Мир, в котором есть мы

Ким ненавидел жару всю свою жизнь. До этого года. В этом году у нее привкус соли, удовольствия и... такой похоти, что все тело болит. В этом году у жары мегаполиса вкус Порче... *** Он даже не просит остановиться. Ким не слышит исступленного шепота. Ким слышит только тяжелое дыхание, поверхностное и горячее. И чувствует, как заводится с новой силой. Оторвавшись от облизывания ключиц, острых и горячих, он облизывает соленые губы и приподнимается, рассматривая Порче в собственной кровати. Полдень. Воскресенье. Под ним человек, которого он хочет не скрываясь. На смятых влажных от пота простынях. Весь взмокший и взъерошенный. Повзрослевший ровно на вечность, пока они были не вместе. И всего лишь как неделю - его. Ким не смог устоять. Он корил себя той же ночью, когда Че кончил под ним впервые. Он материл себя, понимая, что не стоило трахать молодого девственника, который еле мог произнести твое имя, не краснея, и целуя так, что сводило зубы. Он ругался на свое отражение в ванной. А потом к нему зашел Че и, все еще краснея, чуть прихрамывая, облизнулся. И Ким внезапно осознал, что все как надо. Что они бы лишь потеряли время. А теперь он терялся весь, сам. В жаре, в тишине квартиры, в запахе пота и привкусе соли. И мучил себя, прикасаясь, пока Порче тихо выстанывал его имя, краснея, но притягивая ближе. И, кажется, эту неделю, они выходили только на балкон, вдохнуть густой горячий смог, и возвращаясь под кондиционеры. А Ким, как последний извращенец, еще и его вырубал периодически. Чтобы его пальцы скользили по мокрой коже. Чтобы язык слизывал влагу. Чтобы чудовище внутри него довольно урчало, вторя стонам Порче, сыто и утробно... Вот и сейчас он может только смотреть. Он даже не говорит, как и Порче. Они провели утро в полусне, а сейчас... сейчас Порче смаргивает морок жары и хрипит: - Опять кондиционер вырубил? Кимхан высовывает язык и лижет его в щеку, по которой бежит капля пота с виска. Потом проводит языком по брови, по кончику носа, собирая и тут соль. Подбирается к губам. И тут Порче сам лижет его по подбородку, а Ким ловит спазм похоти. Рычит и, схватив за бедра, переворачивает. Облизывается и хрипит: - Мне нужен лед... Че поворачивается и смотрит большими глазами. А Ким обещает все муки ада. Приятные, если что. Но Че зачем-то ловит его за руку и сипит: - Я с тобой. Ким не желает выпускать его из кровати, но тянет за руку и они вдвоем, голые, идут на кухню. Где Че вытаскивает из холодильника бутылку воды, открывает и, запрокинув голову, пьет. А Ким подбирается близко-близко и ловит губами пролившиеся капли из чужого рта, медленно ведя языком по шее. Тогда Че смеется и выливает на себя и Кима остатки воды. Теперь они оба мокрые, а у них в ногах собирается лужа. Ким растягивает губы в улыбке монстра и тянет Че к столу, тут же усаживая прямо на него. Выгибает бровь. Че краснеет и кивает. Что ж, тут они еще не трахались. Ким снова завороженно смотрит на смуглую кожу, в каплях воды, ощущает на корне языка привкус терпкой соли, и сглатывает. Че весь взмок, волосы слиплись в пряди и челка налипла на лоб. Ким протягивает руку и поднимает ее ершиком, а затем пальцами ведет по скуле, горячей и яркой от прилившей краски. Наблюдает, как глаза темнеют, а разум из них ускользает под стрелочками из ресниц. Черт, это правда красиво. Он умел ценить красивое. Но Порче был... для него. Вот весь вот такой. В этом мареве лета... Именно в этот момент раздается резкий стук кулака в дверь и рявк: - Кимхан! Я тебе сейчас яйца оторву! Порче, черт тебя возьми! Неделя! Всего неделя. Их первая, самая жаркая пока что неделя в этом году. Их будет еще очень много... Ким постарается. А еще, стоит сломать кондиционер. И поменять охрану, пропустившую Порша. Потому что Порче в его руках пугается, краснеет, но все равно с тихим стоном подставляет шею под язык, что маниакально пробует его на вкус. У Че привкус лета, солнца, похоти. И их новой попытки. Которую они начали не с того, но крайне приятно. Хоть и немного пошло. Поршу придется выбить эту чертову дверь. Ким занят. Ему жарко.