Наследие древних.

Я была обескуражена, как улитка, внезапно обнаружившая, что её дом теперь принадлежит пчелам. Учителя? Мне что, живых уже недостаточно? — Это немного неожиданно, правда? — произнесла Мадам Монпелье, будто обсуждала погоду, а не тот факт, что привидения могут быть моими новыми наставниками. — Давай пройдём в более уютную обстановку. Она махнула рукой в сторону комнаты, откуда они только что... ну, просочились. Дверь, которая, казалось, была создана с одной-единственной целью — внушать благоговейный трепет, — разомкнулась с тихим стоном, словно сама устала держать свои тайны взаперти. Петельки едва не заскрипели от облегчения, когда массивная створка поползла в сторону, открывая просторную комнату.  Свет в ней исходил лишь от одной-единственной лампы, висевшей низко над столом. Лампа, как и все здесь пропитано стариной, светила мягким, мерцающим светом, словно ей каждый раз приходилось договариваться с тьмой, чтобы та расступилась. Тени от её света двигались медленно, будто участвовали в каком-то ленивом танце.   Первым в комнату шагнул ворчливый призрак, лицо которого выражало такое недовольство, будто где-то прямо сейчас кто-то перевешивал портреты криво, и он ничего не мог с этим поделать. За ним следовала женщина — её походка была лёгкой и грациозной, как у кошки, решившей, что её не просто должны заметить, но и восхититься ею. Профессор древних рун, с учтивостью, достойной аристократа, услужливо пропустил меня вперёд. Как только я пересекла порог, свет в комнате мигнул и загорелся, осветив помещение полностью. И, как полагается порядочной двери с собственным характером, массивная створка, решившая, что её участие на сегодня закончено, с тихим вздохом усталости медленно закрылась сама собой. Комната была просторной и уютной, настолько, насколько это возможно для древних каменных стен Хогвартса. Посредине стоял массивный дубовый стол — такой, на который словно наложили заклинание "оставайся вечно тяжёлым и непригодным для переноса", потому что он казался укоренённым в полу. Два старинных стула, обитых потёртым бархатом, стояли по бокам, явно не такие уж удобные, как хотели бы казаться. На полу лежали старые бордовые ковры с потёртыми узорами, которые словно шептали о своих былых роскошных днях, когда они ещё были новыми и не трепались о каждом шаге, что по ним делали. На стенах висели карты и странные рунные надписи, которые, казалось, менялись каждый раз, как только ты пытался их внимательно разглядеть. Сбоку от двери стояли большие старинные часы, которые не просто тикали — они с мягким стоном напоминали о времени, будто и сами были его пленниками. Их деревянный корпус был украшен резьбой, изображающей сцены из древних легенд, а маятник, весело покачиваясь, словно пытался рассказывать историю о том, как время уходит сквозь пальцы. Шкафы, выполненные из того же тяжёлого дуба, что и стол, были раскиданы по бокам комнаты, полки их были заполнены книгами, каждая из которых выглядела так, словно готова была в любой момент раскрыться и заговорить сама, требуя уважения или, по крайней мере, тишины. — Присаживайся, — мадам Монпелье указала на старый, потертый стул. Я недоверчиво покосилась на него. Этот стул, казалось, был свидетелем слишком многих эпох, чтобы внушать хоть какое-то доверие. Он выглядел так, словно мог рассыпаться под первым попавшимся беднягой, осмелившимся на него сесть. Ворчливый призрак, который до этого момента недовольно бормотал себе под нос, глядя в сторону, вдруг изрёк с язвительным оттенком: — Не переживай, дальше пола всё равно не упадёшь. — В отличие от вас, — парировала я. На мгновение в комнате повисла тишина, которую можно было бы нарисовать кистью, настолько она была густой. Остальные призраки — женщина с кошачьей грацией и профессор, — обменялись быстрыми взглядами. Женщина улыбнулась, словно кто-то только что рассказал ей особенно удачную шутку, а профессор тактично кашлянул в кулак. — Смотри какая, — хмыкнул Ветровоск, прищурив глаза. Я осторожно опустилась на стул, готовясь к хрусту и последующему падению. Однако, к моему удивлению, стул выдержал, лишь слегка заскрипел, как бы напоминая, что он уже пережил слишком много задниц за свою жизнь. — Та-а-ак, — протянула мадам Монпелье, хлопнув в ладоши, как будто собиралась начать особенно сложный фокус. — Нам нужно многое объяснить тебе, Джессика. — Откуда вы знаете моё имя? — удивлённо спросила я, глядя на них так, словно они в следующий момент собирались вытащить из воздуха ещё и мою биографию. — Мы знаем о тебе многое, — вставил Эдгертон, произнеся это с таким довольным тоном, будто только что выиграл приз за самое зловещее заявление дня. Как устрашающе это прозвучало! Словно передо мной не призраки, а коллекционеры тайн, накопившиеся годами, только чтобы сейчас, как карты, раскрыть на столе передо мной. — Нас призвали, чтобы научить тебя пользоваться древней магией, — поспешила добавить мадам Монпелье, пытаясь развеять темные мысли, которые только-только начали подниматься у меня в голове. Её голос был мягок, как теплый плед, но под этим тоном явно слышалось что-то более серьезное. — А если бы не браслет, то вышло бы быстрее, — ворчливо вставил Ветровоск, скрестив руки и посмотрев на меня так, словно я лично задержала великое магическое событие года. — Браслет? — переспросила я, слегка нахмурившись. Я, конечно, знала, что браслет необычный, но причём тут он? — Да, который ты так предусмотрительно берешь с собой в постель, — ответил Ветровоск с такой ноткой сарказма, что, если бы его можно было зачерпнуть ложкой, хватило бы на целый чайник. — Он не давал нам связаться с тобой, — произнёс Эдгертон с таким видом, будто объясняет очевидное, что я, конечно же, должна была сама понять давным-давно. — Не знаю, кто его создал, но у меня к нему несколько претензий, — добавил Ветровоск, закатив глаза так, что даже сквозь его полупрозрачную сущность это выглядело впечатляюще. — Надеюсь, этот «гений» не делает больше ничего важного. Ну, хотя бы обувь. Не хотелось бы остаться в ловушке в чьих-то сандалиях. И тут меня пробило осознание, как холодный душ. Пазлы сложились с таким громким щелчком, что едва не оглушили. — Так это вы насылали на меня кошмары! — вырвалось у меня, глаза расширились от внезапной догадки, — И голоса! — Ничего мы на тебя не насылали! — вспыхнул Ветровоск, словно надулся от праведного негодования. — Это твоя голова тебе это насылала! Видимо, потому что ты ей даёшь слишком много поводов для беспокойства! Я метнула раздражённый взгляд в сторону Ветровоска, словно в этот момент он был виновен во всех моих ночных кошмарах. — И чтобы нормально сказать, вы решили свести меня с ума голосами?! — едва сдерживая ярость, спросила я. Мадам Монпелье вздохнула, как будто ей уже приходилось объяснять подобное не один раз. — Каждый раз, когда мы пытались связаться с тобой, твоё сознание сопротивлялось, — сказала она, разводя руками. — Мы очень старались, чтобы хоть часть нашего послания дошла до тебя. Я резко встала, стул отодвинулся с таким скрежетом, что, казалось, даже стены вздрогнули. Начала раздражённо ходить взад и вперёд по комнате, словно пытаясь найти в этом помещении ответ на свои вопросы. — А почему вы не пришли ко мне лично, вместо того чтобы терроризировать меня голосами? — бросила я, остановившись перед призраками. — Мы не можем, — удручённо ответил Эдгертон, сложив руки на груди, будто это было так же естественно, как дождь в Англии. — Почему? — спросила я, слегка наклонив голову, чувствуя, как раздражение вновь возвращается. — Мы связаны с Истоком древней магии, ты его чувствуешь, — пояснил профессор Древних рун тоном, словно обсуждал, почему часы всегда идут вперёд. — Он ограничен, и покидать его мы не можем. Я снова села на стульчик, на этот раз медленнее, будто ожидая, что он тоже решит выдать что-то неожиданное, вроде громкого скрипа или трещины. Так вот что я ощущала. Но почему это отличается от магии Японии? — Вы сказали, вас «призвали». Кто? — спросила я, повернувшись к целителю. Слова прозвучали резче, чем я планировала.   — Мы не знаем, — медленно ответила Мадам Монпелье, глядя на меня с мягкой улыбкой, которая совсем не помогала успокоить внутренний шторм. — Нам лишь велели помочь тебе. Помочь. Это слово зазвучало в моей голове эхом, как далекий, едва уловимый звон. Призраки хотят помочь мне. А я должна им доверять? Сомнения начали медленно заволакивать сознание, как туман, прячущий опасные утесы. — И почему я должна вам верить? — голос мой дрожал от нарастающего возмущения, но я продолжала смотреть на Мадам Монпелье, хоть где-то на грани моего сознания и маячил Ветровоск, явно готовый вмешаться. Волшебник уже было открыл рот, чтобы разразиться очередным возмущенным комментарием, но Мадам остановила его, подняв руку с уверенностью, словно уже не раз усмиряла его порывы. — У тебя нет причин нам доверять, особенно после... всего, — проговорила она мягко, но решительно, её голос звучал как признание. — Но мы не причиним тебе вреда. Мадам Монпелье направилась к шкафу, её походка оставалась такой же грациозной, как у балерины, которая не просто шла по сцене, а танцевала, будто каждый шаг был частью тщательно продуманного номера. Её движения были лёгкими и уверенными, а рука, протянутая к полке, словно сама собой знала, где находится нужная книга, с которой ей предстояло встретиться. Смахнув пыль тем же плавным движением, она обернулась ко мне. Заметив моё изумление, мадам улыбнулась, но эта улыбка была как-то печальной, словно она осознавала, сколько времени прошло, и что магия давно изменила её саму. — Не так уж плохо быть под куполом древней магии, — сказала она, немного грустно. — Остаются некоторые... живые возможности. Она протянула мне книгу, и, несмотря на её возраст, обложка всё ещё была прочной, украшенной золотыми узорами по краям. Переплёт был тёмно-коричневым, с потертыми углами, но страницы внутри всё ещё хранили отпечатки древних знаний. На обложке выделялись слова: Ancient Magic*. Персиваль Рэкхем, 1601 год. — Надеюсь, она развеет твои сомнения, — произнесла мадам, словно её слова были заклинанием, способным развеять тучи. Я взяла книгу в руки, и она оказалась тяжелее, чем я думала. Вопрос застрял у меня в голове: чем же она мне поможет? В этот момент часы пробили, оповестив всех о том, что время неумолимо движется вперёд. Все обернулись на их звон, словно он был сигналом к действию. — Тебе пора, если не поспешишь, будут ругать, — предупредила меня мадам Монпелье, как строгая бабушка, не оставляющая шансов на опоздание. — Как мне уйти? Я… не помню, как здесь оказалась, — спросила я, ощущая, как вопросы начинают давить сильнее. — И что это за место? — Ещё одна загадочная часть Хогвартса, — отозвался профессор Эдгертон с таким выражением, будто только что рассказал о привычной прогулке в парк. Я бросила на него недоверчивый взгляд. И много здесь таких мест? Направляясь к двери, я уже готова была сделать шаг, когда мадам Монпелье окликнула меня: — Нет-нет, тебе вот сюда, — сказала она и указала на стену. Я обернулась к ней и посмотрела так, словно она только что предложила мне прыгнуть с метлы в шторм без защиты. — Эта стена, а я, как бы, чуть более материальна, чем вы, и не горю желанием превращаться в бестелесную субстанцию, — с сарказмом ответила я, косясь на твердую каменную поверхность, которая явно не предназначена для прогулок насквозь. — Ну, если уж и разобьёшься, то хотя бы сделаешь это с чувством стиля, — прокомментировал Ветровоск, скрестив руки на груди и прищурив глаза, будто рассчитывал, что я вот-вот таки решусь на этот смелый шаг. — Как вижу, вы уже попробовали, — заметила я с лёгкой усмешкой, бросив взгляд на Ветровоска. Профессор по защите от темных искусств, поднял указательный палец, словно собирался издать новый закон вселенной, и из его рта послышалось нечто похожее на хриплый вздох, который, вероятно, должен был стать увесистой тирадой. Эдгертон, напротив, посмотрел на меня с едва скрытым удивлением. Его брови слегка приподнялись, словно он не ожидал такой дерзости от меня, но в уголке его рта заиграла почти не заметная ухмылка, как если бы он, пусть и неохотно, признал удачность моего словесного выпада. Однако мадам Монпелье прервала порыв Ветровоска, подойдя к стене, и успокаивающе мягко но громко произнесла: — Не надо никому разбиваться, — она легонько постучала по камням, словно давая им сигнал. Стена медленно начала раскрываться с хрустом камней, которые двигались словно по какому-то древнему закону. Небольшая вибрация прошла по полу, отдаваясь легким покалыванием в подошвах. Проход начал обретать форму, будто сама комната решила уступить ей место, расступаясь в бок, как волны перед кораблём. Я завороженно смотрела, как камни, один за другим, исчезали в глубине стены, создавая странно притягательную арку, манящую неведомым обещанием. Сколько же секретов в этих стенах?