Эта кровать не для сна, Кинг

      Сигаретный дым незримо расплывался в густом ночном воздухе. Несколько нервных затяжек, несколько приступов кашля. Он покрутил в руках окурок, и злость с каждым движением пальцев захлестывала все сильнее.       Невидящим взглядом он уставился на палатку в десяти ярдах от себя. Там, в свете небольшой лампы, виднелся силуэт этого несносного мальчишки. Молодого идиота, который так бесил своим морализмом. Каллен ходил туда-сюда. Места себе не находил, зараза. А когда все-таки унялся, то было видно, что стал раздеваться. Скидывал с себя одежду прямо на пол, черт поганый, никакой армейской строгости.       Кинг сжал окурок сильнее и выбросил его в кусты. Нервы все истрепал этот Каллен, но почему? Он нащупал в кармане пачку и закурил вторую сигарету. Что-то слышно, едва заметно зашелестело, падая на траву. Чертыхаясь, Кинг поднял упавшую плотную бумагу и в полутьме принялся разглядывать его.       Фотография была изрядно потертой — Кинг пронес ее через все сражения. На ей — лицо этого молодого идиота, точно такое же, как на досках почета. Холодный взгляд, белая, почти вампирская кожа и вот эта вот легкая улыбочка.       Сегодня он приказал Каллену направиться в наблюдательный пункт. И эта самая улыбочка сползла с лица Эдварда, когда он узнал об этом. Не упирался, сказал «да, сэр», но было видно, что ему становится дурно, ведь уже на рассвете потащится на плаху.       Кинг прокручивал в голове его лицо снова и снова. Он получил удовольствие, когда отдал приказ, но вместе с этим чувствовал что-то еще, подавленное глубоко внутри. Он ненавидел Каллена и сам не знал, почему.       Пепел сигареты упал на мысок сапога. Кинг сжал фотографию, комкая ее в кулаке.       «Проклятый мальчишка!» — пронеслось в голове.       Он ненавидел Каллена. Ненавидел, потому что любил. Не хотел этого признавать, но молодой амбициозный мальчик срывал ему крышу. И от этого идиота хотелось поскорее избавиться, чтобы глаза не мозолил! Убить его — избавиться от собственной слабости. Но этот прыткий засранец каждый раз выходил сухим из воды, не желая расставаться с жизнью.       Кинг представил себе его смерть. Как кровь вытекает изо рта тонкой струйкой, а в груди пулевое. Может, одно, а может, эти проклятые твари расстреляют Эдварда очередью. Если пленят — будут пытать, но быстро не убьют. Сломят волю, изрешетят все тело, но Эдвард будет мучиться.       — Сука… — прошептал Кинг, бросая второй окурок под ноги.       Фотографию он расправил и небрежно затолкал в карман. Поглубже.       Три секунды, несколько широких шагов, и Кинг уже стоял на пороге палатки Эдварда.       Каллен сидел за столом и пил чай. Выглядел бледнее обычного. Между пальцев зажата ручка. На столе, исписанные дрожащей рукой, прощальные письма. Потухший взгляд Эдварда застыл в одной точке.       — Встань, Каллен, — процедил сквозь зубы Кинг, усаживаясь на его кровать.       Эдвард встал и отдал честь, но выглядел все так же убого.       — Какого дьявола ты сидишь тут в одних штанах и чаи гоняешь, когда твоя форма и гордость валяются на полу?! — рявкнул он, кивая на куртку.       — Прошу прощения, сэр. Разрешите поднять?       — Разрешаю, Каллен, — Кинг слегка смягчился. — А теперь сядь обратно.       Эдвард сел.       — Ты никуда завтра не пойдешь. Засунь эти бумажки себе в задницу и продолжай ждать новых приказов.       Эдвард переменился в лице. Он взглянул в глаза Кингу все теми же потухшими глазами, но теперь в них хотя бы появился проблеск надежды.       — Есть, сэр. Спасибо вам.       — Иди спать, — Кинг, чувствуя некоторое облегчение, встал с кровати и направился к выходу.       Он сделал все правильно. Нет вины Каллена в его нездоровых помыслах. Мальчик даже не знает, а он его чуть на смерть не отправил из-за собственной прихоти. Злость сменилась некоторым облегчением. Выходя, Кинг снова решил закурить и привычным движением достал пачку.       У порога палатки Кинг стиснул сигарету в зубах.       — Сэр, — раздалось сзади.       Кинг обернулся и обомлел. Каллен сжимал в руке свою фотографию. Он не протягивал ее обратно, а цепко сжимал в руках и разглядывал под светом лампы. На его лице считывались страх… и удивление.       — Могу я спросить? — но ответа Эдвард не дождался и продолжил: — Зачем вам моя фотография?       — Отдай, — сдавленно прошипел Кинг, чувствуя, как дыхание перехватывает.       Он протянул руку и взялся за краешек фото, но Эдвард не собирался подчиняться приказу. Их пальцы соприкоснулись, и длилось это неприлично долго.       «Чем сильнее любишь, тем больше теряешь чувство реальности».       Сигарета упала на траву. Кинг сделал широкий шаг, зашел в палатку и рывком схватил Эдварда за горло. С силой впечатал тупого мальчишку в железную опорную балку. Хватка Эдварда ослабла, и фотография медленно, вихляя в воздухе, полетела на пол.       — Если ты хоть кому-то скажешь, я тебя на корм для монобровых пущу. Ясно тебе?       Но в глазах Эдварда больше не было страха. Та самая улыбочка вновь заиграла на его лице. Каллен издал сдавленный хрип и выгнулся. Почему-то он был очень доволен. Кинг не понимал и растерялся.       — Скажи это.       Кинг молчал.       — Скажи это, громко! — и Каллен оскалился, лишь сильнее сжимая руку Кинга на своем горле.       — Ты вампир, — прошипел в ответ Кинг, сдерживая злобу. — Сколько соков из меня высосал, уже и не сосчитать.       Он отпустил Эдварда, и тот, сжимаясь и кашляя, упал перед ним на колени. Пытаясь схватить легкими воздух, искал, на что опереться, но поблизости оказалась лишь скользкая железная балка и Кинг. Припав к его ногам, Эдвард уцепился рукой за пряжку его ремня, пытаясь хоть как-то выровняться. Кинг сжал губы в тонкую линию.       — Зачем вы со мной так, сэр? — обеспокоенно, откашливаясь, спросил Эдвард. Он утирал слезы и продолжал судорожно дышать. — Все это… продолжается уже полгода. Угрозы, издевательства. И моя фотография в вашем кармане.       Кинг отошел от него и рухнул на кровать, устало поднимая взгляд наверх.       — Если ты кому-то скажешь, то тут же полетишь со скалы.       — Полечу, сэр, — согласился Эдвард. — Но я унесу это в могилу.       — Ты мой личный сорт героина, — Ройс сказал это на одном дыхании. — Ты меня раздражаешь, Каллен. Перечишь, хмуришься, душишь моралью. Я тебя ненавижу. Но вместе с этим я всегда неотрывно смотрю на тебя. Каждый раз, когда ты открываешь рот.       — Вы меня любите? — Эдвард поднялся и сел рядом с ним.       В трех вещах Кинг был совершенно уверен: во-первых, Эдвард был вампиром, энергетическим уж точно; во-вторых, какая-то его часть, и он не знал, насколько эта часть сильна, жаждала признания; и, в-третьих, он безоглядно и навсегда влюбился в него. Кинг нахмурился и попытался уйти от ответа:       — Не выводи меня сильнее, Каллен. Почему ты не спишь в такой час?       — Я не сплю… — Эдвард подбил руками подушку. — Никогда. Ну, уж точно не сегодня. Эта кровать не для сна, Кинг.       — А для чего же она?       Эдвард медлил, подбирая слова. Он аккуратно опустил голову вниз и прикоснулся кончиком пальца к ладони Кинга. Тот боролся с желанием ее одернуть. Но желание взять Каллена за руку было все-таки сильнее.       — Я постоянно перечил вам, сэр, потому что хотел, чтобы вы меня заметили. А вы… Будто возненавидели меня. А я все пытался сделать так, чтобы вы посмотрели на меня с гордостью. Сказали, что я отличился. Я… Я не хотел вашего гнева. Никогда. Только похвалы и… любви.       — Каллен…       — Вы хотели избавиться от меня, потому что я — ваша слабость?       — Да… Но я не смог. Ты хороший парень.       — А я буду драться за твое сердце до тех пор, пока оно не остановится…       Ройс обернулся на Эдварда. Коснулся его щеки и притянул ближе. Они смотрели друг на друга пару мгновений. Злость покидала Кинга, а любовь наполняла Каллена. Томный выдох, они соприкоснулись губами. Едва ощутимо, нежно. Кинг закрыл глаза, чувствуя, что наконец-то все правильно.       — Каллен, — тихо прошептал он, разрывая поцелуй, — если ты кому-нибудь это скажешь, я…       — Три шкуры с меня спустишь? — Эдвард приторно улыбнулся, прикусывая его ухо. — Спусти прямо сейчас.       — Ты завтра никуда не пойдешь. Встать не сможешь.       Эдвард прикусил его шею сильнее.       — Кинг… — прошептал он.       — Что «Кинг»? — голос капитана звучал снисходительно, почти слащаво. — Я всю жизнь Кинг.       — Сколько тебе лет?              — Двадцать девять.       — И давно тебе двадцать девять?       — Уже да...       Эдварда заводили мужчины постарше.