Достойный повод

      В Храме джедаев праздновали Новый год.       Несколько дней назад привезли с Кашиика "самую большую", как уверял вождь вуки, ёлку. По обыкновению, наряжало её пол-Храма: юнлинги, переговариваясь звенящими от восторга голосами, оккупировали нижние ветви, а рыцари и магистры с падаванами левитировали украшения на всё остальное. Кроме верхушки: золотую звезду на неё традиционно водрузил гранд-магистр Йода.       Сейчас, в этот волшебный даже для форсъюзеров вечер, все были веселы. И только магистр Ян Дуку с трудом заставлял себя хотя бы улыбаться: так повелось, что уже который Новый год не приносил ничего, кроме опускающегося покрова Тёмной стороны. Да и ситх бы с ним, с этим покровом — если бы причину происходящего искал не только Дуку, но и другие джедаи… Так нет же! На грубиянов-скептиков вроде Мейса Винду пожилой магистр Дуку уже давно не обращал внимания, но ведь даже Йода — оплот мудрости, великий знаток путей Силы — даже Йода пассивно отвечал: "Сети Тёмной стороны наш мир накрывают. Не могу прорваться сквозь них я…"       "Уйти, что ли? — думал Ян. — Уехать на Серенно и дегустировать вина из дедовского погреба? А у них тут пусть хоть Дарт Бейн возрождается… Не собираюсь я вместе с ними в эти сети попадать. Квай-Гона тоже на Серенно сманю, пусть только поскорее своего падавана в рыцари выпускает — и уедем вдвоём. Живой Силе не нужен Кодекс. Жаль, что юный Кеноби так чтит эти закоснелые нормы. Вряд ли и он покинет Храм вслед за нами…"       Решение созрело. Нужен был только достойный повод для ухода. Достойный в том смысле, чтобы Йода не смог, как в предыдущие пять попыток, отговорить ученика: Ян, к сожалению для себя самого, стал чуть ли не главной визитной карточкой Ордена. Хотя Кодекс, в общем-то, не так уж чтил.       Но что сделать такого, чтобы даже Йода понял: ему, Яну, больше с джедаями не по пути? Убить кого-то с особой жестокостью не выйдет: изрядно мешал Уголовный кодекс Республики. А войны пока нет. Да и на войне-то постараться надо…       "Сила, пошли мне этот достойный повод! — взмолился Ян, когда пробило полночь и все джедаи, от юнлингов до девятисотлетнего гранд-магистра Йоды, начали загадывать желания у громадной кашиикской ёлки. — Дай наконец уйти из Ордена!"

***

      Сила подала знак спустя полгода.       У Республики обострились отношения с неймодианской Торговой Федерацией — "резиновыми мордами", как называли неймодианцев многие джедаи вслух, а Дуку (поскольку был очень воспитанным) — только мысленно. За жителей планеты Набу, на которых ни за что ни про что обрушился тяжкий груз блокады, были все основания беспокоиться. В изящных интригах набуанские аристократы не знали себе равных — а вот более-менее грубой силой не озаботились. По мнению Яна, они были похожи на альдераанцев, с одним лишь отличием: горе-пацифисты Альдераана, у которых как раз сейчас шла вполне всамделишная гражданская война, даже интриговать-то как следует не умели. Но честно пытались.       К сожалению для Дуку, канцлер Валорум счёл конфликт пока не очень серьёзным и потому отправил в качестве послов только двух джедаев — Квай-Гона и Оби-Вана. Зная этих двоих, Ян мог предсказать, что ничего из переговоров не получится. Когда имеешь дело с заведомой подлостью, принципиальное миролюбие или такое же принципиальное следование Кодексу джедаев абсолютно бесполезны. Толку от Силы, если ты не хочешь вызвать по голосвязи и придушить неймодианца, который пытается отравить тебя газом?       "Вот и продолжайте бегать от них по всей Галактике, — ответил Ян ученику, который по привычке позвонил ему и рассказал о переговорах, закончившихся не начавшись. — Да и канцлер наш тоже хорош: с открытым забралом пытается воевать против известных мерзавцев! Ради контроля торговых путей они родную мать отравят, не то что вас…"       Конечно, в ответ Дуку услышал, что он слишком пессимистично смотрит на вещи. А потом, через несколько дней… с заштатной планетки Внешнего Кольца под названием Татуин…       — Мастер, у меня к вам крайне важное, не терпящее отлагательств дело! — судя по голосу, Квай-Гон Джинн был действительно в высшей степени напряжения.       — Что случилось, Квай? — невольно заразился его серьёзностью Ян. — Что-то с Оби-Ваном?       — Нет, мастер, с ним всё в порядке, со мной — тоже. — Младший магистр замялся, словно не знал, какие слова подобрать. — Понимаете, мы нашли на Татуине мальчика… девяти лет… Он раб…       — Ну, и?.. — после небольшой паузы подтолкнул ученика Дуку.       — Я попросил Оби-Вана сделать ребёнку полный анализ крови.       — И твой найдёныш оказался чувствительным к Силе? Что же в этом необычного? Если у мальчика достаточно высокий уровень мидихлориан, тогда Орден, может быть, со скрипом раскошелится на его выкуп. Лично я, впрочем, не поставил бы на щедрость Совета… Что случилось-то, Квай?       — Этот мальчик завтра, а точнее, уже сегодня будет участвовать в гонках Бунта Ив Классик, — сдавленным и каким-то смущённым голосом начал рассказывать Джинн. — Его зовут Энакин. Энакин Скайоукер. Но не в этом суть: во-первых, он — Избранный…       Ян промолчал, но шебутной ученик и через Силу, и по голосвязи почувствовал его неприкрытый скептицизм.       — Вы помните, мастер, какой порог у стандартного тестера мидихлориан? — с мальчишеской, не изжитой и в шестьдесят лет запальчивостью спросил Квай-Гон, видимо обидевшись на недоверчивость учителя.       — Двадцать тысяч, — пожал плечами Дуку.       — Тестер зашкалило, — сообщил Квай-Гон.       — Это интересно, — хмыкнул Ян, и в самом деле впечатлённый, пусть и не так бурно, как его первый падаван. — Больше, чем у самого магистра Йоды! На такой самородок Орден просто обязан выделить тысячу-другую — если, конечно, они не хотят, чтобы мальчик случайно уничтожил Галактику, особенно крепко разозлившись на хозяина.       — Мастер, ему есть в кого, — с каким-то безнадёжным смешком непонятно отозвался Джинн. — Вы знаете, что и у падавана, и у мастера с собой должны быть образцы крови друг друга — на случай, если понадобится переливать кровь нужной группы…       — Ну, и это оказался брат Оби-Вана, что ли? Так твой падаван вроде родился на Стьюджоне, а не на Татуине. Впрочем, младшего могли захватить работорговцы. Но я, честно говоря, не припомню, чтобы юный Кеноби проявлял не поощряемое Кодексом бунтарство, — скорее наоборот.       — Мастер, понимаете, — очень осторожно произнёс Квай-Гон, — я всегда ношу с собой пакет с образцами. Но, помимо своей и крови Оби-Вана, у меня с падаванских времён сохранился ещё один образец…       Пауза была явно намеренной — но Ян Дуку, гордый и упрямый потомок сереннских аристократов, на этот раз чисто из принципа не стал прерывать тишину. Он уже что-то подозревал, и где-то в уголках разума мысль даже успела оформиться, но сознание пока отказывалось её анализировать.       — И по какому-то велению Силы я, вернувшись на корабль, из любопытства в самом деле решил проверить родство, — продолжал свой тягучий рапорт Квай-Гон; Яну стоило поистине колоссальных усилий не торопить его. А Джинн вдруг заспешил сам, сбивчиво доканчивая: — Понимаете, я не только… ну, в общем… я и кровь Оби-Вана, и свою — но ничего не было! И это вполне ожидаемо. Но когда я чисто случайно — клянусь, учитель, случайно! — просто по инерции сунул в тестер капсулу с вашей кровью…       — Не продолжай, — глухо прервал его Дуку, вспомнив уже забывшийся было эпизод сорокалетней давности.       Тогда он, молодой магистр, готовящийся разменять всего только третий десяток, был на одиночной миссии во Внешнем Кольце. Он даже не помнил название планетки. Лишь смутно всплывало теперь, что девушка была застенчива и очень красива. Кажется, у неё были светлые то ли волнистые, то ли кудрявые волосы. Ян тогда первый раз понял, что значит восхищаться женщиной.       Он и тогда, и сейчас, под семьдесят, был отнюдь не урод — но с юности сознавал, не печалясь по этому поводу, что красота его довольно специфическая. Строгое длинное лицо с резкими, породисто-точёными чертами, без усов и бороды (отчего оно казалось ещё длиннее), чёрные как космос волосы и тёмно-карие глаза — вот каким был Дуку в тридцать лет. Худощавый, ростом без малого два метра, он не отличался смазливостью; девушки то ли стеснялись, то ли побаивались вешаться на сурового великана. Но он до того единственного раза и не проявлял инициативу.       Впрочем, та светловолосая девушка тоже значительно уступала ему ростом — и при этом не боялась. Она не просила денег (которых, признаться, и так было не очень много). А Ян — ранее не боявшийся ничего, кроме предательства друзей, и только тогда понявший, что робеет намекнуть женщине на желание побыть вместе, — не оскорбил её, не стал заговаривать о плате. И дело было не в том, что вся храбрость его ушла на сбивчивую просьбу. Просто сработало врождённое чувство такта.       Чем ей понравился неулыбчивый высокий джедай, никогда даже не флиртовавший и с трудом переборовший стеснительность? А ведь понравился! Дуку теперь припоминал, что она гладила его по щеке с доверчивой лаской, а глаза её, синие-синие, смотрели со смелым и тихим любопытством, как у маленькой пташки. Он даже вспомнил, как назвал её тогда.       "Воробушек".       Да, фамилия её была Скайуокер. А имя очень простое — Лора, как у героини одной из самых известных сереннских легенд. Той ночью Ян и рассказал Лоре это предание — о девушке, которая стала речной колдуньей после измены любимого и, сидя на крутом утёсе, расчёсывая свои чудные золотые волосы, сладкими песнями завлекала пловцов в водоворот на середине реки. А потом раскаявшийся молодой граф, изменивший-то лишь по воле гордячки матери, захотел увидать Лору-Лорелею вновь — и, конечно, сам попал под её чары. И волшебница, сердце которой ещё хранило прежнюю любовь, попыталась спасти его, наклонилась к нему с утёса… и сорвалась в пучину сама.       Та Лора, "Воробушек", плакала над участью Лорелеи…       Конечно, у неё самой с магистром-джедаем Яном Дуку не было такой трагической истории. Они просто расстались утром, взаимно осчастливленные и слегка, словно дети, удивлённые самим фактом неожиданного знакомства. Они даже не взяли друг у друга номера комлинков, не предполагая дальнейшего общения.       Судя по тому, что его нежданно обретённый внук тоже носит фамилию "Скайуокер", у свободной девушки Лоры родился мальчик. Родился — и стал рабом и отцом раба! И это кровь графов Дуку!       — Татуин, говоришь? — рыкнул Ян.       — Да, мастер, — тихо ответил Квай-Гон. — Энакин вызвался участвовать в Бунта Ив, чтобы выиграть нам деньги на гипердвигатель…       — Идиот! — не замедлил с реакцией Дуку, и младший магистр не посмел уточнять, к кому это определение относится. — Он разобьётся! Хотя… он ведь это сделал, чтобы вам помочь? Точно, моя кровь. Графы Серенно не жалуются и не плачут, не ждут, когда кто-то поддержит их, — они сами поддерживают других. Но Энакину не нужно участвовать, Квай! Спасибо отцу: не захотел ронять престиж рода, с самого начала выбил у джедаев право открыть для меня личный счёт. Сколько эти бандиты требуют за гипердвигатель? Сейчас же вышлю и немедленно лечу к вам. Выкуплю мальчика и его родителей лично.       — Мастер, проблема в том, что на Татуине не в ходу республиканская валюта, — смущённо ответил Квай-Гон. — Только хаттские пеггаты и более мелкие вупиупи. И… у Энакина нет отца. И никогда не было.       — Ещё одна безотцовщина, — досадливо выдохнул Ян, скрывая за раздражением боль и стыд.       — Нет, вы не понимаете, мастер. Его мать, Шми Скайуокер, клянётся, что не знает, каким образом был зачат Энакин.       — Изнасилование, ясно как день!       — Мастер, Шми предупредила это предположение. В последние месяцы перед тем, как распознать беременность, она не подвергалась насилию со стороны представителей человеческой расы…       В горле у Яна заклокотало глухое рычание. Формулировка ему, мягко говоря, очень не понравилась.       — Ксеносы её тоже не трогали, — торопливо пояснил Джинн. И добавил, видимо не решившись скрывать: — В тот период.       Яну захотелось кого-нибудь убить.       — Вылетаю! — коротко бросил он.       — Мастер, погодите! — успел влезть Квай-Гон, прежде чем Дуку прервал связь. — Я ещё кое-что хочу сказать: Энакин был зачат мидихлорианами.       На такую дикую идею Ян даже отвечать не стал. Просто сказал: "Ждите", — и вышел в сверкающую триллионами огней корусантскую ночь, направляясь к храмовым ангарам.       Уже садясь в личный небольшой, но комфортабельный (не чета соседствовавшему с ним казённому металлолому) и вооружённый по самые дюзы кораблик с верфей родной Серенно, Дуку подумал, что имя "Шми" — короткое и мягкое, как будто пушистое — ему очень нравится.

***

      Сияющий девятилетний победитель гонок немного удивился, что у него второй раз за два дня берут кровь на анализ, но противиться не стал. Недоумевала от аналогичной процедуры и Шми, которая меньше всего ожидала, что человек такой респектабельной внешности — явно не только свободный, но и отнюдь не бедный — может претендовать на родство с ней. Но палец к игле она тоже поднесла без вопросов хотя бы потому, что рабыне не подобает спорить.       Когда тестер мигнул зелёным, она любопытно покосилась на магистра Дуку (это имя было ей незнакомо), но он, прежде чем дать объяснения, сдавленным голосом попросил её рассказать о матери: "Её ведь звали Лора, да?" — "Да, магистр…" Шми рассказала — всё, что запомнила до шести лет. Завершались её воспоминания той поры рассказом о пиратском абордаже: белокурая Лора Скайуокер вместе с остальными пассажирами транспортника пыталась отбить нападение и погибла от шального попадания в шею. Почему шального? Да просто Шми запомнила, как недовольны были над телом Лоры бандиты: мол, за такую красавицу много бы дали…       Ян молча предъявил ей результаты анализа. Прежде чем Шми на них хотя бы взглянула, он коротко и крепко стиснул ей запястье и широким шагом вышел из комнаты. А в лавке тойдарианец Уотто ответил магистру, против какой суммы выиграл Шми и её сына у хаттши Гардуллы, и тут же получил предложение продать каждого за двойную цену.       Шми и Энакин были явно нужны покупателю, и торговец без колебаний заломил бы и выше…       …если бы не понял по выражению тёмно-карих глаз джедая, что при отказе тот его просто-напросто зарубит. Этот точно смог бы: Уотто не выжил бы на Татуине, если бы не умел с первого взгляда разбираться, кто блефует, а кто — вот как нынешний верзила — серьёзен, будто судья при вынесении смертного приговора.       — Имей в виду: откупиться от хаттов у меня денег тоже хватит, — тихо сказал Дуку, не дожидаясь вопроса, и Уотто ему сразу поверил. В конце концов, республиканские кредиты, заблаговременно переведённые покупателем в надёжные татуинские пеггаты, получить куда выгоднее, чем удар светового меча.       Кто в итоге получил один-единственный точный удар светового меча, так это Дарт Мол. Энакин вместе с матерью и дедом провожал Квай-Гона до корабля юной королевы Амидалы (насчёт обучения мальчика в Храме Дуку негромко, но выразительно заметил Джинну, что решаться такие вещи будут уже на Корусанте). И ситх, видимо, счёл, что едва не сбить бегущего ребёнка спидером — хорошая идея.       Мол охотился за Квай-Гоном Джинном, но последнему потехи уже не досталось. А сражаться вдвоём против одного Ян не хотел главным образом потому, что это было бы нечестно. Краснокожий забрак, может, и подумал, что уж старика-то он уложит точно, — но вторая форма фехтования, Макаши (её предпочитал Дуку), была заточена именно на то, чтобы вразумлять наглецов со световыми мечами. Любыми. Даже двухклинковыми.        Энакину дедушкин трофей очень понравился, и Дуку понял: убедить ребёнка в том, что мечи подобной конструкции — варварский пережиток и вообще издевательство над фехтованием, будет сложновато.       Зато убедить гранд-магистра Йоду и весь Совет, что ему, Яну, теперь не место в Ордене джедаев, оказалось очень легко. Слушатели попросту потеряли дар речи и не смогли ничего возразить (особенно был шокирован неблагочестием собрата магистр Винду). Правда, в то, что забрак был ситхом, так и не поверили. "Ну и ситх с ними", — подумал граф Серенно, даже не догадываясь, насколько прав.

***

       Конечно, от одного взгляда невозможных голубых глаз, так похожих на глаза Лоры, Ян сдался: взял внука с собой "просто посмотреть", как дедушка, магистр Квай-Гон и Оби-Ван будут освобождать Набу — родину и королевство Падме Амидалы — от дроидов Торговой Федерации. И, конечно, Энакин, увязавшийся за воинами, нашёл убежище именно в кокпите истребителя, случайно (а ведь и впрямь, пожалуй, случайно) завёл машину, вылетел из ангара и в ходе завязавшегося боя — девятилетний! — взорвал громадную станцию управления дроидами.       "Ну что ж, уничтожение Галактики тоже надо с чего-то начинать, — вспомнив свои полушутливые слова, с нервным смешком подумал граф. — Интересно, что случится раньше: я доживу до восьмидесятилетнего юбилея или опустошу свои винные погреба? Вернее, какова вероятность, что с таким внуком я вообще до восьмидесяти доживу?"       По счастью, неуёмную энергию Энакина отвлекали от Галактики на себя Шми, Квай-Гон (утянуть его на Серенно было парой пустяков) — и, неожиданно, Оби-Ван, который не пожелал расставаться со своим мастером и принял участие в основании Храма Живой Силы на родине графа. Принимались в новый Орден и Светлые, и Тёмные форсъюзеры. Последнее — по инициативе Эни. Мальчик, не успев ожесточиться за годы рабства, предположил, что и злой может стать добрым, если увидит, что его не гонят — наоборот, принимают таким, какой он есть.       Ян нашёл в детской логике определённый резон и ради эксперимента согласился. В конце концов, может, и удастся направить энергию Тёмных в мирное русло. А то потом как выскочит буйный вроде того ситха с двухклинковым мечом… Всё равно, конечно, и непреклонные останутся, но можно хотя бы преуменьшить их потенциальные ряды.       Первыми пятьюдесятью семью учениками — они дисциплинированно собрались и прилетели вместе — стали те джедаи с Корусанта, которым Кодекс тоже наскучил. Дуку был приятно удивлён их единомыслием и с удовольствием представлял, как вытянулась физиономия магистра Винду при известии об уходе собратьев. Тех же, кто не определился со стороной, до конца года набралось одиннадцать. А явно Тёмных — пока только трое. Но, учитывая, что ранее их вообще преследовали, это уже было немалое доверие.       И Новый год на этот раз был для Дуку гораздо радостнее, чем предыдущий. Только тогда граф Серенно вспомнил о загаданном желании — и усмехнулся. И почувствовал, как Сила откликнулась весёлой волной.       А далеко на Корусанте в новогоднюю ночь канцлер Палпатин в очередной раз не мог разрешить сложнейшую дилемму: то ли переманить новый Орден к себе, то ли самому туда войти. Он помнил, как вместе с покойным Дартом Плэгасом экспериментировал над мидихлорианами. Тогда, десять лет назад, он предложил для опыта свою кровь. И ныне догадывался, чьим сыном является безотцовщина Энакин.       — Сила, укажи мне выход! — попросил Палпатин, глядя на увешанную по-ситхски красными гирляндами ёлку.       "Исполнится", — покладисто подумала Сила, которой давно уже надоело угрюмое Правило Двух. Пора было послать Палпатину видение той реальности, в которой Эни стал-таки его учеником. Канцлер был как раз ещё в достаточно здравом уме и твёрдой памяти, чтобы полёт в шахту с высоты императорского трона показался ему в нужной мере жалким и смешным.