Мир, в котором есть мы

- И что ты делаешь? - он почти просыпается.  Шесть утра, или около того. Сэт чувствует приближение утра, ему даже не нужно для этого открывать глаза. Поэтому он лежит, уперевшись затылком в подушку. И ощущает на своем лице невесомые осторожные прикосновения кончиков пальцев. Которые пробегаются по его линии челюсти, бровям, носу. И замирают на губах.  - Ничего, - спокойно отзывается Эм, сонно, легко. Тоже очухался недавно. И решил устроить себе экскурсию по его роже.  Ему нравится трогать его лицо. Особенно губы. Очень осторожно иногда, словно и не делает ничего.  В такие моменты Сэт старается глаз не открывать. Чтобы не спугнуть. В нем нет киношной романтики, и звезд в глазах от бесконечной любви тоже нет. В нем есть понимание, что если он сейчас посмотрит на Эма, ему станет немного больно.  Иногда он понимает Кима, который боится потерять Че. Вот и он боится. Спугнуть то хорошее киношное, что иногда есть у них с Эмом. Он знает, что часто не может дать того, что нужно этому парню. Но Эм берет сам. За них двоих. Сначала это было неумело и осторожно, когда он не понимал себя. Сэт тоже не понимал. Но он ощущал, что так правильно.  Сейчас... Сейчас он лежит с закрытыми глазами, чувствует чужую ласку и просто замирает. Пропускает это через себя и думает, что не заслужил. Ни своей грубостью, ни своей жизнью. Да ничем. Он только знает, что Эм - его. Что не отдаст и не отпустит.  И что ему нужны вот эти минуты между рассветом и новым днем. Чтобы дотронуться, поверить в них обоих. И побыть как все.  А после..  Сэт приоткрывает губы и прихватывает кончики пальцев Эма. Слышит его шумный вздох. Наслаждается своей властью в эти мгновения.  - Тебе мало? - спрашивает Сэт. Они трахались ночью, почти не спали. Но...  Эм ведет пальцами по его губам, вздрагивает всем телом у него под боком. И бормочет: - Мне всегда мало...  Сэт тащит его за плечо и бедро к себе ближе, сжимает пальцы на его коже. Чтобы он почувствовал, что их... двое.  А потом резко  переворачивает, все так же не открывая глаз. Утыкается носом ему в шею, вдыхает запах секса, которым они занимались часа полтора назад. Медленно ведет губами до точки пульса. И так же медленно сжимает зубы, впиваясь в плоть. Сжимает все сильнее, но не до боли, скорее, чтобы было остро, горячо. Ведет рукой по бедру, под колено, подхватывает и  закидывает его ногу к себе на бедро. И застывает так.  Слушает. Чувствует. Дышит.  Сейчас он живее всех живых. Потому что у Эма хватает этой чертовой нежности на них обоих.  Его же нежность - это новый след, на пульсе. Который заставляет Эма судорожно вздохнуть. Вцепиться в его плечи. И тихо выдохнуть его имя.  Сэт вздрагивает всем телом сам. Слышит в этом звуке своего имени отчаяние и удовольствие. Думает, что это страшно - вообще чувствовать столько всего. Хотя прошли годы...  Совсем не нежно впивается ногтями второй руки в его шею сзади. Медленно разжимает челюсть и хрипит: - Рот или пальцы?  Потому что вот это - его блядская нежность. Вот такая хуевая, если честно. Но честно.  И улыбается, зализывая укус, когда слышит: - Рот.  Эм обожает его рот. Отсос в исполнении Сэта и есть для него нежность. А другой, киношной, в нем самом хватает на них двоих. Как бы он не упирался... Сэт знает.  Они оба отдают все, что могут. Что и как умеют. Эм - прикосновениями. Сэт - заглатывая до основания его член, и не всегда это просто похоть или желание подавить...  А рассвет медленно переткает в утро...