф на свете! По крайней мере, так думает Джисок. Поэтому Чонсу расстраивается, когда кто-то находит его любимые вещи такими ужасными. — Нет же, колпак дурацкий. Он стаскивает его с головы и сминает в кулаке. Чонсу вздыхает и закусывает губу. Он же выглаженный! — Может тебе стоит отдохнуть? — Чонсу поправляет свою треугольную шапочку, ведь действия друга его очень обеспокоили. Он забирает у Джисока его колпак и расправляет. Следует быть осторожным и аккуратным с вещами, особенно с такими: когда еловый аромат заполняет блестящую переливами цветастых игрушек комнату, радостные семьи собираются вместе, запускают в небо праздничный фейерверк, а потом загадывают желания. Разве есть что-то более волшебное, чем зимняя пора необыкновенных чудес? И Чонсу это очень любит. Ведь он порядочный рождественский эльф. И работу, которая увеличивается с каждым днём, он делает с большим-большим удовольствием, чтобы подарки под ёлками детей никогда не заканчивались. Плюшевые мишки, машинки, красивые куклы, толстые книжки, пазлы с большим количеством деталей — все, что пожелают дети, можно найти здесь — на рождественской фабрике. И несмотря на то, что Чонсу уже вполне себе взрослый, некоторые игрушки могут занять и его. Поэтому сейчас он совершенно не понимал недовольство Джисока на фоне этого волшебного места. — Не могу, — качает тот головой. — Сотни детей останутся без подарка. — Да, так тоже не пойдет. Когда они слышат особенный стук каблука обуви, то даже подпрыгивают на месте, не зная, чем для вида себя занять. — Почему не выполняем норму? — их взгляды ещё не встретились, но этот неприятный скрипучий голос был им хорошо знаком. — Знаешь, я лучше оставлю колпак и продолжу работать так, — шепчет Джисок и возвращается к упаковке. Чонсу кивает и возвращается к заданию по клейке мелких деталей к игрушкам, пока горбатый нос того грозного эльфа не залез к нему в лицо. *** Когда он возвращается в свою маленькую комнату, которую делит с Джисоком, то не обнаруживает его там. Лишь колпак на прикроватной тумбе, который тот забраковал днём. Чонсу устал. Но это приятная усталость, которая заваливает его на кровать лицом в подушку. После долгой работы руки подрагивают, а глаза слипаются, но десятки красивых игрушек наконец приобрели точности и важные детали. Это самая волшебная работа, которая только может быть, поэтому Чонсу не позволяет себе развалиться и возвращается к ужину. На столе его уже ждёт с самого утра пряничный домик. Его снежная крыша — самая вкусная часть. Когда Чонсу снимает ее с конструкции, то делит ровно пополам: для него и для Джисока. Тот наверняка продолжает работать. Может быть, утром он показывал свое недовольство по отношению к этому, но Чонсу верит, что в душе он такой же искренний рождественский эльф. Нет ничего лучше, чем просыпаться и засыпать в сказке. *** — Чонсу! — разносится по холлу. Эта суета, шум и всеобщая скорость ему только нравится. — Я тут, — уже подлетает Чонсу. — Чем могу быть полезен? И дежурная улыбка. Из-за спины начальника появляется другой эльф, лицо которого Чонсу не может разглядеть из-за огромной стопки писем на руках. — Для тебя. Прочитать, разобрать... Разберёшься. — Понял. И на руки сваливается вся груда конвертов. Края некоторых красные, а в свободных местах разрисованы. Да, это было обидно — не все письма читает Санта. Когда Чонсу узнал об этом, то расстроился как маленький ребенок, но по-взрослому понял причину. До этого ему ещё не доводилось читать детские письма, поэтому это будет интересно. — Ого, — в двухсотый раз удивляется Чонсу, читая далеко не первое и не десятое письмо. Это безумие — фабрика способна сотворить любые фантазии детей! Иногда Чонсу даже не может себе представить, как должна правильно выглядеть описанная игрушка. — Сле-ду-ю-щее, — по слогам шепчет он, когда предыдущее письмо отправляет в кабинет разработок. «Дорогой Санта, Меня зовут Джимми. Я пишу тебе, потому что хочу рассказать тебе о том, как хорошо вел себя весь год. Наверное, ты все видел. Я помогал маме, хорошо учился и был отличным другом. Я хочу попросить тебя прилететь к нам на рождество. Моя мама приготовит много вкусной еды. Она готовит лучше всех! Тебе очень понравится её курица и апельсиновый десерт, потому что я их обожаю. Я очень хочу домашнего оленя, но мама не разрешает. Подари мне его пожалуйста, пока Ким Чонсу в него окончательно не превратился» — Что-что? — удивляется он, хоть и понимая, что является не единственным Ким Чонсу на Северном полюсе, а уж тем более в мире. — Пока окончательно не превратился в оленя? — повторяет Чонсу. — Ага, — в дверном проёме оказывается Джисок, которого он мог не заметить из-за увлечённости работой или высотных стопок писем в кабинете. — Убедительно написал? — Что? Это твое письмо Санте? — Нет же, — закатываем глаза тот. — Это тебе, но я подшутил. — объяснять свои проделки так неловко. — Лучше объясни мне, почему ты съел мою часть пряничного домика тоже! — Я съел? — Да. А ещё ты не заправил свою кровать и зачем-то погладил все мои колпаки. Я не буду это носить! — Прости, замечтался, — кажется, такие неспешные дела приносят ему удовольствие. — Или заработался. — Смотри, — отвлекается на письмо Чонсу, — этот ребенок хочет в подарок рождественского эльфа! Джисок закатил глаза, покачав головой. *** Когда Чонсу практически провалился в сон, ещё более волшебный, чем его жизнь, Джисок вернулся домой и громко хлопнул дверью. — Я так больше не могу, — вместо приветствия выпаливает он. — Это быстро пройдет, — сонным голосом объясняет тот, — скоро Рождество, Санта развезет подарки и... — Нет, я не об этом. Я устал от этого. Устал быть рождественским эльфом. Джисок садится на кровать и та жалобно вторит ему. — Но это же здорово, — бурчит Чонсу. — Не для меня. — он ложится, не меняя форму и не расправляя постель. — Я уже все решил для себя. — М... И что же... — Я стану обычным. — Как? Перестанешь ходить на работу? — Уеду отсюда. *** — Спасибо тебе за все, — он похлопывает Чонсу по плечу. — Что ты собираешься делать? — удивляется тот, разведя руками. Плохо прикрученное колесо машинки откатывается и падает со стола. Он наклоняется за ним, не отводя от Джисока взгляд. — Ты правда хочешь уйти? — Я вчера все сказал. Он опирается на стол и деловито оглядывается по сторонам. Хотя это скорее для того, чтобы быть незамеченным. — Но ты должен помочь мне. Не совсем. Джисок хотел сказать по-другому, более по-дружески, но сейчас ему нужно сохранять решительность и убедительность, чтобы у Чонсу даже не появилась мысль отговаривать от этого. — Как? Ты с ума сошел? Чонсу сердито покачивает головой и возвращается к работе. — Нет, я хочу стать обычным. Найти свою семью, работу в офисе, все такое… Как в человеческих книжках, понимаешь? — Твои уши говорят о другом. Бред это все. На фабрике и в пределах рождественской деревни строгий контроль, что дальше ледников не убежишь. — Как ты вообще хочешь это сделать? — Я слышал, что последняя партия ткани оказалась браком. Ее отправят обратно на материк ближайшим самолетом. — Это так грустно… — думает о другом Чонсу. — Вдруг мы не успеем и сотни девочек останутся без своих кукол? — Я тебе про другое, — напрягается Джисок и берет того за руку. — Я хочу спрятаться в ящике с партией, которая полетит туда. Чтобы я вместе с ней. Понял? Чонсу хмурится. Лучше бы Джисок работал так, как хорошо раскидывает мозгами. Ему нужно работать. Еще одна машинка готова. — А я то что? Он покатывает игрушку взад и вперед, а когда убеждается, что она работает, берет новую заготовку и колеса. — Может ты хочешь со мной? Я ведь буду совершенно один в новом месте. — Так оставайся со мной. Джисок поджал губы. Никакой помощи он от друга не дождется. Точнее, он уже получил все что мог — выглаженную стопку уродливых колпаков. — Мне нужно работать. *** И почему только ящики такие тесные! Джисоку все же пришлось оставить одну стопку темно-красного цвета ткани дома. Чонсу узнает по ней, что тот успешно добрался! Руки и ноги затекли, в спине постукивает неприятная боль, а желудок скрутило и вывернуло от голода. Но ничего. Это всего-лишь плата за будущую свободную и счастливую жизнь. Когда ящики небрежно сняли с самолета, сложив стопкой друг на друга, Джисок попытался выбраться. Будет неловко, если открыв крышку ящика, вместо ткани они увидят рождественского эльфа. Постучав по крышке и уперевшись в нее ногами, Джисок попытался ее открыть. — Черт, — шепчет он. Кажется, его ящик где-то снизу. Он попытался сдвинуть его вбок, чтобы вылезти из-под этой башни, но безуспешно. Недовольно вздохнув, он пнул верхнюю доску еще раз. Она приподнялась, но ненадолго. Придется ждать дальше. Но если ящики повезут в город и уже где-то в машине он сможет выбраться, это будет хорошо, подумывает Джисок. — Ничего себе, тебя скрутило, — удивляется сверху знакомый голос, когда замечает его в позе креветки. Джисок не может понять кто это, хотя ответ совсем рядом. Ему нужно встать, потому что его действительно скрутило. Человек сверху замечает его страдания и протягивает руку, что Джисоку остается только ухватиться. Большая рабочая ладонь, покрытая потертой грубой кожей… Да это же Чонсу! — Чонсу? — спрашивает Джисок, когда вылезая из ящика немного заваливается в сторону, а взгляд плывет. Ноги пронзает сотня иголок от неудобного положения. — Я не мог оставить тебя совершенно одного на материке. Он набрасывается на Чонсу с крепкими объятьями. Джисок так легко его оставил там, на Северном полюсе. Одного, среди сотни других рождественских эльфов. Но Чонсу не смог отправить его в толпу миллиона людей. — Прости, я просто так рад, — оправдывается Джисок после бурных обьятий, — Это… так неожиданно. — Я не сделал бы иначе. — Ладно, спасибо, — он хлопает его по плечу. — Думаю, нам надо убираться отсюда. Или нас отправят обратно на фабрику Чонсу согласно кивает и начинает искать выход со склада аэропорта. — Или в отделение. Нам туда, — он указывается пальцем. — Эй, сними колпак, не позорься, — просит Джисок, но Чонсу его игнорирует. *** Взгляд Чонсу бегло проходится по витринам и вывескам, изучая аппетитные картинки еды. — Я так хочу есть, — ноет тот. — И я. Но тут совсем нет рождественских сладостей. Яркая реклама такая вкусная, что у Джисока вот-вот потекут слюнки на выставки уютных лавочек и кофеен. — Их тут полно, ты чего! — он разводит руками. Город уже украшен огнями и неуклюжими Санта Клаусами, а в продаже появились елки, игрушки и красно-белые леденцы. — Совсем не то, что на Северном полюсе, — огорчается Чонсу. Да, у них в этом деле знают толк. — Смотри! Пиц-ца, — читает Джисок. — Выглядит аппетитно. И есть сладкая. — Я не знаю, что это могло бы значить, но давай попробуем, — кивает тот. *** Они довольно развалились на диванах. когда с огромной, поразительно круглой, пиццей было покончено. — Что-то еще для вас? — подходит официант, замечая пустые тарелки. — Нет, спасибо, мы закончили. — Тогда я принесу счет. И у вас классная шапка! — говорит для Чонсу и уходит. Джисок подозрительно смотрит ему вслед. — Счет? Что он хочет? — Я тоже не понял, — качает головой Чонсу. — И видишь, — отличный колпак! Джисок отвернулся — это сейчас неважно. Что-то неизвестное, что их ждет, появится с минуты на минуту. Они должны вести себя нормально, чтобы не ударить в грязь лицом, но совершенно не понимают что надо будет делать. — Может, счет — это что-то сладкое? Или подарок в канун, — предполагает Чонсу. — Не знаю-не-знаю! — шепотом визжит Джисок. — Он идет! Теперь Чонсу остается лишь сохранять холод на лице и спокойствие на устах. — Ваш счет. Наличными или картой? Тот неловко улыбнулся, моргая Джисоку спасительные сигналы. — Наличными.. чем? — Чонсу решил уточнить, чтобы пауза ожидания перестала быть такой давящей. Иначе он скоро совсем улизнет под стол. — Вы можете приложить карту или использовать обычные деньги, — терпеливо отвечает официант. — Ах, деньги… — Чонсу нервно посмеивается. — Деньги…денег… — А денег у нас нет, — не выдерживает Джисок и выпаливает от стресса, с нарастающей силой постукивая по столу. — Что ж… — Там, откуда мы… всё меняется на труд, — складывает руки домиком Чонсу, иначе они также тревожно затрясутся, как у Джисока. — Хотите, поработаем? — он “утешительно” улыбается и кивком подначивает Джисока. *** Залы ресторана давно опустели, на столах не осталось ни крошки. Чонсу думает, что уже стемнело. Наверное, так и есть. Ведь они уже четвертый час натирают до скрипучего блеска тарелки и пылесосят до чистого красного диваны. Возможно, им стоило сначала ознакомиться со всеми трудностями и особенностями человеческой жизни и быть готовыми к острым подводным камням, но получилось то, что получилось. — Я думаю, мы уже отмыли им за ту пиццу. — недовольствует Джисок. Он уже устал. Хотя нет сомнений, что и Чонсу уже не против провалиться в сон. — Мне нужно закончить еще немного. Тут пара тарелок осталось. Тот фыркнул и присел на табурет рядом с выходом из кухни. — Они нас уже просто держат тут, чтобы мы работали! — Я люблю работать, — пожимает плечами Чонсу. Пока глаза не сомкнутся и он не клюнет носом в пенную раковину, он не закончит. Джисок потер лоб. Чонсу рассудительный, но иногда с ним очень сложно. — Так нам хотя бы есть где провести ночь, — тот посмеивается, но Джисок радости не разделяет. — Что мы будем есть дальше? У нас совсем нет денег. Я не хочу убираться в заведениях каждый раз. — А что ты предполагал, когда ехал сюда совсем один? Джисок хотел что-то ответить, но шумная струя и лопающаяся пена его приглушила, как и звенящие края тарелок. — Иди пол помой, что ли. — Ну уж нет. Он закрыл лицо руками. В этом грустно признаваться, но Джисок скучает по веселью северной фабрики и завтракам-ужинам пряничными домиками, которые выдаются всем за отличную работу. — Вы не знаете где шеф? — кто-то заглянул на кухню, показав только ноги на пороге. — Он должен принять продукты. — Нет, мы вообще здесь не работаем. — вздыхает Чонсу. — Пошли, Джисок. Он стряхивает последние капли и вытирает руки. Честно, в желудке совсем не осталось воспоминаний о пицце. Но снова прибираться не хочется, поэтому Чонсу убеждает себя в том что не голоден. Он похлопывает Джисока по плечу, чтобы он встал. Это наконец-то закончилось. Они проходят мимо того человека, не обращая внимания, ведь совсем нет сил его разглядывать. — У вас настоящие уши? — спрашивает тот из темноты. — Да, — бросает Чонсу, но тут же получает удар под ребра от Джисока. — Ты дурак? Он подумывает, что мы сумасшедшие, — судорожно шепчет он. — Иди надень свой колпак и спрячь их! Джисок руками взялся за свои уши. — Это ты сумасшедший, что закинул нас в такую даль. Он вспоминает, что оставил шапку где-то среди диванов, поэтому оставляет Джисока в ожидании. — Честно? А у вас? — вдруг уточняет незнакомец, но Чонсу рядом нет и деваться от вопроса некуда. — А вам зачем? — посмеивается он. Врать нехорошо, но всем сразу знать, кто они такие. Поставщик снял свою желтую шапку. — У меня такие же, — словно сцена из драматичного фильма. — Чувствуете себя эльфом? — пытается отшутиться Джисок. — Нет же. Я вижу, у вас точно такие же. Он отрицательно закачал головой. — Вот и я, — подбегает Чонсу уже в колпаке. — У вас даже колпаки как у моих родителей! Вы эльфы! Чонсу с Джисоком переглянулись. Им стоит убегать? Что люди делают с эльфами? — Как у родителей?... — Да! Мы давно перебрались сюда. А раньше они работали на фабрике. Чонсу закусил губу. Звучит очень правдоподобно. — Как вас зовут? — Джимми. — Я Джисок, а он — Чонсу. *** — Это ты? Твое фото? — спрашивает Джисок, указывая на старую семейную фотографию в доме Джимми. — Ага. — А рядом? — еще один ребенок возле него. — Кто это? — Ах, это мой младший брат. — Джимми говорит с особой нежностью. — Он был вынужден остаться в интернате, там, а семьей мы приехали сюда. В поисках лучшей жизни. — Почему вы оставили его? — Не знаю. То ли из-за проблем со здоровьем, то ли для его же блага. — Джимми пожимает плечами. Наверное, родители так ему ничего и не объяснили. — Я хотел бы посмотреть на него сейчас. — он мечтательно вздыхает. — Знаешь, я могу показать тебе кое-что… Джисок достал конверт из внутреннего кармана своего костюма. Он развернул сложенный вдвое лист, похожий на фотографию. — Мне всегда говорили, что это я справа. Копия фотографии, которую держал Джисок, молниеносно донесла мысль в его голову. — Может быть… так выглядит твой младший брат? — он прошелся по себе взглядом. Молчание и сфокусированный взгляд Джимми напрягали. Прямо новогодняя комедия с медовым сюжетом. — Эй, — вставляет Чонсу, очевидно испортив пронзительный момент. — Джимми, ты живёшь один или с кем-то? Две одинаково развернутых на него головы почему-то промолчали о своем известии, даже не дав Чонсу и намека. — Родители приедут на новый год, — безэмоционально пожимает плечами тот. Джисок моргает, смотря на парней по очереди. Тогда Чонсу хмыкает и снова исчезает. Странно было. Прям как в фильме. — Ты всегда носишь фото с собой? — возвращается Джимми. — Да, на память. Ну не открытки же “С Рождеством!” мне носить! — Но ты эльф! — Ты тоже, — буркнул, напомнив, Джисок. На братьев довольно похоже. *** На них новогодние парные свитеры: на Джисоке красный, на Джимми зелёный — успели прогуляться в торговом центре. На столе горячие блюда, в доме порядок, и на сладкое — пряничный домик ждёт в холодильнике. Они совершенно сжились вместе, словно были теми самыми братьями, которые много дрались, не могли поделить вещи и сдавали мелкие оплошности друг друга родителям, при этом, очень любя друг друга. Но Джисок и Джимми узнали о своем родстве только полторы недели назад. Весело отпраздновали вместе Рождество, рассказали друг друга о жизнях: о фабрике, как на северном полюсе и о серых страданиях, как в городе. Джимми даже устроил Джисока на работу, где работает сам водителем. Кажется, это то, о чем Джисок всегда мечтал. Простота, спокойствие и стабильность. На фабрике такое тоже есть, но только спишь на колючей мишуре, пытаясь уснуть несколько часов. И вот, волшебство, ставшее рутиной для Джисока превратилось в мгновения чуда и трели дверного звонка. Приехали родители! — Мама! — взрослый Джимми со всей детской любовью обнял её, когда она вошла первой. — Привет, пап! Они решили посадить Джисока сразу на стол, чтобы зайдя на кухню, родители удивились, упали на стулья и только успевали закусывать, слушая его удивительную историю. — Пока вас не было, я готовил подарок… — начинает Джимми. — Но пришло совершенно не то, что я заказывал! Хотя я думаю, вам понравится. Он повесил шарфы и куртки родителей на крючки, приглашая рукой за стол. — Он нашелся — Джисок! Мама схватилась за сердце, а отец семьи положил свою крепкую руку на ее плечо. Они оба с неверием посмотрели на Джимми. — Это правда он? — Конечно! Посмотри, как на отца похож, — гордится Джимми за брата. Джисок улыбнулся, как самый лучший подарок. Вот они какие — его семья. Он подошёл к матери, чтобы утешить её слезы своими объятиями. — Прости нас, — плакала она. Но Джисок улыбался. То, что он хотел найти больше всего, оказалось в его руках. Хотя… как бы он не бежал, северные эльфийские корни настигли его здесь, среди самых обычных людей, которые празднуют рождество и новый год в кругу семьи, а не во время ночной смены на фабрике.