Школьные забавы.

      Зеницу устало засопел. Холодно и скользко. Новогоднего настроения нет. Совсем. Он посмотрел на школу, скрытую тьмой. — Надеюсь, хоть там будет повеселее... – он шмыгнул носом и зашёл в зал.       А там... — ЕВАВВВАЕВАЫЫЫ!       Ну, что и требовалось ожидать... Какой-то сумашедший висит на люстре. Зеницу и не поднял голову, наверняка это Иноске. А, нет... Гию Томиока. Ну, не удивительно, учитывая то, что прямо под люстрой сидит и корчит рожи (а заодно и швыряет ботинки) Санеми.       Пару месяцев прошло с того момента, как после субботника Тенгена и Танджиро вызвал на разговор директор. Ну, тот что в живых остался. Убуяшики. Но он настолько устал, что махнул на обоих рукой.       В общем, всё как всегда. Все веселятся, танцуют... одним словом, с ума сходят. Посреди зала стояла громадная ёлка, украшением которой командовал сам Ёриичи-сан. — Левее, левее! – тараторил он Урокадаки-сану. – Правее, правее! Ох, Агацума! А ну давай за работу! — П-простите, Ёриичи-сан, у меня уроки... – попятился парень. — Ах, да? А, точно, я же в школе! А в школе... э... А, ведут уроки, точно! Ну иди-иди. – он хитро улыбнулся. – Ничего, скоро вы увидите главное украшение вечера...       Боги, какой же он жуткий... Но Зеницу храбро пошёл дальше. В уголке стояла банда — их любимого директора всё ещё не нашли. — Эй, блондинчик! – ласково позвал его Тенген. – Не желаешь со мной выпить? — Хватит развращать наших учеников, Узуй. Пошли, мы ещё должны уматать у второклассников бутылку шампанского, которое они занесли. – спокойный голос Убуяшики дошёл до Узуя, и они вместе попёрли к второклассникам       А дальше было спокойно. Уроки проходили быстро и весело. Но двух уроков — алгебры и физкультуры — очевидно, не было. А на уроке биологии Канаэ-сенсей ходила вся нервная, а потом и вовсе ушла к злосчастной люстре.       И пришёл... самый худший момент по мнению Агацумы. Они будут водить хороводы.       Такое извращённое действо приносило главарю их дружелюбной школе (Кагае Убуяшики) невероятную радость. Ну, а остальным... тоже.       Весь хитрый и ехидный Цугикуни вёл их к ёлке. А там... — МУДЗАН-САМА!!! – Закричал на весь зал Энму.       И действительно: всеми любимый, обожаемый, прекрасный Кибуцуджи был привязан к кончику ёлки. — О звезда моя! – радостно воскликнул Цугикуни. – О нежность взора наших, ты сияешь! — ...пустите... меня... уроды... – через зубы рычал Мудзан. — Ай какой маладец, ай какой красавец! – захлопал в ладоши Джигуро Куваджима. К нему присоеденились и другие, и начали вести хороводы вокруг Мудзана. — Мы что, в секте? – прошептал Зеницу у самого уха Танджиро. Тот радостно кивнул.       Все были рады. Но тут...       ТРАХ-ТАРАРАХ-БАХБАХ! Это люстра упала. — Она всё-ткэаки упала! Она всё-таки упала! Раз и вдребезги! – заорал Иноске. — И вдребезги! – подтвердил Юичиро. — ...Благослави всех нас Бог... – тихо-тихо прошептал Томиока, пробираясь под учениками. — ГДЕ ОН?! – заорал побежавший математик. — Успокойтесь, молодой человек, успокойтесь! – возмущённо наставлял Ёриичи, пряча несчастного Гию у себя за спиной.       А пока они разбирались, Кибуцуджи быстро-быстро вылез из бантика и, зацепвшись за ветки ёлки спустился вниз. — Я СВОБОДЕ-Е-ЕН! – заорал он. – СЛОВНО ПТИЦА В НЕБЕСАХ! — Эй, ты куда?! – его заметил Цугикуни. – Ты не хочешь быть звездой? — Не хочу! — Тогда... – мужчина что-то вытащил из костюма. – ...Стань нашей Снегурочкой! — НЕ-Е-ЕТ! – взвыл Кибуцуджи.       Чтож, время шло, и Агацума, не долго думая смыслся из этого балагана домой. Спать...