Черное и белое

После последнего задания с Баки, Эмма никак не могла перестать думать о нем. В голове крутились его слова, взгляды, движения — всё, что она пыталась понять, разобрать по частям, но не могла. Чувства были запутанными, будто тысячи нитей спутались в узел, и она не знала, с чего начать распутывать. Её раздражала собственная нерешительность, но не меньше — то, как сильно он зацепил её. За окном лил дождь, густые капли стучали по стеклу, стекая кривыми дорожками. Эмма смотрела на них, ощущая, как эта погода словно отражает её собственное состояние. Холод, тягучая неопределённость, и при этом какая-то странная настойчивость внутри, зовущая к действию. Она взяла зонтик, быстро натянула кожаную куртку и вышла из квартиры. Ветер норовил сорвать капюшон, но она шла быстрым шагом, упрямо направляясь к знакомому адресу. Добравшись до подъезда, она остановилась на мгновение, чтобы успокоить дыхание, и только тогда заметила, что её пальцы слегка дрожат. Нажимая на кнопку звонка, Эмма вдруг ощутила, как быстро бьётся сердце. Пока ждала, она сложила зонтик, капли дождя стекали с его купола, оставляя мокрые пятна на полу. Дверь открылась неожиданно быстро, и Баки, как всегда, выглядел немного нахмуренным, будто размышлял о чём-то своём. — Снова адрес свой забыла? — спросил он с лёгкой усмешкой, но его голос прозвучал мягче, чем обычно. Эмма не стала отвечать. Её слова замерли где-то на середине пути. Она сделала шаг вперёд, пересекая порог, и, прежде чем успела что-то объяснить — наклонилась к нему и поцеловала. Баки застыл всего на миг, но удивление быстро сменилось ответным движением. Он мягко прикрыл дверь одной рукой, а другой осторожно взял её за затылок, удерживая близко. Его губы, тёплые и сильные, отвечали с такой уверенностью, что у Эммы закружилась голова. Она почувствовала, как её пальцы сами собой потянулись к молнии куртки. Скинув её, она осталась в лёгкой майке, чувствуя тепло его ладоней, которые скользнули к её талии. Баки, не отрываясь от её губ, поднял её на руки, крепко удерживая за бёдра. Она обвила его ногами, чувствуя, как его дыхание стало более тяжёлым, и сердце бьётся в такт её собственному. В комнате становилось всё жарче, несмотря на холодный дождь за окном. Баки нес её вглубь квартиры, не отрываясь от её губ, будто боялся упустить момент. Эмма почувствовала, как её спина коснулась стены, прохладной и шершавой, но это лишь усилило контраст между холодной поверхностью и теплом его прикосновений. Его руки крепко держали её, будто она была чем-то бесценным, чем-то, что нельзя выпустить. Её пальцы неостановимо скользили по его плечам, цепляясь за ткань рубашки. Эмма вдруг ощутила, как дрожь пробежала по её телу — от волнения, от желания, от того, что впервые за долгое время она чувствовала себя такой живой. Джеймс медленно уложил её на кровать, аккуратно придерживая за спину, будто боялся причинить ей неудобство. Его движения были решительными, но в то же время пропитанными трепетом. Её волосы раскинулись по подушке, а дыхание стало заметно чаще. Она ощущала, как его тепло накрывает её целиком, будто обволакивает. Баки навис над ней, их взгляды встретились, и Эмма заметила в его глазах не только желание, но и что-то глубже — осторожность, уважение. Он провёл ладонью по её щеке, медленно, будто запоминая каждую линию её лица. — Я рад что ты пришла, — выдохнул он почти шёпотом, словно это признание было для него чем-то большим, чем просто словами. Его футболка оказалась на полу в считанные секунды, за ней последовали брюки. Эмма не отставала: её пальцы торопливо расстегнули молнию на её собственных джинсах, и она, скидывая их, осталась в одном белье. В комнате становилось жарко, но ей было всё равно. Она внезапно перевернула его, заставляя его оказаться на спине, и села сверху, её волосы упали вниз, щекоча его грудь. Джеймс удивился, но в его лице появилось лёгкое одобрение, смешанное с азартом. Эмма провела ладонями по его обнажённому торсу, чувствуя под пальцами каждый напряжённый мускул. Его тело было идеально, но не из-за симметрии или силы, а из-за шрамов — немых свидетельств его прошлого. Она коснулась одного из них, на мгновение задержавшись. — Это история, которую мне ещё предстоит узнать, — сказала она с тихой улыбкой, глядя на него. Джеймс приподнялся на локтях, притягивая её ближе. — Возможно, — прошептал он, — но сейчас я хочу узнать твою. Её губы накрыли его шею, горячие и настойчивые. Она целовала его кожу, оставляя лёгкие следы, а иногда прикусывая, чтобы услышать, как его дыхание становится тяжелее. Её поцелуи двигались ниже, по линии ключицы, затем вдоль груди. Его пальцы бессознательно сжимались на её бёдрах, оставляя легкое давление, как будто он не хотел потерять этот момент. Эмма остановилась на мгновение, подняв голову, чтобы взглянуть на него. Его глаза были прикрыты, дыхание сбивалось, но он смотрел на неё, как на что-то священное. Этот взгляд наполнил её уверенностью, заставил почувствовать себя сильной и желанной. Она склонилась ниже, её губы скользнули по его коже, оставляя дорожку огня, пока она двигалась всё дальше. В этот момент весь остальной мир перестал существовать. Была только она, он и бесконечная глубина их чувств, которую они открывали друг в друге.

***

Утро выдалось тихим. В комнате царил мягкий полумрак, сквозь занавески едва пробивался свет рассвета. Джеймс проснулся первым. Медленно открыв глаза, он ощутил приятную тяжесть усталости, к которой примешивалось странное, почти забытое чувство покоя. Повернув голову, он увидел её. Эмма спала рядом, её лицо казалось расслабленным, почти безмятежным, а волосы мягкими прядями лежали на подушке. Он смотрел на неё, не торопясь, будто пытался запомнить каждый её вдох, каждую черту. И в этот момент он почувствовал тихую радость, перемешанную с облегчением. Она не ушла, как в тот раз. Она осталась. Джеймс осторожно протянул руку, обняв её за талию, стараясь не разбудить. Её тело было тёплым, податливым, и он поймал себя на мысли, что она всегда казалась ему противоречием. Эмма могла быть хрупкой, как сейчас, когда спала, а могла равным образом бросить ему вызов на спарринге и заставить выложиться на полную. Он даже не знал, какая её сторона привлекала его больше. — Я же знаю, что ты пялишься, — услышал он её хриплый голос, приглушённый подушкой. Эмма медленно повернула голову к нему, приоткрыв глаза, и он встретил её слегка ленивый, но лукавый взгляд. Баки усмехнулся, чуть приподняв уголки губ. — Просто не могу поверить, что ты не сбежала, — произнёс он тихо, его голос был низким, с мягкими нотками облегчения. Эмма закатила глаза, но в её взгляде мелькнуло что-то нежное, почти игривое. — Теперь я никуда не сбегу от тебя, — ответила она, её голос был тёплым, спокойным, будто она говорила не просто слова, а давала обещание. Она придвинулась ближе, её рука скользнула по его груди, и она наклонилась, чтобы оставить мягкий поцелуй на его губах. Поцелуй был лёгким, но достаточно долгим, чтобы Баки почувствовал, как тепло растекается по всему его телу. — Даже если я захочу спарринг прямо сейчас? — шутливо добавил он, глядя на неё с намёком на вызов. — Даже тогда, — усмехнулась она, — но дай мне хотя бы чашку кофе, чтобы начать день. Баки тихо рассмеялся, и этот смех прозвучал так естественно, что он сам удивился. Рядом с ней всё казалось проще. Даже самые сложные вещи становились чуть легче. — Ладно, — сказал он, наклоняясь, чтобы ещё раз её поцеловать. — Но только потому, что ты обещала не сбегать. Эмма улыбнулась и уткнулась носом ему в шею, наслаждаясь моментом. Их утро начиналось спокойно, но за этим спокойствием скрывалось что-то большее — доверие, которое они только начинали строить. Баки, чувствуя её тепло рядом, ещё несколько мгновений просто лежал, наслаждаясь редкой тишиной. Это был момент, который он хотел сохранить в памяти, будто фотографию, сделанную не камерой, а сердцем. Но, как человек действия, он вскоре ощутил необходимость сделать что-то, чтобы продлить это утро. — Оставайся тут, — сказал он, аккуратно отодвигаясь от неё. Эмма неохотно отпустила его, вытянув руку и лениво потянувшись. — И куда ты собрался? — спросила она с лёгкой улыбкой, прослеживая взглядом, как он встал с кровати и быстро накинул штаны. — Сделаю тебе кофе, раз уж ты без него не начинаешь день, — ответил он, бросив на неё хитрый взгляд через плечо. Она лишь хмыкнула, зарывшись в подушку. — Если я проснусь, а кофе ещё не будет, начну сомневаться в твоих обещаниях, — поддразнила она. Баки усмехнулся и, одевшись, отправился на кухню. Пространство её квартиры было маленьким, но уютным, с небрежно расставленными вещами, которые говорили о том, что Эмма никогда не пыталась скрыть свою настоящую жизнь. Она жила честно, без масок и попыток произвести впечатление. Это ему нравилось. На кухне он нашёл кофеварку и несколько чашек. Пока машина гудела, заполняя комнату ароматом свежего кофе, его мысли снова вернулись к утру. Он всё ещё не мог поверить, что она здесь, что она осталась. Сколько лет он привык к одиночеству, к тому, что его близость с кем-то всегда временная, случайная. Но с Эммой всё было иначе. Когда кофе был готов, он взял две чашки и вернулся в спальню. Эмма сидела на кровати, поджав ноги под себя, завернувшись в простыню. Её волосы были растрёпанными, а глаза всё ещё чуть сонными, но вид у неё был довольный. — Вот, — сказал он, протягивая ей чашку. Она взяла её, глядя на него так, будто только что выиграла что-то важное. — Всё-таки ты умеешь быть заботливым, — сказала она, сделав глоток. Баки сел рядом, потягивая свой кофе. — Иногда, — ответил он, улыбнувшись. — Только не говори, что ты сейчас начнёшь философствовать, — усмехнулась она, лёгким движением касаясь его плеча. — Нет, — покачал он головой. — Просто думаю, что, может, не всё так плохо, как я привык думать. Эмма посмотрела на него, её взгляд стал чуть серьёзнее. — Знаешь, Джеймс, — сказала она мягко. — Ты заслуживаешь больше, чем просто одиночество. Он задержал дыхание, её слова прозвучали так просто, но в них была вся та правда, которую он боялся признать сам себе. — Может, с тобой я наконец поверю в это, — ответил он, посмотрев ей прямо в глаза. Она улыбнулась, и между ними повисло то самое молчание, которое не требует слов. Это утро стало началом чего-то нового — чего-то, что они оба боялись, но к чему стремились всей душой.