и твою черепашку тоже

— А не сочтете ли за труд, господин Чонхо, ответить, как так вышло, что драгоценное величество оказалось в этой, хм, точке мира? — между делом поинтересовался Юнхо у Чонхо, уставшего наблюдать, как с его кораблем пытается совладать варвар-Уён и заняшегося выстраиванием траектории самостоятельно. Вообще управлял своей флагманской птичкой Чонхо вполне прилично, Юнхо даже его профессионально зауважал. Чонхо, однако же, вслух ответить не пожелал, кивая Юнхо на запасной нейроинтерфейс. — Хотите, чтоб я подключился? — брови удивленно взлетели. — Угу, — подтвердил Чонхо так, словно соглашался передать за обедом салфетку, а не впускал в святая святых — связь с душой гигантского корабля. Ответ, словно заготовленный заранее, возник в сознании Юнхо так четко, будто его произносил сам Чонхо, причем с теми же интонациями: на первый взгляд — серьезными, но никогда нельзя было понять, где именно он шутил или подтрунивал, а Юнхо подозревал, что чувство юмора у этого медведеобразного адмирала еще какое. — Драгоценное величество, как вы изволили заметить, находилось там по собственной доброй воле, возглавляя особую миссию. Секретную, если хотите знать. — Вообще, конечно, хочу, но бумаг никаких подписывать не собираюсь, — точно так же мысленно ответил Юнхо. — Минги сообщил, что Ёсан был на грани гибели. — Его величество — благороден и бесстрашен, — с гордостью в голосе ответил Чонхо, и даже смотреть на него не надо было — явно вскинул подбородок. — Он сам выбрал роль в этой операции, и никто другой… — Роль какую? Сдохнуть? — Следите за выражениями, пожалуйста! — Прошу меня извинить, — Юнхо не на шутку смутился и зачем-то вспомнил Чонхо в галерее, на их псевдо-свидании. Чувство уютного уединения, все эти брызнувшие из темноты звезды, ослепительный космос и легкое прикосновение руки к руке — будто невзначай. Подумал о том, что если бы не Уён… — Не делайте так больше, — это уже было вслух, так, чтобы Юнхо очнулся от приятной фантазии. — Если не хотите правовых последствий. — Да ладно! — Юнхо таким было не взять, он знал кучу примеров интересных конфигураций и настроек нейроинтерфейсов, да и немало случаев, когда экипажи практиковали секс прямо посредством навигационной нейросвязи. — В суд подадите? Тяжелый, припечатывающий к полу взгляд Чонхо смерил все два метра роста Юнхо, снизу вверх, а потом обратно. — Женюсь.

***

Сбивающееся дыхание заполнило все пространство капсулы. Губы ныли от поцелуев и одновременно горели желанием — еще. Кожа влажнела, в сжатом пространстве капсулы тяга не справлялась, становилось жарко. Минги вжимал Ёсана в стенку, ставшую полом, своим весом, и чувствовал, безошибочно чувствовал, насколько Ёсан был доволен происходящим. И тем, что вот-вот должно было произойти. Старались не шуметь— хотя никто снаружи не мог их ни услышать, ни как-то засечь. Ёсан упирался лбом в ключицу Минги, пока тот, ненадолго отвлекшись, напряженно вслушивался во внешние шумы. Однако изоляция работала превосходно, и Минги вздрогнул от неожиданности, когда прохладные пальцы Ёсана коснулись его живота — над самой пряжкой брючного ремня. *** Шлюзовые камеры без труда состыковались по стандартному протоколу, нормализовалось давление, и внутренний порт «Фиговины» открылся, пропуская внутрь гостей: маленького и решительного субъекта в полумаске и в сопровождении двух компактных крылатых сканеров. За плечом незваного гостя притаилась пушка, размером едва ли не в половину роста, а сам он осматривал корабль так, словно это была его вотчина. Отдав сканерам команду приступать, он одним движением перевел оружие в боевой порядок — потому что хоть его и не встречали, ожидать можно было чего угодно. Корабль, пустой и темный, создавал впечатление необитаемого. Даже аварийное освещение работало с перебоями — с отвратительным хлюпающим мерцанием, — а кое-где и вовсе оказалось отключенным, и из полной темноты боковых коридоров не доносилось ни звука. Сканеры, исчезнувшие в их сплетениях для составления предварительной схемы, как в бездну канули — даже опознавательных огоньков видно не было. В опущенном на один глаз черном окуляре — метрическом датчике — пришелец напоминал пирата из древних фильмов и еще более древних бумажных носителей. Да и прибыл он на «Фиговину» примерно затем же, зачем его коллеги много веков назад брали на абордаж корабли в морях древней Земли — за ценной добычей. Он шел неторопливо, оглядываясь. Зеленоватые отсветы маячили тут и там от выведенных из строя контактных панелей управления, кое-где из-под сетчатой палубной отмостки поднимался пар. Только опасных хищных особей для полноты картины не хватало — но сканеры до трюмов еще не дошли, как сигнализировал наручный проектор карт. Эхо шагов, треск сканеров, пиканье сигнальной системы — за всем этим, едва слышный, нарастал шорох, похожий на змеиные движения по палой листве, но ни сканеры, ни таинственный гость не обратили на него внимания.

***

— Поясните мне лучше, господин Юнхо, какого ксеноморфа ваш старпом решил удариться в киднеппинг и похитил человека? От возмущения у Юнхо перехватило дыхание. — Он спас его! От верной гибели! — Это сейчас так называется? У вас была бездна возможностей не шастать с ценным пассажиром на борту по разным туманностям, а обратиться в имперское бюро идентификации, к властям… — А нам бы за это медаль дали? — едко улыбнулся Юнхо. — Дороже Минги у меня никого нет, знаете ли, я б им не рискнул ни за что! Чонхо, между тем, вглядывался в дисплеи навигационной системы и в темноту космоса за иллюминаторами мостика, время от времени сверяясь с навигационной панелью. Он нахмурился, но Юнхо не успел принять это на свой счет. — Ваш транспорт? Юнхо встрепенулся, занимая боевую позицию по правую руку адмирала. Он сначала не очень понял, что именно отразилось в идентификационных данных, выведенных на боковой монитор, потому что хоть это и была именно «Фиговина», к удивлению ее законного владельца и любимого капитана, тусила в открытом космосе она не одна. — Частично, — подозрительно сощурившись, протянул Юнхо. Ему происходящее перестало нравиться, как только он понял, что происходит что-то из ряда вон — к «Фиговине», без внешнего освещения, с пустыми шпюбалками, пристыковался какой-то левый корабль, с первого взгляда Юнхо не знакомый. Отдав команду произвести глубокую идентификацию, Чонхо откинулся на спинку кресла, пока коршуном нависающий над ним Юнхо с ненавистью уставился на пришельца, скрипя зубами так, что позавидовали бы доисторические дверные петли. Вид «Фиговины» вызывал беспокойство даже у Чонхо, а уж каково было родному капитану — и представить сложно… — Имя «Ким Хонджун» вам что-нибудь говорит? Голос Чонхо звучал совершенно бесстрастно, но Юнхо был готов держать пари, что все его часы блестящего запирательства сейчас пошли прахом, и этот прозорливый адмирал его насквозь видел, со всем его послужным списком, заказами и заказчиками. — Думается мне, — протянул Чонхо, глядя на собственные, сцепленные в замок руки, — что детали нашей маленькой головоломки начинают складываться. Юнхо, которого уже трясло от волнения, едва на колени не упал под задумчивым взглядом Чонхо. Пусть женится на нем, пусть в любовницы возьмет, только бы не устраивал очередную беседу по душам именно сейчас, когда так мало времени и так срочно нужно выяснить, что же случилось с его драгоценной «Фиговиной» и не менее драгоценной командой.

***

В темноте что-то притаилось. Мягко вкрадывалось в сознание ощущение, что за ним наблюдают. Ким Хонджун снял с плеча пушку, передернул затвор, переводя на ручное управление — своим глазам он доверял больше, чем дурацкой запрограммированной на «предупредительные выстрелы» автоматике. Собственные шаги теперь звучали оглушительным эхом, и он досадовал на себя, что решил сунуться в пустынные коридоры до завершения полной разведки. Никуда бы от него добыча не делась. На самом пределе звуковой чувствительности что-то проскальзывало, но стоило ему остановиться, оглядеться, прислушаться — пропадало. До мостика, где должен был бы храниться артефакт, оставалось совсем немного, стоило ускориться. Хонджун вновь зашагал по опалубке, стараясь не шуметь, вслушиваясь в окружающий полумрак. Ничего. Дыхание вырывалось наружу клубами пара. Ни единого звука. Даже эха шагов. Потому что под ногами была уже не твердая опалубка. Бросив подозрительный взгляд себе под ноги, Хонджун заорал благим матом — а кого было стесняться на чертовом покинутом корабле? — потому что там, раскинувшись на всю ширину коридора, покоилось какое-то пятно, мягкое и слегка вязкое. Дрогнувшее краями-ресницами, и прежде, чем палец Хонджуна успел нажать на курок, створки гигантской росянки сомкнулись вокруг незваного гостя, надежно его фиксируя. В ту же секунду раскрылись половины сетчатого люка, и зеленый кокон с добычей немедленно исчез в трюме. — Готово, — выдохнул в свой динамик Сан, руководивший операцией из медицинской капсулы, в целях конспирации отключенной от бортовых систем. — Отлично, — принял работу Ёсан, отлипая на секунду от разогретого не на шутку Минги. — А они его там точно не сожрут? — обеспокоенно поинтересовался Минги, непонятно, у Ёсана или у хрипящего помехами Сана в эфире. — Не сожрут, — уверил Сани, успевший при подготовке операции убедиться в неплотоядности паразиториусов. — Максимум напугают. Но задержат до прибытия… А кого в таких случаях мародеры вызывают, кстати?.. — Пока никого не надо, запусти наши дроны сканировать его борт — и… Звук поцелуя, кажется, пробился даже сквозь помехи. Потом была возня, воинственный «Хехет!», шлепки, и Сан, уже догадавшися, что теперь не до него, отключился. Сами пусть разбираются.

***

Минги, конечно, не ожидал в тесноте и влажной жаре танцев семи покрывал и прочей мелкобуржуазной дребедени, но немало удивился, когда бывший императорский наложник с ловкостью, достойной базарного карманника, избавил его от форменной майки и расстегнул штаны так решительно, что Минги засомневался, так ли работают профессиональные наложники. А как же там соблазнение, все дела… На соблазнения Ёсан не разменивался, запустив руку в штаны Минги и крепко сжав тяжелый, наливающийся кровью член. Одобрительно и хищно улыбнулся, чуть прикусив острыми зубами кожу у основания шеи, затем обмакнул пальцы в рот, и медленно опустив руку, заскользил ими по всей длине члена Минги, распределяя влагу. Ёсан облизнулся, и Минги едва не вырубило — в голове шумело, а этот императорский наложник был, проклятье, хорош. До чертиков хорош. Ласково сжимая его, двигался вперед, прижимаясь собственными бедрами к Минги, и Минги чувствовал, что его очень хотят. Очень. — Минги-я-а-а…. — ловкие пальцы не останавливались, сжимая и отпуская, скользя до самого основания и оттуда до блестящей темно-багровой, чуть подрагивающей головки. Ну Минги, он уже двадцать пять стандартных как Минги, но так роскошно дрочили ему в первый раз за все время и за все световые годы выпавших на его долю приключений. Он крепко зажмурился, вжимая в себя Ёсана — и мешая ему — застонав и подавшись вперед. Откинув затылок на прохладную все еще стенку капсулы, Минги полностью доверился Ёсану, черт, он как-никак в этих куртуазных штучках должен понимать… Уловив, как тяжело тот дышит, как учащаются, срываясь, выдохи и вдохи, Минги приподнялся, обводя окружение поплывшим взглядом. Ну что ж, теперь обе руки Ёсана были заняты, одна — Минги, вторая — им самим, и красивые глаза с отяжелевшими веками скользили по Минги весьма откровенными взглядами, хотя казалось бы, куда больше… Закусив губу, Минги наблюдал, не понимая, как должен поступить в такой ситуации — прикоснуться к Ёсану хотелось больше всего на свете, но, вместе с тем, он не очень представлял — как. Боялся оказаться грубым, неуклюжим, слишком не таким, слишком мародером для утонченной светской персоны. — Бля-а… — в продолжение светской беседы озвучила персона, когда Минги все-таки решился, неловко имитируя движения самого Ёсана. Сцепив челюсти, судорожно выдыхая, теперь он вонзался в крепкое объятие пальцев Минги, который дурел с каждой секундой — от того, как Ёсану хорошо. Потому что Ёсану хорошо. Потому что Ёсану так хорошо с ним, с Минги. Потому что это имя Минги Ёсан выдыхал в поцелуях, лихорадочных, неловких, может быть, слишком торопливых — но сумасшедше желанных. Ёсан не убирал руки, когда Минги кончил — тихо, будто стесняясь, вжавшись лбом в плечо Ёсана, придавившего его к стенке-полу лежащей на боку капсулы. Не отстранился ни на секунду, не произнес ни слова, кроме все того же — Минги! — не прекратил собственных движений, словно стремясь нагнать, просто ответил поцелуем, торопливым и напряженным, — в левую сторону покрытой капельками пота груди Минги, туда, где оглушительно билось о ребра сердце. Как Минги и подозревал, надолго Ёсан не отстал, выплеснувшись короткими рваными толчками в пальцы самого Минги. Он растянулся неподвижно, гася собой легкую дрожь, объявшую довольного Ёсана, улыбавшегося чуть припухшими, алыми губами и снова сводившего Минги с остатков ума. В голове воцарилась приятная легкость, совершенно безоблачное сознание слегка смущал вопрос, неужели их где-то прямо учат вот так выдаивать досуха, потому что легкость образовалась не только в голове. Неужели император любил вот так, пожестче, без вопросов?.. Было о чем поразмышлять, но, возможно, в другой раз, потому что Ёсан вновь завозился, потом лениво прикусил правый сосок Минги, некстати оказавшийся на пути хищных клыков. Минги ахнул и с ужасом осознал, как фамильярно и вместе с тем удобно прихватывают его ладони Ёсана под ягодицы. — А его императорское величество тот еще затейник, — выдохнул зачем-то Минги, тут же устыдившись. — Ага, — буднично подтвердил его умозаключение Ёсан, обводя острым кончиком чрезвычайно гибкого языка пострадавший сосок. — Совершенно верно!

***

— Глубокая идентификация завершена, — оповестил искин Чонхо, и тот, заинтересованный, уставился в цифры. — Ого-о… — Что там такое? — Юнхо, не находивший себе места и прикидывающий, что ему будет, если он отберет штурвал у Чонхо, а Уёна где-нибудь запрет на ближайшие полчаса, поднял голову. — На борту четыре гуманоида вида «хомо сапиенс», неустановленное количество растительности… легальной? Юнхо кивнул. Ничего противоправного кроме легких афродизиаков паразиториусы не умели. — Так… Один в медкапсуле, еще один — в трюме… Позвольте, позвольте… — Глаза Чонхо округлялись. Юнхо еще не видел его таким заинтересованным. — Картинку, пожалуйста, — вместо ответа Чонхо ввел комбинацию цифр на ближайшей панели, и перед лицом Юнхо возникло голографическое изображение. Совершенно однозначное по содержанию. — Ого-о! — встрял вернувшийся на мостик Уён, напугав Юнхо до искр из глаз, отпихивая его от голограммы с августейшим порно, — О-о-о! Ого-го! — Это не «огого», а кислородная трубка капсулы! — поправил его Юнхо, косясь на Чонхо с опаской. — Ну… Его величеству определенно нравится. Показатели эндорфинов… — констатировал Чонхо в ответ на неверящий взгляд Юнхо, наблюдающего воочию секс Минги с живым человеком. — Вашему старпому, кажется, тоже.