I love you, Ukraine

      

I j'aime you, Ukraine

І я тебе, Канадо

      Из маленькой коляски выглядывали крохотные ручки, тянущиеся к бездонному синему небу.       Малыш, уютно завернутый в мягкое одеяльце, мирно лежал, глядя на окружающий мир своими большими, блестящими зелёными глазами. Его взгляд казался полным удивления и безмолвного восхищения.       Над коляской мелькали крылья насекомых: порхающие бабочки, жужжащие пчёлки, грациозные стрекозы. Очарованный их лёгкостью и красотой, младенец порой пытался дотянуться до чуда, но тщетные попытки приводили к недовольному ерзанию. Маленькие пальчики сжимали ткань одеяльца, а сам он кувыркался, пытаясь освободиться от тёплой, но лишней на жарком летнем солнце одежды.       Наконец, на беспокойное ерзание обратил внимание его папа. Он склонился над малышом, улыбаясь, и, протянув руки, мягко коснулся его крохотных ладошек.       — Агу-агу, моє маля, — нежно произнёс славянин, стремясь чаще говорить с ребёнком на украинском, как и обещал себе.       Услышав знакомый голос и увидев тёплое, родное лицо, кроха мгновенно успокоился. Его большие зелёные глазки с любопытством уставились на папу, словно стараясь запомнить каждую черту.       Независимый улыбнулся ещё шире и осторожно поднял малыша на руки. Тот не сопротивлялся, доверчиво прижимаясь к сильным объятиям. В руках папы было тепло и уютно — словно всё беспокойство летнего дня растворилось в одном только прикосновении.       Мужчина начал тихо напевать колыбельную, покачивая ребёнка. Мягкий голос и ритмичные движения убаюкивали малыша, пока тот не начал прикрывать глазки, чувствуя себя в полной безопасности. Украина смотрел на него с нежностью, будто весь мир сузился до этого маленького чуда, мирно засыпающего в его руках.       Надо же, у них родился город. В принципе, это было ожидаемо — до союза и страны им ещё далеко, если они вообще состоятся.       К Украине тихо подошёл его супруг — Канада, обвивая талию мягкими руками и склонив голову на его плечо.       — Такой милый… — шепнул канадец, прижимая Украину к себе и с теплотой глядя на спящее лицо их маленького города. — Так похож на тебя…       — И всё же, это ведь канадский город. Разве не странно, что он появился так поздно? — задумчиво произнёс Независимый, не отрывая взгляда от малыша.       — Не странно, — спокойно отозвался Канада, чуть пожав плечами. — У всех свой путь, своя история. Всё случается, когда должно случиться.       — И ты совсем не расстроился, что это не страна, а всего лишь город? — тихо спросил Украина, неуверенно глядя.       Канада хмыкнул и с нежностью посмотрел на него.       — Боже, Украина, из-за чего тут расстраиваться? — он слегка качнул головой, сжимая руки на талии любимого. — Я, наоборот, благодарен тебе за это чудо!       Украина немного растерялся, но улыбнулся. И правда, малыш был настоящим чудом. Он так походил на папу: сине-жёлтые оттенки его миниатюрного облика словно отразили украинскую душу, а изящный герб на крохотном личике подчёркивал его второе происхождение. Он был Украиной, но всё же чем-то особенным, новым.       Канада, заметив задумчивый взгляд мужа, протянул руки, чтобы взять их сына.       — Дай-ка мне подержать нашего маленького.       Украина осторожно передал кроху, и тот тут же ухватился за пальцы отца крохотными ручками. Маленький город что-то недовольно пролепетал на своём, будто протестуя против того, что его потревожили, но быстро успокоился и снова сладко заснул.       Канада мягко покачивал малыша на руках, чувствуя, как сердце наполняется теплом.       — Посмотри на него, — шепнул он, глядя на спящее личико. — Наш маленький город. Наше будущее.       Украина прислонился к плечу мужа, с улыбкой наблюдая за этой трогательной сценой. Они вдвоём, с этим крохотным чудом в руках, словно обрели частичку вечности.       Сзади спешил Галичан, слегка запыхавшись, но с неизменной улыбкой.       — О, я іду, іду вже! — взволнованно проговорил папа Украины, вытирая со лба пот. — Извините, я только недавно ся вчу на машине ездить!       Украина покосился на припаркованное транспортное средство. Машина стояла на клумбе, заняв половину тротуара и притулившись к стене здания.       — Це ми помітили, — заметил он славянин, приподняв бровь, улыбнувшись.       — Ех, ну буває! — отмахнулся ЗУНР, тяжело выдохнув, но тут же его взгляд наполнился нежностью, когда он увидел внука.       Проснувшийся малыш смотрел на своего дедушку большими глазками, словно пытаясь понять, почему перед ним ещё один папа.       — У, моя ляля! — радостно воскликнул Галичан, протягивая руки к малышу.       Украина передал сына папе. Малыш попытался протестовать, упираясь ножками, но ЗУНР нежно подхватил его и начал тихо успокаивать.       — Ну чого ти? Я ненадовго з тобою побуду, маля, — говорил он, поглаживая ребёнка по спине.       Голос у Галичана был мягкий, такой же тёплый и ласковый, как у его сына. Малыш успокоился, но всё равно подозрительно смотрел на дедушку, словно проверяя, действительно ли тому можно доверять.       — От бачиш, ми вже з тобою друзі, — с улыбкой шепнул ЗУНР и начал тихонько раскачивать малыша на руках, чувствуя, как маленькие пальчики цепляются за его рубашку.       — Тату, пробач, ось я вже знову на твою шию вішуся, — виновато вздохнул Украина, глядя на ЗУНР.       — Та що ти, нічого-нічого! Мені тільки в радість, — тепло ответил Галичан, выдохнув, но всё же держась бодро.       — Может, мы вас подвезём? — предложил Канада, осторожно подыскивая слова.       ЗУНР бросил на него слегка недовольный взгляд.       — Дякую, сам ся справлю,— ответил он сухо, хотя в глубине души понимал, что это предложение сделано от чистого сердца.       Да, отношения между семьями были, мягко говоря, сложными.       Когда в мире впервые узнали о том, что Украина и Канада — пара, реакция была… бурной. Сначала у многих просто отвисли челюсти. Когда объявили о помолвке, кто-то буквально падал в обморок. А уж известие о беременности стало настоящей сенсацией. Казалось, даже бессмертные страны Богу душу сейчас отдадут.       Это был первый подобный случай в истории, и реакция разнилась. Великобритания и Шотландия оказались едва ли не единственными, кто воспринял это спокойно. Шотландец даже вздохнул с облегчением, понимая, что его внуку не причинят вреда. Британец уважал Украину ещё давно и, хоть был удивлён выбором сына, поддержал его.       Франция же чуть с ума не сошёл. Ему не хотелось делить Канаду с кем-либо, он считал его слишком молодым для брака, а уж тем более для детей! Но что поделаешь, раз сердце решило иначе.       Семьям пришлось встретиться, и эта встреча оказалась крайне напряжённой. Украинская сторона не была в восторге от французов и британцев, что частично объяснялось историческими обидами. Антанта, противостоявшая украинской независимости в Первую мировую, до сих пор вызывала у УНР явное недовольство, если не неприязнь.       Пожалуй барт и Русь, оказалися самыми спокойными. Они не до конца понимали, в чём проблема, и просто махнули рукой, считая всё это ненужной драмой.       Для городов же новость стала настоящим шоком, особенно для Киева. Тот долго не мог поверить в происходящее, но, видимо, мир менялся, и оставалось только приспосабливаться. Боясь, что может родиться новая страна, ибо он уже достаточно сильно привык к Украине.       ЗУНР тоже не испытывал радости от новости о браке Украины и Канады. В первую очередь, он всё ещё видел своего младшего сына как маленького мальчика, которого не отдал бы замуж ни за тысячу лет. Как родитель, он не был готов признать, что его сын уже вырос и может сам принимать такие решения.       Во-вторых, ЗУНР не питал тёплых чувств к Франции. Ещё во времена Первой мировой войны Франция открыто поддерживала Польшу, страну, которая в итоге уничтожила Западноукраинскую Народную Республику. Для ЗУНР это было непростительным, ведь каждый исторический удар по Украине оставлял след в душе семьи.       Конечно, у стран отношения друг к другу всегда формировались через призму исторических событий. И хотя прошло немало времени, старые обиды и предрассудки не отпускали.       Но в глубине души ЗУНР понимал, что пора бы уже... Он видел, как светятся глаза Украины, когда тот смотрит на Канаду, как счастливы они с малышом. И пусть он не сразу признал этот союз, галичан чувствовал, что ради своего сына и его семьи он должен попытаться принять и это решение, и новые родственные связи.       Увидев настроенное, почти умоляющее лицо своего сына, сердце ЗУНР дрогнуло.       — А хоча… добре, — выдохнул он, будто с трудом преодолевая самого себя.       Украина тут же расцвёл в улыбке, которая напомнила Галичану о его сыне в детстве — такой же искренней и светлой.       Канада был добрым, мягким человеком, который искренне старался наладить отношения с украинской семьёй. Он проявлял глубокое уважение ко всем, даже к тем, кто откровенно относился к нему с прохладой. Это, безусловно, нравилось Галичану. Он видел, как Канада старается, как заботится об Украине и их малыше.       Но каждый раз, когда ЗУНР готов был признать в нём достойного спутника для своего сына, перед ним вставали старые, болезненные воспоминания. Исторические обиды, связанные с поддержкой Францией Польши, тяжёлым наследием Антанты, не отпускали его.       И всё же, глядя на то, как Канада с любовью держит малыша на руках, с каким теплом он относится к Украине, ЗУНР понимал: этот человек искренен. А может быть, именно он поможет их семье избавиться от прошлого, от тех предрассудков, которые так долго разъединяли их.       — Ну добре вже, — тихо добавил Галичан, слегка улыбнувшись. — Ся подивимо, як ви себе покажете.       Канада кивнул, понимая, что за этими словами скрывается гораздо больше, чем простая уступка. Это был первый шаг к примирению.       А малыш тем временем лежал в тёплых руках своего дедушки и совершенно ничего не понимал из происходящего вокруг. Для него весь этот разговор был лишь фоном, далёким и неинтересным. Его большие зелёные глазки смотрели то на Галичана, то на Украину, то на Канаду, будто пытаясь понять, кто из них готов уделить ему внимание.       Но в действительности ему было нужно лишь одно — немного игры. Он лениво потянулся ручками к пуговицам на рубашке дедушки и начал их теребить, словно решив, что это его новая игрушка.       — Ну, ляля, ти вже ся граєш? — с улыбкой заметил ЗУНР, осторожно покачивая малыша на руках.       Малыш ничего не ответил, конечно, но его сосредоточенный вид ясно давал понять: да, сейчас вся его вселенная сосредоточена на этих интересных пуговицах.       — Йому аби бавитися, — с тёплой улыбкой сказал Украина, наблюдая за сыном.       Канада тоже смотрел на малыша с нежностью.       — Ну, это хорошо. Значит, у него всё в порядке, — тихо добавил канадец, слегка приобняв Украину за плечи.       А малыш, довольный, продолжал свои исследования, не обращая внимания на взрослые разговоры. Для него мир был прост: тепло, безопасность и весёлые игры — вот всё, что ему было нужно.

***

      — Не понимаю, как так сталось, — вздохнул УНР, подперев щёку рукой и напряжённо наблюдая, как малыш радостно смеётся, играя с ЗУНР. — Ты уже с этим как смирился, брате?       — А що ми вже зробимо? — лениво отозвался Галичан, нехотя отрываясь от игры с крохой.       — И согласен с Францией быть… тёщей? — ухмыльнулся УНР, поднимая бровь.       ЗУНР резко прищурился, зыркнул на брата и пригрозил кулаком.       — Как звать этого… эээ… — попытался вспомнить УНР, задумчиво потирая подбородок.       — Внука? — подсказал Галичан, хмыкнув.       — Да.       ЗУНР недовольно поморщился, отвернулся и тихо пробормотал:       — Винніпег.       — Шо? — не расслышал УНР, наклоняясь чуть ближе.       ЗУНР только закатил глаза и уже не удостоил брата ответом, полностью погружаясь в игру с внуком. Малыш весело потянулся к дедушке, а тот ласково взъерошил крохотные волосы, тихо улыбаясь.       Кроха, однако, иногда отвлекался от Галичана и с интересом смотрел на второго своего деда. Его невинные зелёные глазки внимательно изучали УНР, который, заметив этот взгляд начинал нервно креститься.       — Що ти на мене так дивишся, малий? — пробормотал он, чувствуя себя немного неуютно.       Малыш, конечно, не ответил, но продолжал пристально смотреть на УНР, словно изучая его так же внимательно, как тот пытался осмыслить всю эту неожиданную ситуацию.       — Ну ж, давай, скажи щось діду, — улыбался ЗУНР, подбадривая кроху и гладя его по густым, синим волосам, которые, кажется, стали семейной чертой украинского рода.       — Дід при-ду-рок і йому пора в псих-лі-кар-ню, — с улыбкой протянул Галичан, нарочно растягивая слова, будто учил малыша.       УНР поморщился, демонстративно отвернувшись от них.       — Дуже смішно, справді. Хоч би раз нормально поговорили, — пробурчал он, глядя в сторону, но в уголках его губ едва заметно мелькнула усмешка.       Малыш, тем временем, перевёл взгляд с одного деда на другого, будто пытаясь понять, что же происходит. Видимо, эта сцена его развеселила, потому что он вдруг радостно захлопал ручками и издал весёлый звук, похожий на «гу».       — От бачиш, він уже погоджується! — с напускной серьёзностью воскликнул ЗУНР, хитро глядя на брата.       — Гм, погоджується, — буркнул УНР, но тут же бросил взгляд на малыша и уже более мягко добавил: — Може, він ще виросте і розуму набере більше, ніж його дід.       На это ЗУНР лишь засмеялся, снова сосредоточившись на игре с малышом, который, казалось, получал от всего происходящего истинное удовольствие.       Неожиданное появление гостей из далёких краёв явно выбило ЗУНР из колеи. Шотландия и Франция, словно ни в чём не бывало, стояли на пороге его дома.       Это Галичану категорически не понравилось. Он хмуро ворчал, готовя чай на кухне, стараясь не выдать своего раздражения. «Що їм тут треба? Немає чим ся зайняти вдома, що вони вирішили мене подратувати?» — зло думал он, гремя ложками. — «Я їх не звав…»       Тем временем в зале уже кипела совсем другая атмосфера. На диване с Виннипегом игрались новоявленные деды со стороны Канады.       — Надо же… Я теперь дедушка, — пробормотал Франция, не веря своим словам. Он смотрел на малыша, словно пытаясь осознать реальность происходящего. — До сих пор не могу поверить…       — А я прадедушка, — мягко улыбнулся Шотландец, когда маленькие пальчики Виннипега обхватили его большой палец. На мгновение взгляд его стал тёплым и задумчивым.       Шотландия видел в малыше не просто новое поколение семьи. В детях он всегда замечал своё продолжение, свою бессмертную ниточку. И сейчас, держа маленькую ладошку, он вдруг ощутил непреодолимое желание передать этому ребёнку свои традиции.       — Эх, малыш, — проговорил он почти шёпотом, обращаясь к Виннипегу. — Latha eigin ionnsaichidh mi dhut a’ phìob a chluich. Agus dannsa mar an dannsa againne...       Малыш, конечно, ничего не понимал, но явно чувствовал добро и тепло от шотландца. Он улыбнулся, продолжая держаться за его палец, и издал довольный звук, словно соглашаясь. Эти разговоры на разных языках заставят малыша невольно их все выучить, чем он пойдет в папу - станет таки таким же лингвистом и полиглотом.       Франция наблюдал за этой сценой с лёгкой улыбкой. Его сердце тоже грелось от мысли, что этот маленький комочек жизни — их общее будущее, которое нужно беречь и любить.       Громко поставив чай на стол, ЗУНР с мрачным выражением сел напротив гостей, сложив руки на груди.       Француз, не теряя времени, решил сразу взять слово:       — Слушай, — начал он серьёзно, чуть подаваясь вперёд. — Я понимаю, что у тебя есть полное право меня ненавидеть. Как и Британию. Но прошу тебя быть хотя бы немного благосклонным к моему сыну. Он не виноват в старых распрях и уж точно не заслуживает ненависти. Более того, он искренне любит Украину. Любовь, которую нечасто встретишь, уж поверь.       Франция на секунду замолчал, глядя прямо в глаза Галичану.       — И что немаловажно, — добавил он чуть мягче, — у меня с твоим сыном… хорошие отношения. Возможно, не идеальные, но дружеские.       ЗУНР вздохнул тяжело и шумно, откинувшись на спинку стула. Его взгляд был прикован к внуку, но смотрел он куда-то вдаль, словно погрузившись в свои мысли.       — Та я розумію… — тихо проговорил он после паузы. — Але така вже наша природа. Ми не можемо пробачити. Можемо лише забути.       Он задумчиво смотрел на играющего малыша, который не замечал напряжения между взрослыми. Виннипег держал в руках какую-то игрушку и счастливо лепетал что-то на своём, ни капли не заботясь о тяжести разговоров вокруг него.       Франция отвёл взгляд, возможно, чтобы скрыть лёгкую тень разочарования. Он прекрасно понимал, что быстро изменить что-то невозможно.       — Что ж, — наконец проговорил Галичан, поднимая чашку чая, — между семьями конфликтов не будет. Но, скажу честно, приятных вечеров за ужином… тоже.       Франция кивнул с лёгкой улыбкой. Это было лучше, чем ничего. Он понимал, что для таких, как ЗУНР, это уже немалый компромисс.       Шотландец, наблюдая за этим молча, снова перевёл взгляд на малыша.       — Зато, — произнёс он задумчиво, — этот малец объединит нас сильнее, чем все слова. Дети всегда это делают.       Галичан не ответил, но где-то в глубине души согласился.

***

      Время пролетело незаметно, и Виннипегу уже исполнилось пять лет. Он рос слишком быстро для всех вокруг, умудряясь удивлять своей энергией и смышлёностью.       — Тато-daddy, пойдём гулять!! — настойчиво тянул мальчик Украину за ноги, требуя внимания.       Украина лишь улыбнулся, наклонился к сыну и мягко погладил его по густым синим волосам.       — Винни, мы только что гуляли. А сейчас у папы работа, — ласково объяснил он, с трудом сдерживая смех от серьёзного выражения лица сына.       Виннипег был не просто ребёнком, а настоящим маленьким полиглотом. В своих просьбах он свободно смешивал сразу четыре языка, поражая всех своей скоростью обучения. Несмотря на возраст, он с лёгкостью осваивал школьные материалы и мог бы смело отправиться хоть в десятый класс.       Но сейчас он был просто обиженным ребёнком. Надув щёчки, он развернулся и побежал по ухоженному британскому саду в поисках того, кто готов был уделить ему время.       Сначала он наткнулся на Великобританию и Францию, которые сидели в беседке и, казалось, были заняты чем-то «очень важным».       — Grandfather! — громко прокричал Виннипег, заставляя Великобританию резко отстраниться от французских губ. Оба взрослых почувствовали себя невероятно неловко, пойманные мальчиком в неподходящий момент.       — Да? Что такое? — быстро спросил британец, прокашливаясь и поспешно поправляя на себе чёрный фрак. Его лицо слегка покраснело, но он пытался сохранить серьёзный вид.       Франция, сдерживая смех, сделал вид, что рассматривает окружающий пейзаж, хотя его лёгкая усмешка выдавала истинные эмоции.       Виннипег, ничего не подозревая и не замечая неловкости ситуации, радостно протянул руки к бывшей империи.       — Ох, какой ты уже тяжёлый, малец, — пробормотал британец с улыбкой, усаживая Виннипега на руки.       — Потому что я росту, — с гордостью заявил мальчик, обнимая его за шею.       Франция, наблюдая за этой картиной, лишь хмыкнул.       — Ну, хотя бы кому-то ты по-настоящему рад, Британский Лев, — заметил он с лёгкой иронией, но его голос был наполнен теплотой.       — Ты бы помолчал, Франция, — буркнул Британия, но уголки его губ предательски дрогнули в улыбке.       Виннипег, усевшись поудобнее, с любопытством рассматривал лицо дедушки.       — А ты меня научишь стрелять из лука? — внезапно спросил он, припоминая какую-то из историй, которые ему рассказывали раньше.       — Лук, говоришь? — удивился британец. — Хм, ну, почему бы и нет? Но сначала придётся найти подходящий лук для такого маленького воина, как ты.       — Я не маленький! — тут же возразил Виннипег, надув щёчки.       Франция рассмеялся.       — Он у тебя уже с характером. Я бы сказал, в этом он весь в Украину.       — Или в тебя, — пробормотал Британия, хитро прищурившись, и тут же переключил внимание на Виннипега:       — Ну, что ж, малец, пойдём посмотрим, чем тебя занять. Ты ведь совсем не умеешь сидеть на месте, правда?       — Правда! — радостно ответил Виннипег, и Британия направился в сторону сада, продолжая держать его на руках.

***

      А как же Виннипега любил США! Несмотря на то, что дядя был серьёзной мировой державой, для которой детские игры казались чем-то далеким, американец всегда находил время для племянника. Он просто обожал детей, а особенно таких, как Виннипег — живых, весёлых и любознательных.       В тот день, наблюдая, как маленький город, с громким смехом, бегает по лужайке, США не смог удержаться от улыбки. Его сердце наполнилось теплом, которое он редко показывал окружающим.       — Может, отдашь мне его на воспитание? — с лёгкой иронией спросил он Канаду, переведя взгляд с играющего ребёнка на брата.       Канада усмехнулся.       — Ты уже не первый раз это предлагаешь. Но я думаю, нам обоим известно, что это не лучший вариант.       США, не отводя глаз от смеющегося Виннипега, лишь покачал головой:       — Да я и не серьёзно. Просто не могу налюбоваться. Такой живчик... Видно, что славянский характер у него в крови.       Канада улыбнулся. Он знал, что его брат действительно привязан к племяннику, пусть и показывал это в своей типичной шутливой манере.       — Лучше поиграй с ним, чем разговорами заниматься, — подмигнул Канада.       Не заставляя себя упрашивать, США сорвался с места и присоединился к весёлой возне, чем вызвал бурю восторга у Виннипега.       Конечно, и Виннипег отвечал взаимной любовью. Его отношение к США было не просто тёплым — он смотрел на дядю с восхищением. А как иначе, если тот буквально осыпал его подарками?       Игрушки, книги, модные гаджеты, да и просто внимание — американец старался радовать своего племянника при каждом удобном случае.       — Кто ж не будет любить того, кто приносит горы подарков? — смеялся Канада, наблюдая, как Виннипег с восторгом распаковывает очередную коробку.       — Эй, это не подкуп, — с притворной серьёзностью заявлял США, складывая руки на груди. — Это инвестиция в счастье моего племянника!       Виннипег, сияя от счастья, подбежал к нему и обнял за ноги, что моментально растопило даже самую толстую броню серьёзного дяди.       — Спасибо, дядя! Ты лучший! — весело воскликнул он, и сердце США невольно дрогнуло.       — Да ладно, мелкий, ты просто заслуживаешь всего самого лучшего, — ответил он, взлохматив синие волосы мальчишки.       Да, такой дядя — мечта каждого, а для Виннипега он стал ещё и надёжным другом.

***

      Отношения Канады и Украины оставались такими же, как десять лет назад, полными любви, нежности и взаимного уважения. Несмотря на все трудности и различия, они продолжали быть друг для друга источником силы и вдохновения.       — Люблю тебя… — прошептал горячо Канада, наклоняясь ближе и нежно целуя Украину в губы.       Украина слегка замер, а затем поддался, расслабляясь в этих сильных, тёплых объятиях. Сила и забота, которые исходили от Канады, заставляли все тревоги и усталость исчезать, будто их никогда и не было.       — Ты такой невероятный, — тихо произнёс Канада, отстраняясь лишь на секунду, чтобы посмотреть в глаза любимого. Его голос был полон искреннего восхищения.       Его руки осторожно скользили под одежду, касаясь горячей кожи, будто боясь нарушить этот хрупкий момент.       — С тобой я всегда чувствую себя сильнее, лучше, — продолжил Канада, его голос был мягким, но уверенным.       Украина лишь улыбнулся, позволяя себе наслаждаться каждым мгновением этой близости.       — А я с тобой — дома, — тихо ответил он, обвивая руками шею супруга, тёпло глядя на него.       И в эти минуты не существовало ни политики, ни истории, ни конфликтов. Только они двое, их любовь и крохотный лучик света, который сейчас спал в детской, и который наполнял их дни смыслом.       Вечер с любимым мужем. Что может быть прекраснее? Фильм тихо играл на фоне, но их внимание было полностью сосредоточено друг на друге. Они уютно устроились на мягком диване, завернувшись в тёплый плед.       Канада, благодаря своему росту и размерам, полностью обнял Украину, словно создавая вокруг него защитный кокон. Славянин сидел между его ног, а сильные руки супруга надёжно удерживали его, будто говоря всему миру, что он принадлежит только ему.       Канада слегка склонился, чтобы нежно провести языком по длинной шее своего любимого. Тонкий жест вызвал табун мурашек, пробежавших по телу Украины.       — Не увлекайся, — сказал Украина с лёгкой усмешкой, слегка оборачиваясь и глядя на супруга. — Винни может проснуться.       Канада, улыбнувшись, прижал его ближе.       — Наш малыш послушный, и в это время он крепко спит, — ответил он, мягко, но уверенно. — Давай посвятим этот момент себе. Я так давно не чувствовал тепла твоего тела…       Голос Канады звучал одновременно серьёзно и нежно. Его руки бережно обвивали Украину, а прикосновения были такими тёплыми, что невозможно было противиться.       Украина расслабился, позволив себе отдаться моменту. Он поднял руку и погладил супруга по щеке, с лёгкой улыбкой шепнув:       — Ты у меня неисправимый.       — А ты — моё всё, — тихо ответил Канада, касаясь губами его виска       Руки мягко подняли одежду, обнажая красиво очерченное тело Украины. Его живот, теперь с лёгким прессом, нес в себе следы того, как он однажды дал жизнь. Эти изменения, результат родов, были значимыми, и даже после всех трудностей, связанных с войной и восстановлением, они оставались частью его силы и любви.       Канадец осторожно повалил Украину на диван, устраиваясь рядом на боку и нежно прижимая его к себе. Тёплая кожа славянина, такая мягкая и гладкая, соприкасалась с его обнажённой грудью, и он не мог удержаться от того, чтобы провести рукой по всей длине тела любимого.       — Ты совершенство, — прошептал Канада, наклоняясь к его уху, его голос звучал хрипло и проникновенно. Твоё тело создано, чтобы сводить меня с ума. Я не могу перестать восхищаться тобой, каждым твоим изгибом, каждым прикосновением.       Его пальцы бережно скользнули по лицу, ключицам, задержались на линии талии. Каждое движение было полным трепета, будто он боялся разрушить эту идеальную гармонию.       — Ты мой. Только мой, — продолжил он, чуть крепче прижимая Украину к себе. — Никто и никогда не сможет даже взглянуть на тебя так, как я. Твоя красота это моё сокровище, которое я буду беречь всегда.       Украина прижался ближе, чувствуя горячее дыхание супруга у своего уха. От его слов и прикосновений по телу разливалось тепло.       — Твоё тело говорит мне всё, чего я не услышал бы в словах, продолжал Канада, проводя пальцами по линии пресса. Ты воплощение силы и нежности одновременно. Ты тот, кто преодолел столько, но остался таким нежным, таким красивым.       Славянин ответил лёгкой улыбкой, его рука скользнула к плечу Канады, чтобы почувствовать его тепло. Я твой, тихо произнёс он, отдаваясь в эти минуты любви и наслаждения, зная, что в этом мире он действительно находится в самых надёжных руках.

***

      Незаметно Виннипегу исполнилось восемнадцать. Ещё подростком ему пришлось окончательно переехать в Канаду — ведь он, в первую очередь, канадский город и столица Манитобы, которую, к слову, он тоже представлял. Как бы Украина ни старался оттянуть этот момент, расставание было неизбежным.       Такова сложность отношений между странами, разделёнными океанами: они редко видятся.       Прошло уже более пяти лет с того дня, как Виннипег покинул свой "первый дом" и отправился к отцу, чтобы остаться в Канаде. В тот день жители Манитобы устроили настоящий праздник, гордясь тем, что их город теперь имеет своё воплощение.       А сам Виннипег? Он, конечно, не хотел покидать Украину, своих дедушек, родной Киев — место, где он родился и вырос. Однако за свою жизнь он успел побывать в самых разных странах своей огромной семьи.       Он легко и свободно перемещался между Францией, Великобританией, Канадой, Украиной, США, Австралией, Новой Зеландией и другими владениями. Виннипег стал мостом между тремя семьями, объединёнными его кровью и светом, который он нес каждому из них.       Виннипег вырос прекрасным и умным. Он блестяще освоил все науки, сохраняя спокойствие, сдержанность, искреннюю улыбку и светлую душу. Его характер был отражением родного города и его жителей.       Учителей у Виннипега было немало. В Канаде его обучали сам Канада, Оттава, Торонто, а также столицы других провинций: Реджина, Икалут, Эдмонтон, Галифакс и многие другие. Каждый из них внес в него частичку своей мудрости и традиций, помогая стать тем, кем он был.       Виннипег безупречно выполнял свои обязанности, и все его обожали. Он был маленьким лучиком света для всех вокруг. Но, несмотря на это, в его сердце жила тоска по папе.       — Отец, как ты можешь продолжать любить папу, несмотря на такие расстояния и долгую разлуку? — однажды спросил Виннипег у Канады.       Канада задумчиво посмотрел на Виннипега, его глаза теплились добротой и лёгкой грустью. Он нежно провёл рукой по синим волосам сына, словно пытаясь передать свою мудрость через прикосновение.       — Знаешь, сынок, любовь — это не о том, чтобы быть всегда рядом, — мягко сказал он, усаживаясь рядом с Виннипегом. — Она не измеряется километрами или временем. Она живёт в сердце, и расстояние её не уменьшает.       Мальчик внимательно смотрел на отца, стараясь понять смысл этих слов.       — Но разве тебе не тяжело? — спросил он, поднимая взгляд.       Канадец чуть улыбнулся, его взгляд стал ещё теплее.       — Конечно, тяжело, — признался он. — Я скучаю по твоему папе каждый день. Но когда я думаю о нём, когда вспоминаю его улыбку, его голос, я чувствую, что он рядом. Любовь — это связь, которую ничто не может разорвать.       Виннипег немного задумался, а потом спросил:       — Ты думаешь, я тоже смогу так любить?       Канадец рассмеялся тихо, обняв сына.       — У тебя сердце большое и доброе, как у твоего папы. Ты точно сможешь, Винни. И, кто знает, однажды ты поймёшь, что любовь — это самое сильное чувство в мире. Она преодолеет даже океаны.       Канада посмотрел на сына с теплотой, его глаза сияли нежностью и гордостью.       — Когда я вижу тебя, Винни, я вижу и его, — продолжил он, мягко тронув золотистую руку сына. — Твоя улыбка, твоя доброта, твоя душа... всё это напоминает мне о нём. Теперь частичка его души всегда рядом со мной.       Виннипег поднял взгляд, в его зелёных глазах читалось любопытство и лёгкая грусть.       — А я часто думаю... если бы не ты и папа, кем бы я стал? — тихо произнёс он, будто обращаясь не только к отцу, но и к самому себе.       Канадец мягко засмеялся, обнимая сына.       — Ты бы всё равно стал тем, кем должен быть, — сказал он. — Но то, что мы с папой вложили в тебя — любовь, заботу, наше тепло — это делает тебя особенным. Ты — мост между двумя мирами, между двумя сердцами.       Виннипег задумчиво кивнул, а затем улыбнулся, словно эти слова сняли груз с его души.       — Значит, я — наша история?       Канада слегка сжал его плечо и произнёс:       — Ты не просто наша история. Ты — наша надежда, наш свет, наш дом, где бы ты ни был.       — Все равно не понимаю, как можно так полюбить, — нахмурился Виннипег, теребя край своей рубашки.       Канада мягко улыбнулся:       — И все же, тебе достались не только мои глаза, — с теплотой сказал он. — Знаешь, когда я впервые влюбился, эти вопросы терзали и меня. Отчего страны влюбляются? Почему?       Он задумчиво посмотрел вдаль, будто снова переживал тот момент.       — Может, потому что мы, как и люди, ищем тепло, которое согреет нас даже через века.       Канада мягко вздохнул, вспоминая свои чувства, и его голос стал тише, почти задумчивым:       — Это ведь действительно странно, правда? — Он посмотрел на сына, а затем в окно, за которым вечерний свет переливался мягкими красками. — Страны живут столетиями, мы переживаем войны, союзы, конфликты... Нам трудно доверять, сложно сближаться.       Виннипег внимательно слушал, глядя на задумчивое лицо отца.       — Но иногда... — Канада улыбнулся, словно заново переживая что-то дорогое. — Появляется кто-то, кто меняет всё. Кто видит не только твою силу, но и слабости. Кто принимает тебя таким, какой ты есть, со всеми твоими противоречиями.       — Когда я встретил твоего папу, я понял, что за этой внешней твёрдостью скрывается что-то невероятное. Его душа, его стремление защитить, его умение любить... Он показал мне, что в жизни есть что-то большее, чем просто границы и политика.       Слова отца казались простыми, но их глубина тронула Виннипега. Он молча кивнул, словно только сейчас начал по-настоящему понимать силу этой связи.       Однако в глубине души Виннипег чувствовал нечто иное, наследие своих прадедушек, которые когда-то дали себе обет не проявлять лишних человеческих эмоций. Для них это было слабостью, недопустимой для их роли, кроме тех случаев, когда дело касалось семьи.       Вот так и Виннипег решил для себя: он не нуждается в терзаниях и сомнениях. Его место — здесь, в Канаде, среди своих братьев и сестер, где он может быть опорой и светом для своей земли. Он был готов посвятить себя своему народу и своей семье, отложив личные желания ради общего блага.       "Зачем мне больше, когда здесь всё, что я люблю?" — размышлял он, глядя на просторные улицы и сияющие небоскребы, отражающие золотистые закаты.       Он видел свою вечность в роли города — приветливого, надежного, нежного и полного жизни. Здесь, среди равнин и лесов Манитобы, он находил смысл и покой.

***

      На зеленой поляне, под сенью деревьев, расстилался мягкий плед с корзиной вкусностей. Украинское небо, такое яркое и ясное, будто специально расступилось, чтобы свет проливался на их семейный уют.       Канадец крепко обнимал Украину, удерживая его рядом и не скрывая своей любви. Его глаза светились теплотой, в голосе звучала нежность:       — У тебя такие губы вкусные... — прошептал он, дыхание обжигало шею славянина.       Украина тихо рассмеялся, огибая его шею руками и притягивая ближе. Они словно забыли обо всем, наслаждаясь редким моментом единства.       С другой стороны пледа Виннипег, уткнувшись в книгу, фыркнул. Лицо юноши раскраснелось, и он поспешно отвел взгляд, будто книги внезапно стали куда интереснее.       — Не фыркай, юноша, всех девиц отпугнешь, — с доброй шутливостью заметил Украина, улыбаясь сыну.       Виннипег недовольно поморщился, но ответил спокойно, стараясь не обидеть:       — Больно надо... Я рад за вас, правда. Но для меня это... фу. Микробы же.       Родители рассмеялись в унисон, глядя на смущенного сына, который снова уткнулся в книгу, словно пытаясь скрыть краснеющее лицо.       — Пусть он не смотрит, — с хитрой улыбкой произнес Канадец, поворачивая Украину к себе, — а я обниму тебя еще крепче.       — Не понимаю, как вы друг другу не надоедаете? И что, вы целую вечность будете вместе? У стран так запрограммировано, что ли? — спросил Виннипег, подняв взгляд от своей книги, в котором читалась неподдельная заинтересованность.       На это его родители только рассмеялись — мягко, тепло, без тени насмешки.       — Нет, сынок, у нас ничего не запрограммировано, — с улыбкой ответил Канада, глядя на Украину с такой нежностью, будто видел его впервые. — Мы просто любим друг друга.       Виннипег задумался, поглядывая на родителей, которые держались за руки, как будто никакой вечности не было страшно, пока они рядом.       — Значит, не устали? Не надоело? — уточнил он, еще не до конца понимая.       Канада обнял Украину за плечи и мягко сказал:       — Как может надоесть тот, кто стал частью тебя самого?       Украина добавил, с любовью глядя на сына:       — Может, когда-нибудь ты поймешь. А пока просто знай: мы любим тебя так же сильно, как друг друга.       Виннипег уткнулся в книгу, но на его лице появилась легкая улыбка.

***

      Иногда на Виннипега накатывали теплые волны ностальгии о детстве, полном любви и уюта. Прекрасное оно было не из-за дворцов, шикарных городов, дорогих вещей или праздников, а из-за тех простых, но бесценных моментов с папой. Он вспоминал тихие вечера, когда они вместе смотрели фильмы, играли или просто обнимались.       В памяти особенно ярко всплывали такие дни, как этот. Украина нежно купал пятилетнего Винни в ванной, тщательно следя за каждой мелочью. Он мягко намыливал ребёнка, аккуратно смывал пену, завертывал в пушистое полотенце и вытирал насухо. Независимый всегда уделял внимание деталям: наносил крем для детской кожи, одевал теплую пижаму, заботливо натягивал носочки. Сам он мог бы ходить хоть в простой рубашке, но за своим ребёнком следил так, словно каждый миг был бесценным.       Распределение было честным: Виннипег оставался с Украиной до подросткового возраста, а затем его домом должна была стать Канада. Но тут никто не учёл одного: Винни слишком сильно привязался к папе.       Сейчас, уже после купания, Независимый сушил его мокрые волосы мягким полотенцем, стараясь не упустить ни единого локона.       — Тато, хочу eat! — заявил мальчик, с серьёзностью посматривая на отца своими зелёными глазами.       Украина, усмехнувшись, накинул домашний халат.       — Уже всё готово, моя крихітка. Но, Винни, не смешивай языки! Попытайся говорить чётко, а то у нас Вавилонская речь получится.       — Вавилонская? — малыш заинтересованно посмотрел на него, прищурив глазки. — А расскажешь, Тато? Расскажешь?       — Расскажу, расскажу, — улыбнулся Независимый, глядя на малыша с нескрываемой любовью. Винни был таким любопытным и живым, в нём Украина видел частичку самого себя.       Зимний вечер укутывал город и его отца в мягкое спокойствие. Независимый закутал Виннипега в теплый плед, обнял его и осторожно прижимал к себе, словно не хотел отпускать ни на секунду. Мальчик весело грыз хрустящее печенье и наслаждался десертами, которые были ему разрешены после ужина. По экрану телевизора шел их любимый фильм, и мир за окном словно растворился в уюте их момента.       В комнате царила тишина, нарушаемая лишь звуками фильма и лёгкими детскими вздохами. Вдруг Виннипег почувствовал, как объятия его папы становятся крепче, а плечо Независимого слегка дрожит. Он обернулся, и его сердечко сжалось от увиденного.       — Тато?.. — малыш испуганно прошептал, тревожно глядя в лицо отца. — Тато, ты чего?.. Ты плачешь?       Украина смахнул слезы, не ожидая, что ребёнок заметит.       — Не волнуйся, крихітка, всё хорошо.       — Тато, не расстраивайся, я правда научусь правильно говорить! — заверил Винни, решив, что виноват сам.       Украина покачал головой и тихо улыбнулся.       — Нет, не в этом дело, Винни… Просто... — голос его дрогнул, и он отвел взгляд. — Я скучаю по твоему батьку.       — По батьку? — переспросил мальчик, крепче прижимаясь к отцу.       — Так, — подтвердил Независимый. — Уже давно не виделись.       — Почему? — в детском голосе прозвучала неподдельная боль.       — Потому что мы слишком далеко друг от друга, — вздохнул Украина. — И хотя мы стараемся видеться, иногда расстояние слишком велико. Бывает, я скучаю.       Виннипег, расправив плечи, гордо заявил:       — Но у тебя есть я, Тато! Я скажу отцу, чтобы он никогда тебя не покидал!       Украина тихо рассмеялся, с трепетом глядя на сына, в котором видел искреннюю заботу и неподдельное желание сделать его счастливым. Он вновь заключил малыша в крепкие объятия.       — Ти в мене такий молодець, мій Винни. Дякую тобі. — Независимый прижался к его макушке, закрыв глаза, чтобы запомнить этот момент, наполненный простым, но бесценным счастьем.

***

      Виннипег невольно вернулся мыслями в те детские моменты, когда он чувствовал тепло и заботу своих родителей, и вновь вспомнил их смех, их слова, их искреннюю привязанность друг к другу. Взглянув на улыбающихся отца и папу, которые сейчас держались за руки, будто мир за пределами этого момента не существовал, он вдруг ощутил, как в груди растекается тихое, щемящее тепло.       На его лице появилась мягкая, едва заметная улыбка, но в ней читалось всё: понимание, принятие, любовь. Казалось, в этот миг он по-настоящему осознал, почему они так преданы друг другу, почему расстояния, войны и вечность не смогли разрушить их связь.       Любовь его родителей была не просто чувством — она была домом, к которому всегда хотелось возвращаться, корнями, которые держали его крепко, несмотря ни на что. И сейчас, смотря на их лица, Виннипег впервые почувствовал, что он, возможно, тоже способен понять и принять это чудо.       А может, потому что сам Виннипег этим Чудом и был?