Неправильный Поттер. Пуффендуй

      

🪻🪻🪻

      ВСЕХ НАШИХ ЧИТАТЕЛЬНИЦ ПОЗДРАВЛЯЕМ С ОФИЦИАЛЬНЫМ НАЧАЛОМ ВЕСНЫ. ЧТОБЫ ВЫХОДНЫЕ ПРОШЛИ ИНТЕРЕСНЕЕ — ПРЕЗЕНТ.

🌷🌷🌷

             Мы все молчали, и трое из нас в той или иной степени пристально смотрело на Адама. Можно было бы сказать, что молчали мы глубокомысленно, но… Нет, кто-нибудь, вполне возможно, делал это и глубокомысленно — Северус, например, — но не я. Я просто тупил. Ну не совсем чтобы так уж тупил… Я услышал информацию, воспринял — Усвоил даже! — и теперь просто пытался по максимуму насладиться последними мгновениями покоя, которым придётся смениться усиленным мозговым штурмом.       Этакое краткое затишье перед бурей. Ну что ж… — Ну что ж…       Буквально с секундной задержкой повторил произнесённую мной про себя фразу Северус. — Будем думать?       Уточнил Младший, поудобнее устраиваясь в кресле и переводя взгляд с меня на Адама и дальше, на Северуса.       Последний кивнул: — «Будем думать». Ну а пока — нет повода не выпить, как говорится.       Он встал с дивана, оперевшись при этом на моё бедро, и пошёл к бару. Повозившись там с откупориванием бутылки, вернулся ко мне под бок в сопровождении процессии из четырёх тонкостенных бокалов-пузырей и бутылки красного, летевших за ним следом. Бутылка сама наполнила три бокала — ну не сама конечно, а с помощью беспалочковой невербальной магии Северуса, — а над четвёртым замерла на секунду, но тем не менее тоже пролилась в тончайшее стекло тёмно-рубиновой струёй. Пролевитировав по бокалу каждому в руки, он откинулся на спинку и первым начал разговор: — Адам, наверное, начнёт, а там — как пойдёт. Кстати, Адам, не хочешь просто воспоминанием поделиться?       Надо было видеть, как перекосило бедного кровососика на этих словах! Тот вздрогнул от отвращения просто-таки с ног до головы, словно кот, угодивший в мокрую грязь сразу всеми четырьмя лапами: — Нет! Я уж вам так расскажу. Я за последние сутки знаете сколько из башки воспоминаний вытащил? Мне кажется, что у меня вместо волос из черепа воспоминания торчат!       Я тут же представил вампира с колышущимся от каждого движения ореолом жемчужных нитей воспоминаний вокруг головы вместо серебристо-белой шевелюры. В моём нездорово-активном — Или активно нездоровом? — воображении Адам почему-то бодро бежал по коридору Хогвартса к Большому залу, а роскошная грива этаких мысле-волос реяла по воздуху позади того, тянулась следом тающим шлейфом, как нечто среднее между волосами русалки и дымом от факела. Фраза: «Бегу, и волосы назад», тут же обрела, так сказать, новое видение, а отпитый, к сожалению, перед этим глоток вина пошёл наружу носом.       Пока я отфыркивался, прокашливался, утирался, ржал, извинялся, и ржал, и снова ржал… В общем, Северус терпеливо цедил мелкими глотками вино, Младший неуверенно улыбался, крутя свой бокал в пальцах, а Адам всё это время просидел с закаченными глазами.       Интересно, у него ничего не заболело? Нелюдь зловредный. Что там у него такого интересного с внутренней стороны черепушки? Корни воло… Нет, Гарольд! — Закончил?       Уточнил объект моего интереса, когда я более-менее успокоился. — Да.       Даже извиняться не буду. Ну ведь правда смешно же! Мне по крайней мере — смешно! — Я рад, что ты перманентно так позитивно настроен, Гарольд.       Сказал Адам, глядя почему-то не на меня, а на Северуса, и пожаловался: — Но у меня реально мозг чешется от этой процедуры.       А Северус тому почему-то даже посочувствовал: — Ну в таком-то объёме… Немудрено.       Я вытянул руку вдоль спинки дивана, словно приобнимая Северуса, наглядно демонстрируя некоторым наглым кровососам, кто тут имеет право на сочувствие, а кто так просто…       По делу зашёл на минуточку. — Ладно, говори так, мы слушаем. И чего только я не додумался тебе записывающий артефакт выдать? Вот болван-то я! Но что уж теперь. Ладно, рассказывай.       Поругав сам себя, я выжидательно уставился точно в алые глаза, перетягивая внимание вампира на себя.       Ибо не фиг! Сначала сочувствие, потом симпатия, а там и до чего-нибудь большего недалеко. Знаю я эти ваши социальные механизмы!       Тот тоже отпил вина, посмаковал и уточнил: — Вам как? В подробностях?       И получив три энергичных подтверждающих кивка, принялся рассказывать: — Добрался я легко и быстро: аппарацией в Дувр; там — дымком через пролив; буквально пара аппараций по Франции; и вот уже я в Австрийских Альпах. А там… Не так и сложно оказалось найти этот Нурменгард. Хотя, возможно, это потому, что я не человек? Не знаю. В общем, нарезал я еловых веток и развёл костёр…       Тут Младший, как послушный ученик, вытянул руку, обозначив желание задать вопрос, а на удивление сговорчивый и мирный последние дни Адам — Ну почти, со мной вот только вредный немного. И с чего бы? — благосклонно кивнул: — Да, Гарри? — А нафига же, позволь поинтересоваться?       Я тоже присоединился: — Молодец, Младший, вот прям с языка снял! Адам, на кой тебе костёр-то сдался?       Этот засранец опять закатил глаза и пояснил снисходительно, мягким тоном, словно идиотам детям малым: — Для маскировки.       Опять установилась тишина. И опять мы смотрели на Адама.       Не увидев понимания в моих и Младшего глазах, тот слегка раздражённо углубился в детали: — Я собирался взлететь повыше, чтобы с высоты осмотреться. Магически насыщенное место я почувствовал бы. Даже если там сплошь всё под чарами сокрытия было бы, понимаете?       Тут мне очень к слову пришёлся так любимый мной анекдот про Гиви и помидоры, и я не без зловредности ответил: — То, что ты сейчас сказал, понимаем, а про костёр — нет.       Изрядно подрастерявший снисходительность Адам зарычал тихонечко: — Ррр! Ну что непонятного? Костёр — из свежего лапника. Лапник дымит сильно. Дым поднимается вверх. Вот в дыму от костра я и взлетел! Тоже дымом. Не летучей же мышью мне на километр вверх забираться? Меня ж совы сожрут! А чтобы стража Нурменгарда не удивлялась, что дым есть, а огня нет, вот я костёр и развёл. И над костром и взлетел! Поняли?       «Стража Нурменгарда»… Если таковая вообще берёт на себя труд наблюдать за окрестностями. — Теперь да, «поняли». — Да «поняли», зачем так нервничать?       Одновременно проворчали мы с Младшим.       Совершенно невозмутимый Северус продолжал молча пить вино крошечными глоточками и греть мне бок своим телом, а душу — привычным спокойствием.       Я окончательно обнаглел расслабился, чувствуя невербальную поддержку моего любимого зельевара и поинтересовался переполненным едкой иронией голосом: — То есть ты, поправь меня, Адам, если я ошибаюсь, развёл в безлюдных горах, предположительно неподалёку от самой охраняемой секретной магической тюрьмы, огромный дымящий костёр и считал, что ты охуенно замаскировался? О! Забыл добавить — ночью. Ты до сих пор считаешь, что это была хорошая идея для маскировки?       Адам в своей манере женственно всплеснул руками, чуть не обдав Младшего вином, поставил бокал на стол и ответил не менее едко: — А что было делать? И ведь всё получилось! А раз получилось, то и не надо доё… докапываться!       Северус чуть толкнул меня бедром и приподнял бровь.       Ну ладно, ладно. Не буду я его больше доставать. — Хорошо.       Покладисто согласился я.       Адам недоверчиво посверлил меня пристальным взором своих алых глаз, видимо не веря в такую сговорчивость, но я молчал, не выступал, и тот, хмыкнув, продолжил: — Я развёл костёр.       И опять замолчал, обводя взглядом уже всех нас по очереди. Выдержав паузу и убедившись, что никто не собирается больше прерывать рассказ ненужными комментариями, Адам наконец заговорил: — Навалил лапника побольше и, как только разгорелось как следует, кинул туда пару покрышек.       Я повторил свой номер с выпусканием вина через нос, но на этот раз не один, а с товарищами, на этот раз ко мне присоединился Северус.       Адам опять всплеснул руками и прикрикнул раздражённо: — Ну а теперь-то что?!       Да так, мелочи, право слово. Действительно, «что»? Откуда он про покрышки в костре знает? Так давно живёт. Где взял? Где взял, где взял… Так нашёл, небось. Дурное дело нехитрое. Где взял, там больше нет. Однозначно. Потому что он их взял. Ладно, чего уж тут… — Ничего, Адам.       Пробормотал я, отставляя бокал подальше — Ну на фиг! Я так захлебнусь. Не вампир, а экофашист-хулиган какой-то! — и даже извинился: — Я больше не буду. Ты продолжай, пожалуйста.       Северус просто молча согласно кивнул, накладывая на нас очищающие чары, и взнервированный кровосос продолжил на повышенных тонах живописать свою ночь в Альпах: — Ночь была безветренная, дым высоко поднимался, ровно. Чтоб вы знали, мы так раньше сигналы передавали, между прочим.       Ну мог ли я смолчать, когда он сам подставляется? Нет конечно! А потому…       Я с абсолютно невинной рожей спросил: — Между чем?       Адам закатил глаза и зашипел.       Ну натурально кошка!       А я получил локтем в рёбра от Северуса. — Хек… А чё я-то, Сев?       Тот сделал мне «страшные глаза», и я предпочёл повторить извинения и прикусить язык:       Пока ещё сам могу это сделать, без чужой помощи прямым в челюсть. — Я больше не буду. Извини, Адам. Просто настроение хорошее. — Угу. Знаю я твоё «настроение».       Тот смерил взглядом Северуса, а он чуть склонил голову набок и изящно приподнял бровь, словно говоря: «А ты что-то имеешь против?» — Завидовать нехорошо.       Прошептал в свой бокал Младший, ухмыляясь.       Спасибо, сыночек! Заступился, кровиночка! Батька не забудет! — С меня торт.       Пообещал я тому. — Два.       Адам потёр виски и решил сделать вид, что не услышал последние замечания, вернувшись к теме разговора: — «Между чем», «между чем»… Между крепостями мы сигналы дымом костров передавали, юморист. Между крепостями! Как раз в горах, из крепости в крепость. Ну… Раньше. Лет пятьсот назад. И ещё раньше…       Меня так и подмывало спросить, где ж они тогда покрышки воровали, но я крепился. Молчал. Рёбра берёг.       Потратив пару секунд на ностальгию, Адам встряхнул шевелюрой.       Нормальной, не мысле-волосами… Блядь, сосредоточься, Гарольд! Что за несерьёзность?! Мы тут Тёмного Лорда украдаем, а я… — В общем, я превратился опять в дым, смешался с дымом от резины —Так вот отчего у него зенки-то с утра такие красные были! — и взлетел повыше. Жаль конечно, что поверх этого заклинания — дымного, я имею в виду — никакие чары не ложатся, так проще было бы намного.       Адам потянулся за своим бокалом, а Северус вставил комментарий: — У местного Тёмного Лорда, у которого мы позаимствовали это заклинание, целью являлось тотальное устрашение, а не скрытное проникновение. Потому и заклинание такое. Несовместимое ни с чем.       Тот кивнул и стал рассказывать дальше: — Подняться мне пришлось километра на два. И это с учётом того, что костёр я тоже не в низине развёл. Но место обнаружил. Нашлась там одна маленькая и очень труднодоступная долина, полностью накрытая изолирующим куполом. Туда-то я и полетел.       Ну блядь! Ну что мне с собой делать?!       Я тут же представил: Адам, в облике белой летучей мыши, но в сопровождении чёрного дымного следа сгорающего в атмосфере Земли метеорита, по отвесной траектории влетает в единственное окно высоченной башни средневекового замка. — Я щщас вернусь.       Выдавил я из себя, вскочил и буквально вынесся в дверь, ведшую в нашу личную гостиную.

🪻🪻🪻

      Оттуда я вбежал в коридорчик, затем — в спальню, с разбега рухнул на кровать и, зарывшись лицом в одеяло, рассмеялся.       Но одному всегда не так уж и весело смеяться, а потому успокоился я почти сразу. Перевернулся лицом вверх и, повалявшись с минуту в позе морской звезды, принялся, кряхтя, соскребаться в кучку. С трудом откопал в сумке последний флакон успокоительного, выпил и клятвенно сам себе пообещал завтра же сварить новую партию, а сегодня ночью — пойти побегать по Запретному лесу.       Должно помочь. Всегда помогало. Нервишки шалят, веселье какое-то нездоровое по любому поводу. И полнолуние вроде бы давно было, а вот гляди ж ты… Наверное, откат от разрыва связи, да и пересикался я знатно после того, как в себя пришёл.       Да, о тех минутах, которые я провёл лёжа на земле, обездвиженный заклинанием, сомневаясь в собственной половой принадлежности и памяти за последнюю четверть века… Об этом лучше было никогда больше не вспоминать. Меня даже сейчас, под успокоительным, продрало дрожью по хребту.       Сходив умыться и представив себе на пробу Адама с мысле-волосами, я убедился, что в ближайшие часа четыре не буду больше ржать как ненормальный над картинками, которые мне то и дело подкидывает воображение. И вышел к остальным.

🌷🌷🌷

      Адам воззрился на меня с такой обидой в рубиновых зенках, словно я нарочно поставил себе целью растоптать его хрупкое самолюбие.       Мне тут же захотелось оправдаться: — Ну что ты так смотришь? В туалет я ходил. Так живот прихватило, думал не добегу. Что, не веришь? У самого, что ли, никогда такое не случалось? А хотя… У тебя, может, и не случалось. А кстати…       Северус прервал меня угрожающим покашливанием, замаскированным под деликатное: — Давайте продолжим? Вы в любой другой день сможете сравнить проблемы пищеварения вампиров и оборотней. Гарри мы ждали тебя. Адам?       Я уселся обратно, а наш красноглазый неженка фыркнул и снова, в который уже раз, принялся за рассказ. Но успокоенный я больше не сбивал его, а потому мы наконец-то смогли узнать подробности. — Так вот. Как я уже сказал до того, как меня кое-кто столь невежливо прервал, долину я обнаружил. Небольшая. Сильно укрытая. Не защищённая даже, а именно спрятанная. Чары направлены именно на сокрытие следов любого колдовства. Антиаппарационные чары есть только непосредственно на самом замке, магглоотталкивающие тоже. И на этом из защиты и всё. Я так понял, упор делался на то, чтобы долину не могли обнаружить магическими способами.       Адам приложился к бокалу. Все, и даже я, терпеливо ждали. — Сам замок — это просто нечто! Зачарован каждый камушек! Охране, там работающей, не позавидуешь. Им очень некомфортно приходится. В замке невозможно нормально жить, не имея разрешение хозяина на колдовство. Но, как я понял, всё основано на недоразумениях.       Адам опять отвлёкся на вино, Младший ёрзнул нетерпеливо, нам с Северусом всё было пофиг: мне из-за успокоительного, ему — по жизни. — Я поясню. Хоть как-то пользоваться Нурменгардом получилось только потому, что в зачарованиях не были упомянуты некоторые условия. Вот например: условие — в замке невозможно колдовать без разрешения хозяина. Колдовать! Но жить-то можно. Просто Грин-де-Вальд считал, что маг равно магия, и жить не колдуя маг не сможет. И он совершенно не задумался над тем, что в его замке могут поселиться люди без магии вообще. Да, сквибам-охранникам крайне неуютно. Они постоянно испытывают моральный дискомфорт — даже, я бы сказал, сильный прессинг — тем не менее жить они там могут. Вот и живут, терпят. Да и работают посменно наверняка. Ну это в целом. Я глубоко не стал вникать, времени не было, да и задача стояла не та. Но! Вот посмотрите. — Куда?       Я не вредничал! Клянусь! Я действительно думал, что он нам сейчас ещё и слайды покажет. А то такую лекцию забабахал и без слайдов… Непорядок! — Никуда! Это я образно!       Тут же зашипел Адам. — Угу.       Пробурчал я разочарованно под укоризненный взгляд Северуса, а Адам продолжил восхищаться ошибками строителей: — С зачарованием камеры Грин-де-Вальда — да вообще всех камер в темнице замка — точно то же самое. Одно условие не упомянуто, а благодаря этому я и смог проникнуть к нему.       Угу. Значит, всё-таки смог. Это радует. Наверное.       А Адам, словно не понимая, что нам всем не терпится узнать именно про общение с Тёмным Лордом времён Второй мировой, восторгался собственной уникальностью: — Вот камеры в темнице зачарованы на невозможность покинуть то место живым. Но я-то по сути неживой. Потому не только легко проник внутрь, но и наружу вышел так же запросто! — А Грин-де-Вальд не сможет.       Сделал вывод Младший. — Да.       Кивнул Адам, соглашаясь, и заключил: — И никто не сможет. Грин-де-Вальд не рассчитывал выпускать своих пленников хоть когда-нибудь.       Мы помолчали.       Я пытался представить себе, как можно на практике осуществить проживание человека в течение почти полувека в замкнутом периметре с невозможностью контактировать ни с кем живым.       Хотя почему с невозможностью?       И я спросил: — А как там у него вообще?       Адам с готовностью пояснил: — «Там у него вообще» — неплохо в целом. Темница не в подвале, а в башне, окно есть, благодаря чему я и пробрался так легко. Он даже в этом позаботился о своих несостоявшихся пленниках, а получилось, что о себе. Цель заключения была не в истязаниях, а в исключении из жизни внешнего мира. Сами понимаете, если в такую изоляцию посадить деятельного политика, интригана, диктатора и прочее, тот сам себя поедом есть будет, загибаясь от невозможности принимать участие в дележе власти. Тут ничего больше и не нужно, личность такого склада будет мучиться ежечасно. И знать, что это навсегда. — Ну почему…       Начал было Северус, но Адам покачал воздетым вверх указательным пальцем: — Навсегда. Ну то есть не совсем навсегда, конечно, но очень и очень надолго. Грин-де-Вальд не был милосерден, но был находчив и изощрён. Его враги были бы обречены столетиями наблюдать, как мир существует без них, и миром этим правит Геллерт Грин-де-Вальд. Ну в теории. Или в мечтах Грин-де-Вальда. В общем, идея была в этом. Так вот! Камеры зачарованы. Покончить с собой невозможно. И мало того! Пленники чувствуют себя — физически, естественно — прекрасно. В камнях стен сплошное поле чар, вытягивающих магию из пленника, но! Пускающих эту магию на поддержание физических сил и здоровья самого пленника. Так что живущий в подобном месте маг пышет здоровьем, пусть даже магии у него остаётся исключительно на примитивное бытовое колдовство. Типа, чем лучше пленнику телесно, тем ему хуже. Моральная импотенция добивает на фоне отличной физической потенции… Кхм… Да.       Адам почему-то замялся, а я, честно говоря испытавший в завершение чужого рассказа все пятьдесят оттенков охренения разом, даже неуверенный в том, что всё верно расслышал и понял, переспросил: — То есть ты хочешь сказать, что милый Гели… Или как там его Батильда обзывала?       Повернулся я к Северусу, а он, не менее обалдевший, поддержал меня: — Как-то так и называла. — То есть он сейчас… Он не древняя развалина, что ли?       Неимоверно гордый собой Адам оскалился во все клыки, словно идея с улучшением потенции продлением жизни, но тем самым и психологических мучений узникам Нурменгарда принадлежала ему лично: — Отнюдь! Мужчина в самом расцвете сил!       Младший тихонечко присвистнул: — Вот это… Вот это извращение! Вот это пытка, это я понимаю! — Ну а я про что?!       Гордо хмыкнул Адам.       А я тут же погрузился в размышления на тему: на кого же похож «милый Гели»?       На Мадса Миккельсена или на Джонни Деппа? Глупо надеяться, что он будет выглядеть как Джеймс Бауэр из «Даров Смерти», которого потом Джуд Лоу в «Тварях» видел в Зеркале «Еиналеж», но… Нет, вряд ли. Мне-то тот Грин-де-Вальд больше всех нравился. Мне/девушке Бауэр вообще прям очень нравился. Внешне. А Депп не очень. А с Миккельсеном что-то такое гримёры сотворили… Типа как Сев тогда с собой, когда к Дамблдору летом ходил: то ли ботоксом рожу обкололи, то ли, и правда, белком яичным обмазали… — Гарри, ты ещё с нами?       Да если бы! Я опять уже… Того. — Да-да, Сев, здесь я. Думаю просто.       Не о том, о чём надо. Фанаточка городского фэнтези. — Ну так поделись думами своими.       Подколол меня Адам и закончил, поджав губы недовольно: — А то я тоже много чего придумал, а всё оказалось бесполезно.       Я вздохнул и встал с дивана. Захотелось размять ноги. Пройдясь туда-сюда, понял, что хочется ещё и выпить. Аккуратно притянув к себе бокал, я принялся неторопливо расхаживать босиком по приятно пружинящему под ступнями по ковру и размышлять вслух, прерываясь на короткие глотки: — Ладно. Бог с ним, с возрастом Грин-де-Вальда…       Вот это я кому сейчас сказал? По-моему, его возраст только меня и волнует. — Ладно. Давайте решим, нужен ли он нам вообще. Может, ну на фиг? Пусть сидит? Сколько он там просидит? Ещё лет триста? — Да как бы не все пятьсот. С такими-то чарами.       Заметил Адам. — Ну вот! Хорошо же!       Обрадовался я лёгкому решению и пояснил скорчившему недоумённую рожу Адаму: — Будет у тебя подружка. Чем плохо-то? Будешь к нему летать, болтать…       Адам занервничал и забегал глазами, а Младший наклонил голову, пряча хитрую понимающую ухмылку.       А меня несло: — Будете, косички друг другу плести. Ты долгожитель, он долгожитель… Будет. Чем плохо? Будешь ему книжки носить. Ты его и повыспросишь! Мог бы, кстати, и сам сообразить и поговорить на нужную нам тему.       Попенял я тому.       Северус, вполоборота развернувшийся ко мне, когда я встал, и сейчас сидевший положив одну ногу на диван, а руку вытянув вдоль спинки, согласно кивнул, с подозрением глянув на Адама.       А тот опять покачал пальцем, вздохнул и признался: — Он отказался со мной разговаривать.       Младший прошептал: — Именно «разговаривать»?       Адам опять сделал вид, что не расслышал, а Младший будто бы и правда расстроился: — Значит, не будет у тебя подружки с косичками.       Я порадовался выпитому успокоительному, потому что сейчас точно уже ржал бы, с таким искренним сочувствием на лице тот выдал эту фразу.       Один Северус сохранял серьёзность: — Ну хоть что-то же он тебе рассказал?       Я сел в третье, остававшееся свободным кресло и уставился на Адама.       Не знаю, что тот прочёл в моём взгляде, но бокал отставил и строго изложил сведения, как на докладе: — Вот это всё и рассказал. Про замок, про камеры. Камера, кстати, так только называется. У него достаточно большая комната и ватерклозет отдельный. — Ватерклозет, говоришь… Ватерклозет — это хорошо.       Задумчиво повторил Северус, тоже отставив бокал и сложив руки на груди. Он пощипывал пальцами правой свою бородку и о чём-то напряжённо размышлял. — Адам, а сам-то Грин-де-Вальд вообще хочет на свободу?       Серьёзно спросил он у нашего вампирчика. — Да! Очень! Сказал, что, если мы его вытащим, он гарантирует своё полное содействие во всём. А ещё пообещал, что Дамблдора с позором лишат поста Председателя МКМ. — Вот с этого и надо было начинать.       Упрекнул того Северус. — А вы не боитесь?       Иронично протянул Младший? — Чего же, например?       Поинтересовался я, а тот пояснил свою — весьма здравую, кстати — мысль: — Выпускать на волю Тёмного Лорда? От одного только избавились, и сами же другого себе тут же организовать хотите. Не?       И тут Адам выдал такое, что мне даже успокоительное не помогло: — А он больше не будет. Он мне обещал!       И обвёл взглядом нас троих с таким довольным и гордым видом…       Ржали все. Ну кроме Адама. Тот обиделся.       Опять. Вроде как.

🪻🪻🪻

      Как всегда, мой любимый зельевар принял на себя обязанность быть голосом разума в том бедламе, в который мы с Младшим могли превратить любое собрание и встречу: — Так! А ну, тихо.       Одёрнул он нас, как только смог говорить, и обратился к обиженному вампиру: — Адам, ты нас извини. Просто ты очень юно выглядишь. А потому трудно всё время держать в уме твой реальный возраст. И трудно понимать, что ты, умудрённое опытом существо, — Ну про «умудрённое» я бы поспорил… — конечно же не просто так привёл нам эти слова Грин-де-Вальда в качестве решающего аргумента.       Упомянутое существо посопело недовольно и пояснило с обидой в голосе: — «Конечно же не просто». Он мне магией поклялся.       Младший фыркнул и закатил глаза, мне тоже очень захотелось повторить за ним. Но вместо этого я тоном прилежного ученика сказал: — Извини, Адам. Ещё раз. И, боюсь, ещё не раз нам придётся извиняться, если ты такое будешь выдавать. Мы парни весёлые, как ты уже мог убедиться. Наверное.       Тот посопел ещё немного и ответил: — Ладно. Чё уж там… Сам виноват, не учёл вашу… ммм… весёлость.       И совершенно неожиданно ухмыльнулся по-хулигански и добавил: — Но я потому и хотел бы с вами остаться. Весело же!       И снова Северус вернул беседу в деловое русло: — Так! Повторюсь — тихо все! Адам, весельчак ты наш ещё один, давай уже ты, блядь, нормально всё расскажешь, а то мы так до утра не закончим.       Тот подмигнул мне и встал, с бокалом в руках пересев на диван к Северусу.       Хорошо хоть не рядом, загрызу! И я не понял… Он что? Всё это время прикалывался, что ли? Типа, пытается соответствовать нашей весёлой семейке? Ничего не понимаю! С одной стороны, ему ж реально тыщща лет. А с другой… Ничего не понимаю. — Хорошо, джентльмены, повеселились и достаточно.       Адам одним большим глотком влил в себя остатки вина, отлевитировал бокал на столик и сел ровно, закинув ногу на ногу и обхватив колено верхней переплетёнными пальцами: — Грин-де-Вальд поклялся мне магией, что не планирует ничего, связанного с захватом мира, приходом себя любимого к власти и… Ну и прочих политических телодвижений тоже не планирует. Так же его клятва распространяется на обещание содействия и лишение Дамблдора должности председателя. Он сказал, что разобрался с Дарами Смерти и понял, что Палочка оказывала на него сильное влияние. Он уверен — ему крайне повезло, что хватило сил выжить во всех тех передрягах, в которые он влезал по зову Палочки. Так что сейчас он хочет просто того, чего и хотел весной девяносто девятого года. Тысяча восемьсот, естественно. — А чего он тогда хотел?       Осторожно уточнил Младший, который сидел, грея почти полный бокал в ладонях. — А хотел он путешествовать: осесть где-нибудь в Африке или Южной Америке, искать складки пространства с заброшенными городами и пирамидами Майя. Хотел найти Эльдорадо, был уверен, что тот неплохо сохранился и не разграблен. Хотел сам создать Философский Камень с нуля. Изучать древние артефакты… Ну всякое такое. — Ну положим, один древний артефакт он хорошо изучил. Изнутри, так сказать.       Пробормотал пребывающий в сильной задумчивости Северус, покусывая нижнюю губу.       Так расслабиться он себе позволял обычно только при мне. Значит, мысль захватила. А меня, традиционно, захватила похоть: я смотрел на его медленно краснеющую от покусываний губу, гнал из памяти флешбэки о совсем недавнем прошлом и перебирал в уме ингредиенты и этапы варки успокоительного зелья, которая ждала меня — Абсолютно точно! — сегодня ночью. — Мелкий, ты чего не пьёшь?       Спросил я тихонько, стараясь не отвлекать Северуса от размышлений, но отвлечься самому. — А смысл?       Печально спросил тот. — Ладно пьянеть не пьянею, так ведь и вкуса не ощущаю. Жалко хорошее вино переводить. — Ох, экономный ты мой. Давай сюда. А ты себе воды хоть налей. Для приличия.       Младший ухмыльнулся невесело, отдал мне бокал, а тут и Северус дозрел: — Насколько я понимаю, у нас теперь не получится вынести Грин-де-Вальда в том чемоданчике, как ты, Адам, предлагал?       Тут я, откровенно говоря, про себя очень порадовался, потому что возни с тем сундучком-коробком было бы столько, что мне, реально, даже страшно было задумываться на эту тему предметно. — Да.       Смиренно согласился тот.       Северус кивнул и озвучил очень странную просьбу: — Эльфы Хогвартса. Будьте любезны, крысу мне живую в клетке.

🌷🌷🌷

      Спустя примерно полминуты тишины на столике возникла клеточка с мечущейся внутри достаточно противненькой упитанной серо-бурой голохвостой крысой.       Северус как-то очень многозначительно позвал меня: — Гарри?       Я аж испугался: — Чё? Я надеюсь, ты мне её не сожрать предлагаешь? Она невкусная! Я уверен.       Теперь настала очередь Адама ржать надо мной.       Северус терпеливо вздохнул и приглашающе повёл рукой в сторону клетки: — Посмотри магическим зрением и запомни результат.       Я, послушный мальчик, сделал, как было велено: всё рассмотрел, запомнил и уставился на него, ожидая дальнейших указаний.       Северус превратил крысу в простой деревянный кубик и указал мне на тот раскрытой ладонью: — Теперь смотри. Изменилось что-нибудь? — Нет.       Отрапортовал я.       Северус отменил трансфигурацию на кубике, и совершенно спокойно убил крысу «Авадой».       Немножко обалдевший я похлопал веками, смаргивая отблески-воспоминания зелёного луча, посмотрел на Северуса, на не менее обалдевшего Младшего, на заинтересованного Адама — потянул время, короче говоря, — и спросил: — И чего? — Смотри!       Приказал Северус.       Только после этого я глянул на крысу и понял, зачем всё это было нужно. — Теперь изменилось.       Вздохнув, ответил я и пояснил для Младшего и Северуса, потому что Адам и сам всё уже разглядел своими красненькими глазками: — Между неживой крысой и живой, но трансфигурированной — огромная разница. — То есть и вариант с превращением Грин-де-Вальда во что-нибудь отпадает.       Подытожил Младший, а Северус превратил и дохлую крысу в кубик, пояснив: — Для чистоты эксперимента. — Так же, как в предыдущий раз без трансфигурации.       Отчитался я, и тут мне в голову крайне своевременно пришла идея: — Сев, а этот… Ну как его?..       Идея-то пришла, но в слова оформляться никак не желала. Я напрочь позабыл название того зелья, которым Снейп один точка ноль пытал на первом уроке зельеваренья Гарри Поттера. — Ну-ну? Поднатужься, милая!       Не удержался Младший от намёков на наше с ним общее, можно сказать, происхождение. — Как ты посмел опуститься до столь пошлых инсинуаций?       Притворно нахмурился я, с трудом сдерживая ухмылку. — Эй! А ну-ка!       Рявкнул Северус на расшалившихся нас.       Командирский окрик помог, я сразу вспомнил то, что требовалось: — «Напиток живой смерти»!       Почти выкрикнул я, преданно пялясь в глаза моему любимому зельевару. — Разродилась!       Прошептал Младший, на что я предпочёл не обратить внимания.       Северус не стал ничего объяснять, просто встал и, уже на полпути к, как я подозревал, своей лаборатории, попросил снова: — Эльфы Хогвартса, повторите, пожалуйста.

🪻🪻🪻

      Клетка с убийственно-спокойной крысой сменилась клеткой с пока ещё нервно суетящейся. А через пару минут вернулся Северус с простыми маггловскими латексными перчатками на руках и маленьким пузырьком.       Сев на краешек дивана, он обездвижил крысу, достал ту из клетки и капнул стеклянной пипеткой в раскрытую пасть жертвы крошечную капельку похожего на воду зелья. Вернув на место опоенную крысу, снял и уничтожил перчатки. Отменив оцепенение на и без того неподвижной крысе кивнул мне: — Смотри.       Я послушно уставился на безжизненно раскинувшуюся на дне клетки крысу: — Выглядит так же, как трансфигурированная крыса.       Отчитался я и добавил на всякий случай: — Живая.       Северус только кивнул, уничтожил клетку вместе с содержимым и спросил: — Ещё идеи? Но я думаю, что Грин-де-Вальд все магические способы предусмотрел. — А вот и нет!       Радостно возразил Младший.       Я закатил глаза: — Про Адама мы уже поняли.       Но тот не согласился: — Нет! То есть — не только. Вспомни «Дары Смерти», Гарри.       И Младший очень выразительно обозначил пальцами кавычки, чтобы, видимо, я не раздумывал зря об артефактах «матушки», а сосредоточился на творчестве одной небезызвестной дамы. — Младший.       Угрожающе — Совсем чуть-чуть! — произнёс Северус, и тот сразу раскололся: — Волдеморт тоже смог зайти и выйти.       Я пробормотал: — Действительно. Значит, гомункул… — Не думаю, Гарри.       Перебил меня Северус и покачал головой: — Это вообще не показатель. Во-первых, не путай нормального гомункула с той фигнёй, что там Хвост ритуально наварил. Там магии было больше, чем физических составляющих. — Действительно.       Признал я. — А во-вторых, повторюсь, это вообще не показатель. Мы же не знаем: чары настроены не пропускать любой живой объект или именно одушевлённый. А в Волдеморте душа уже настолько была истрёпана разделениями, что чары могли просто не воспринять того как одушевлённый объект, а тело было живым. Вот и думайте: либо тело ритуальное не было живым; либо одна из восьми частей души не равна целой душе. Да и случай Адама ясности не прибавляет. У него… Ты извини меня Адам, я просто рассуждаю. Так вот, либо у него души нет, что сомнительно конечно; либо — раз уж вампирско-магическое тело всё-таки не подходит под критерии чар — душа внутри такого тела тоже не принимается в расчёт. Вполне возможно, что чары настроены на простое сочетание обоих факторов: наличие цельной души в простом человеческом теле. Скорее всего именно так. Не стоит о действительно великом маге думать как совсем уж об идиоте.       Я задумался, а Младший поинтересовался: — Так и что же получается? Нам теперь надо придумать, как из Грин-де-Вальда душу вынуть и переселить в… Куда? И выносить их с душой по отдельности? Или будет просто достаточно умертвить тело? А может, ему достаточно быстренько крестраж сделать, а чары уже и пропустят его?       Мы с Адамом на удивление слаженно вздохнули, а ответил снова Северус: — Мы ничего не выясним, пока не узнаем, по какому принципу чары воспринимают потенциального беглеца. Это надо будет у Грин-де-Вальда уточнить. Но лично мне ничего умнее не приходит в голову, кроме очевидного: клиническая смерть. Это немагический способ, вряд ли подобное было учтено при зачаровании. — Дай-то Мерлин.       Пробормотал погрустневший Адам. — Придётся ещё разок тебе слетать.       Подвёл итог Северус.       Адам воспрял.

🌷🌷🌷

      Дальше мы решили — чтобы с пустыми руками, как говорится, не возвращаться к узнику Нурменгарда — подготовиться хотя бы немного.       Мы прошли в лабораторию Северуса и… Тут можно было бы описать, как мы издевались над третьей крысой, четвёртой, пятой… одиннадцатой…       Получается, реально увлеклись живодёрством?.. Но ни одна крыса не погибла зря!       С помощью крысиных смертей мы пришли к простому выводу. К нескольким выводам. И в общем-то, не совсем чтобы и простым.       Короче. Крысы… Ай, плевать на крыс! Человек!       Человек, предположительно, любыми чарами диагностировался бы как мёртвый по прошествии пятнадцати секунд после остановки сердца.       Предположительно! С крысами, по крайней мере, получалось именно так.       То ли процессы в тельце окончательно замирали, то ли крысиная душонка отлетала в крысиный рай спустя именно этот промежуток времени, но факт был таков — пятнадцать секунд. Но — Естественно! — нужно было убедиться. Пора было переходить к экспериментам на людях. Среди нас людей, кроме Северуса, не имелось, а экспериментировать на нём я не позволил бы — Естественно! — никогда и никому. И ему самому в том числе. Хотя он, стоило бы отметить, в объекты исследований и не рвался. Вот тут-то я и пожалел, что мы поторопились с Кингсли попрощаться. Сейчас тот нам очень пригодился бы.       Но Адам предложил дельную идею. Не знаю, как я воспринял бы это в начале вечера, но сейчас, в разгар действия успокоительного зелья, я отнёсся к предложению посетить хоспис достаточно пофигистично.

🪻🪻🪻

      Туда мы отправились втроём, без Младшего. Адам указал адрес в Лондоне.       Заодно показал нам, как выглядит ритуальная фигура с напитывающимся неиспользованной жизненной энергией кристаллом. Зрелище было вроде как и не особо впечатляющим, а с другой стороны — достаточно…       Не знаю… Не подобрать слов.       Смотреть на полупрозрачный красноватый дымок, окутывавший чуть розоватый — совсем почти пустой, как пояснил Адам — кристалл было просто. А вот представить, что эта ничуть не впечатляющая дымка — годы и годы непрожитых жизней… Жизней тех, кто не смог оправиться после болезни, попал под машину, получил в лоб не вовремя упавшей с крыши сосулькой или ножом под рёбра от нуждавшегося в дозе наркомана.       И годы жизни того самого наркомана, словившего передоз на радостях от богатой добычи, между прочим, тоже. Бррр! — Как тебе?       Почему-то шёпотом спросил я у Северуса. — Не знаю. Как-то приземлённо слишком, что ли? Чересчур утилитарно.       Тихо проговорил он в ответ. — Ну а чего вы хотели?       Буркнул совершенно серьёзный Адам, повзрослевший — в буквальном смысле — и растерявший обычно свойственную тому некоторую жеманность.       Я пожал плечами: — Не знаю. Не знаю…       Северус молча кивнул, а я спросил неуверенно: — А это… Ну… Не вредно? Для жизни в целом, там… Ну… ну вот куда эта энергия уходила бы, если бы не впитывалась в кристаллы, а? — Нет, это «не вредно».       Опять без насмешек ответил Адам и взялся пояснять: — Эта энергия, как древние греки назвали — «витальная», просто рассеивается в воздухе и медленно истекает в космос. — В кудааа?       Охренел я. — В космос, Гарольд, в космос.       Я открыл рот. Закрыл. Постоял, поморгал. Опять открыл-закрыл рот.       Северус мне помог: — Откуда знаешь? — Видел.       Просто ответил Адам, чуть помолчал и рассказал подробнее, окончательно вогнав нас с моим любимым зельеваром в ступор: — Видел. Я же и на самолётах летал, и на спутник один раз влез. А что вы так смотрите? Я тысячу лет живу, и финиша как-то не предвидится. Неужто вы думаете, я не ищу развлечений? Не только ж оборотней мне по лесам трахать.       Я поморгал на фразе об оборотнях, и почувствовал некоторый дискомфорт. Хоть я и знал уже, что по первости привлёк Адама именно своей двойственной сутью, которая гарантировала повышенное либидо, но как-то это уже позабылось.       Так это давно было! — Как-то я не воспринимал тебя, в качестве летающего на самолётах. Видать, не с того мы знакомство начали.       Признался я, а Адам усмехнулся невесело: — Да я тебя тоже не воспринимал. Вообще никак. Только как красивую постельную игрушку, с которой ещё и поговорить в перерывах о чём-то можно было бы, потому как не совсем тупой. Это уж потом…       Покашливание Северуса прервало нашу минутку сентиментальности.       Я тут же прижался к его боку, а воровато глянувший из-под белых ресниц Адам вернулся к теме космоса и Философских Камней: — Н-да. В общем, я видел своими собственными глазами, что эта витальная энергия просто истекает в космос. Может, тамошние обитатели и используют ту для чего-нибудь, не знаю. Но на земле переизбыток этой безобидной на первый взгляд дымки приводит к неприятностям. Поля сражений никто не любит именно по этой причине. Тяжко там чувствительному человеку, да и нечисть всякая плодится. А всё потому, что там дымки этой иногда по пояс. И чтобы та развеялась, должны пройти годы. — Странно.       Заключил Северус. — Почему?       Не понял Адам. — Потому, наверное, что я не привык к бесплатному. А ещё не привык, что вот просто так бывает хорошо. Собирают эту витальную энергию долгоживущие, а всем остальным от этого мало того, что не плохо, так даже, наоборот, легче. Не верится.       Адам пожал плечами, но доказывать ничего не стал. Просто аппарировал с крыши ко входу в старенькое обшарпанное здание.

🌷🌷🌷

      Накинув на себя чары отвлечения внимания, мы вошли внутрь.       Смотреть по сторонам на до крайности скудные интерьеры откровенно не хотелось. Да и не думал я, что имелось там хоть что-то могущее привлечь чьё бы то ни было внимание. Скорее наоборот, оттолкнуть.       В конце коридора из открытой двери доносился противно тревожный писк приборов и слышались голоса. Мы не сговариваясь пошли туда. В крохотной комнатушке врач в светло-голубом спецкостюме и пара пожилых медсестёр в таких же брючных костюмчиках хлопотали над истощённым телом невнятного пола, с настолько исколотыми венами, что в локтевых сгибах были не синяки, а бугристые шрамы.       Северус аккуратно сжал моё предплечье и подбородком указал на медиков. Я послушно переключился на магическое зрение. — Время смерти…       Врач взглянул на наручные часы и что-то записал в прикреплённый к планшету лист. — Забираем.       Медсестра пополнее кивнула медсестре похудее, отключавшей приборы, и накрыла лицо трупа простынёй. Врач покинул палату, следом медсёстры вывезли тело на койке на колёсиках и поспешили по коридору к дверям лифта. — Vita brevis…       Непонятно прошептал Адам. — Чё?       Тихо переспросил я.       Он ответил, озираясь по сторонам: — Жизнь короткая штука, говорю. — Не, ты там по-другому сказал.       Попытался пошутить я, чтобы скинуть тягостное впечатление от только что увиденного. — Это латынь, мурло безграмотное.       Вроде как пошутил в ответ Адам. — Он на латыни знает только: in vino veritas.       Точно пошутил Северус, на что я возмутился: — Неправда! Я ещё «Авада Кедавра» знаю! — Это древнеарамейский, балбес!       Растрепал мой мудрый ворон мне кудри ласковым подзатыльником-поглаживанием.       Стало как-то полегче на душе. Не так гнетуще, как было минуты даже две назад. — Сколько, Гарри?       Уточнил Северус.       Минутка психологической разгрузки закончилась, пора было возвращаться к тому, по поводу чего мы, собственно, здесь появились.       Мне тут же вспомнилась картинка: та самая алая дымка, в изобилии истекающая из тела на каталке и под монотонный писк кардиомонитора поднимающаяся к потолку, очевидно притягиваемая кристаллом на крыше. — Пятнадцать секунд.       Ответил вместо меня Адам.       Северус оглянулся на двери абсолютно пустой, за исключением стойки с медицинской аппаратурой, комнатки и протянул: — Я бы понаблюдал, просто ради чистоты эксперимента, за хотя бы ещё одним случаем. — Ты же понимаешь, что мы можем прождать всю ночь и ничего не дождаться?       Осторожно уточнил Адам. — Да понимаю я всё, но… Ну наркоман такой себе пример, понимаешь? — Понимаю.       Пока они тихо переговаривались, мы шли к выходу мимо открытых дверей в такие же маленькие комнатки-палаты. И вдруг…

🪻🪻🪻

— Куда ш вы, ребятушки? А я?       Я чуть не подпрыгнул от испуга, услышав дребезжащий старческий голос с лёгкой шепелявостью.       Затормозившие Северус и Адам в недоумении повернулись ко мне, а я в таком же недоумении смотрел на них. — Эй. Я сдесь. Вы меня сабыли?       Голос доносился из двери палаты, мимо которой мы только что прошли. — Мы забыли чары?!       Практически в ужасе прошептал Северус, и я тут же глянул вокруг, без проблем различая до сих пор, как оказалось, используемым магическим зрением лёгкое гало вокруг каждого из нас. Это свечение доказывало, что чары на нас были, и видеть нас по идее никто не мог.       Если только… — Сквиб?       Прошептали мы на три голоса. — Что делать будем?       Для пущей выразительности я выпучил глаза. — Эй, вы там?       Опять раздалось тихое из палаты. — Слушайте… Как-то невежливо. Давайте подойдём, что ли? Пожилой же человек. Некрасиво.       Предложил Северус, а я… я был готов аппарировать оттуда в тот же миг хоть за тридевять земель, потому что задницей уже чувствовал, к чему всё идёт.       Адам хлопнул меня по плечу и развернул в обратном направлении: — Не дрейфь. Ты же у нас позитивный парень, вот и мысли позитивно. Пошли. Если что, я…       Он замолчал, а Северус решительно шагнул мимо меня к дверям.       Ну что ты будешь делать! Хотя… Есть вариант подождать в коридоре, например.

🌷🌷🌷

      Конечно, Северуса я не оставил. Тем более с Адамом.       Да-да, я ревнивая скотина, я знаю. Партнёру надо доверять и всякое такое. А я доверяю! Да, я доверяю, но… Чёрт бы побрал все эти социальные механизмы! Общие травматические переживания объединяют, а нам этого точно не надо. Вот пусть со мной объединяется.       В палате, на точно такой же койке-каталке, как недавно умерший наркоман, но с поднятым изголовьем полусидел укутанный в несколько одеял настолько старенький дедок, что я тут же подумал:       Именно про таких говорят: дунь и рассыпется.       Дедок смотрел на нас напрочь затянутыми бельмами глазами и радостно разглагольствовал, чуть пришлёпывая губами абсолютно беззубого рта: — А я слышу — в крайней палате пшшит. А потом смотрю — вы идёте. Ну думаю, сначала в крайнюю, а потом уш и са мной. Ну думаю, слава Господу нашему, пора. А и правда ведь пора мне. А вы што-та мимо. Аль ишо са кем-то? А уш потом са мной, а?       Мы стояли, как три безмозглых каменных изваяния и пялились на нетерпеливо-радостного дедка. — «И встретил он Смерть как давнего друга, и своей охотою с ней пошёл…»       Тихо произнёс Адам почти мне в ухо, но слепой обитатель палаты ничуть не затруднился расслышать его шёпот: — А? Да, да, я с охотою, с охотою. Сашдался. Уш даше внуков всех схоронил, а про меня как забыл Бошенька. Заберите меня, ребятушки, ладно?       Я, сам не понимая почему, кивнул.       Дедок просиял и, оглядев нас явственно незрячими глазами, беззаботно уточнил, тыкая поочерёдно дрожащим узловатым пальцем в каждого: сначала в Адама, потом в Северуса и закончил на мне: — Тока не пойму. Вот ты — беленький, ты — шерненький, а ты откуда будешь?       Мы, заметно подтормаживая, оглядели каждый себя и друг друга. Выводы были очевидны и забавны, несмотря на, казалось бы, трагизм ситуации: Северус был в привычно-чёрном; Адам, с его белой шевелюрой, весьма органично смотрелся в светло-серых брюках и таком же джемпере; ну а я… Я представлял нечто среднее: чёрные джинсы и крупной вязки белый свитер с горлом. Да и мои рыжевато-каштановые кудри пребывали если не совсем посередине между брюнетом Северусом и почти альбиносом Адамом, то где-то близко.       Что меня дёрнуло за язык такое ляпнуть, я и сам не знал. Не иначе неоднократно смотреные и нежно любимые мной/девушкой разнообразные аниме. Тем не менее ляпнул, совершенно не задумавшись: — А я из корпуса равновесия, сэр. — Ааа! А вот это правильно. Правильно. Весде равновесие быть долшно. Во всём. Правильно. А меня куда? К тебе?       Дедок глянул на Северуса: — Аль к тебе?       Его взгляд остановился на мне. — А Вы, сэр, ко мне пойдёте.       Выступил вперёд Адам. — Да неушто? Правда, што ли?       Искренне удивился дедок, вроде как даже не очень веря. — Даже не сомневайтесь, сэр.       И Адам склонился над ним, кладя руку на лоб.

🪻🪻🪻

— Пятнадцать секунд.       Тихо проговорил Адам, когда мы вновь стояли на тротуаре перед зданием хосписа.       Северус молча кивнул. — Ну я полетел.       Уведомил он нас и аппарировал.       Мы переглянулись, я обнял Северуса и утащил в парную аппарацию, одновременно вовлекая в поцелуй.

🌷🌷🌷

      Поцелуй закончился у ворот с крылатыми вепрями. Мы, не сговариваясь, не предложили Адаму воспользоваться исчезательным шкафом, а заодно и нашим гостеприимством. Потому Хогвартс покинули самым обычным способом: до ворот ногами, а дальше аппарацией. И сейчас мы реализовывали когда-то давным-давно — Боже! Как же, действительно, давно! Назад целых месяцев… Шесть? — озвученное Северусом правило: один Поттер вышел; значит, один Поттер обязательно должен войти.       Оторвавшись от любимых губ, я поднял голову и обалдел в который уже за сегодняшние вечер и ночь раз. — Вот это да!       Протянул я. — Что?       Напряжённо поинтересовался Северус, очевидно подозревая какую-нибудь очередную гадость.       Но нет, не сейчас. — Тут такие щиты теперь, Сев! Ты… Это надо видеть!       Я стоял и в полном восторге озирал всё ещё активированным магическим зрением обновлённые защитные купола над Замком. Плотная плёнка, наподобие чуть мутноватого радужного мыльного пузыря, накрывала Хогвартс полностью, включая шпили самых высоких башен. — Покажешь мне потом воспоминание. Мне кажется, если смотреть воспоминание, то информация должна воспроизводиться со всеми доступными очевидцу визуальными эффектами. Проверим.       Заявил Северус, аккуратно выпутываясь из моих объятий. — Проверим.       Согласился я.       Вепри на вершинах мощных столбов привстали, встряхнулись, обсыпав нас шматками отвалившегося мха и накопившимся — надеюсь, не за века — мусором, склонились в смешном поклоне, отклячив объёмистые окорочка со смешными хвостиками, и снова плюхнулись на задницы с каменным стуком. Створки кованых ворот бесшумно разошлись в стороны, оставляя в ночном воздухе два шлейфа из хлопьев ржавчины, отваливающихся с металлических фигурных пик. Новый металл маслянисто-матово переливался в лунном свете.       Я, не доверяя глазам, на всякий случай потрогал кончиками пальцев герб Хогвартса на воротине: — Слушай… Всё такое новое. Это как, а? — Думаю, это результат наших с тобой манипуляций в некоем зале.       Высказался обиняками Северус, проходя в ворота и оглядываясь по сторонам, и проворчал: — А нам не мешало бы поинтересоваться этим раньше. — Ну так-то да, но когда бы нам? — И то верно.       Гигантские входные двери тоже распахнулись сами и гулко захлопнулись за нашими спинами, сопроводив это воистину величественное действо внушительным перестуком запорных механизмов. — Слушай, а удобно, блин! Ничего самому делать не надо.       Оценил я сервис, точно так же, как только что делал Северус, вертя головой по сторонам. — Сев, а тебе не кажется, что здесь стало как-то чище? Или тоже просто всё обновилось? — Не знаю. Наверное, и то, и другое. А даже если и просто чище, то всё равно неплохо.       А было действительно неплохо. Облицовка стен стала явно светлее, избавившись от пыли и нагара, впитавшихся в известняк за сотни лет. Пол выглядел не таким истёртым, расползшиеся плиты выровнялись, будто уложенные только что. Даже факелы светили ярче.       Хотя ничего удивительного. Факелы-то как раз магические, а раз магии прибавилось, то и света нам добавили.       Я провёл рукой по попавшейся на пути колонне и поблагодарил: — Спасибо, так гораздо уютнее.       В ответ ощутил такой же поток признательности и совсем не удивился.

🪻🪻🪻

      Проводив Северуса до наших покоев и пару раз облапав на прощание, бедный я, как и планировал, но совершенно без настроения, побрёл бегать в лесу с профилактическими целями. Благо мне было обещано, что успокоительное Северус завтра — уже сегодня — сварит сам, пока седьмой курс будет писать проверочную по материалу прошлых лет. С одной стороны, мне стыдно было взваливать на него дополнительные хлопоты, но с другой — я был искренне эгоистично рад. Искренне рад заботе с его стороны, а эгоистично — тому, что мне не придётся возиться самому, поскольку зельеварению я хоть и научился, но так и не полюбил.

🌷🌷🌷

      В лесу я почти сразу наткнулся на семейку французских полу- и четвертьвейл. Те чем-то занимались на берегу милого маленького озерца. Я не стал совать свой волчий нос в птицебабьи — Ох уж этот дядюшка Гиппи с его змеебабой! — дела, а бодро потрусил в противоположном направлении. Погонял от нечего делать косуль, но нападать не стал, не хотелось охотиться. Встретил знакомую единорожиху: бестолковая кобыла опять шарахалась в стороне от стада.       Тоже мне, искательница приключений. Мало ей того раза с Квирреллом, что ли?       Потом я припомнил, что у единорогов, собственно говоря, естественных-то врагов и не имеется, а неестественных я всех подвывел: что Квирреллов, что Арагогов.       А вот кстати! Сдох он, интересно, или нет? А может, опять семью себе завёл? Арагог, в смысле, с Квирреллом-то всё понятно. Надо бы проверить.       Сбегал, проверил. Нашёл одно гнездо в небольшой пещере. Самые крупные пауки были размером с маленькую собачку, всего насчитал восемь особей.       Как так? Откуда?       Сначала я удивился, но потом подумал и решил, что, скорее всего, устроенным мной в прошлый визит в гости к акромантулам обвалом раздавило не все яйца.       Паучьи в смысле, с моими-то всё хорошо.       А больше вариантов и не было. Ну не мог же — Ну на самом-то деле! — за почти полвека Хагрид не разобраться, что у него не друг, а вовсе даже подружка. Неслучившаяся в этой жизни Норберта отнюдь не показатель, а вовсе даже то самое исключение, лишь подтверждающее правило. Так что я счёл несостоятельной теорию, что Арагог на самом деле был беременной Арагогой, и это его/её последнее потомство.       В общем, акромантулов я решил пока не трогать, но приглядывать. Потому как — если за полтора года их стало столько — ещё лет десять, и в лесу опять будет тесно от паутины. Так-то они твари полезные для зельеварения, но не стоило давать им размножаться бесконтрольно.       Похвалив самого себя за хозяйственность, я побежал дальше.       Посетил полянку, где в ярком свете магических светляков спешно возводились, дополнительно к трём уже построенным, ещё три загона для кого-то очень немаленького. Если ориентироваться на то, что загоны строились из камня и секций крупной решётки, то есть из материалов насквозь негорючих, то это были домики для драконов. Местечко я запомнил и свалил от греха подальше, потому что строители меня заметили и принялись коллективно угадывать, чей же это волчок-фамильяр. В том, что я именно чей-то фамильяр, они все были уверены, потому как наручи — ну то есть налапники — с шипами как бы намекали, что я не просто местный житель. Пока продирался сквозь кусты, успел расслышать чей-то уверенный голос, заявивший, что сто процентов я — зверюга Снейповская — И не поспоришь! — ибо только у Снейпа и хватило бы сил и строгости совладать с таким волчищем.       Приятно, чёрт побери! Гордость распирает и за себя, и за Северуса.       Я рысил через лес, принюхиваясь, присматриваясь и прислушиваясь. Всюду что-то пищало, щебуршало, копошилось, трахалось и охотилось. Постепенно последние гнетущие впечатления, ещё остававшиеся где-то на дне души после визита в Лондон, отступали, сменяясь впечатлениями новыми, куда более позитивными. Кипела жизнь во всех её проявлениях и отвратительных, и курьёзных.       В одном месте я задержался, превратился в человека и высвободил из плена зацепившегося рогом за куст кроленя. Чуть не помер со смеху, пока выпутывал из цепких колючих веточек жирного самца с такими развесистыми рожищами, что куда там папе-Джеймсу. Смешным было то, что четыре безрогие самочки, до моего появления старательно обгрызавшие зацепившиеся за рога их мужа и господина ветки, при виде меня все как одна притворились мёртвыми. Но даже и не это было самым смешным. Смешнее всего было наблюдать, как то одна, то другая нет-нет да и приоткрывали старательно прижмуренные глазки, мониторя окружающую обстановку на предмет наличия странного мужика. Вообще меня всегда интересовало, как бедолаги кролени выживают в дикой природе. Ну вот выяснил. С помощью преданного гарема.       Прикольно.       Потом понаблюдал, как несколько трёххвостых огненно-рыжих лисиц играли в огромном ведьмином круге, образованном высоченными, мне/волку до морды, ярко-алыми, слегка даже светящимися в темноте, мухоморами.       Какая-то радиоактивная компания, что грибы, что лисы. Пойду-ка я…       Больше ничего интересного не случилось. Фестралы летали над лесом, охотясь на летучих мышей. Я, помирая от смеха, сделал себе мысленную пометочку предупредить Адама.       Чтоб не рисковал.       Кентавры что-то тихо праздновали.       Хотя, возможно, это они просто так каждый вечер проводят.       В общем, нагулялся я, развеялся, на душе стало легко. Настало время возвращаться под тёплый бочок моего любимого зель…       Просто «моего любимого».

🪻🪻🪻

             Утром мы позавтракали вместе с Северусом в Большом зале. Адам присутствовал.       Потом я поспал и к обеду уже вовсю «горел на работе».       А вечером повторилось вчерашнее заседание на четверых, и Адам сообщил нам, что таки да, чары на камерах — С ватерклозетами! — Нурменгарда настроены на пленников с цельными душами и в человеческих магических телах.       Адам, смеясь, заявил, что мы «сломали» его гипотетическую «подружку».       Тут я, честно говоря, усомнился, а такая ли уж гипотетическая эта «подружка», уж очень рожа Адама была довольной. А его дальнейшие высказывания только укрепили меня в моих подозрениях.       «Крошку Гели» — Это не я! Это Адам того так обзывать взялся! — надо, оказывается, было срочно доставать из тюряги, иначе тот точно сошёл бы с ума. Бедному великому магу было теперь очень-очень стыдно и тошно. Раньше тот относительно спокойно торчал в Нурменгарде, потому что считал, что создал неприступную крепость, за что и расплачивается. Это грело самолюбие и помогало смириться с неволей. Но благодаря нам выяснилось, что создал великий бывший Тёмный Лорд только клетку для самого себя. Которую мало того, что сквибы заполонили, так теперь ещё и магический вампир как к себе домой шастает. А на предмет простых магглов, гомункулов с кусками души, да и вообще долгоживущих из клуба создателей Философского Камня вообще ничего не известно, но уже очень и очень подозрительно. Короче, из правила «одно человеческое тело с душой» оказалось столько исключений, что это уже и правилом назвать не получалось.       Под руководством Северуса мы — «Мы»! Лично я, например, просто терпеливо молчал! — составили план подготовки Грин-де-Вальда к умерщвлению. Поскольку главная опасность в случае остановки сердца… Ну то есть самые тяжёлые и неприятные последствия в случае оживления пациента после остановки сердца — это закупорка сосудов мозга свернувшейся кровью, Северус предложил споить «крошке» курс кроворазжижающих зелий. Но тут Младший предложил заменить зелья таблетками, чтобы снизить количество магии в теле будущего беглеца. Идея была признана стòящей хотя бы потому, что аргументов против не нашлось. С тем Адам и был отправлен сначала в круглосуточную маггловскую аптеку, а затем к евонной «крошке».       На этом пока подготовку было решено считать законченной. — Ну а через две недельки придушишь его аккуратненько, вынесешь, «Энервейтом» взбодришь — и дело в шляпе, как говорится.       Подвёл итог Северус, вставая с дивана.       Мы тоже все зашевелились, собираясь кто на выход, а кто за работу. — Слушай, ты там хоть утешь немного своего крошку, а то и правда с ума сойдёт ещё, пока таблетки трескает.       Вполне искренне посоветовал я Адаму на прощание, на что эта морда красноглазая ухмыльнулась и заявила, нарочито эротично потягиваясь и облизывая клыки: — Не учи учёного.       Я закатил глаза:       Вот и будь с вампирами искренен.       Захотелось просто по-детски сделать зазнайке какую-нибудь мелкую гадость, но я сдержался и всего лишь пробурчал: — Угу. Добавь ещё: съешь говна копчёного.       Одного я не учёл: европейские вампиры не знакомы с фольклором российской младшей школы. А потому Адам вполне заинтересовался столь нетривиальным советом: — А это ещё зачем? — Ой, всё!       Махнул рукой я, в общем-то удовлетворившись и такой моральной компенсацией, но Младший…       Этот, не побоюсь сказать, гений, взявший лучшее от обоих своих отцов, прошептал Адаму на ухо с абсолютно серьёзной рожей: — Говорят, афродизиак роскошный. — Н-да?       Всё же усомнился тот, но Младший ни на гран не изменился в лице: — А то! Ну если знать, где брать. Я вот — знаю.       Титаническим усилием я сдержал рвавшийся наружу гомерический хохот.       Я не стану ломать своему ребёнку игру! Нет! Не стану. Но… О, блядь! Бедный Гели!

🌷🌷🌷

Следующая глава 28 марта, в пятницу, в 20:00

ибо у соавтора день рождения, а это требует усилий

🍾🥂🍾🥂🍾🥂

      Ещё раз всех с праздником, милые дамы!!!

Любви, всяческих желаний и прекрасного настроения!!!

🪻🪻🪻