Калифорния – Техас – Калифорния

      Для Кристофера утро пятницы начинается с будильника и запаха блинчиков, доносящегося с кухни. На экране смартфона высвечивается 8:30, что является явной роскошью для любого школьника в ЛА и за его пределами. Но сегодня в школе нет занятий, только подготовка к экзаменам, которая начнется в 10 утра.       Прошмыгнув в ванную, подросток быстро принимает душ и наконец-то идёт на кухню:       – Доброе утро, Бак.       – Привет, Крис. – Бакли убирает в шкафчик муку, похоже, уже покончив с готовкой, а затем оборачивается к нему. – Как ты?       – Спал как убитый. – Кристофер плюхается на стул.       – Не удивительно. – Бак по-доброму усмехается. – Сначала вернулся домой почти в 9, а потом часов до двух болтали по Фейстайм, да?       Лицо младшего Диаза мгновенно становится красным, как его футболка:       – Вы слышали?       – Я слышал, когда шёл за водой. Твой папа спал. – С улыбкой успокаивает он. – Симона – хорошая девочка, так что…       – Ба-ак...       – Просто, вы вполне можете видеться у нас иногда, чтобы не гулять так поздно.       – Ты помнишь, что мне уже 16, верно?       – Ладно, взрослый ты наш. Сок, чай, кофе, какао? – Предлагает Бакли, положив на тарелку несколько блинчиков и поставив их перед подростком.       – Сок. Спасибо. – Крис придвигает тарелку поближе и начинает есть. – Ты лучший почтивторойпапа в мире.       Он улыбается, говоря это с набитым ртом, что вызывает смех Бакли:       – Мне, как обычно, приятно это слышать. Не торопись, у нас ещё есть время, прежде чем я отвезу тебя.       Бак ставит на стол стакан с соком и отходит, возвращаясь к бытовым делам.       – Кстати, а почему ты не поехал на смену? – Минут через пять, окончательно проснувшись, интересуется Крис.       – Бобби сказал приехать к обеду сегодня. Что-то там с переработкой в прошлом месяце. – Бакли пожимает плечами. – Мне же лучше, обдумаю сюрприз.       Подросток обводит взглядом кухню, наконец-то замечая белые лилии, стоящие в вазе у окна.       – Блин. – Крис хлопает ладонью по лбу. – Точно. С годовщиной, Бак.       – А я-то сомневался: вспомнишь или нет. – Со смехом отвечает мужчина. – Спасибо.       Белые лилии, роскошные и нежные, уже долгое время оставались символом начала отношений для Бакли и Диаза.       В тот же день, когда пара призналась коллегам, что они вместе, 118-я оказалась на вызове в одном из самых больших цветочных магазинов города: женщина, поскользнувшись, упала на пол, уложенный плиткой, и, кажется, повредила руку. Оказав всю необходимую помощь, парамедики вместе с капитаном вернулись к машинам, а Бакли, Диаз и Паниккар остались, чтобы собрать рабочие инструменты.       Эван проворчал что-то о том, что им стоило бы поменять плиточное покрытие там, где стоят вазы с цветами, наполненные водой, и, сделав пару шагов, сам поскользнулся на той же самой луже, что и пострадавшая незадолго до него. Падение смягчили лилии. Множество белых лилий. Однако от нескольких ушибов это всё равно не спасло.       Сладкий, маслянистый запах ещё долго мерещился Бакли повсюду. А когда ему показалось, что он наконец-то смыл его, Эдди, в качестве шутки, принёс домой букет. Это был первый букет в жизни Бака, который предназначался ему.       И это были белые лилии.       Теперь он получал их на каждый праздник, будь то день рождения, 14 февраля или даже международный день пожарных. И это стало своего рода традицией.       – Мне всё ещё с трудом верится, что вы с папой уже два года вместе.       – Мне тоже, Крис, мне тоже.       Кристофер, откусив еще один блинчик, задумывается о том, как быстро летит время. Два года – целая вечность для отношений, особенно в его возрасте. И особенно, когда это отношения его отца, которые, на памяти Криса, никогда не заходили так далеко.       Ну, разве что с Шеннон у Эдди тоже были долгие отношения. Хоть и очень сложные.       Подросток бросает тоскливый взгляд на фото отца и матери, которое так и стоит до сих пор в рамке на кухне, годы спустя. Шеннон часть их жизни, от которой никто больше не прячется, принимая всю правду и историю их отношений такой, какая она есть.       Затем Крис переводит взгляд на холодильник: на нём теперь полным-полно фотографий Бака с Диазами. Настоящих семейных фотографий.       Казалось, они долгие годы были семьёй, ещё до начала отношений Бака и Эдди, но на деле всё получилось чуть сложнее. Крис помнит, как после переезда Бака они притирались друг к другу, привыкали к привычкам мужчины, а он привыкал к их собственным, о которых раньше, живя в разных домах, было неизвестно. Но постепенно они становились командой, поддерживающей друг друга и принимающей со всеми недостатками. И теперь, два года спустя, Крис с легкостью называл их семьёй, когда где-нибудь заходила речь об этом.       Интересно, а мама наблюдает за ними? Что бы она сказала об отношениях Бака с отцом?       Крису почему-то кажется, что она была бы искренне рада за них. Он, конечно, плохо помнит маму и сомневается, что знает, каким человеком она была, не считая всё более редких рассказов папы. Но разве она не порадовалась бы искренности их любви, которая, кажется, могла преодолеть все преграды?       Наверняка бы порадовалась.       А ещё мама точно была бы рада тому, что о Крисе есть кому позаботиться: будучи подростком, для которого всё менялось с невероятной скоростью, ему нужна была та стабильность, которую давали Бак и Эдди.       В моменты, когда у Криса возникали трудности в отношениях с отцом, рядом всегда был Бак, с которым подросток делился своими секретами и тревогами, ощущая, что у него есть надежный тыл. Таким же тылом Бак был и для самого Эдди.       – Ты ведь приготовил что-то особенное? – Интересуется Крис, глядя на Бакли, который ходит туда-сюда по кухне, раскладывая посуду по местам.       – Ну, всё как мы и обсуждали. Но это секрет, помнишь?       – Жду реакцию папы. – Кристофер издаёт смешок.       – Я тоже.– Подмигнув ему, Бакли бросает взгляд на часы. – Отвезу тебя и заеду ещё кое-куда. Ты готов? Там пробки.       – Ага. – Крис дожевывает завтрак, запивая его остатками сока, и поднимается из-за стола.       Мысленно он уже планировал свою жизнь после экзаменов. Спешил закончить учёбу и понять, какова жизнь вне школы, хоть все вокруг и говорили, что спешить там некуда, успеет он ещё побыть взрослым. И хотя частично он это понимал и был согласен, в голове уже зрели мечты о колледже и независимости.       Выйдя из дома, Крис останавливается, наблюдая за Баком, закидывающим рабочую сумку на заднее сиденье автомобиля. У подростка непроизвольно вырывается смешок, когда он вспоминает, как первые несколько недель после переезда Бака, наблюдал по утрам одну и ту же картину: Бак с Эдди, каждый, по привычке шли к своей машине, а потом сверлили друг друга взглядами через окна, мол, «Сегодня за рулём я, вылезай и давай иди сюда». В конце концов, они просто стали помечать в графике на холодильнике, чья очередь быть за рулём в разные дни. Иногда Бак, обожающий свой Джип, аккуратно менял пометку «Е» на «В», дорисовывая хвостик, чтобы лишний раз оказаться за рулём. И они оба знали, что Эдди в курсе, просто молчит – он слишком любил Бака, чтобы отказывать ему в этом.       Сев в машину, Кристофер сразу же подключает телефон к системе, чтобы включить любимую музыку. Поездки с Баком он обожает: разговоры, смех и возможность просто поговорить о чем угодно, не получив при этом строгий родительский взгляд, как у Эдди. Бак, конечно, временами старается его воспитывать, но чаще всего роль «плохого копа» отдана отцу, у него это банально получается лучше.       Бакли заводит двигатель, и они выезжают на улицы Лос-Анджелеса, где с каждым новым поворотом машин в потоке становится всё больше, а в воздухе, не смотря на целый день впереди, уже ощущается предвкушаемый уикенд.       – Как оцениваешь свой уровень подготовки к экзаменам? – Интересуется Бак, бросив мимолётный взгляд на Криса.       – Насчёт этого не знаю. – Признаётся подросток, глядя в окно, где прохожие спешат по своим делам. – Но на всякий случай, знай, что я старался.       – Не переживай, ты справишься. Главное, не забывай, что это всего лишь экзамены. Самое важное – ты, твои знания и твои старания. – Подбадривает его Бак.       – Бабушка так не считает. – Вздыхает Диаз.       – Знаю. Хелена просто переживает о тебе, и ты, конечно, должен приложить максимум усилий. Но, приятель, я завалил свои первые экзамены, и разве это сделало меня плохим человеком или неудачником?       – Нет. – Крис вздыхает, а потом неожиданно усмехается. – Предлагаешь мне завалить экзамены?       – Абсолютно точно нет! – Сразу же восклицает Бакли. – Но я бы не переживал так сильно, если бы был на твоём месте. – Продолжает Бак, мягко смеясь. – Просто будь самим собой и делай всё, что в твоих силах. А экзамены – лишь маленькая часть большого пути.       Крис улыбается, ощущая, как гнетущая тревога, связанная с явно завышенными ожиданиями его бабушки, понемногу растворяется благодаря поддержке Бака.       – Я ведь могу просто взять и попробовать пересдать, если что, верно?       – Точно. Но я всё же надеюсь, что до этого не дойдёт. Побереги нервы отца.        – Он будет нервничать, ругая меня или выслушивая недовольства бабушки?       – Думаю, что и то, и то. Но давай не будем проверять.       Крис откидывается на сиденье, воодушевлённый разговором со своим «почтивторымпапой», который так и записан у него в телефоне. Взглянув на Бака, он чувствует, что тот действительно заботится о нём, как о своём собственном ребёнке. И так было всегда.       – Ты уже решил, чем бы хотел заниматься в будущем? – Неожиданно спрашивает Бак. – Ты как-то уходишь от этой темы, когда мы с Эдди её начинаем.       – Не знаю. Всё, что мне нравится... Бабушка бы сказала, чтобы я выбрал что-то более «практичное». – С горечью отвечает он.       – Но решать не ей, Крис. Это твоё решение. Ну и процентов на 20% наше с отцом, учитывая, что нам придётся планировать бюджет. – Хоть тема и серьёзная, но Бак говорит об этом с такой напускной лёгкостью, что Крис непроизвольно улыбается. – В остальном, мы с Эдди во всём тебя поддержим. А если бабушка давит на тебя за нашей спиной, то лучше скажи. Мы поговорим с ней.       Крис едва заметно кивает:       – Всё в порядке, Бак. Я сам ей скажу.       – Что ж... Это по-взрослому. Уважаю.       Улыбнувшись, Кристофер отводит взгляд к окну.       Реакция на отношения между сыном и мужчиной у Рамона и Хелены вышла неоднозначной. Особенно учитывая то, что этим мужчиной был уже знакомый им человек – Бак.       Хелена новость приняла стойко: она догадывалась, что между сыном и его другом что-то большее, чем казалось на первый взгляд. И несмотря на то, что ей совсем не нравилась новая ориентация сына, негатива она не показала. Во-первых, она считала, что должна хоть раз поддержать своего ребёнка, даже если тайно надеялась, что он это "переболеет" и вернётся к нормальным, на её взгляд, отношениям с женщинами. Во-вторых, по одному взгляду Эдди она мгновенно поняла, что если не поддержит его, то больше не увидит ни сына, ни внука.       Рамон же оказался куда менее сдержанным, чем его жена. Началось всё с фразы: «Ни за что в моей семье не будет этого разврата», а продолжилось настолько нелицеприятными словами, что Хелене пришлось сбросить звонок в Фейстайме, чтобы не дать мужу с сыном разругаться окончательно.       «Уж лучше бы он и дальше жил с этой неудачницей Шеннон», – услышала в тот самый вечер мать Эдди, когда муж, схватив куртку, поспешил буквально сбежать из дома.       С того дня сын с отцом больше не разговаривали. Эдди просто злился на непринятие человеком, которого в своё время сам за всё простил и принял обратно в свою жизнь, а Рамон считал сына вселенским злом, «зря потраченными годами жизни» и «главной ошибкой среди детей». Последние фразы были буквально его цитатами из разговоров с семьёй. Которая, кстати, тоже поделилась на два лагеря: те, кто Эдди любил, несмотря на то, кого любит он, и на тех, кто вместе с Рамоном не упускал возможности высказать всё, что они думают.       К первым, помимо его мамы, к счастью, также относились те, чье мнение для Эдди было действительно ценно: его сёстры, тётушки, любимая абуэлла, несколько кузин и кузенов, и даже дядя Хуан по отцовской линии, которого Диаз в последний раз видел лет в четырнадцать. Остальные заняли сторону Рамона.       Шли месяцы этой незримой войны внутри семьи, Эдди даже не спрашивал маму об отце, когда говорил с ней по телефону.       Изменилось всё в конце января, когда София позвонила брату в слезах: у отца случился инфаркт. Состояние было тяжелым, а прогнозы неутешительными.       Диаз ходил по гостиной из стороны в сторону под обеспокоенные взгляды сына и парня, пока последний всё же не решился прервать тишину: «Надо лететь, Эдди».       «Я не могу», – отрезал Диаз, даже не посмотрев в их сторону.       На самом деле это было больше «не хочу», чем «не могу»: обида и злость на отца никуда не делись, даже когда тот оказался на смертном одре.       Тот вечер в их доме прошёл в полной тишине, и только когда Крис, поговорив по телефону с бабушкой и тётей, немного успокоился и наконец-то ушел к себе, Бакли сказал своему партнёру то, что не хотел говорить при ребёнке: «Если он умрёт в одиночестве, то ты никогда не сможешь простить не только его, но и себя». Конечно, Рамон не был «в одиночестве», там была его жена, дочери и куча других родственников, но слова Бака всё же возымели эффект.       Около 4-х утра, не разбудив Криса, Эван отвёз Эдди в аэропорт, откуда тот отправился в Эль-Пасо. Медлить было нельзя, а билетов на самолёт, как назло, не осталось. Так что, следуя их плану, Бакли вернулся домой, и вечером того же дня они с Крисом полетели в Техас следом за Эдди.       Из искусственной комы Рамона вывели через несколько дней. В момент, когда он открыл глаза, в палате были только самые близкие: жена, дочери и сын. Увидев последнего, Рамон… Разрыдался. Никто этого не ожидал. Как позже, с легким юмор, об этом вспоминала Адриана: «Папа плакал, как ребёнок».       Когда речь мужчины стала более связной, а разум прояснился, первое, что он сделал – попросил у Эдди прощения. Это была вторая вещь, которой никто из присутствующих в палате не ожидал. Сын успокоил отца, сказав, что не злится на него и ни в чем не винит. Что было правдой лишь отчасти: злость прошла, но обида никуда не делать. Слишком много Эдди успел услышать о себе, чтобы так легко это забыть.       Когда Эдди забирал маму, чтобы отвезти её ночевать домой, Рамон неожиданно спросил его о том, приехал ли Эван с ним и Крисом. Обдумав ответ долгие секунды, которые можно было сравнить с вечностью, Эдди кивнул: «Где мы – там и он».       «Ты ведь придёшь завтра? Возьми его с собой», – отец попросил так искренне, что Эдди сдался.       Встреча не вышла какой-то сказочной или через чур дружелюбной, но в палате царил покой и терпение с обеих сторон: Бакли вежливо поинтересовался у Рамона, как он себя чувствует, а тот в ответ спросил, нравится ли Баку в Техасе. И прежде, чем они уехали, старший Диаз неожиданно сказал, что Эвану обязательно нужно увидеть Эль-Пасо при лучших обстоятельствах.       Так настало перемирие.       – Мама Тиффани должна подвезти тебя домой, когда всё закончится. – Напоминает Бак, пока Кристофер вылезает из машины на стоянке у школы.       – Хорошо.       Крис кивает, закидывая на плечо рюкзак, и уже собирается попрощаться и закрыть дверь, но голос Бака останавливает его.       – В холодильнике вчерашняя лазанья, в духовке есть запеченные сегодня овощи. Если не будешь их есть – обязательно убери в холодильник. Деньги на доставку там же, где и всегда. Не забудь проверить двери и поставить сигнализацию перед тем, как лечь спать. Но если передумаешь, то Мэдди будет рада видеть тебя в гостях.       – Пока, Бак. – Тянет подросток, закрывая дверь Джипа и направляется в сторону школы, сразу окликнув кого-то из друзей.       Эван с улыбкой наблюдает за удаляющимся Кристофером, а затем выезжает со своего парковочного места, направляясь на работу.       – Сири, запиши голосовое сообщение Мэдди. – Он обращается к голосовому помощнику и, дождавшись реакции, озвучивает сообщение. – Привет. Как у тебя дела? Позвони, пожалуйста, Крису вечером, вдруг он всё-таки захочет приехать к вам. – Он делает короткую паузу, а затем, вспомнив, интересуется. – О, и ты позвонила маме?       Сообщение отправлено, и внимание Бака снова обращено к дороге, хотя мысли всё равно витают далеко за пределами любимой машины: родители должны приехать в ЛА завтра вечером.       Что касается Маргарет и Филиппа, то новость о новых отношениях сына они приняли легко. В конце концов, с ориентацией Бака они уже успели свыкнуться, да и Эдди Диаз был далеко не худшим вариантом. Можно даже сказать лучшим.       Да, в самом начале родители не теряли надежд, что их сын рано или поздно всё-таки свяжет жизнь с какой-нибудь обаятельной красоткой, но вслух об этом никогда не говорили.       А спустя время, вдруг, сказали сыну, что им нравится «новая часть» их семьи. Очевидно, они имели в виду Криса и Эдди. Баку даже показалось, что после этих слов его глаза намокли, а Мэдди, пожалуй, могла бы подтвердить, что её брат действительно чуть не пустил слезу.       Случилось это, когда родители Бакли неожиданно приехали в Лос-Анджелес на день рождения сына. В то время у Чимни с Мэдди как раз начался небольшой ремонт в связи с пополнением их семейства, так что Филипп и Маргарет остановились в отеле на несколько дней.       Проводя время со своими детьми и их семьями, – официальными и не совсем, – старшие Бакли и не заметили, как быстро обрели третьего внука в лице Кристофера. Подросток мгновенно покорил Маргарет и Филиппа, и они стали оказывать ему ту же заботу и внимание, что и своим родным внукам. Крис, в свою очередь, сначала воспринимал их доброту с недоумением и даже опаской, но быстро привык к новшеству и начал отвечать им взаимностью.       В момент прощания, Маргарет наградила обретенного внука заботливым поцелуем в лоб и попросила приехать к ним на летних каникулах. Так оно и получилось: погостив несколько недель в Эль-Пасо, Крис приехал ненадолго и в Херши, к родителям Бака, пока тот вместе с Эдди трудился в поте лица в Лос-Анджелесе, спасая жизни.       Стук в дверь отвлекает Бобби от заполнения целой стопки очень нужных, но крайне нудных бумаг, так что он, как-то даже слишком радостно, снимает очки и поднимает взгляд ко входу в кабинет:       – Да?       Из-за двери выглядывает Диаз:       – Кэп, можно?       – Заходи, конечно. – Нэш окончательно откладывает ручку и отодвигает бумаги.       Эдди проходит в кабинет, закрывая за собой двери и подходит ближе к столу капитана:       – У меня есть одна… Большая просьба.       – Прямо большая?       Спасатель кивает:       – Кое-что личное.       – Ты знаешь, что я всегда готов помочь, если это в моих силах. Говори.       Замявшись, Эдди поджимает губы от явного волнения:       – Я собираюсь сделать Баку предложение. Сегодня. – Признается он, опуская голос до шепота. – И мне нужно, чтобы ты помог мне.       – Ты собираешься..? – Бобби удивленно смотрит на подчиненного, а затем чуть встряхивает головой, а на губах появляется улыбка. – Созрели наконец-то.       – Ну, не знаю насчет него, но я точно. Так что... Хочу рискнуть. Поможешь?       Не переставая улыбаться, Нэш кивает:       – Сделаю всё, что в моих силах. Какой план?       Диаз опускается в кресло и склоняется чуть вперед, всё ещё говоря довольно тихо:       – Хочу сделать это после вызова. Желательно, конечно, не очень серьёзного. Ну, знаешь, без... Мрачности.       – Публичное предложение?       – Знаю, многие их не любят. Я в том числе. Но ты бы видел его глаза, когда все эти видео попадаются ему в ленте. – Эдди не может сдержать улыбку, вспоминая как эмоционально его парень реагирует на видео с предложениями.       – Так, а что нужно от меня?       – Чтобы ты сделал что-то вроде эффекта неожиданности. Отвлёк его. Например, попросил что-нибудь сделать, он сосредоточится на этом, а тут раз – и я с кольцом.       – Всего лишь? В этом ты точно можешь на меня рассчитывать. – Уверяет его Бобби. – Главное дай мне знак, когда нужно будет его отвлечь.       Запах вкусного обеда встречает 118-ю сразу после затянувшегося вызова на горящий склад.       Пожарные, голодные и вымотанные, лениво бредут вверх по лестнице.       – Наш герой! – Чимни поднимается первый и по этой причине раньше всех замечает Бакли, наконец-то пришедшего на работу.       – Слава рукам, приготовившим нам обед. – Поддерживает его Генриетта, идущая следом.       Бак, стоящий у кухни, смеется:       – Ну, актёры. Садитесь. – Он кивает на стол, а его взгляд перемещается к Эдди, который приходит наверх последним.       Мужчины улыбаются друг другу, и ноги сами ведут Эдди к Баку:       – С годовщиной. – Диаз подходит к своему парню так близко, что их носы едва ли не соприкасаются, но руки оба держат при себе.       – И тебя. – Практически мурчит в ответ Бакли.       – Получил цветы?       – О, они прекрасны. Обидно только, что разбудил меня их доставщик, а не ты. – Сетует он.       – Принял к сведению, в следующем году исправлюсь. – Диаз чуть склоняет голову в бок, не прекращая улыбаться.       – В следующем? – Бак копирует его движение головой, не отрывая взгляда от любимых карих глаз.       – Ага. – Довольно отвечает Эдди. – На третью годовщину.       Коллеги наблюдают за парой, переглядываясь между собой и жуя мини-сэндвичи, которых уже почти не осталось на тарелке.       118-я никогда не была против того, чтобы Бак и Эдди вели себя как пара у них на глазах, ведь все здесь взрослые люди. Но Бадди, как их прозвали в части, никогда не позволяли себе ничего лишнего на работе – даже поцелуи оставались за воротами части, в ожидании окончания смены.       Сейчас мужчины выглядели довольно мило, даже по мнению не особо романтичного Рави: стоя близко друг к другу, заведя руки за спину, как бы показательно не касаясь партнера, и смотря друг на друга с такой любовью и нежностью, о которых Паниккару в его жизни приходилось пока только мечтать.       И лишь Бобби, знающий, что сегодняшний день многое изменит для этой пары, смотрел на них совсем иным взглядом. Его вдруг накрыло осознание всей серьёзности происходящего.       Сегодня они сделают самый решающий шаг к тому, чтобы всегда быть вместе.       Бобби не сомневался, что Бак скажет «да» на предложение Эдди.       Сейчас перед ним парень, который изводил Нэша с первого дня в части, чтобы неожиданно стать для него не биологическим, но всё же родным ребёнком, и другой его подчиненный, которого Бобби привёл в эту часть и буквально своими руками сдружил с обретенным сыном. А потом на протяжении многих лет наблюдал, как они идут навстречу друг к другу небольшими шагами. Да, медленно, но главное, что в итоге они пришли, и вот уже два года строят одни из самых крепких и любящих отношений, которые Бобби только приходилось видеть в жизни.       – Кэп? – Бак слишком незаметно оказывается рядом.       – А? – Бобби, к счастью, не вздрагивает, хотя внутренне немного напрягается.       – Садись есть. – Он кивает на коллег, которые уже заняли свои места, и сам садится за стол. – Только тебя ждем.       – Ты о чем задумался? – Хен накладывает салат себе, а затем передаёт миску Диазу, который кладёт порцию себе и своему парню.       – Скоро аттестация. – Ловко уходит от правдивого ответа Нэш, отодвигая стул и опускаясь на него.       – Лучше бы я не спрашивала. – Тянет Хен, вызывая смешки друзей.       – У тебя здесь, кажется… – Тихо начинает говорить Бакли, потянувшись к щеке Эдди и вытирая с неё остатки сажи.       – А у меня ничего нет? – Чимни вертит головой из стороны в сторону, усмехаясь.       – А у тебя пускай Мэдди ищет. – Отвечает другу Диаз.       – Эх, тоже мне родственники. – Фыркает Хан.       Сидящих за столом эта фраза нисколько не смущает – с самого начала отношений, Бак и Эдди воспринимались окружающими, как самая настоящая семья. Так что и Диаз давно был родственником для Чимни.       Бакли убирает руку от лица мужчины, и тот наконец-то благодарит его:       – Спасибо, mi alma. – С улыбкой тянет он.       Мексиканские прозвища стали одной из изюминок их отношений.       В самом начале, официально став «парнем» и «парнем», они долго не могли решить, стоит ли им использовать какие-либо ласковые обращения. Называть друг к друга «детка», казалось странным, хоть Эдди и не отказывал себе в том, чтобы иногда называть Бака «bebé» на испанский манер. Вещи вроде «любимый» и «милый» было решено оставить для использования в стенах их дома.       Эдди впервые назвал Бака «mi amor» примерно через месяц с начала их отношений. И Бакли так это понравилось, что он буквально перестал отзываться на «Бак», когда они оставались вдвоем, настойчиво требуя сновать стать любовью Диаза. Позже в обиход вошли «corazón», «cariño», «mi sol» и ряд других прозвищ, включая те, которые упоминались выше.       – Всегда пожалуйста, mi vida. – Улыбается в ответ Бакли и наконец-то приступает к обеду.       Следующие несколько часов заполнены множеством вызовов. Однако все они для пожарных привычны и даже в какой-то степени просты:       школьники, которые подожгли дверь в кабинет литературы;       ребёнок, который просунул голову между прутьев лестничных перил и застрял;       женщина, которая решила, что будет хорошей идеей взобраться на чердак с помощью держащейся из последних сил стремянки;       парень, который на спор засунул руку в зажжённый камин;       и даже собака, которая захлопнула дверь в дом, пока на плите готовился суп, в детской спали двойняшки, а их бедная мать, вышедшая из дома на секунду, осталась на улице в одном полотенце со свежей почтой в руках.       Каждый раз Бобби бросал взгляд на Эдди, мол «Может сейчас?». Но тот лишь отрицательно мотал головой – «Не тот момент».       Когда солнце начинает опускаться за горизонт, 118-я прибывает на новый вызов, который на первый взгляд выглядит жутко: шесть машин, столкнувшихся цепочкой одна в одну. Разве тут может обойтись без жертв?       Как оказалось, может: испорченные машины, несколько ссадин, пара несерьезных ушибов и всего одна сломанная рука. Все живы и никого даже не отправили в реанимацию. Чудо, не иначе.       – Бак, помоги Хен с ограждением. – Даёт указание Бобби. – Она начнет с той стороны, а ты займись перекрёстком.       – Конечно, Кэп. – Бакли захлопывает дверцу ячейки машины и направляется к нескольким конусам, расставленным на дороге.       Часть зевак, привлеченных аварией, всё ещё стоят вдоль дороги, наблюдая за пожарными и полицейскими, очищающими место происшествия. Где-то сбоку Бак слышит звук одного из нескольких прибывающих эвакуаторов.       – Надеюсь, у них разные страховые. – Вслух шутит Эван, и полицейские, стоящие неподалеку, весело усмехаются и кивают, соглашаясь с ним.       Собрать конусы, по сути, минутное дело, а потому парень сильно удивляется, когда слышит возгласы, охи и несколько громких «Смотрите!» с разных сторон. Что он успел пропустить за эту неполную минуту уборки ограждений?       Он вскидывает голову, замечая, что прохожие и полицейские смотрят в его сторону.       – Что..? – Растеряно спрашивает он, а затем уверенней обращается к паре полицейских, что стоят совсем рядом. – В чём дело?       Те переглядываются. Один из них кивает Баку за спину, а другой крутит пальцем в воздухе, как бы говоря «Обернись».       И Бак оборачивается.       Первое, что он замечает: несколько его коллег и Чимни с Хен, стоящих у трака, которые достали свои телефоны и, похоже, снимают его.       И лишь затем он видит то, что буквально находится у него под носом. Причину, которая вызвала столь бурную реакцию у окружающих...       Это Эдди. Эдди, который стоит на одном колене, всего в шаге от самого Бака. Эдди, который держит в руках кольцо. Эдди, который словно вышел из всех этих видео в социальных сетях.       Бакли глупо открывает и закрывает рот несколько раз, в попытке что-то сказать, но голос будто пропал, а все слова вылетели из головы.       – Эван Джеймс Бакли... – Начинает Эдди.       Он назвал его полным именем? Это всё действительно происходит прямо здесь и прямо сейчас?       – Нет... – Практически одними губами отвечает мужчина.       Такая реакция вызывает у Диаза немного нервный смех:       – Нет?       Сглотнув, Бакли мотает головой:       – Не слушай меня. Продолжай.       Эдди улыбается:       – Эван Джеймс Бакли, ты мой герой, моя опора, мой верный напарник, и до тебя я не знал, сколько света может принести другой человек в мою жизнь. Семь лет назад, переехав в ЛА и придя в 118-ю, я и не думал, что встречу здесь того, кто сможет, а главное, захочет принять меня полностью: со всеми шрамами и недостатками. Но я встретил своего лучшего друга – тебя. Пусть сначала у нас и не задалось. – Он разбавляет атмосферу, вызывая негромкий смех у Бакли. – Мы учились доверять друг другу, работать вместе и поддерживать в самые трудные моменты, и посмотри, куда мы пришли. Ты стал больше, чем просто напарником. Ты стал сначала моим лучшим другом, затем частью моей семьи, а потом любовью всей моей жизни. И сегодня я хочу сделать тебя частью своей жизни навсегда. – Диаз медленно поднимает кольцо, отражающее последний солнечный свет, и смотрит прямо в глаза Бакли. – Бак, ты согласен стать моим мужем?       Окружающие напряжённо молчат в ожидании ответа, а Баку кажется, что весь мир замер.       Неожиданно для Эдди и всех окружающих их людей, Бакли делает пару мелких шагов назад и закрывает лицо ладонью, начиная смеяться.       – Бак? – Эдди зовёт смеющего парня, а затем оборачивается через плечо, чтобы взглянуть на коллег.       Похоже, те тоже не понимают, что происходит: Бобби со стоящим рядом Рави хмурятся, Чимни даже опустил телефон, забыв о съемке видео. И только Хен загадочно улыбается, продолжая снимать.       Диаз оборачивается обратно, когда слышит шуршание костюма рядом. Бак подходит обратно к нему, уже не смеясь, а только улыбаясь, и опускается на одно колено, ровно как и сам Эдди:       – Прости. – Он покачивает головой. – Я просто...       – Это было очень странно. – Перебивает его Эдди, шумно выдыхая, но всё же улыбаясь. – У меня и так нервы на пределе.       – Знаю, знаю. – Бак расстёгивает форменную куртку, вытягивая из внутреннего кармана темно-синюю коробочку. – У меня тоже.       Так вот почему Уилсон улыбалась. Она была в курсе.       – Ты..?       – Эдмундо Диаз... – Начинает Бак, так же, как и Эдди минутами ранее.       – Поверить не могу. – Эдди улыбается. – Ты действительно делаешь мне предложение?       – Эй, вообще-то у меня тоже была красивая речь. – Возмущается Бакли.       – Я очень хочу услышать, но мой ответ уже «Да».       – Да?       – Да. – Уверенно повторяет Диаз.       – Мой тоже «Да».       – Выходит...       – Мы поженимся.       – Мы поженимся. – Эдди кивает и подаётся вперёд, прижимаясь своим лбом ко лбу Бака. – Я люблю тебя, mi alma.       – Я люблю тебя. – Он касается пальцами щеки Диаза.       – Целуйтесь уже. – Кричит кто-то из толпы.       Мужчины смеются, не отрывая взгляда друг от друга, но просить дважды их не нужно. Эдди первый накрывает губы Эвана, который мгновенно отвечает на поцелуй, перемещая ладонь с щеки мужчины на его шею, чуть сжимая сзади.       Вокруг раздаются свист, аплодисменты и радостные крики. Теперь этот день запомнится не только им.       Из раций спасателей неожиданно звучит голос диспетчера:       – 118-ая, 5814 Аскот авеню. Возгорание в подвальном помещении.       – Я и забыл, что мы на работе. – С досадой шепчет Бакли, отрываясь от губ уже жениха.       – Всего 13 часов и мы будем дома.       – Звучит, как вечность.       Около 10 вечера, Кристофер аккуратно закрывает дверь в комнату Джи-Юн и направляется в сторону кухни, откуда слышится голос Мэдди, болтающей с кем-то по телефону:       – Не знаю, мам... Ну, допустим, вы можете просто остаться в отеле, если не хотите стеснять нас или Бака с Эдди. – Предлагает Бакли-Хан. – Хотя это совсем не так, и мы оба тебе говорили об этом.       Крис останавливается в проходе, не отвлекая тётю, и прислушиваясь к той части разговора, которую он может услышать. А именно к словам Мэдди. Та, как он понял, обсуждает с Маргарет их скорый приезд и то, где вторые бабушка и дедушка Криса планируют ночевать эти несколько дней.       – Ладно. – Мэдди вздыхает. – Я посмотрю номера и забронирую вам что-нибудь, идёт? – Она вытирает тарелки, вымытые после их с Крисом ужина. – Нет, нет, я сама скажу Баку об этом, не переживай. Утром они заедут за Крисом, и я предупрежу их о том, что вы с папой решили. – Женщина оборачивается и наконец-то замечает подростка. – О, Крис, здесь. Похоже, Джи уснула.       Младший Диаз кивает, и Мэдди благодарно улыбается ему:       – Я думаю, мы посмотрим фильм, прежде чем пойти спать. – Предполагает тётя, говоря с Маргарет. – Конечно, мам. Я передам Крису поцелуй.       Она улыбается и подмигивает подростку, на что тот тихо смеётся и, развернувшись, направляется к дивану.       – Да, доброй ночи, мам. – Мэдди убирает телефон и обращается теперь уже к Крису. – Джи спит?       Взяв тарелку с чипсами и две газировки, Бакли-Хан идёт за Кристофером.       – Ага. Правда, читала мне она, а не я ей. – Диаз уже удобно устроился на диване, взяв в руки пульт от телевизора.       – Ну, она ведь старшая сестра, как никак. Дэнни сразу же замолкает, когда она читает ей.       Даниэлле едва исполнился год.       Её рождение стало для Мэдди и Чимни не менее знаменательным, чем когда-то рождение Джи-Юн.       В тот день Хан точно так же был на работе, и посреди смены ему позвонила жена со словами: «Кажется, началось». Сама Мэдди, к счастью, в этот раз не геройствовала, и в декрет ушла на положенном ей сроке. Так что диспетчерам не пришлось выпроваживать её в больницу – она была дома.       С именем они определились довольно быстро и всеми членами семьи оно было принято с особым трепетом. Джи-Юн же наконец-то узнала, кем был «Дэниэль» в их семье, и почему её младшую сестру назовут «Даниэлла» в его честь. Тогда же она, в более осознанном возрасте, услышала и о своём собственном имени.       Родители девочки были уверены, что им придется рассказать ей об этом снова, когда она станет ещё старше. Но следующие две недели, всем, кого встречала, Джи рассказывала о том, что её назвали в честь бабушки, которая «всегда за ней наблюдает, но её никто не видит», а за её сестрёнкой всегда будет «наблюдать их дядя». Сейчас этого, пожалуй, более чем достаточно.       Поставив на столик вредную еду, Мэдди садится рядом:       – Эдди меня по головке не погладит, если узнает. Да и Бак вряд ли. – Вздыхает она, намекая на поздний просмотр фильма и чипсы с Колой.       – Уговор, есть уговор. Я укладываю Джи, а ты – ешь со мной, что я хочу, пока мы смотрим то, что я хочу. Это была сделка на мизинчиках.       Мэдди улыбается:       – Такое не нарушают. – Она кивает, удобней устроившись на диване.       Пока подросток листает ленту фильмов какого-то из стриминговых сервисов, Бакли-Хан изучает взглядом его профиль: как же он похож на её брата. И это довольно странно, учитывая, что биологически они не связаны, правда? Но эти голубые глаза, эти вьющиеся неуложенные волосы. А теперь ещё и их клятвы на мизинчиках. Такого сильного дежавю в её жизни, пожалуй, ещё не было.       Где-то в середине фильм Мэдди, кажется, начинает дремать, но её будит стук и голос Криса:       – Кто-то пришёл. – Он легко толкает тётю в предплечье, кивая в сторону прихожей.       Бакли-Хан тянется к телефону, чтобы посмотреть время:       – Гости в одиннадцать ночи? – Женщина хмурится. – Опыт подкидывает только дурные мысли. – Отшучивается она, стараясь прикрыть собственное напряжение, и поднимается, идя к двери.       Крис ставит фильм на паузу и поднимается, направляясь следом за ней.       На пороге стоит мужчина в форме пожарного департамента, и Мэдди испытывает второе дежавю за этот вечер, и в этот раз оно ей не нравится. По телу бегут мурашки, а в горле появляется противный ком.       – Миссис Хан?       Женщина сглатывает, вспоминая, как стояла на этом же самом месте несколько лет назад:       – Кто из..?       Хмурый Крис заходит в палату, смирив взглядом обоих мужчин: Бака, который лежит на одной из кроватей со сломанной рукой, и своего отца, лежащего на другой кровати со сломанной ногой.       Зашедшая следом Мэдди закрывает дверь.       Оба мужчины улыбаются, заметив подростка, а Бакли первым подаёт голос:       – Крис.       – Я вас обоих ненавижу.       – Мы в порядке. – Спешит успокоить его отец. – Просто нас ждёт внеплановый отпуск.       – Очень смешно, пап. – Шипит Кристофер сквозь зубы.       – Как медик, уверяю тебя – эти двое в порядке. – Мэдди кладёт ладонь на плечо ребёнка, сжимая и легко поглаживая. – А вот как старшая сестра… – Тянет Бакли-Хан.       – Не начинай. – Умоляет её Бак, виновато смотря на сестру. – Просто ещё один день из жизни.       – Я даже и не начинала. Вы вообще понимаете, что… – Она отпускает Криса и обходит его, направляясь к кроватям.       – Он сделал мне предложение! – Перебивает её младший брат, тыкнув пальцем в сторону Эдди.       Этими слова Эван явно сбивает сестру столку, и она замирает на месте, приоткрыв рот.       – И он тоже! – Опомнившись, Эдди тоже указывает в сторону Бака. – Мы оба, получается…       Пару раз растеряно моргнув, Мэдди оборачивается к Крису:       – Ты что-нибудь понял?       – Вообще-то, я всё знал. – Кристофер пожимает плечами.       – Всё? – Одновременно удивляются все трое.       – Я знал, что папа сделает тебе предложение, и знал, что ты сделаешь предложение ему. – Младший Диаз кивает.       – И ты молчал!? Даже не намекнул? Крис, это предательство. – Возмущается Бакли.       – Или я просто сделал этот момент куда более запоминающимся. – Наконец-то Кристофер улыбается и подходит ближе. – Ещё скажите, что это не так.       Мужчины переглядываются, и у них тоже не получается сдержать улыбки.       – Прав. – Бак кивает, не отводя взгляда от Эдди, и протягивает ему здоровую руку.       Чуть потянувшись к нему, Диаз берёт жениха за руку.       – А может, мы обсудим, как вот это всё вышло? – Бакли-Хан изучает взглядом ссадины, переломы и наложенные швы.       – Только не сейчас. – Просит Бак. – Это был ужасно длинный день.       – Я впервые был в такой ситуации. – Кристофер садится в кресло для посетителей, смотря на мужчин.       – Ты о чём? – Уточняет Эдди.       – Он вышел со мной, когда принесли дурные вести. – Поясняет Мэдди, разглядывая переплетённые пальцы брата и Эдди.       – Ох, Крис. – С сожалением произносит Бак.       – Приятель, нам очень жаль.       – Не врите. Было бы вам жаль – вас бы здесь не было. – Подросток откидывается на спинку кресла. – Насколько мне известно, вы собираетесь поклясться беречь друг друга. Но вы то и себя сберечь не можете.       – А он прав. – Замечает Мэдди.       – Так, я ввожу правило: не нападать на беззащитных пациентов этой больницы. – Заявляет Бакли.       – Ну, ладно. Выйдете отсюда – поговорим. – Тон старшей сестры звучит довольно угрожающе, хоть и выглядит она обеспокоенной.       – Значит, у нас есть пара дней, чтобы придумать, как сменить их гнев на милость. – Эдди поворачивается к Эвану.       – Думаю, мы справимся. – С улыбкой отвечает Бак.       – Мне, кстати, интересно, а почему это я не знала, что ты сделаешь ему предложение? – Возмущённо спрашивает Мэдди у брата. – И тебя это тоже касается. – Хан смотрит на Эдди. – О, и тебя тоже. Не надейся, что я забуду предательство. – Она бросает взгляд на Кристофера. – Почему мне никто не сказал?       – Прежде чем они попробуют оправдаться, можно я спрошу? – Переводит тему Крис.       – О чём? – Отец переводит взгляд на ребёнка.       – А мы теперь будем Бакли-Диаз или Диаз-Бакли?