Игры твоего обмана

Порой казалось, что Тень звучит. Звучит тонко, по-особенному, будто в большой и глубокой тёмной пещере, сияющей неоновым светом таинственных растений и насекомых, глубокое чистое озеро из под недр воды извергает на поверхность большие пузыри, и они иногда лопаются, мягко и приятно. Большую же часть времени поверхности воды гудит, словно невиданный механизм. Тронь эту гладь— разобьётся, как сотни бокалов на званном ужине у императрицы Селины. Именно такое мерное гудение и слышала Эллана ещё прежде, чем глаза открывались. Видела она мутноватые очертания деталей ландшафта вдалеке, вблизи же — чётко очерченные. Это же она видела и сейчас; Эллана поднялась на ноги, прокручивая в голове мысли о том, что совсем не верится, будто это она сама заходит в Тень — обучится искусству сомниари невозможно, с этим даром можно только родиться, — и направилась к проходу между двумя высокими чёрными скалами, откуда исходил свет, похожий на солнечный. Эллана уже привыкла к тому, что здесь, в Тени, стоит всегда идти на восток. Почему-то именно на востоке всегда оказывался тот, ради кого Эллана и приходила в мир снов и осколков забытых воспоминаний. В этот раз всё было так, как Эллана и предполагала, за малым лишь исключением: у обрушенной стены без крыши и пола, с кисточкой и разложенными на большом плоском камне у ног принадлежностями для рисования стоял Солас. Выглядел он глубоко одухотворенным. Эллана сразу же обратила внимание на то, что было изображено на стене.  С поверхности кладки на Эллану взирала красивая темноволосая женщина, сложившая руки на груди крестом. Глаза её были закрыты, а в волосах вплетено множество цветов. Эллана почувствовала, как отчего-то пересохло во рту, и прочистила горло. Солас вдруг отвлекая от своего занятия, положил кисточку в стакан с мутноватой водой и обернулся к Эллане. Каждое его действие было… безмятежным.  — А вот и ты, — слегка задумчиво произнёс он, внимательно разглядывая лицо Элланы. — Я ждал.  — Ждал, — смутилась Эллана. Он не мог её ждать; это она пришла сюда, к нему, чтобы просить помощи.  — Ты удивлена?  — Нет. Я думаю, что ты лукавишь, — честно ответила Эллана и пожала плечами. — Но мне некогда вести мудрёные беседы. Нужна твоя помощь.  — Я слушаю, — сказал Солас и вежливо кивнул.  Эллана на выходе начала:  — Ты помнишь, я всегда пользовалась боевой магией, но даже в клане я так и не обучилась исцелению. Сейчас мне очень нужно исцеление. Помоги, пожалуйста. Буду должна.  С Соласа как будто спала сонная пелена, и взгляд приобрёл больше осмысленности. Он пронзительно и обеспокоено посмотрел ей в глаза.  — Ты ранена?  — Не я, — отрезала Эллана, — а какой-то эльф.  — Что произошло?  — Он вступил в схватку с наёмником в чёрном. Мне уже без разницы, кто его послал. Но если хочешь доказать, что это не ты, то помоги мне.  Солас выдержал паузу.  — Это определённо был не я, — наконец прокомментировал он, — и я определённо могу помочь.  — Скорее! — сдержанно взмолилась Эллана. Солас кивком головы попросил её следовать за ним.  — Секрет исцеления проще, чем кажется, но вместе с тем он непрост — поэтому и секрет, — быстро отчеканил Солас, будто преподавал магию раньше. — Исцеление, что иронично, требует того же, чего и магия крови.  — И чего же? — удивилась Эллана. Солас на ходу полуобернулся и улыбнулся ей.  — Меня удивляет, что ты, Эллана, увлечённая всем на свете, никогда не интересовалась этим вопросом.  — Меня больше интересовало, как уничтожить, а не созидать, — честно призналась она и ускорила шаг, чтобы поравняться с ним. — Куда мы идём?  — Увидишь.  — Как всегда, ты всегда так говоришь. Сейчас не время для тайн. Что нужно для исцеления? Своя кровь? Я за тобой этого не замечала.  Солас привёл её на полуразрушенную ротонду под сводом и огляделся. — Сейчас покажу, — сказал он, и вдруг зычно крикнул: — Генд, ты мне нужен. Где ты?  Больше не нужно было ничего говорить, Эллана всё и так поняла.  — Для исцеления нужен дух, — негромко сказала она. Солас искоса взглянул на неё и кивнул. В это же мгновение откуда-то из-за колонны появился дух сострадания. Для Элланы всё тотчас стало на свои места.  — Здравствуй, Солас, — двухтональным голосом поприветствовал дух, сложив руки на переднике робы, — ты привёл гостью?  Эллана рассмотрела покойное лицо духа, удивляясь тому, как умиротворённо он выглядит.  — Нам нужна твоя помощь, — вкрадчиво сказал Солас и улыбнулся. — Друг Элланы ранен, и ей важно его исцелить.  Дух посмотрел на Эллану — она не могла различить его эмоций, если они вообще были — и чуть погодя кивнул.  — Эллана кажется мне доброй душой. Она страдала. А значит может сострадать.  Солас пробубнил что-то типа «вообще-то не обязательно значит», но вслух ничего не сказал, а лишь подошёл ближе к Эллане и на ухо проговорил ей:  — А теперь слушай, что нужно делать.

***

Вдалеке виднелись тонкие структуры дыма. Каллен погнал лошадь дальше, одновременно и жалея бедное животное, и не видя возможности дать отдохнуть — на счёту каждая минута, когда Эллана могла быть убита, и всё благодаря политическим играм Лелианы. Каллен может и отнёсся бы к планам Соловья нормально, расскажи она ему о них заранее, но теперь это всё выглядело не как умный ход в охоте на Соласа, а намеренное убийство Элланы. Отогнав плохие мысли, Каллен посудил, что будет лучше воспользоваться обходной дорогой, чтобы в случае чего иметь преимущество над противником. Обходной дорогой Каллен считал небольшой перевалочный пост в полудюжине километров от Скайхолда, образовавшийся там во времена Инквизиции. Несколько деревянных домов, почтовый пункт и постоялый двор — то, что нужно, чтобы обеспечить Инквизицию какой-никакой возможностью безопасно торговать. За последние полгода пункт пришёл в относительное запустение, и так как постоялый двор остался невостребованным, работал только почтовый пункт. Каллен решил проехать именно там и спросить местных, не замечали ли они чего-нибудь необычного, но на подъезде к посту на душе у Каллена заскребли кошки. Когда он уезжал из Скайхолда чуть больше суток назад, всё было тихо, а сейчас… будто что-то где-то притаилось и ожидает своего часа. Каллену это решительно не нравилось. Уже из-за холма были видны тонкие струйки дыма и обуглившийся балки птичника, к тому же пахло гарью. Каллен пришпорил коня и прислушался. Тихо. Значит, что либо враг уже покинул эти места, либо устроил засаду. Каллен спешился, привязал коня к крепкому молодому деревцу поблизости и осторожно проследовал туда, где скорее всего была бойня, держа руку на рукояти меча. Морозный воздух щипал кончик носа, ветер трепал взъерошенные светлые волосы, но Каллен ничего из этого не замечал: всё его внимание было захвачено тем, что ожидало впереди. От постоялого двора остались лишь обугленные обломки, углём чернеющие на концах. С почтого пункта слышались скрипящие оконные петли. Каллена встретил лишь воющий холодный ветер, безразлично текущий через обгорелые развалины и два трупа — лошади и его всадника, — распластанных посреди развилки. Лошадь лежала на боку; человек, уронив голову на грудь, прислонился к лошадиной спине. Каллен на мгновение замер, оценивая ситуацию, но спустя минуту так ничего не увидел и не услышал. Решив, что теперь тут неопасно, он быстрым шагом подошел к человеку и приложил два пальца к его шее. Как он и оценил первоначально — это мертвец. Уж не говоря о лошади, этот человек испустил дух как минимум более суток назад. И, судя по вышивке на одежде и молодецким усам на замерзшем лице, это был Грейс, один из тех, кто остался охранять Скайхолд после того, как Инквизиция официально его покинула. На его груди, застрявший в складках одежды, остался лежать пустой конверт от неизвестного письма. Рука крепко, со скрипом сжала рукоять — кто бы это ни сделал, он сейчас в Скайхолде.