Nous irons en enfer ensemble/Мы отправимся в ад вместе

Мне перекрыли путь назад.

И в шум ночи, ножи точи.

Стою у врат. Мне не вернуться уж назад.

Лондон, 60-ые. 1/Надоело. Все надоело, сил нет. Уже 17, а смысл? Ещё одно подтверждение что взрослые детдомовцы лишние слои общества. До них никому дела нет, тем же называемым "взрослым" особенно. А смысл торчать в подобном месте до выпуска? Ну нет. Семнадцати лет суровой жизни в четырех стенах полных лжи и насмешек хватило. Боле ни года ждать невозможно. Никаких больше вечных ожиданий тех самых сказочных родителей, готовых принять тебя любого, хоть рыжего, хоть 17 летнего. Жизнь не сказка, и пора бы брать все в свои руки. Именно поэтому в эту полночь, пока остальные обречённые грезят в ожидании лучшего завтра, босые ноги ступают по скрипящим половицам. Коридор казалось тонет в окутывающей темени, лишь блекло стелилась полоса света из под двери сестер милосердия. И глаз не продерёшь, и свет не включишь - поймают. Вот те раз! Потому, на ощупь ища середину деревянной половицы, медленно, словно сапёр по минному полю, рыжеволосый домочадец делает маленькие, но уверенные шаги к желанной, пропитанной настоящей жизнью, свободе. По одному ботинку в каждой руке, снял чтоб не стучать жёсткой подошвой по полу, за спиной кожаная сумка через плечо, наспех набитая разными вещами. На самом же парне лишь шоколадные брюки, на пару размеров больше, да воздушная затертая поло в цвет крем брюле, скорее от времени, нежели от задумки создателя. В голове ни плана куда бежать ни понятия как бежать. А только заготовки как отмазываться в случае если поймают. И тем не менее, хоть страх попасться растет с каждым скрежетом полов, казалось вся неуверенность и боязливость без шансов меркнет на фоне новых, так яро горящих в груди ощущениях. Ощущениях приближающейся свободы. И вот второй этаж, как называют приверженцы дома Марии - "этаж незакрытых окон". В летние дни сестры то и дело оставляли окна на этом этаже раскрытыми, отчего дети часто норовились выпасть от туда, да сломать что нибудь. Молодой Нокимуро же уже как второй год умудряется познавать крыши их приюта, от чего главное окно на среднем этаже, стало у него вторым выходом и входом. Не одноразово он уже получал по шее от воспитателей за свои вылазки, и окно уже намеревались заколотить, а то и оградить решеткой. Но хвала богам, выход еще был раскрыт. И вот, коридор обрывается. Упирается в стену с огромным оконным вырезом. Ветер обдает веснусчатое лицо слабым, но обжигающим летним ветерком. Тяжёлые хлопковые шторы танцуют у окон, ловя каждое слабое дуновение полуночных ветров своими роскошными узорами-волнами. И вот, кажется что до беззаботной жизни всего шаг. Точнее прыжок. По окну на крышу и с крыши по трубе вниз, давно продуманный план, звучавший в голове тысячу раз, да вот только ноги дрожат.

А надо оно тебе?

Надо.

А уверен в этом?

...

И до того как трезвые мысли успевают отговорить от содеянного, как тело само двигается к единственному выходу. Уже не заботясь о лишнем шуме. Движения быстры и неуклюжи. Парень садится на край подоконника, наспех пихая ноги в ботинки, и попадая не с первого раза. Уже ногами на краю окна. На краю крыши. Руки обжигает трение о железную трубу. И вот он уже стоит во дворе. Не раз он уже тут бывал ночью. На прогулке от скуки либо в прятках с знакомыми, но сейчас все окончательно. Но тело не двигается. И не туда ни сюда. Уже ни обратно не хочешь ни наружу. Но за спиной в окне загорается свет. -Эй!? Кто там? А парень не двигается, а только ком в горле сглотнуть пытается, да испуганными глазами на ворота смотрит. -Стой на месте! И второй голос позади. Противный. Ну все. И как по команде ноги сами несут его прочь. За спиной уже разъярённые и истошные крики "А ну стой!", "Получишь же!". А в голове лишь мысль "Уже не получу. Никогда не получу.".