Монологи даэвов

Пожалуй, из всех видов живописи Ческа больше любила рисовать именно портреты. Пейзажи, конечно, она тоже рисовала, и рисовала прекрасно — на выставке в Пандемониуме и по сей день хранится Ческин пейзаж главной площади. Да и натюрморты у юной художницы тоже хорошо получались — например, однажды в Ферноне Ческа срисовывала тарелку с красными яблоками, которая стояла на одном из столов — видимо, кто-то задумал тогда устроить пикник. Но портреты, особенно портреты Раэлины, Ческе все-таки нравилось рисовать больше. Свою темноэльфийскую подругу и названую старшую сестру рыженькая асмодианка рисовала довольно часто. Конечно, когда Ческа была еще совсем малышкой, у нее были именно детские рисунки, хотя рисунки уже очень даже хорошие, тянущие на полноценные картины. У маленькой рыжей асмодианки наблюдались явные задатки настоящего художника, и девчушка их потихоньку-понемногу развивала. Пожалуй, первый настоящий портрет своей подруги Ческа нарисовала в семь лет. В тот день девятилетняя Раэлина стояла у озера Тунапри и внимательно смотрела прямо на маленькую художницу. Легкий ветерок ворошил прямые черные волосы юной темной эльфийки в лиловом платьице, что очень нравилось Ческе, ведь рисовать строго прямые волосы было как-то скучновато. Ветер — он всегда был тем еще озорником. Он и аккуратную строгую прическу мог растрепать, а уж сделать прямые волосы почти кудряшками для него было плевым делом. Правда, в случае Раэлины до этого не дошло. Ее волосы просто вились на ветру; впрочем, девочка была очень даже не против. В конце концов, волосам нужно давать свободу. И Раэлина стояла, даже не обращая внимания на мелкие прядки, щекочущие ее сосредоточенное личико. Ждала, когда Ческа закончит рисовать. Раньше времени юная темная эльфийка посмотреть не могла — это был первый Ческин опыт в рисовании полноценных картин, и рыженькой юной художнице нужно было, чтобы Раэлина стояла перед ней, чтобы периодически посматривать на нее и, так сказать, сравнивать изображение и реальность. Наконец портрет был готов, и Раэлина подбежала, чтобы наконец-то посмотреть и оценить первую полноценную картину юной художницы. Легкой улыбки, возникшей на губах юной темной эльфийки, было вполне достаточно, чтобы Ческа сразу поняла — ее названой старшей сестренке портрет понравился и даже очень. И рыженькая просияла. Прошло семь лет, и за эти годы портретов своей подруги Ческа нарисовала не так уж мало. Чаще всего она запечатлевала Раэлину на фоне зимних пейзажей. И на фоне ледяного озера Альтгарда, и на фоне заснеженной долины Морхейма, и Белуслана… Зима была любимым временем года Раэлины. Со своим холодным выражением лица она на фоне снегов смотрелась прекрасно. Конечно, Ческа рисовала не только Раэлину. Она также рисовала и себя, и девочку Рани — дочь главаря разбойников. Но именно портретов Раэлины — в разном возрасте, на разном фоне — у Чески было больше всего. Она даже особо не считала их количество — просто продолжала рисовать. И все эти портреты — и Раэлины, и самой Чески, и малышки Рани — все они вместе с пейзажами и натюрмортами потом сохранились на выставке в Пандемониуме. А однажды во время отдыха в столице после альтгардских миссий рыжая асмодианка нарисовала… Ну, она хотела нарисовать Раэлину, но получилась… не совсем она. Вернее, даже не она, а он. Этот асмодианин был весьма похож на Раэлину — тот же цвет волос, бледная кожа, аметистовые глаза, холодно-мрачное выражение лица… но прическа у него такая строгая, будто волосы в дегте побывали. — Ну… — когда Раэлина увидела этот портрет, она усмехнулась. — Я не прилизываю волосы. И у меня нет такого костюма. — Костюм и купить можно, — Ческа хитро улыбнулась и подмигнула. — В Пандемониуме есть лавка одежды. В крайнем случае, если такого экземпляра нет, наши портные могут и пошить — на заказ. — Но прическа… — темная эльфийка еще раз пробежалась скептическим взглядом по портрету. — Я уж точно не стану прилизывать волосы до состояния «побывавших в дегте». Я люблю давать волосам свободу, — и она театрально встряхнула своими распущенными волосами. — Кто знает… Может быть, однажды ты захочешь сменить прическу, — Ческа скрестила руки на груди, как этот асмодианин на портрете, и победно усмехнулась. «…когда повзрослеешь» — конец фразы остался невысказанным. И кто бы мог подумать, что спустя годы Ческа окажется права, и Раэлина — уже не девочка, а повзрослевшая и посерьезневшая девушка — будет собирать свои черные волосы в строгую темноэльфийскую прическу и носить черные вычурные одеяния, как тот похожий на нее асмодианин, которого когда-то нарисовала рыжая художница… Правда, самой Ческе уже не суждено будет знать об этом.