I'm alive! And you?

      Чимин потягивается в мягкой постели, ощущая сладкую негу во всем теле. Он довольно жмурится от нежного света, что нагло пробирается в спальню сквозь приоткрытые шторы. Омега с удовольствием осознает, что сегодня у него первый за долгое время выходной. И ему не нужно никуда идти.       День совсем свежий и ещё не успел толком начаться. Он полон возможностей и нет никакого давления или ожидания что-либо сделать или быть где-либо, и все его время Пак может полностью посвятить себе. А такие мелочи как лучи лампового солнца на лице, медитация, случайно сбежавший кофе, завтрак и тихо играющая любимая музыка из колонок сделают его действительно счастливым. Вот бы каждый день так ощущался. И даже легкая головная боль не испортит этого, ведь этот выходной такой долгожданный. Съёмки, показы, деловые встречи и званные ужины — все это очень изнуряет.       Омега переворачивается на другой бок и слабо улыбается. Он замечает оголенные плечи своего хёна и придвигается ближе, чтобы обнять его со спины. Больше, чем утро выходного дня и плеваться ядом с Сокджином, Чимин любит лишь Юнги. Хён всегда на его стороне, всегда находится рядом и во всем поддерживает, он для него как старший брат.             Пак носом утыкается в шею черноволосого и прикрывает глаза, подумав, что можно позволить себе ещё немного поспать. Но старший омега вдруг начал шуршать одеялом и елозить по кровати. Он немного откинул голову назад, не сильно ударяясь затылком о макушку Пака, и недовольно вздохнул, видимо, просыпаясь. Чимин тихонько захихикал и сильнее прижал Мина к себе.       — Чего прилип ко мне с утра пораньше? — недовольно пробурчал Юнги, утыкаясь носом в свою подушку, отчего слова терялись в мягкой ткани. Но Чимин услышал все и не желал отлипать от хёна, ещё сильнее придвинувшись.       — А ты, как всегда, ворчишь с утра пораньше, — засмеялся Чимин, тут же получая не сильный удар в ребро.       — Не наглей, мелочь, — сказал старший, стараясь как можно авторитетнее звучать. Но из-за недавнего пробуждения голос ещё был сонным и слабым, отчего это прозвучало мило, и вызвало совсем противоположную реакцию. Чимин сильнее засмеялся, умиляясь своему другу.       — Который час?       — Воскресенье, — довольно промурлыкал младший, снова уткнувшись носом в шею напротив, — мы можем ещё поспать, хён.       —Значит спим, — проконстатировал Юнги, слабо вздыхая и расслабляясь в руках своего тонсена.

***

      Юнги с характерным звуком ставит перед Чимином чашу с пудингом и отходит к плите, чтобы снять закипающий кофе. Младший омега смотрит на десерт и сглатывает слюну. Запах шоколада приятно щекочет рецепторы, оседая сладостью на кончике языка и где-то глубоко в лёгких. Чимин любит пудинги, он вообще по своей натуре сладкоежка. Но сейчас он лишь осторожно отодвигает от себя угощение и медленно поднимает взгляд на Юнги. Тот заново ставит турку с кофе на горячую конфорку и с интересом глядит на младшего.       — Кажется, до недавнего времени тебе нравились пудинги — небольшая насмешка проскальзывает в голосе Юнги, но он догадывается в чем дело.       — Опять загоняешься? — с тяжёлым вздохом спросил Мин, уже зная ответ, — как будто бы не знаешь, что идеален, — фыркнул он, пропустив смешок.       — Просто… Вчера…- не уверенным голосом начинает Чимин, — Сокджин в открытую намекнул на то, что я толстый, — угрюмо выпалил омега и обиженно посмотрел на шоколадную вкуснятину.       Юнги нахмурился, вопросительно смотря на омегу, что сидел, расстроенно поджав губы. Он не понимал, серьёзно ли его тонсен сейчас говорит или просто Мин пропустил момент, когда наступило 1 апреля. Он даже про кофе забыл, который хотел уже убежать, вот только Юнги вовремя сообразил и успел предотвратить такую оплошность.       — Когда это ты стал прислушиваться к тому, что говорит этот твой Сокджин? — Брюнет изогнул вопросительно брови, хоть младший и не видит этого. Чимин глухо простонал, опуская голову на прохладный стол и пробурчав тихое «и вовсе он не мой».       На кухне повисает молчание и только звук варившегося кофе доносится сквозь неё. Каждый задумывается над словами другого — Юнги над Чимина, Чимин над Сокджина, а Сокджин наверняка думает только о себе. И Чимин начинает злится. Он не должен думать о Сокджине и его словах. У них всегда случаются перепалки, они не могут пройти мимо друг друга, не облив грязью. Это привычное дело. Поэтому сейчас он должен сидеть и наслаждаться выходным, а не искать на своём теле лишний грамм жира. Но Ким задел слишком больную тему, даже, наверное, не подозревая об этом.       «Да как эта безделушка посмела открыть рот? Как будто бы он знает, через что я прошёл!» — Чимин аж покраснел о своих мыслей. Он резко подскочил, желая уже закричать или ударить по столу, но неожиданно его щелкают по носу, а где-то совсем рядом слышится хриплый смех. Пак бросает на своего хёна недовольный взгляд и цыкает в своей едкой манере, что ещё больше забавляет Мина.       — Смотри не лопни, — Юнги ставит кружку с кофе перед младшим и усаживается напротив. Чимин молча хватает посудину и отпивает горячий напиток, наблюдая за тем, как друг тянет теплый пудинг на себя, а после с наслаждением отправляет большой кусок себе в рот. Чимин грустно опускает взгляд себе в кружку, чувствуя, как саднит горло от горячительного напитка.       — Он прав, — говорит Чимин, явно «переступая через себя», ведь признать правоту «врага номер один» очень не просто. — Когда я переодевался, я понял, что моё тело все ещё далеко от идеального.       — Можно подумать, что у этого Сокджина идеальное, — фыркает Юнги, закатив глаза. Как же он не любит, когда его лучший друг начинает загонятся и искать в себе изъяны, пока вся Корея считает его одним из самых желанных омег.       — Ты не понимаешь! — неожиданно повышает голос топ-модель, но тут же пресекает себя и извиняется перед хёном.       — Мне наплевать, какой Ким, идеальный или нет, — продолжает свою речь блондин, стараясь быть спокойнее, но он уже слишком возбужден сейчас, — мне нужно, чтобы я был совершенным, чтобы я был лучше его во всем. Я должен быть лучшей моделью не только здесь, в Корее, а во всем мире. Для меня это важно, — стукает себя по груди ладонями, — важно!       Пока Чимин пылко говорил о своей карьере, Юнги думал, как же ему помочь другу. Как же ему донести до Пака, да так чтобы тот уже понял и на всю жизнь запомнил, что никто в этом мире не идеален. Даже самые красивые и успешные модели могут иметь свои недостатки. А у него, Чимина, можно сказать их нет. У него прекрасное тело, которого хотят достичь миллионы людей, прекрасная внешность и невероятные данные. Есть всё для успешной карьеры, которая уже давно перестала быть просто мечтой, а стала реальностью. Но Чимин упорно не замечает.       — Я хочу завоевать весь мир, мне недостаточно «утереть нос» одному лишь Сокджину. А для этого я должен быть совершенен. Но вчера он мне напрямую намекнул, что я толстый. И когда я посмотрел в зеркало, то понял, это действительно так, я совсем запустил себя и вновь заплыл жиром. Поэтому я снова должен сесть на жёсткие диеты и все дни напролёт проводить в зале, — Чимин закончил говорить и смотрел в чёрные глаза напротив, заглядывая в них так глубоко, словно стараясь передать свое настроение собеседнику, чтобы его поняли.       Юнги грустно, он не хочет этого показывать, но ему действительно грустно. Столько времени, нервов и сил было потрачено на то, чтобы Чимин наконец смог уверенно чувствовать себя в своём теле, смог полюбить себя и стать тем, кем он так сильно желал, а после избавиться от его навязчивого страха, который покоя не давал молодому омеге, что тот чуть не погубил себя. Но это опять начинается, и Мину страшно за своего тонсена, но что делать, он не знает, так же, как и то, как переубедить Чимина. Однако он должен постараться. Опять. Ради Чимина.       — Что с тобой, Чимми? — начинает серьезный разговор Юнги, не скрывая тоску в голосе, и Чимин даже теряется, не понимая к чему клонит брюнет, — почему ты Его слушаешь? — делает акцент на местоимении. — С каких пор ты стал подаваться влиянию своего главного соперника? Врага, можно сказать, — старший омега становится очень серьёзным, а в речи проскальзывает едва уловимая злость. Он на секунду замирает, после сразу продолжая:       — Разве непонятно, что он специально сказал тебе это? Чтобы как можно сильнее задеть тебя за живое, чтобы ты потерял свою уверенность в себе и закопал себя собственными руками, — с каждым словом лицо старшего всё больше хмурилось.       — Вы же с самого начала невзлюбили друг друга и плевались ядом, словно две змеи. Это уже норма для вас, говорить всегда как можно больше гадостей друг другу. Все время стараетесь сломать один другого, абсолютно не задумываясь о чужих чувствах. Ты же всегда игнорировал его слова и смеялся, так в чем сейчас твоя проблема? — с огромным интересом и словно вызовом заглядывает в глаза младшего, где обнаруживает полную растерянности. Пора бы напомнить ему о том, что было в прошлый раз.       — Хочешь вновь таскаться по больницам и врачам? Хочешь вновь чувствовать себя так же плохо, как тогда? Тогда, когда я насильно пытался запихнуть в тебя хоть кусочек чего-нибудь, чего угодно. Хочешь, чтобы я снова переживал и изводил себя мыслями о тебе и твоём здоровье? Ты хоть понимаешь, как мне было тяжело тогда, как было больно? Ты ведь не чужой мне человек, ты мой братишка, мой лучший друг, — кажется Юнги теперь не остановить. Он не успокоится, пока до Чимина не дойдёт такая простая истина.       — Я всегда буду рядом, всегда буду поддерживать тебя, — Юнги берет руку Чимина в свою и крепко сжимает, — я люблю тебя, и я всегда на твоей стороне, ты же знаешь. И я ни за что не дам тебе загубить свою жизнь. Даже если для этого мне вновь придётся кормить тебя силой. Ты ведь добился таких высот в своей карьере, это ли не значит, что ты прекрасен?       Старший все время смотрел в глаза омеги, пока тот не опустил их на стол, чуть склоняясь над ним и сжав свои плечи. Чимин тихо вздыхает, гипнотизируя гладкую поверхность, выглядя при этом несчастно, словно котенок.       — Прости, хён, — младший сжимает чужую руку в ответ, — я знаю, что ты переживаешь за меня, и как тяжело тебе было тогда со мной, — продолжал Чимин, чувствуя внимательный взгляд на себе       — Но сейчас тебе не о чем волноваться, — все-таки поднимает глаза на своего хёна, — сейчас я осознаю все риски и буду осторожен.       Чимин мягко улыбается, надеясь, что старший омега поймёт его и даст волю делать так, как он решил. Но Юнги начинает качать головой и снисходительно улыбаться.       — Ничего ты не осознаёшь, — с лёгкой издевкой проговаривает брюнет, — если бы осознавал, не нёс бы тут мне всякую чепуху.       — Хен…       — Что? Лучше бы мозгами своими занялся, а не мучал тело.       — Хен! — возмущается Чимин, вырывая свою руку.       — Почему бы тебе просто не поддерживать себя в форме, занимаясь танцами? — неожиданно даже для самого себя выпаливает Юнги. На кухне повисло недолгое молчание, вскоре прерываемая блондином.       — Танцами? — изумленно переспрашивает Пак.       — Да, танцами, — совершенно спокойно говорит Юнги, беря в руки немного остывшую чашку, — ты ведь раньше об этом не задумывался, как раз откроешь для себя новое дело, а в последствии может и хобби.       — Да какие танцы, — скептически проговаривает Чимин, также беря в руки чашку с кофе, что почти остыл.       — А почему нет? Я ведь не говорю идти заниматься этим профессионально, просто для себя. Тем более доказано, что 20 минут танцев в день сжигают 114 калорий, — говорит Юнги, тут же мысленно хлопая себя по лбу. Зная Чимина, если ему понравится, он ведь будет вновь изводить себя, только уже в танцевальной студии.       Мин смотрит на друга в ожидании его реакции. Чимин отпивает напиток, слегка хмуря брови, точно обдумывая слова своего хёна.       — Может ты прав, хён, — соглашается младший омега через короткое время, — мне стоит попробовать, думаю танцы — это здорово. Только бы ещё время на них найти.       «Ну время на то, чтобы изводить себя диетами и спортзалом, ты как-то собирался найти» — саркастично думает Юнги, но решает оставить мысли просто мыслями. Не стоит такое озвучивать некрепкой психике. Поэтому, поуспокоившись, Мин лишь кивает и продолжает смотреть на Чимина. А тот вдруг начинает заискивающе улыбаться:       — Пойдёшь со мной, Юнги-хён?       — Куда? — не понимая, задаёт вопрос Мин, замерев с поднятой кружкой у рта.       — На танцы, — воодушевленно говорит модель, с надеждой заглядывая в чёрные омуты старшего.       — Э… Нет, — сказал, как отрезал.       — Почему? — дует пухлые губы Пак.       — Мне то это зачем?       — Просто за компанию со мной.       — Я лучше посплю эти свободные часы.       «Соня за соня» — думает Чимин про Юнги и уже готов озвучить это вслух, как неожиданная мысль начинает его беспокоить.       — А если я пойду на танцы, разве это не принесет проблем?       — А почему должно? — смотрит старший омега в обеспокоенные глаза напротив. — В любом случае нужно переговорить с агентством. Но я думаю, что проблем не должно быть, ведь в танцах нет ничего плохого.       — Это ещё плюс один повод говорить обо мне, следить за мной и распускать всякие сплетни, — тяжко вздыхает Чимин и закатывает глаза в своей привычной манере.       — Ты любишь, когда о тебе говорят, — усмехается Юнги и поднимается изо стола, чтобы сделать себе ещё одну чашечку кофе. Только он заваривает уже растворимый, так как варить новый долго и ему лень.       — Да, но и когда никому нет до тебя дела, это тоже приятно, — блондин наблюдает за тем, как хён выливает старую воду из прозрачного чайника, наливает новую и ставит его кипятиться. Тихий звук электрического прибора медленно заполняет комнату.       — Это не про тебя, — смеётся Мин, опуская полную ложку кофе в черную чашку, а затем и столько же сахара.       Убрав жестяные баночки, Юнги поворачивается к Чимину, натыкаясь на внимательный взгляд, который, кажется, наблюдал за ним все это время.       — Что? — интересуется брюнет и скрещивает руки на груди, опираясь поясницей о столешницу.       Чимин немного щурит глаза и его губы растягиваются в подозрительной улыбке, отчего Юнги немного в недоумении, но он остается спокойным и смотрит в ответ с ожиданием.       — Я тут кое-что вспомнил, — хитро начинает Чимин, неотрывно смотря в лисьи глаза и наблюдая в них интерес.       Юнги не собирается спрашивать, что именно, он ждёт, когда Пак сам продолжит. Чимин понимает, что не дождётся никакой реакции, пока не завершит свою мысль. Но он медлит, следит за движением мускул на лице напротив. Там нет ничего, кроме ожидания, и юноша продолжает.       — Так что у тебя с тем альфой? — выдаёт он, в нетерпении начиная ерзать на стуле и наблюдая едва уловимую растерянность. Юнги явно не понял о ком идёт речь, а также ему непонятно, что за реакция у его тонсена. Он безмолвно задаёт вопрос лишь одним взглядом, чтобы Чимин пояснил.       — Ну тот, с которым вы записали коллаб. Как же его зовут? — задумчиво тянет омега, а Юнги лишь закатывает глаза и тихое «ой, блять» слетает с тонких губ.       — Опять ты про него, — недовольно бурчит Мин, — Ким Тэхён, — говорит рэпер, и отворачивается, подавляя желание улыбнуться на мысли о молодом певце.       — Точно, — соглашается модель так, словно до этого он действительно помнил имя альфы, просто именно сейчас вдруг забыл.       На самом деле он запомнил лишь тот факт, что за Юнги стал ухаживать какой-то новоиспеченный певец, совсем не запоминая ни то, как его зовут, ни уж тем более то, как он выглядит. Он знает, что хён записал с ним коллаб, хотя он понятия не имеет как это вообще случилось. Юнги редко с кем-то записывает совместные треки. Но Чимину больше интересно знать про романтический аспект отношений хёна, чем рабочий. Этот альфа явно заинтересован Юнги, а тот нос воротит и делает вид, что ему не интересно. Но младший омега подозревает, что это всего лишь маска. Маска, созданная специально для людей, чтоб не лезли не в свое дело, в том числе и для Чимина. Но Паку хочется знать все подробности личной жизни Юнги. Он думает, что имеет на это все права, поэтому всегда бессовестно лезет во все дела и часто игнорирует просьбы оставить в покое данную тему и больше её не поднимать. Конечно, Чимин оставляет, но ненадолго, вновь и вновь задавая вопросы. Да и нравится ему просто дразнить Мина, наблюдать, как тот отчаянно пытается скрыть свою улыбку и натянуть это холодное выражение лица. Он всегда так делает, когда не хочет, чтобы кто-то догадывался о его чувствах и мыслях, даже самые близкие. Наверное, так Юнги чувствует себя защищённым, по крайней мере хочет верить в то, что его это защитит. Именно с этими мыслями Пак и задаёт следующий вопрос, зная, что реакция может быть непредсказуемой.       — Так вы уже были на свидании? — все так же потирает мягкий стул блондин и перекрывает свое любопытство блестящей улыбкой. Юнги чувствует её спиной, и она начинает немного злить его.       — Нет, Чимин, хватит уже говорить о нем, — слышится раздражённо со стороны.                   Старший наливает только что закипевшую воду в кружку, после мешая черную жидкость маленькой ложкой. Он решает оставить кофе остывать и поворачивается обратно к своему другу. Мин хмурит подкрашенные брови и смотрит на Чимина из-под лобья. Ему не очень нравится, когда Пак заводит разговор на эту тему. И он знает, что тот даже не понимает о ком речь, что ему лишь бы дразнить его и копаться в вещах, о которых Юнги не хочет говорить.       — О вас, — поправляет парень, чем ещё больше раздражает рэпера.       — Нет никаких нас, есть я, есть он! Ешь уже свой пудинг и не беси меня, а если будешь продолжать, я нахуй выгоню тебя отсюда, — шипит Юнги с возмущением и ноткой агрессии.       Кажется, что ещё немного и Юнги может по-настоящему разозлится. Поэтому Чимин решает, что на этом лучше остановиться и больше не давить на хёна. Он пододвигает к себе пудинг, начиная ковыряться в нем десертной ложкой. Младший делает последний глоток давно остывшего кофе. Последний, потому что совсем нет желания допивать это. Поэтому Пак встаёт из-за стола, подходит к раковине и выливает остатки кофе в канализацию. И ни сказав ни слова, омега плетется на выход из просторной кухни.       Чимину нужно сходить в душ, после повторного пробуждения они с Юнги сразу пошли завтракать. Он так и не поел десерт, а Юнги все это время так и стоял со второй порцией кофе, наблюдая за младшим, который не поднимал глаз на друга. Мин думал, что, наверное, сейчас он был груб с Чимином, и тот наверняка расстроился. Но рэпер уже давно знаком с блондином, так что точно знает, что друг быстро отойдёт и в скором времени вновь поднимет эту тему. Мин не стал окликать тонсена и позволил ему спокойно уйти в своих мыслях. И почему-то он был уверен, о чем тот думает.       «Бурчит как старик. Нет никаких нас, есть только он и только я» — в своих мыслях передразнивал Чимин старшего. — «Будто бы я поверю в то, что он не задумывался о Ким Тэхёне как о своём потенциальном парне. Ну и наплевать, я даже не хочу знать, что этот Ким представляет из себя».