НОВОГОДНИЙ ДУХ ИЛИ КАК ИБО РЕШИЛ РИСКНУТЬ

      Оперативно убрав кухню и включив резвый робот пылесос, любовно называемый им «Чучей», Ван Ибо пробежался взглядом по гостиной, тут же приметив забытую на диванном подлокотнике банку из-под пива. Подхватив жестянку, он быстро выбросил «нарушительницу порядка» в мусор, отметив про себя, что мусорное ведро переполнено и его следует вынести. Конечно, стоять и сортировать бытовые отходы в предновогодний вечер такое себе удовольствие, но ему очень хотелось вопреки всему постараться и сделать всё идеально и идеальным. Ради себя и своей наивной мечты о волшебной встрече Нового Года и новогоднем чуде.       Своём долгожданном чуде…              «Похеру, что никто не придёт!» — успокоил он себя мысленно, чувствуя накатывающуюся панику. Ибо в принципе не любил оставаться дома один, но ввиду своего возраста и того, что он как-никак уже стал солидным молодым мужчиной и предпринимателем, живущим и работающим в столице, продолжать жить с родителями было бы как-то странно и противоестественно. Да и невозможно по причинам вполне обоснованным — географическим, если что.       Его семья проживала в Лояне и перебираться в Пекин не планировала. Хотя в их стране миллионы молодых людей частенько всю жизнь живут в отчем доме не имея возможности снять или приобрести собственное жильё, но ему в этом плане действительно повезло. Он смог и в столицу переехать, и квартиру купить, и даже своё небольшое дело открыть.       Спасибо дорогой и горячо любимой семье, с которой отношения становились всё лучше и лучше, чем дальше он от них находился.       Парадокс, но вполне жизненный!              Поэтому все эти сопли и слюни из-за одинокого, тёмного вечера, как минимум смешны, а как максимум неуместны. И он не был бы Ван Ибо, если бы позволил себе расклеиться из-за мелких неприятностей, которые даже не неприятности вовсе, а просто жизненные обстоятельства. Между прочим, вполне положительные и радостные.       Для его друзей.       Ну, и для него, конечно. Наверное…       «Главное, что я сделал всё, что планировал и у меня есть настоящая ёлка. Если закрыть глаза, то можно представить себе, как мы все сидим в гостиной, а гирлянда переливается разными цветами в такт классическим ритмам «Jingle Bells». Прямо так, как я и хотел…» — новая мысль была уже намного более позитивной, настраивающей на более приятную волну, и Ван Ибо чуть-чуть, но всё-таки воспрял духом. Вот он сейчас закончит с этой мерзкой сортировкой мусора — в конце концов забота об окружающей среде ответственное и хорошее дело, а он всегда был за прогресс — и поднявшись домой врубит ёлочную гирлянду, гирлянду на окне в спальне, подсветку на кухне, наружное освещение на небольшой балконной террасе и абсолютно все лампы.       Не практично и не соответствует «зеленной» повестке?       Плевать! Зато светло, тепло и уютно.              Ибо очень хочется уюта и этакого рождественского флёра, пусть и на Новый год, но как в голливудских мелодрамах, чтобы по-семейному возле ёлки с любимым и большой собакой…       «А если твой избранник окажется кошатником Бо?» — задаётся он резонным вопросом и тут же сам себе на него отвечает, сминая в кулаке жестяные пивные банки и опуская их в специальный контейнер для металла: «Ему придётся полюбить собак, а мне кошек иначе не видать нам гармонии в семье и в постели».       В принципе сам Ван Ибо любит всех животных, хоть не держал дома ни одно. Конечно, собаки ему нравятся намного больше, особенно крупные и лохматые типа хаски или ретривера.       «Ретривер — это класс! Мягкий, добрый и компанейский — настоящий семейный пёс. Хочу ретривера и… хрен с ним, маленькую кошечку, если уж мой принц окажется любителем мурлык» — эта мысль веселит, и сортировка отходов уже не так раздражает, а на пухлых губах Ибо расцветает кривая усмешка — его фирменная улыбка, как говорят друзья.              Лично сам Ван Ибо в себе ничего фирменного или особо запоминающегося не видит, хотя объективно признаёт, что красив. Но это и дураку видно, а он не слепец и в зеркало периодически заглядывает. Однако, чего-то особо выдающегося он в себе не замечает. Разве, что танцы…       Танцы — это его страсть и жизнь, воплощённые в музыке, а ещё это то, что у него действительно получается. Впрочем, у него многое получается и кроме танцев, но хореография его бог, которому он служит с детства, постоянно развивая навыки и умения.       Да, танцевать Ибо действительно любит так же сильно, как и водить свой байк. Мотоцикл — это вторая вещь после танцев, которая ему нравится и, чем он действительно увлечён. А ещё есть конечно же скейт, но это с самой юности. Так сказать, юношеская любовь, перешедшая во взрослую жизнь и ставшая её важной и неотъемлемой частью.       Но байк — это больше!       Это почти как секс, если не лучше.       По крайней мере кайф от байка Ван Ибо испытывает регулярно, стоит ему только сесть на своего «железного коня» и ощутить под задницей жёсткое кожаное сидение и двести лошадиных сил в моторе, как «скоростной» оргазм ему обеспечен. Его роскошная и дорогущая Yamaha — прекрасный подарок от дедушки на открытие студии — до сих пор вызывает у него возглас восхищения и лёгкое чувство недоверия при каждом взгляде на её обтекаемые и плавные формы. Он с трудом может поверить, что теперь эта шикарная машина его.       Вопреки родителям и их охам и ахам…       Дед у него мировой мужик! Строгий, но справедливый и его, Ван Ибо, любит. А ещё он любит троллить своего зятя, то есть его отца, и Ибо уже не знает кому именно предназначался этот подарок: ему или на зло папе. Но это и не важно. Важно лишь то, что у него есть классный мотоцикл, на который он сам собирал бы довольно долго, и это его действительно радует.       Скорость — это то, что Ван Ибо любит так же сильно, как и танцы. «Когда-нибудь, когда я встречу своего человека, я научу его водить байк» — мечтательно думает он и улыбается, резво заканчивая наконец-то с проклятым мусором.              Использованные пластиковые упаковки от еды, летят в отделение для пластика, а мешок с бумажными отходами и картоном Ибо зашвыривает в контейнер для макулатуры. «Вроде бы со всем справился» — удовлетворённо отмечает он про себя, вставая и медленно направляясь через захламлённый задний двор к чёрному входу в дом, по пути отряхивая домашние спортивки, в которые он переоделся по такому случаю.       На улице зябко и сыро, а лёгкая, старая ветровка, используемая им для подобной домашней работы или когда он на стоянке возиться со своим байком, мало согревает покрывшуюся пупырышками кожу. «Как же холодно и мерзко сегодня!» — думает Ван Ибо и добавляет шёпотом, обращаясь неизвестно к кому в окружающую его пустоту их жилищного комплекса средней руки:       — Хоть бы снег что ли пошёл, чтобы настроение стало по-настоящему новогодним… А то вокруг, слякоть, грязь и мерзкая бяка, почти такая же, как и у меня на душе. Блядь! Как же всё это заебало! — в сердцах восклицает он чуть громче, чем хотел бы.       Его последний возглас тонет в гулком звуке закрывающейся двери в небольшой коридор, ведущий к лифтам и парадному холлу. Слава богу, что дверь была тяжёлой и стукнула знатно, из-за чего ему не пришлось краснеть перед пожилой супружеской парой, живущей на этаж выше и чинно стоящей и ожидающей своей очереди возле лифта.              Ван Ибо не любил привлекать ненужного внимания соседей, а тем более ссориться с ними или выказывать неуважение старшим. Его хорошо воспитали родители, вдолбив приличные манеры, и он навсегда усвоил главный урок своей мамы. «Будь всегда вежливым и не теряй лица, а то люди перестанут тебя уважать и будут относиться как к мусору» — любила говаривать она, после того как битый час сплетничала с подружками по телефону, обсуждая всех знакомых, коллег и соседей с таким упоением, что даже отец не мог оторвать её от этого занятия.       Да, Ван Ибо не любил чересчур сильно выделяться и быть невежливым, предпочитая просто кивнуть или буркнуть короткое «Здравствуйте!», а потом быстро прошмыгнуть к себе и закрыться, отгородившись от мира и его любопытных глаз. Так безопаснее и надёжнее, меньше сплетен и пересудов.       По-настоящему он может быть самим собой только с друзьями или когда танцует. В танце он настоящий и естественный, смелый и раскрепощённый…       

***

      Пропустив пожилую чету вперёд и дождавшись следующего лифта, Ван Ибо поднимается домой, переполненный желанием сорвать с себя одежду и влезть под душ. Всё же полчаса в окружении мусора не то, что придаёт телу благоухания, а он очень чувствителен к запахам, в первую очередь к собственным.       Ему нравятся свежие, лёгкие, спортивные ароматы, которые как бы говорят ему и окружающим: «Посмотри я молод и смел! Я решителен и свободен!». Вот бы и в жизни быть таким же свободным и так же решительно уметь переносить трудности и смело преподносить себя миру, не замыкаясь и не потворствуя собственным тараканам в голове.       Ибо очень бы этого хотел. Хотел бы открыться друзьям и «выйти из шкафа», как образно и завуалировано выразился Исюань, намекая на его ложь о своей ориентации. Хотел бы наплевать на осторожность и написать этому пресловутому новогоднему духу, загадывая желание. Хотел бы быть настолько смелым, чтобы познакомиться с кем-то милым, нежным и симпатичным, с отличным чувством юмора, освещающим всё вокруг[1]. Хотел бы…       Он многого хотел бы в этой жизни и очень надеялся когда-нибудь всё это получить, а пока надо просто сходить в душ и настроиться на встречу Нового Года в одиночестве. «Всё не так страшно А-Бо, всё не так страшно…» — уговаривал он себя, направляясь в ванную, пока его глаза предательски наполнялись влагой, грозя излиться ниагарским водопадом, если он срочно не подумает о чём-то другом. О чём-то более… э-ээ… положительном, чем собственные трусость и неуверенность.       Скинув с себя грязную одежду и запихнув её в стиралку вместе с ветровкой, он засыпал порошок и выставил режим быстрой стирки. После включения раздалось тихое бульканье и барабан завертелся, наполняя ванную ощущением чего-то неуловимо обыденного и домашнего. Похоже тем самым пресловутым уютом, ну или чем-то весьма близким к нему.       — Как же мало человеку надо для счастья: дом и небольшая доля комфорта, а также горячая вода в душе… — тихо пробормотал он себе под нос, заходя в душевую кабинку и открывая кран. — Пусть с этой водой, смывающей запах общественной помойки с моего тела, в канализацию утечёт и весь негатив уходящего високосного года, а я смогу возродиться как легендарный феникс и… стать немножечко счастливее! — Шум льющейся воды слегка приглушил последние слова, но Ван Ибо знал, что вселенная его услышала. Поэтому он запрокинул голову, закрыл глаза и подставил лицо под бегущие струи, живо представляя себе, как его тело очищается, наполняется светом и меняется, становясь крепче и соблазнительнее.       «Я идиот?!» — всплыло в голове не то утверждение, не то вопрос и он тут же мысленно сам себе на него ответил с лёгкой насмешкой: «Нет, просто неисправимый романтик и очень одинокий человек».       Простояв под душем добрых минут пятнадцать, наслаждаясь теплом и упиваясь жалостью к себе, перемежающейся большими надеждами, он наконец-то выключил воду и отряхнувшись словно крупный, лохматый пёс, вышел в кафельную серость своей новомодной ванны. Постоял босыми ногами на полу, чувствуя тепло, идущее от нагревательных элементов, спрятанных под напольными плитками, и ощутил себя не просто чистым, а прошедшим некий ритуал очищения и перерождения — новым человеком, сильным и немного смелым.       Ему показалось, что теперь он действительно стал чуточку лучше и чуточку свободнее. Прямо, как заказывал. Он чувствовал себя ещё большим собой. Ещё больше тем, кем действительно хотел быть, а не тем, кем оставался весь прошлый отвратительный год, полный разочарований, работы и одиночества.       В этот самый момент Ван Ибо вдруг ощутил острое желание двигаться и танцевать. Выразить себя в танце, показать миру кукиш и явить ему нового себя. Нового Ибо-победителя вместо старого трусливого задрота…

***

      Выйти голым в гостиную было легко — всё же он у себя дома. Включить колонки и монитор, запуская плеер с любимым плейлистом, просто плёвое дело. Руки сами тянулись и нажимали на нужные кнопки и клавиши. Начать двигаться вообще не проблема — танец его сущность и его жизнь.       Он сам танец, а танец — это он!              Музыка лилась из колонок мягкая и тягучая, рождая невыносимое желание любви и близости, ломая тело и наполняя его нежностью и негой. Ибо изгибался в такт мелодии рядом с компьютерным столом и не особо расходился в танцевальных движениях, держась пока что этой локации. Одной рукой он опирался на спинку компьютерного кресла и двигался так будто прятался за ним от чего-то, что могло таиться с той стороны веб-камеры.       Она конечно же была выключена. Но неожиданная мысль прибавила этой ситуации остроты и он, перестав ненадолго танцевать, метнулся к книжному шкафу, извлекая из нижнего ящика раскладной штатив для телефона и дополнительный свет. Собрав всё это воедино и установив айфон в специальном держателе, а штатив в углу так, чтобы была видна вся комната и дверь в спальню, он включил широкоугольную камеру на видеосъёмку и приготовился.       В этот момент первый трек сменила новая мелодия, более динамичная с одной стороны и более страстная с другой. Ван Ибо взял пульт управления от люстры и прибавил на ней свет, который вместе со всеми подсветками создавал ощущение почти настоящей сцены. Он стоял, залитый электрическими лучами, наблюдая за тем, как переливается радужными оттенками елочная гирлянда, пуская еле заметные зайчики по всему помещению, как световые пятна отражаются от его светлой и гладкий кожи, скользя дальше по полу и сплетаясь в ажурные круги и спирали…       Он был доволен достигнутым эффектом и на взлёте мелодии под прекрасные голоса дуэта Шона Мендеса и Камилы Кабелло[2], звонко выводящие:       «I love it when you call me señorita       I wish I could pretend I didn't need ya       But every touch is ooh la la la       It's true, la la la       Ooh, I should be running       Ooh, you keep me coming for you…», гордо вышел в центр комнаты, закидывая голову и делая первое робкое движение бёдрами под запись камеры на штативе.              Двинуть бедром вправо, потом влево, сделать быстрый полный оборот вокруг своей оси, слегка приседая и закрывая ладонью лицо, а потом медленно распрямиться и пойти лёгким шагом по кругу, закидывая руки…       Взмыть вверх и упасть на колени легко и свободно словно птица. Растечься по ковру и вновь воспрянуть единым слитным движением вверх, словно меч вынутый из ножен. Двигаться плавно и рвано, совершая невозможное. Танцуя так, будто это последний день твоей жизни — живя в этом танце, любя, страдая и моля. Терзая себя и боготворя…       Прогиб, наклон и опять резкий поворот, упасть на пол, прижимаясь голой грудью к ковру и пойти волной, словно рыба, выброшенная на берег…       Мелодия вновь меняется и становится более чёткой, меняя и его стиль. Жёсткие выходы и головокружительные кульбиты, упасть на колени, вскочить и на шпагат…       Яйца больно ударяются о гладкие паркетные доски пола, а голую кожу овевает потоком воздуха, рождённым его быстрыми движениями. Мышцы без разогрева ломит, настолько сильно, что он непроизвольно стонет, но продолжает их напрягать, заставляя тело буквально летать по комнате, делая сальто и выбросы ногами.       Тяжело.       Грудь сжимает болезненным спазмом, а горло пересохло, но он только входит во вкус, танцуя собой и для себя, выражая в каждом движении собственные чувства и мысли, проживая свои слабости и хвалясь достижениями. Этот танец его, а нагота лишь подчёркивает его честность.       Мышцы горят от напряжения, глаза заливает потом, а его ровный, аккуратный член подпрыгивает в такт движениям и легонько бьёт по внутренней стороне бёдер. Наверное, он выглядит смешно и может даже жалко, но Ван Ибо этого не знает, продолжая извиваться в безумном ритме, закатывая глаза и облизывая губы.              Конечно, он непременно узнает всё, как только посмотрит запись своего танца. Непременно оценит его и доработает. Использует самые интересные элементы этой спонтанной импровизации и сотворит новый номер.       Может и ему, как Исюаню, поучаствовать в конкурсе наравне со своими воспитанниками? Он подумает об этом потом когда-нибудь. Может быть завтра или через месяц… Тогда, когда кровь не будет так оглушительно шуметь в ушах, несясь по жилам словно горная река по узкому ущелью. Когда сердце не будет готово разорваться от усилий и обуревающих его чувств, а в голове останется место не только скомканным и быстро сменяющимся образам, но и какой-никакой здравой мысли.              Он падает на диван, переворачивается, вставая на колени, упирается руками в спинку и выгибается назад максимально сильно, делает очень глубокий прогиб и скользит, совершая кувырок через голову. После чего оказавшись на полу, перекатывается, вставая на колени уже возле журнального столика. Ещё один быстрый рывок вверх, и он на ногах готовится к тройному перевороту, забывая об осторожности…       Тело покрыто испариной, а по шее струиться пот, но он ещё не готов остановиться, не готов окончить это безумие и отчаянно устремляется вслед за музыкой, двигаясь по комнате то плавной, лёгкой походкой, то бегом с надрывом и дикими прыжками.       Вот он в проёме двери раскинул руки и упёрся ими в откосы, стоит и напрягает по очереди то одну, то другую ягодицу, поджимая мышцы живота и изгибая бёдра вправо, а затем влево максимально сильно. Наверное, это красиво, потому что он ощущает очень выразительную волну, когда вслед за ягодицами попеременно задействует мышцы голеней, предплечий и спины. Тело разогрето и пластично, а поэтому слушается его великолепно, подчиняясь малейшей даже самой невероятной команде.              Музыка изменяется, и он с удивлением узнаёт собственную песню, написанную им когда-то давно и записанную в профессиональной студии, но так никогда и никуда не отправленную, и не представленную широкой публике, не выложенную в интернет и не спетую для других. Его «Fire» речитативом разносится по комнате, наполняя воздух экспрессией и буквально воспламеняя его тело. Он двигается всё быстрее и быстрей, подгоняемый чётким ритмом и жаркими словами, доносящимися из динамиков:       «Не летай во снах.       Достиг ли ты достаточной высоты?       А теперь послушай, мне есть, что сказать       (Теперь то уж точно есть).       Упущенное время, ты и я,       Не веди себя так, будто       Мы в какой-то посредственной игре…»       Ноги и руки болят от усталости, но кровь кипит, заставляя его кружиться ещё быстрее, угрожая собственному организму пасть словно скаковая лошадь, не выдержавшая бешенной скачки. Ему плевать на опасность. Если честно, ему сейчас на всё плевать и хочется лишь сгорать в огне музыки и собственного ощущения непобедимого могущества. Он продолжает танцевать, преодолевая боль напряжённых мышц, истерзанных суставов и собственной загнанности, двигаясь словно сумасшедший, но не забывая при этом о ритме и красоте движения.       »…Так ты хочешь играть с огнём?       Тебе следует остерегаться,       Иначе рискуешь сгореть заживо.       Всё, что твоей душе угодно,       Мы разожжём огонь.       Мы разожжём огонь…» Несётся из динамиков и Ван Ибо задыхается, исполненный желания сгореть вслед за словами собственной песни, готовый раствориться в этом огненном танце и возродиться вновь.       Он — феникс и творец… Это его музыка и его слова. Это его голос и его танец. Это он сейчас создаёт свой мир магией движений, готовый умереть или переродиться.       Ван Ибо счастлив и несчастен одновременно, Его раздирают чувства, пока тело кружиться в изломах бешенного ритма, рождая, как он надеется, красоту. Да, он сейчас действительно творец и это по-настоящему здорово.       Он сам творит свой танец и свою судьбу, выплёскивая в движениях всю накопившуюся горечь и стремясь к красоте, рождающегося с помощью танца будущего. Если правда, что наши мысли и действия способны менять нашу же реальность, то он сейчас просто-таки производит революцию в собственной унылой и серой жизни, наполняя её красками и чувствами — наполняя её собой и своими переживания. Теперь главное, чтобы тот, кому суждено стать его судьбой и его музой, откликнулся и как-то возник на горизонте его нового существования, чтобы они могли слиться в танце уже вдвоём.       В экстазе! Если получится и если судьба ему позволит…              Трек снова переключается, и комната тонет в более спокойных и нежных звуках, сплетающихся через секунду в низкое и чувственное нечто, овладевающее танцором и ведущее за собой в бездну соблазна, а затем возвышающее к прекрасному и далёкому.       Песня о любви подходит сейчас Ибо как никогда более. Она становится им, а он ею, танцуя в предвкушении чего-то чудесного, двигаясь к нему на встречу каждой клеточкой своего истерзанного тела и совершая немыслимое. Он парит, проникаясь новой мелодией и следуя за нею.       Он счастлив.       Он живёт…       Это чувство ожидания чего-то прекрасного наполняет душу Ван Ибо триумфом и он проносится по комнате словно Нижинский в балете «Лебединое озеро» — лёгкий и сильный словно ветер. Финал близок, и он экзальтирует в апофеозе своего драматического танца, но неожиданно его взгляд скользит по большому панорамному окну и мозг сковывает ужасом. Всё то время, что он самозабвенно танцевал нагишом, освещённый десятками ламп и лампочек, окна были не зашторены и учитывая его невысокий этаж и близость дома напротив этот номер явно стал достоянием невольных зрителей.       Осознание того, что возможно несколько десятков пар глаз сейчас приковано к его окну, в котором он выставлен напоказ голым и в таком виде выделывает различные па и кульбиты, поначалу пугает Ибо, но затем он неожиданно чувствует эротическое возбуждение и некое специфическое удовольствие от демонстрации своей наготы. Он вдруг отчётливо понимает, что сумел-таки подняться над условностями и освободиться, пусть и на уровне всего лишь одной этой комнаты.       Но ведь смог же, смог!..              Ван Ибо решает и дальше быть смелым и ничего не бояться. Поэтому начинает двигаться ещё откровеннее и ещё соблазнительнее, вкладывая в танец весь свой нерастраченный сексуальный потенциал. Он буквально трахает себя музыкой и музыку собой, изворачиваясь ужом и скользя опасной змеёй по всем свободным поверхностям своей небольшой гостиной. Он сейчас подобен Саломее[4], соблазняющей Ирода, подобен инкубу[5], сотканному из электрического света и возжелавшему всех своих зрителей, и это возбуждает без меры. В какой-то момент он ощущает как внизу живота нарастает жар, перемещаясь к паху и сосредотачиваясь в его члене, который вздымается вверх, готовый разить тёплое, нежное, влажное, проникать внутрь и овладевать чужим телом…       Мелодия взлетает вверх и Ибо прогибается назад так стремительно и глубоко, что становится на руки образуя красивый полукруглый мостик, а его член взвивается вверх словно антенна, напряжённый и горячий, томящийся от желания и переполненный пульсирующей кровью. Яйца тяжёлые и разбухшие от семени свисают между ног, добавляя незабываемых ощущений.       Он сейчас сосредоточие секса, его квинтэссенция и откровение.       Он — оргазм телесный и духовный.       Он — сила и слабость, мужское начало и женское, слитые воедино посредством музыки и танца.       Он — исполненное желание и далёкая фантазия любого, кто его сейчас видит.       Он — это чувства и ощущения, усиленные во сто крат, оголённый нерв и сладострастная боль.       Он — жажда, сила и власть, любовь и сострадание.       Он живой, он свободный, он принадлежит себе и это действительно здорово!              Ибо закрывает глаза и под финальные аккорды звучащей песни представляет себе, как множество глаз смотрит на него и желает его. Жаждет. В этот момент в мозгу взрывается маленькая ядерная бомба, а живот орошает горячей спермой. Кровь стучит набатом, грудь сжимает острая боль и непонятное волнение, а тело расслабляется и медленно опускается на пол, усталое и разнеженное от накатывающих волн оргазма. В этот раз он кончил просто невероятно, даже не прикоснувшись к себе, только от одной силы мысли, музыки и танца. Можно сказать, что он прожил в танце жизнь и ощутил маленькую смерть, познав и величие, и низменность собственных чувств и инстинктов.       Он был счастлив.       Действительно.       Никогда ещё до этого он не переживал ничего подобного и ему сейчас было совершенно плевать кто и что именно видел в его окне. Он — Ван Ибо — ничего не стыдится и никого! Тем более, что ещё не раз сам пересмотрит запись и оценит собственное выступление и, наверное, собственный оргазм.       А сейчас в душ.       Опять.       В третий раз за сегодня. Да такими темпами он просто разориться на оплате коммунальных счетов.       — Ну и чёрт с ним! — произносит он в сердцах, поднимаясь и подходя к камере, выключая её.       Во всём теле ощущается приятная усталость и ломота. Адреналин выходит, оставляя после себя некоторую эйфорию и желание укутаться в мягкое одеялко, свернуться клубочком и тихонько лежать, подвывая не то на луну, не то от одиночества, а может быть просто так под настроение.             

***

             Ван Ибо усмехается, трясёт головой и вытащив из коробки пару салфеток, направляется в ванную вытирая на ходу белесые следы спермы с живота и паха. Его тело гладкое и безволосое, как у младенца. Он давно потратил кругленькую сумму на лазерную эпиляцию и удалил волосы везде, а теперь иногда лишь проходит поддерживающие процедуры. Ну, не нравится ему растительность на теле от слова совсем. На своём так точно.              В этот раз посещение душевой кабины было почти мгновенным, а вода прохладной.       Быстро смыв с себя пот и остатки собственного безумия, Ван Ибо выходит, вытираясь большим банным полотенцем, и натягивает свои новые джинсы и футболку, в которых встречался с Исюанем. Не то, чтобы он был прямо-таки модником, но любил иногда следовать тенденциям. И хорошую одежду тоже любил, предпочитая купить меньше, но лучшее.       Подойдя к умывальнику, он сам не зная зачем быстро почистил зубы, смыв остатки пасты холодной водой и посмотрелся в зеркало. Лёгкая щетина коснулась щёк, и он достал бритву. Наплевать, что скоро придётся идти спать и его вряд ли сегодня вообще кто-то увидит, но он хотел встретить Новый Год красивым, нарядным и гладко выбритым. Так сказать, во всеоружии, показывая этому 2025-му, что он — Ван Ибо — не сдаётся и готов к любым вызовам.              После бритья, нанести на щёки увлажняющий лосьон аккуратными движениями и нежным тональный крем-мусс, питающий и матирующий. Совсем немного. Так, чтобы придать капельку аристократической бледности его разгорячённому лицу. Подвести глаза несколькими легчайшими мазками, выделив их и сделав более глубокими, расчесать брови и вуаля он готов.       Красавец мужчина!       Только где тот, кто сорвёт эту ягодку?       «Ягодка созрела, чтобы не сказать перезрела и очень ждёт своего сборщика. Ха-ха-ха!» — эта мысль показалась Ибо забавной и он засмеялся: смело и громко, как редко смеялся при посторонних.       Его смех, лающий и немного гогочущий, смущал непривыкших к нему людей, поэтому приходилось притворяться и деланно хихикать, что очень раздражало. Ему хотелось бы встретить того, с кем он мог бы ржать аки конь и ничего не стесняться, кто принимал бы его со всеми его закидонами и недостатками…       Несколько взмахов рукой по мокрым локонам и чуть-чуть геля, сделали его отросшие волосы выразительными и поэтически растрёпанными. Эффект оказался выше всяких похвал. Такое впечатление, что его причёсывал профессиональный стилист.       Остался последний штрих и образ будет закончен. Лёгкий, увлажняющий тинт придал его пересохшим и искусанным губам ухоженный вид и мягкость, сделав их привлекательными и желанными.       Ибо залюбовался на своё отражение. Ну, что поделать, каждому человеку свойственно немного тщеславия, а уж такой творческой личности как он и подавно. «Надо сделать селфи» — подумал он вскользь, делая пометку в памяти не забыть об этом.             

***

             Ещё раз придирчиво оглядев себя со всех сторон он идёт в гостиную, раздумывая, между прочим, над тем стоит ли ему надевать носки дома или лучше так ходить с голыми ногами. Решает одевать и заворачивает на минуту в спальню, быстро доставая из комода совершенно новую белую пару с вышитыми зайцами. Зачем он купил носки с кроликами ещё и белого цвета Ван Ибо и сам не знает, но что-то недавно его таки сподвигло приобрести этот странный и довольно дорогой аксессуар, когда он выбирал сегодняшние джинсы. Видимо это очередная спонтанная и необъяснимая покупка, которых так много у него в последнее время.       «Ибо, будь экономней, а то вновь придётся просить денег у родителей и это будет весьма неловко» — укоризненно одёргивает он себя, сминав в ладони злополучный аксессуар. Конечно, покупка явно дурацкая, кто бы спорил, но тогда носки с кроликами показались ему милыми и какими-то родными что ли, вот он и не удержался.              Повертев это трикотажное чудо в руках он плюхается на диван и распечатав упаковку, натягивает их на ноги. Материал мягкий и приятный, а кролики смотрят на него с двух сторон, выпуклым бочком растянувшись на косточке и Ибо кажется, что они улыбаются и подмигивают ему. Видимо это такой эффект из-за плетения нитей и растяжения самого трикотажного полотна, но выглядит очень забавно. Да ещё и тепло и уютно в этих чудесных кроличьих носочках.       Ибо встаёт и идёт на кухню, отчего-то глупо улыбаясь. Наверное, в ответ этим дурацким кроликам на своих ногах, таким миленьким и мягоньким.              Выбросив в мусор носочную упаковку, он зависает перед холодильником, раздумывая над тем стоит ли ему выпить пива, или налить чего-то покрепче. Побеждает почему-то покрепче и достав новенький хайбол он бросает туда пару кубиков льда, заливая его тёмно-янтарным Jack Daniel's.       Ибо редко употребляет что-то крепче лёгкого пива, но если уж пьёт, то предпочитает хороший и дорогой алкоголь, который периодически покупает и держит дома «про запас».       Когда стакан наполняется до половины, он достаёт колу без сахара и доливает его ещё на треть. Всё, теперь его напиток готов. Ибо поднимает хайбол и покрутив его в руках, делает первый глоток.       Прохладная жидкость приятно холодит горло, а бульбочки от колы добавляют лёгкой щекотки и какого-то взрывного кайфа. Вкус виски плотный и насыщенный, лишь слегка разбавлен кисловато-нейтральной колой, что его совершенно не портит, но и не особо оттеняет.       — В следующий раз надо чистым… — бормочет Ван Ибо, присаживаясь к импровизированной барной стойке, отделяющей кухонную зону от собственно гостиной.       Он берёт телефон и делает серию снимков, корча смешные рожицы или устремляя взгляд вдаль подобно загадочной и непонятой личности. В любом случае это забавно и немного развлекает его, ленивого и расслабленного после того взрыва адреналина, что он пережил каких-то двадцать или тридцать минут назад.              Следующий глоток из стакана уже больше и Ван Ибо чувствует, как тепло растекается по венам, а в голове рождается приятная пустота. Хочется чего-то такого-этакого, что и не выразишь одним словом. Он берёт телефон и открывает первую же ссылку на аккаунт новогоднего духа.       Долго сидит и смотрит на загрузившуюся страницу, где большими красными буквами написано о том, что сегодня последний день подачи заявок с желаниями на рассмотрение и количество мест для тех, чьи мечты могут быть осуществлены ограничено. В подтверждение здесь же стоит включённый таймер и грозно мигает, показывая, что до завершения работы этого волшебного аккаунта осталось два часа и пятьдесят семь минут.       «Боже уже так поздно» — удивлённо отмечает про себя Ван Ибо и открывает форму для заполнения. Подумав немного, он вбивает в нужные графы имя, фамилию, возраст и ссылку на свои Weibo и Douyin, а потом пишет то самое сокровенное желание, которое вертится на языке, но никак не может оформиться в слова. Пишет почему-то капслоком, видимо опасаясь, что дух не разберёт. По крайней мере другого более разумного оправдания у него нет и это, если честно, совершенно неважно.       Под пальцами на клавиатуре в графе «Ваше самое заветное желание» появляется вязь иероглифов, и он сам обалдевает, когда читает написанное: «Я ХОЧУ ВСТРЕТИТЬ ТОГО, С КЕМ БУДУ СОБОЙ, КТО БУДЕТ КО МНЕ СНИСХОДИТЕЛЕН И С КЕМ Я СТАНУ СВОБОДНЫМ. Я ХОЧУ НРАВИТЬСЯ И, ЧТОБЫ НРАВИЛИСЬ МНЕ. ХОЧУ ЯРКОГО ФЛИРТА И ШИКАРНОГО СЕКСА. Я ХОЧУ ЛЮБВИ!». После чего отправляет форму и откладывает телефон.              Немного подумав, он идёт к вешалке снимает тёплую куртку и добавив в стакан льда и виски, шарит в одном из кухонных ящиков в поисках сигарет.       Нет, он не курит. По крайней мере часто. И даже сигареты сам никогда не покупает, но они у него есть. Вечно кто-то из друзей забудет, в основном Сынён, конечно, который тоже не курит, но иногда под настроение может затянуться. Сонджу, тот больше по вайпу, но и он может иногда в обычную сигарету, хоть очень и очень редко.       Достав сигаретку и прихватив зажигалку, настоящий Zippo, купленный им когда-то во время поездки в Японию, он берёт стакан и идёт на балкон, включая на своей крошечной терраске подсветку и приглушая свет в гостиной. Хватит уже ему иллюминации. Он, итак, уже стал местной достопримечательностью, если его номер видело, как минимум десять человек.       «Надеюсь меня никто не заснял, всё-таки расстояние и оконное стекло с рамой… Очень надеюсь, что завтра я не проснусь знаменитой звездой интернета?» — отстраненно думает он, ставя стакан с напитком на парапет и закуривая принесённую сигарету. Затягивается неглубоко и запрокидывает голову, выпуская кольцами лёгкий дымок[6].       В этот момент телефон в кармане куртки вибрирует и когда Ван Ибо достаёт его, на экране светится новое сообщение:       Новогодний Дух: «Ваша заявка на желание принята. Ждите дальнейших указаний». Примечание от автора: 1. На одном из шоу, когда Ван Ибо спросили о его идеальном типе, он откровенно сказал, что это «Добрый, нежный, но стойкий человек с чувством юмора, которое освещает любую комнату…». Фанаты увидели в этом описании черты характера Сяо Чжаня и это вызвало бурные обсуждения в сети. Несколько слов об этом на канале одного китайского блогера: https://www.youtube.com/watch?v=m03gmF4JT3A 2. Здесь имеется ввиду прекрасная композиция Шона Мендеса в дуэте с Камиллой Кабелло «Сеньорита»: https://www.youtube.com/watch?v=Pkh8UtuejGw Есть шикарное видео с Ван Ибо, где он танцует под этот трек и именно оно явилось вдохновляющим при написании сцены обнажённого танца в гостиной: https://www.youtube.com/watch? v=XdbypAHxURg Кстати, сама идея такой сцены родилась из последних кадров американского фильма «Солтберн» (2023 г.) с Барри Кеоганом и Джейкобом Элорди в главных ролях. В финальной сцене Оливер Квик, которого играет Кеоган, танцует обнажённым в пустых залах поместья Солтберн. Вышло красиво и автору захотелось нечто такое написать и для Ибо, не сам сюжет фильма конечно, а только сцену обнажённого танца😊 Автор включил фантазию и получилось то, что получилось. 3. «FIRE» — песня Ван Ибо, выпущенная и написанная им в 2019 году. Вот несколько вариантов его выступлений с этой песней плюс запись репетиции с группой танцоров: https://www.youtube.com/watch?v=zmrz7Hkxiuw https://www.youtube.com/watch?v=Qm9edXSAYGU https://www.youtube.com/watch?v=PtmaIgQsW_0 https://www.youtube.com/watch?v=qGynYhnd6Rc https://www.youtube.com/watch?v=bgr8gpx2WVw Ссылка на перевод песгни на русский: https://lyricstranslate.com/ru/fire-огонь.html-12 4. Саломея (предположительно I век н.э.) — иудейская царевна, дочь Иродиады и Ирода Боэта, падчерица Ирода Антипы; впоследствии царица Халкиды и Малой Армении. Один из персонажей Нового Завета. Танец юной Саломеи на праздновании дня рождения Ирода Антипы привёл к тому, что Антипа согласился выполнить любое её желание. Будучи научена своей матерью, Саломея потребовала у него убить пророка Иоанна Крестителя. После казни ей была принесена на блюде его голова. 5. Инкуб или инкубус (от латинского incubare, что в переводе означает «возлежать сверху») — в средневековых легендах распутный демон, ищущий сексуальных связей с женщинами, персонаж низшей мифологии народов Европы. В «Compendium Maleficarum» (1608 г.) сказано: «Инкуб может принимать и мужское, и женское обличье, иногда он появляется как мужчина в самом расцвете сил, иногда как сатир…». Хотя сама склонность инкуба к распутству не подвергалась сомнению, в средние века имели место некоторые дискуссии по поводу того, как бесплотные демоны могут обретать тело и сходиться с женщинами. Один из поздних демонологов, Синистари (умер в 1701 г.) объяснял, что демон может принять телесную оболочку, вселяясь в другого человека, или создавая себе тело из различных материалов. 6. Знаменитая сцена из «Анонима» с курящим Ван Ибо: https://vk.com/cqlcult?w=wall-186740488_333954