аскорбинки

Не всем людям бывает интересно на томной паре по гистологии. Абсолютно точно одним из таких людей является Нам гю, который даже названия этого предмета не удосужился запомнить. Неуч вообще по счастливой случайности попал в медицинский колледж, хотя что в биологии, что в химии тот не смыслит от слова совсем. Все эти уроки в школе он предпочитал просыпать либо просто пропускать мимо ушей. Он не знает, является ли тот факт, что купленные ответы для экзаменов и правда подошли удачей или полнейшим провалом, ведь он теперь вынужден гнить и страдать от полнейшей скуки здесь. В его группе были полные идиоты: никто не понимал, что его юмора, что поведения, что банальной причины, почему он здесь, отчего попросту считали странным и не от мира сего вообще. Самое ненавистное ему чувство — всепожирающая скука. Нам гю подпирает щеку мозолистой рукой, опираясь локтем о стол, а затем закрывает глаза, лишь на мгновение задумываясь о том, стоит ли ему отчислиться к херам, а ведь пара только началась. Первая за день. Как назло, Су бон, его единственный в группе друг, не отвечал на сообщения, и, судя по тому, что он даже в сети не появлялся, тот банально спал. А может, умер. Ожидаемый, но не менее печальный исход для Нам гю заставляет его тяжело вздохнуть и просто интереса ради начать разглядывать надписи и рисунки на продолговатой парте, оставленные ему подобными неудачниками. В ушах раздавались отродясь незнакомые слова типа нефрогонотом или спланхнотом, которые он бы совершенно точно высмеял вместе с его другом-дегенератом была бы эта мохнатая фиолетоволосая сука здесь. Когда Нам гю об этом думает, он может лишь тихо усмехнуться и слабо поднять брови, старательно вырисовывая на деревянной поверхности ручкой очередной большой член, которых и так здесь огромное количество. Он рисовал члены чаще, чем ставил собственную подпись, что уже, наверное, рассказывает об этом парне многое. На самом деле Танос, как он просил себя называть, (но никто этого не делал, ведь все считали его таким же фриком) был точной копией Нам гю, только чуточку тупее. А может умнее - бог его знает, неважно. Для Нам гю он всегда будет в разы, нет, в десятки раз глупее, чем он сам. Каждый день он даже вообразить себе не может, какой бред Су бон вытворит сегодня, этот человек был абсолютно непредсказуем, чем при первом же взгляде заинтересовал черноволосого. С ним не было скучно, а это Нам гю ценил в людях больше всего, так что найти в месте, чем-то напоминавшем психдиспансер, такого же индивида, как он, было что на экзамене вытянуть счастливый билет с вопросами типа имени преподавателя. Рука Нам гю скользнула под парту и достала телефон, ловко разблокировывая его за считанные секунды и открывая диалог с Су боном. Черные глаза распахнулись слегка шире, чем уже были, когда увидали новое сообщение. Надо же, а ведь Нам гю думал, что тот сторчался от аскорбинок. Лишь одно предложение на огромное множество смсок черноволосого, но оно смогло его удивить. — я кофе покупал Нам гю сделал глубокий вдох и предпочел даже не отвечать на это сообщение, оставив его прочитанным и сочтя просто лишним сделать что-либо более. Это уже апогей тупорылых причин для пропуска пары по… а, он все равно не запомнил бы название предмета. Вообще, с начала их обучения Танос носил с собой каждый божий день всякие вкусности типа конфет и какой-то новый энергетик, которые все, как выражался Нам гю, были на вкус как моча, но внезапно, в начале второго семестра он перестал и начал приносить кофе. Нам гю мог только шутить, что ему запретила мамаша, на что Су бон всегда обиженно надувался, что казалось владельцу угольных глаз даже очаровательным. Но он бы никогда в этом себе не признался. Ни за что и никогда. Нам гю в уже более хорошем настроении лег на парту и прикрыл глаза, пытаясь уснуть под бубнеж лектора о органогенезе (разумеется он значения и этого страшного слова не знал).

***

Нам гю уснул на несколько минут, а затем резко и слегка испуганно открывает глаза от звука удара чего-то об жесткий пол совсем рядом с ним. Он поднимает взгляд и отрывает лицо от парты, видя знакомые до рвоты фиолетового цвета волосы и разве что немного красивую, по мнению Нам гю, физиономию Су бона. Хотя рожа Таноса ему нравится. Она довольно выразительна и с ракурса, в котором находится Нам гю, выглядит превосходно. Опять же, он в жизни не признается в этом даже себе, а Су бону тем более знать необязательно. — Подвинься, Нам су. — единственное, что сказал Субон, прежде чем плюхнуться на стул рядом, ставя горячий стакан кофе рядом с собой. Нам гю раздраженно прищурил глаза и не тронулся с места, лишь только принимая вертикальное положение за партой и откидываясь на спинку явно старого, судя по его виду, стула. Его разозлило даже не неверное произношение собственного имени, он к этому успел привыкнуть. — Как ты смеешь оставлять меня в аудитории с этими мазохистами так надолго, а потом будить меня и говорить мне подвинуться, будто ты тут святоша и не при делах? — Нам гю хочет звучать обиженно, но в конце предложения он, не выдержав, издает легкую усмешку. Немного поразмыслив с ответом на обвинение, Су бон кратко бросает: — Не ной. — он достает из кармана брюк небольшую упаковку аскорбинок и кидает Нам гю на колени. Нам гю недоуменно смотрит на то, что приземлилось прямо ему на ноги, а затем берет в руку и мгновение рассматривает, прежде чем положить на парту, обнажив зубы своей гадской красивой улыбкой. — Хочешь, чтобы я стал зависимым от них, как ты? — Нам гю убирает выбившиеся черные волосы за уши, его небольшая привычка. — Боишься попробовать что-то посерьезней? Су бон отпивает из своего стакана с горячим кофе, после чего мгновенно ставит его обратно, практически уронив стаканчик себе на ноги когда он оказался все еще безумно горячим. Пара капель попала на парту, образовав маленькую лужицу. Затем Су бон вытирает ее каким-то листком на их парте, и его, кажется, абсолютно не колышет, что на нем было. Затем он поворачивается к Нам гю и поднимает бровь. — Сделай свое красивое лицо попроще и поблагодари меня за то, что я вообще пришел. Танос поддразнивающе тыкает пальцем в лоб Нам гю с легкой усмешкой. Нам гю немного задет комплиментом, хоть он и был сугубо ради его собственного поддразнивания. Его рука лениво тянется к бумажной упаковке аскорбинок и разворачивает, перебирая тонкими пальцами обертку и беря оттуда одну аскорбинку, ловко кладя себе в рот и довольно быстро почувствовав приятный вкус яблока, кажется. Причина, почему он так всегда ждал прихода Су бона заключается определенно в этом. Точно, только в этом, Нам гю клянется сам себе. Вовсе не его безалаберное, но чем-то притягивающее к себе поведение, определенно не его красивая длинная шея, виднеющаяся из-под толстовки, и совершенно точно не его запястья, на которых красиво выпирают вены. Ничего из этого, точно нет. Нам гю молча оглядывает Таноса и позволяет своему взгляду задержаться на нем дольше нормального из-за того, что он погрузился в свои мысли. Вывел его из транса звук щелчка пальцев Таноса, на которых расположено множество колец, Су бон очень любит их носить. Некоторые из тех, что на нем сейчас, подарены Нам гю просто так. Ему всего лишь нравилось, как кольца выглядели на нем, как обрамляли его длинные пальцы. Когда черноволосому скучно, он бывает много думает об этих пальцах, а мысли его склонны заноситься в совершенно иное русло. Прием, эй! — Су бон щелкает пальцами еще пару раз, его уголок губ поднимается в небольшой ухмылке. — На тебя так аскорбинка подействовала? И этот человек говорит мне попробовать что-то посерьезней? Говоря это, фиолетоволосый параллельно комкает бумажку, которой он вытирал пятно от кофе в шар, а затем бросая в какого-то зашуганного ими двоими одногруппника, сидящего спереди, имя которого, он даже если бы хотел, не запомнил. Но шарик, увы, не долетает до его затылка и приземляется на другую парту, ведь Мин су (так звали парня, имя которого не запомнил Танос) сидел через целый ряд парт от них. Су бон раздраженно хмурится. — Не попал. Нам гю натягивает рукава своей теплой кофты до начала кистей обеих рук, пока смотрит на непонятные действия его друга. Когда бумажный шарик приземляется на пол, Нам гю вырывает из своей почти полностью и без того двенадцати листной тетради клетчатый листок и, подражая Су бону, комкает его в шар, прежде чем метко запульнуть его затылок девушки, сидящей чуток правее от Мин су. Точное попадание, от которого Су бон усмехается и прикрывает рот татуированной ладонью, усердно пытаясь не выдавить из себя большее, чем просто хихиканье, а второй рукой тянясь за аскорбинкой, ловко кладя её себе на язык. Коротковолосая девушка с пирсингом поворачивается на них и, слегка хмуря тонкие брови, показывает средний палец, прежде чем кинуть комок бумаги обратно в Нам гю, с удивительной точностью, чуть ли не попадая ему в рожицу и отворачиваясь от них после этого. Все равно эта стерва его весь первый курс раздражала. Особенно тогда, когда в середине него Су бон хотел с ней подружиться или, скорее, склеить. Черноволосый каждый день отговаривал его от попыток даже подойти к этой, как любил выражаться Нам гю, блядоте и законченной шалаве, и Танос в конечном итоге оставил свои и без того неудачные попытки ведь, как уже было сказано, все поголовно их считали здесь фриками. Лишь тогда Нам гю смог выдохнуть и расслабиться и лишь изредка самодовольно посматривать на спину Се-ми, чувствуя легкий порыв злости, по факту, просто так. Лишь факт, что он победил в войне, в которой участвовал только он, а Се-ми о ней даже не подозревала, успокаивал его. Это вообще странно, но находясь рядом с Су боном, все женщины автоматически становились ему чужды и немного противны, он видел в них тех, к кому мог уйти Танос, забросив Нам гю куда подальше. Вряд ли это чувство можно испытывать к друзьям, тем более своего пола. Но он старается об этом не думать, ведь чем больше тот думает, тем больше разочаровывается в себе и тем больше, как ни странно, кровь отливает к щекам. Ему вообще лучше не думать. Отключить мозг, как он делает всегда и как делает всегда Танос, когда те вместе. Если они его вообще когда-то включали, но это мелочи. Нам гю всегда был тактильным человеком, но было не к кому эту тактильность проявлять. В школе у него были знакомые и не более, и то относились они к нему с переменчивостью. Поэтому, когда он впервые сидел в аудитории и безуспешно прикрывал рот тощей ладонью и пытался не засмеяться от того, как какой-то фиолетовый нарик читал очень постыдный рэп перед своими новыми одногруппниками, он понял, что это его родственная душа. Много чего нравилось Нам гю в Су боне: ему нравилась его открытость, его бесстыдие и прямолинейность, его тупые шутки и идеи, которыми Танос любезно делился на какой-то очередной паре. Кстати, любимой их парой был латинский язык. Именно на этом предмете они любили творить полный хаос на самом заднем ряду в аудитории, ведь преподаватель был глуховат и совершенно не замечал громкое ржание в два голоса, шуршание пакетов от еды и прочего. Нам гю любил все выходки своего единственного, пожалуй, еще друга и даже любил, когда тот ставил «подписи» в его тетрадях. Черноволосый, конечно, делал вид, что ему это совершенно не по нраву, и спешил нарисовать в тетради Таноса то же самое, но по секрету, он этим немного забавлялся. Не было ни единой страницы в этой тонюсенькой тетради без игр в крестики-нолики, морской бой и забавных рисунков его одногруппников. На первой, например, был нарисован Мин су с до абсурда сплюснутой головой и торчащими линиями во все стороны оттуда, что должно было быть, волосами, будто в него ударило молнией, но Су бон пытался рисовать, как мог. Это все равно выглядело не так уж и плохо. Нам гю вынужден признать, что без своего друга он бы отчислился еще в первые дни и, кстати, Су бон так-то тоже. Первый семестр пролетел незаметно, и каждый божий день в нем они проводили вместе. Не все пары, конечно же, ведь Танос любитель приходить к парам по настроению, в зависимости от того, сколько утром аскорбинок тот съел: к первой, второй, а иногда вообще не приходить. Но не приходит он редко, а то его мама ругает. А вот об этом знать необязательно уже Нам гю.