Вот и женюсь!

В карете было жутко неудобно. Причин этому было уйма, начиная с банальных — душно и трясёт, заканчивая не банальными — несчастную Адрени бросало то в жар, то в холод. А принц пялился и пялился, Адрени так за самыми сложными зельями следила, ни на миг не отводя взгляд, чтобы капризное варево не выплюнуло недозревшую кору или недостаточно горькое семя болотного сипа. Винить в этом можно было только себя. Нет, конечно, она могла бы всё навесить на своего жениха, но она к своему несчастью, порядочно соблюдала обычаи. Её бабка бы, наверное, передумав, сделала бы что-нибудь, чтобы свадьба не состоялась. Прочла бы какую-нибудь неприличную частушку и, как говорится, чтобы что-то сделать, нужно встать. А у него бы не встал. И всё на том. А она? А что она, ей только вжиматься в спинку сиденья, потому как сбежать некуда. Принц к ней не прикасался, хотя так подумать, лучше бы прикоснулся, Адрени бы по рукам надавала, но нет. Он смотрел и смотрел, взглядом выжигая на её теле какие-то одному ему понятные узоры. Ведьма взмолилась, чтобы они быстрее доехали. Она больше не могла этого выносить! С другой стороны, быстрее приедут — быстрее поженятся. И тогда действительно отступать некуда будет, а всё, что сдерживало юношу в метре от неё, испарится, как дым при ветре. И прощай хлипкая защита. Ведьма ахнула, осознав, что прощается не только со своей свободой, а она действительно прощалась. Потому как брак, дело всё же обоюдное. Она должна начать жить со своим мужем, спать с ним в одной постели, а это уже накладывало уйму ограничений. А как же гулянки до утра с болотными духами, когда она позволяла им заводить себя в незнакомые места? Как же горбя спину строчить строчки за строчкой заговоры, под вдохновением от крепкого пойла, доставшегося от бабушки? Как же всё это? Как сидеть зимними вечерами у огня, укутавшись в шкуру создания, которое даже не смогла опознать? Неужели всему этому конец? Зачем ей всё это золото понадобилось? Дура! Запальчиво обозвала она себя в мыслях. Как Адрени это вообще в голову пришло. — Извини меня, моя милая будущая жена, не поделишься ли ты со мной своим именем? — спросил принц нежным, медовым голосом. Адрени почувствовала как колени предательски ослабели, будто их в горячий мёд окунули. Вот и причина, зло зашипела ведьма в мыслях, но вслух вышло невразумительное: — Адрени, — голос пискнул, как у белки. Позор какой, видела бы её бабуля, как хлестнула бы хворостом — сразу бы всю дурь смысло. Но бабули не было. — Любовь моя, — обратился снова к ней принц. Мысленно Адрени завопила от смущения и возмущения. Какая любовь, лгун?! Знакомы час с лишним, а он её уже умасливать пытается? Не на ту напал! Ведьма приподняла подбородок и холодно взглянула на него. Принца не проняло, ответил смутно ласковым и игривым. Снисходительным и добрым. Так отец на мать-мегеру смотрел, терпя её истерики и абсолютно беспочвенную ревность. Щеки полыхнули огнём, словно Адрени лицо в печь сунула. — Какая я любовь?! — хотелось спросить зло, но вышло как-то сипло и трусливо. Таким тоном девки, приходившие за приворотом, спрашивали: «Сколько?» Принц совсем не растерялся, моргнул своими длинными ресницами, стрельчатые солнечные лучики мазнули по щекам, мимолëтом словно лицо самой Адрени погладили. — Моя, — спокойно ответил юноша. — Всё же всю оставшуюся жизнь вместе жить-тужить, отчего сразу не обозначить положение дел? Адрени неловко заерзала, по телу словно кто-то чесоточный сок разлил. Кожа казалась невероятно чувствительной и любое прикосновение грубой ткани платья вызывало мурашки. — Звал бы тогда просто — женой, — буркнула она, чувствуя как пересохло во рту. — Чего мудрить и обманывать? Принц приподнял светлые брови, лазурь его глаз метнулась туда-сюда, туда-сюда. — А что, если я не хочу просто — женой? В союзе женщину следует любить. А обманывать мне ни к чему, — он не растянул губы, но улыбка звучала в самом его голосе. — Как можно любить кого-то постороннего? — она сгорбилась и сильно пожалела, что не оставила волосы распущенными. Очень хотелось за ними укрыть полыхающее по непонятной причине лицо. Принц наклонил голову набок. — Разве мы посторонние? — он тихо усмехнулся. От этого звука сердце чуть не выпрыгнуло, как лягушка из котла. Куда оно собиралось, правда было непонятно. Адрени скрестила руки на груди, чтобы скрыть, как отвратительный орган заходил ходуном так громко, что, наверное, даже неприятный кучер слышал. Принц снова заговорил, уже без смеха. Тихо и почти торжественно. — Я и не люблю, но ты мне дана, чтобы любить. Так и выходит, моя любовь. Лучше бы не спрашивала! Кто её за язык тянул?! Дурацкий принц и дурацкие ответы!