Услуга

      В целом... Всё могло быть намного хуже. Ки Хун и правда удивлён, что хоть кто-то поверил ему. Поверил, что четыреста пятьдесят шестой игрок уже был на этих играх. У него был план на случай , если никто не поверит, но это всё равно удивительно. Неужели такому, как Сон Ки Хун, поверят? Большинство людей предпочитали делиться на команды, а с другом Чон Бэ, с которым главный герой случайно встретился на игре кальмара, это было проще. Сначала присоединился игрок триста восемдесят восемь — морпех. С ним легко было найти общий язык, и он преданный. Ки хуну нравился этот парнишка. Во время второй игры к команде подошла Чжун Хи. Она рассказала, что беременна. Конечно, Сон Ки Хун не оставил её на произвол судьбы, и они все вместе прошли вторую игру. Игрок ноль ноль один — и, как бы это не было иронично, имя совпадало с номером, — он был... Ужасно странным. Но эти слова даже не передают всю суть. А самое главное — это замечает только Ки Хун! Сначала он просто казался немного неадекватным. Хорошо, Ён Иль проголосовал за продолжение игры, видите ли потому, что Ки Хун выдал перед всеми речь о том, что может всех спасти, ибо уже был на игре. Хотя ладно. Даже это выбило из колеи. Какого чёрта..? Быть может, не стоило на первом же голосовании раскрывать все карты?       Ён Иль мастерски добавлял частички новых сомнений в копилку бедного Сон Ки Хуна. Игрок мог на всё, что угодно ответить так, что у четыреста пятьдесят шестого сразу пропадало желание хоть что-то делать для того, чтобы остановить эти игры. Хочешь после первого голосования попробовать вразумить людей, чтобы большинство всё-таки были за остановку игр? Не стоит этого делать, сейчас наоборот никто не согласится с тобой. Был бы Ки Хун внимательнее — понял бы, что, напротив, стоило поговорить с игроками сразу же. Пока они в тебя ещё верят, пока они идут за тобой не глядя.       Но как бы Сон Ки Хун не твердил самому себе всё время, что Ён Иль мутный человек, которому нельзя сразу доверять и верить, сознание внутри него уже давно сделало выбор в сторону нового знакомого.       Ён Иль был до ужаса харизматичным. Ещё в первый день прибывания на игре у него появились фанатки и даже фанаты. Это было неудивительно, но по-своему странно. Он поставил на место двести тридцатого игрока. Слегка побил, что тот чуть ли не умолял не трогать его. Старался вести себя дружелюбно, но мужественно. Время от времени можно было случайно увидеть его мышцы. Это, безусловно, завораживало. Он знал, что другим это нравится. Но что-то в нём всегда было не так. Ки Хуну всегда было интересно: где работает Ён иль? Чем он занимался до того, как попал на игру?       Людям нравятся такие. Им нравятся такие спокойные, рассудительные, готовые за кого-нибудь постоять. И Ки Хун попался. Как рыба зацепился за удочку, но не поспешил отплыть. Как говорится: “доверяй, но проверяй”, но Сон Ки Хун болт кладёт на все эти поговорки. Какая разница, если Ён Иль реально водит за собой людей? Будто он знает что делает. Будто... Уже был на этих играх. Тоже, как и четыреста пятьдесят шестой, выиграл, но не смирился с платой за это. И сейчас, оглядываясь назад, Ки Хун не может объяснить самому себе ситуацию. Как, чёрт возьми, он стал так близок с ноль ноль первым? Слишком разное мнение, слишком разный Ён Иль. Но игрок притягивает к себе, будто он и Ки Хун — разделившиеся половинки одного целого.       В общем-то со всеми в группе сложились более-менее хорошие взаимоотношения. Напрягал, блин, только один Ён Иль. Он даже не скрывает, что пялится на Ки Хуна! Как бы самому четыреста пятьдесят шестому игроку не хотелось бы это признавать, но от взгляда этих тёмных глаз мурашки по коже были обеспечены. Создавалось впечатление, что даже ночью на него глядят. Глаза Ён Иля были будто чёрной дырой, затягивающие быстро, и без возможности вернуться назад.       Сегодня было особенно не по себе. Сначала снова кошмар, от которого Ки Хун проснулся. Сон был абсурдный, но такой правдоподобный, что мужчина ещё пару секунд после пробуждения сидел полулёжа на согнутых руках, пытаясь отдышаться. Снова фронтмен. Снова Сэ бёк и Сан Ву. Они будто говорят: «И ради этого мы погибли, чтобы ты снова вернулся на игру? Деньги все потратил?», а Сон Ки Хун не может ничего ответить, только смотрит на них, не моргая. А сзади подкрадывается фронтмен, приглашая стать одним из них. «Ты разочаровался в этом мире, не так-ли?». И мужчина знает, что ещё чуть-чуть — и слетит с катушек. Ведь времени мало и игроков тоже всё меньше и меньше. У них голодные глаза и свирепый взгляд. Они смотрят на тебя и разглядывают. Ищут момент подойти со спины и нанести удар.       На утро голова болела ещё больше, чем ночью. В глазах всё двоилось, хотя ранее таких проблем, в принципе, не было. Брови постоянно возвращались на своё уже прежнее место — там, кажется, скоро появятся маленькие морщины. Улыбаться сил не было, хотя мужчина и так редко это делал. Единственное, чего сейчас хотелось — тёплых объятий от мамы или дочки. Ужин в кругу семьи. Запах только что приготовленной еды. Чистая, родная постель. К счастью, сегодня работники немного опоздали с завтраком. Было время прийти в себя. Завтрак был подан странно... Слишком красиво. Неужели сам Фронтмен решил заняться рукоделием? Ведь одноразовую упаковку от еды украшали милые чёрно-красные ленточки, из которых сделали бантики. Ки Хун сам посмеялся со своих же мыслей, довольно взяв свою еду у человечка в розовом костюме. Впервые хотелось поесть еды отсюда. Мужчина поспешил занять своё место у кровати, рядом сели все остальные из их маленькой команды: Чон Бэ, Ён Иль, Чжун Хи и Дэ хо. Еда правда была вкусная. Тёплый рис, покрытый овощным салатом, яичница и нарезанная говядина. Мясо есть как-то не очень хотелось, но вот всё остальное четыреста пятьдесят шестой ел с удовольствием.       Вспомнилась мама. Как она зовёт тебя на кухню, а оттуда безумно вкусно пахнет. Если это утро, то дверь в комнату закрыта, чтобы случайно не разбудить. Ты садишься за стол, мама подаёт еду на тарелочке и говорит: «подожди, пока остынет». Она садится рядом и пьёт свой кофе. Время в такие моменты замедляется. Есть только ты и твоё детство. — О, а вы не думали, что, может быть, сегодня что-то будет? — начал свои предположения игрок триста девяносто. — Ну, знаете, чего-то необычного, чего не бывает в другие дни здесь... Работники слишком добрые, да и посмотрите на эту еду! Как же она украшена! — Ки Хун, когда ты был здесь в первый раз, над упаковкой еды так же старались?       Сон Ки Хун удивлённо поднял глаза от еды, встретившись взглядом с Ён Илем. Будто всё это время он даже не слушал разговор, намеревавшись молча просидеть. — Эм... Нет, не помню такого. — сказал игрок, прожёвывая еду.       Все удивлённо воскликнули. — О-о, похоже сегодня правда что-то будет!       Ён Иль в это время странно посмотрел на Сон Ки Хуна, словно пытаясь что-то разглядеть в нём, хотя, по правде говоря, уже так много раз смотрел на него, что запомнил даже самые маленькие детали: то, как правая бровь слегка поднимается, когда мужчина что-то вспоминает, положение родинок, как его губы подрагивают при волнении. Он запомнил его полностью. С ног до головы.       Многие не молчали во время трапезы и что-то говорили. Ки Хуну не давали покоя мысли о сегодняшнем завтраке. Ленточки тоже были странные: жёсткие, их сложно было порвать. Но для чего? Неужели кто-то будет так сильно заморачиваться над простым декором? Посередине лента была шире и больше всех по размеру. — Вот это наш Ки Хун! Я рад, что ты наконец-то покушал. — смеётся Чон Бэ.       Все отшучиваются, разговаривая между собой, а игрок снова встречается с этим взглядом карих глаз. Да что случилось?! Может Ки Хун правда совершил что-то ужасное и как-то этого не заметил? Что, чёрт возьми, он сделал не так? Ён Иль, как только встречается глазами с глазами напротив, довольный отводит взгляд, улыбаясь краешками губ.

***

      Человечки в розовых костюмах показали сумму денег на данный момент. Абсолютно все смотрели на того поросёнка на потолке в зале с открытыми ртами. Мысль о том, что если они выиграют — то получат все эти деньги, превращала людей в соперников. Потом свет погас и все поспешили уйти в сон. Но не Сон Ки Хун. Ребята предлагали ночью меняться, чтобы и смотреть за игроками, и успевать поспать. Сначала все, включая Ки Хуна, согласились, но в итоге он так и не смог справиться с тревожными мыслями и вышел дежурить. Было принято решение оставить всё как есть.       Эта ночь не исключение, но недосып дал о себе знать: игрок буквально засыпал на ходу. Он понимал, что если ляжет хоть на секунду — уснёт, да разбудят его только оповещения о новой игре. Сначала Ки Хун правда держался. Было даже такое, что помогали пощёчины — как только тот понимал, что засыпает, то давал себе пощёчину, и сон уходил на какое-то время. Казалось, будто не важно в каком положении — Сон Ки Хун всё равно уснёт. Хоть сидя, хоть стоя. Этой ночью было особенно тяжело. Мужчина сидел, то и дело поглядывая на своих напарников. Может, всё-таки стоило попросить кого-то сегодня побыть вместо него на дежурстве..? Игрок сразу же отогнал от себя эти мысли. Ни за что! Он сам выбрал этот путь.       Послышался шорох сзади, но Ки Хун уже не слышал. Сон накрыл с головой. Он хотел снова дать себе пощёчину, проснуться — но рука не слушалась и словно онемела. Ноги вдруг стали ватными. Сон Ки Хун упал, но подсознание подсказывало, что упал он, кажется, далеко не на кровать, а кому-то в объятия, как раз тому, кто и издавал эти шорохи.              По ощущениям, он проснулся через минут пятнадцать. Проснулся от болезненных ощущений, будто кто-то только что дал ему сильную пощёчину. Первые мысли были: «на нашу команду точно напали, а это ведь я уснул и виноват». Сон Ки Хун хотел уже было встать или, хотя бы, перевернуться на другой бок, как вдруг понял, что не может. И не может не потому, что ему лень. Что-то насильно препятствовало этому. Пришло осознание, что если бы он правда проснулся, то перед глазами было бы хоть что-то. Ну хотя бы кровати. Только вот перед глазами... Абсолютная темнота. Подобная тому, как если бы на его лице была бы маска для сна. Ки Хун попытался пошевелить руками, но понял, что может шевелить лишь кистями рук. Это уже не на шутку его испугало. Он брыкался где-то минуту в положении полулёжа, пока кто-то не остановил его, грубо взяв за талию. — Ух ты, оказывается, пощёчина действительно действенный метод: ты проснулся.       Ки Хун вздрогнул. ...Ён Иль?! Если это Ён Иль, то почему он сейчас сидит на четыреста пятьдесят шестом игроке? Более того, зачем ему завязывать руки и глаза человеку напротив?       Левая рука переместилась с тела на подбородок, подняв голову Сон Ки Хуна немного вверх. Они находились в таком положении пару секунд. Тяжёлое дыхание Ён Иля было отчётливо слышно в этой кромешной тишине. Но всё же что-то в этой ситуации... Возбуждало? Мужчина не мог поверить самому себе, пока не почувствовал, как какое-то приятное чувство появляется у него внизу живота. Вдруг он понял: что-то прижалось к его губам. Кажется, губы человека напротив. Но пазл всё равно не складывался. С маской на лице, что только добавляла остроты к ощущениям, тихие причмокивания ощущались так, будто они были совсем не тихие. Как бы это не было странно, сейчас игрока волновало только одно: заметят ли их кто-нибудь?       Когда поцелуи закончились, Ки Хун снова совершил попытку уйти, но она не увенчалась успехом. Нет, ну это уже не смешно! И когда игрок захотел закричать: ну, вдруг кто-нибудь неравнодушный поможет? Ладонь быстро накрыла ему рот, не давая произнести ни звука. Было только мычание. Сон Ки Хун резко пошевелил руками, но услышал лишь усмешку от мужчины рядом.        — Не переживай, эти ленты прочные: даже ножницами не сразу удаётся их разрезать. — полушёпотом говорит Ён Иль.       Стоп. Что...       Ки Хун вздрогнул уже который раз за ночь. Большие от удивления глаза устремились вперёд, и хотя он не видел мужчину, он отчётливо ощущал его улыбку. ...Те самые ленты? Которыми украшали упаковку от еды?       Он уже открыл рот и хотел что-нибудь сказать, но не смог, потому что Ён Иль слегка отодвинулся, положил руку на его пах и сжал. Ки Хун влип. Очень сильно влип. Ведь понимает, что не должен испытывать возбуждение от всей ситуации в целом. — Ах!       Руки сняли штаны вместе с бельём и оставили их чуть ниже колен. — Ён Иль... Чёрт возьми, не надо.        — Ты знал, что ощущения от секса чётче и лучше, когда ничего не видишь? — игрок проигнорировал ранее сказанные слова. — это объясняется тем, что ты не знаешь, что я буду делать дальше. Например сейчас.       Руки стали гладить всю длину, а языком Ён Иль достал до головки. — М-м...       Ён Иль стал двигаться быстрее. — Ты ведь не хочешь, чтобы нас заметили, да?       Ки Хун судорожно кивнул спустя примерно минуту. Слова долго доходили до него, ведь рука мужчины напротив всё ещё водила по всей длине.       — Значит старайся быть тихим, иначе я уйду, а тебя так и оставлю.       И снова эта улыбка... Ки Хун ощущал взгляд Ён Иля даже с лентой на глазах. Рука замедлилась.              Вспомнилась дочка и жена. Да, уже бывшая жена, но всё же... Было ощущение, что Ки Хун их предаёт. Руки невольно сжались в кулаки, а брови нахмурились. Дочка... Как давно он ей не звонил? Всё ли хорошо у неё? Мысли прервались очередным поцелуем. После него Ки Хун бессознательно прикусил свою нижнуюю губу. Ён Иль взял на заметку, и уже в следующем поцелуе постарался сначала слегка оттянуть нижнуюю губу, а после этого захватить зубами. Далее губы перешли на бёдра, горячо целуя их. Послышались стоны выше. Ён Иль сделал это ещё раз, давая Ки Хуну понять, что бёдра — его эрогенная зона. Затем снова поцелуй в губы, но теперь язык Ён Иля застал врасплох мужчину напротив, что так удачно открыл рот, и прошёлся по всем зубам, словно пересчитывая их. Одного зуба не хватало, и Ён Иль мысленно улыбнулся: «думал, что мы не заметим жучок, Ки Хун?»       Руки уже слегка онемели, а игрок ноль ноль один и не думает убирать ленты. Хотя, будем честны, Ки Хуну не хотелось бы, чтобы это заканчивалось.       Руки снова переместились на член и стали водить по всей длине. Ён Иль заметил, как его «друг» еле как сдерживает себя от очередного стона и кусает язык. — Хороший мальчик, Ки Хун. Молодец. — от похвалы сердце забилось сильнее. — Хотя если бы нас заметили, это было бы куда более интересно... Представляешь их лица? Прийти сюда и увидеть, чем мы здесь занимаемся. — уже шёпотом сказал игрок, прошептав тому на ухо.       А у четыреста пятьдесят шестого игрока в голове только: «заткнись, заткнись, заткнись, заткнись, заткнись, заткнись, заткнись, заткнись, заткнись». Ён Иль достаёт кончиком языка до головки, и Ки Хун вскидывает голову вверх от такого. Грудь поднимается так, будто он только что бегал, а мужчине напротив только в радость видеть такие ответные реакции. Язык идёт дальше, и Ён Иль делает рот в форме круга, начиная всё дальше и дальше заходить. Когда член уже наполовину во рту, Ки Хун зажмуривает глаза, будто до этого хоть что-то видел. Рот остаётся открытым, дыхание частое. Ему кажется, что ещё чуть-чуть — и он кончит. И он пытается озвучить это мужчине, но всё, что получается, — это прокричать имя напротив: — Ён иль! Я сейчас..! Но руки резко останавливаются, не давая дойти до пика, а член выходит из рта. Ки Хун разочарованно хнычет. Почему он остановился? Теперь левая рука снова касается головки, но зажимает её. Губы подрагивают. — Твою мать... Ён Иль, пожалуйста, дай мне кончить... — шёпотом говорит Сон Ки Хун. Брови слегка хмурятся. — Ай-яй-яй, Ки Хун, не хорошо так про маму говорить.       Но рука всё же медленно, но верно начинает идти по всей длине. Стоны слышно, но очень тихо. Ки Хун впервые задумывается о том, что не были бы у него завязаны руки — он ударил бы Ён Иля прямо сейчас. — У тебя хорошая память? — Т-ты... Ты действительно хочешь обсудить это прямо сейчас?! — Корейские учёные доказали, что память можно улучшить, занимаясь сексом. — так обыденно говорит игрок, будто рассказывает погоду на завтра.       Ён Иль клянётся, что только что слышал, как Ки Хун взвыл. Рот тем временем снова касается члена, но заходит теперь на всю длину. Четыреста пятьдесят шестой искусал от такого губы.       Мужчина рядом понимает, что тот уже на пике: пальцы рук судорожно двигаются, в попытках обо что-нибудь схватиться, ноги слегка дрожат, а маленькая ниточка слюны вытекает из открытого рта. Руки немного гладят член, пока рот всё так же остаётся на всей длине.       Ён Иль слышит стон в перемешку со своим именем, но успевает заткнуть рот поцелуем. На руке остаётся белая жидкость, которая стекает по кончикам пальцев. Ки Хун тем временем отключается.       Следующим утром он просыпается бодрым. Осознание того что было ночью, приходит к нему не сразу. На руках нет ленты, глаза всё видят. Только вот след на руках остался красными полосками. Рядом как ни в чём и ни бывало ребята потихоньку встают. Ён Иль лишь изредка смотрит на него, и эти тёмные глаза кидают в жар, а на щеках появляется маленький румянец. Это точно был не сон?