И ему дано счастье

      Квартира встретила Нормана все той же гнусной обстановкой. Желания на что-либо не было. Мужчина прошелся взглядом по пожелтевшему холодильнику — туда-то он и убрал виски. Предпочитал холодный без льда. И кто мог подумать, что в свои тридцать четыре года Норман будет ощущать себя на все сто, и не в самом лучшем смысле.       Безбожно хотелось выпить. Да побольше. Вот только договоренность о скорой встрече мешала: всё-таки осталось в Нормане совесть и уважение к другим. Или это уже не так значимо?       Поблуждав по своей скромной студии, оглядев комнату, приоткрыв шторы и изучив обстановку на улице, детектив вернулся к холодильнику. Открыл дверцу, достал виски, налил в первый попавшийся и единственный не позорный граненный стакан. Пригубил. Горький вкус тут же обжог слизистую, прошелся по горлу, оставляя приятное жжение вперемешку с теплом, упал в желудок, подарив чувство удовлетворения. Так-то лучше.       Норман плюхнулся на диван, откинул голову и уставился в потолок, попивая свой виски. В голове пусто. Впервые за долгое время Норману не о чем думать. Хотя, конечно, вопросов к этому миру и себе было уйма, но сейчас Норману не хотелось искать ответы, которые давно уже не спешили к детективу. Ему хотелось… расслабиться. Почувствовать себя живее. Но алкоголь явно дал не тот эффект. Стакан за стаканом — бутылка опустела. Глаза Нормана блаженно сомкнулись.

***

      Открыв глаза, детектив почувствовал, будто оказался в другой реальности. Осенний лес. Ненавистный ему стол, папки, улики. Ребенок. Кажется это маленький Шон — так зовут спасшегося мальчика?       Он стоял рядом с деревом и внимательно изучал глазами Нормана. В них читалось осуждение.       — Ты не смог, — голос донесся эхом. Хриплый, холодный, безэмоциональный. — Ничтожество.       Норман это понимал. Чувство собственного достоинства пало, его душила вина, разочарование.        Я не смог. Я ничтожество.       Мальчик продолжал молча наблюдать, изредка бросая взгляд за спину Нормана. Что там? Куда он так смотрит?       Неуверенно оглянувшись, Норман с ужасом отпрянул от пропасти. Разве она здесь была? Такая черная, мрачная и бездонная. Кругом всегда было спокойно, это помогало Норману наладить свое эмоциональное состояние и спокойно продолжать работать. Сейчас же его грудь сковывало неприятное покалывание, глазницы ныли, голова жутко гудела. Тяжело удержать равновесие, когда твой стул вот-вот утянет бездна. Соскочив на ноги и отпрыгнув в сторону — чуть дальше от обрыва — Норман недоуменно уставился на мальчика. Что это значит? Но ответа снова не последовало и глаза покрылись черной пеленой. Все окружающее Нормана растворилось во тьме, оставляя бешеный страх.

***

      Нормана разбудила собственная отдышка и свой же хрип. Подскочив с потрепанного матраца, он завис в сидячем положении в попытках понять, где он и что с ним. По лицу стекал холодный пот, оставляя неприятные мокрые дорожки. Квартира. Вся та же неуютная одинокая студия. Он приложил ладонь ко лбу — холод руки тут же пробежался по горячему участку лица. Стало легче, если только чуть-чуть. Время. Сколько я проспал? А было ли это сном? Галлюцинацией? Блядь.       Норман перевел взгляд на часы. 19:56. Звонок. Он должен был позвонить еще в семь. Детектив устало выдохнул — в целом он и не обещал. Даже четкого соглашения на встречу не давал. Не страшно. Плевать.       Собрав себя с дивана, он подошел к окну: сумрачное небо накрыло город, пустые улицы нескончаемо тянулись в наступающей темноте, вдалеке изредка поблескивали фары проезжающих машин. Долго же я проспал. Организм Джейдена будто пытался компенсировать суточной дремой недостаток многолетнего сна.       Плотнее сдвинув шторы, он оглядел себя: одежду, в которой Норман ходил в магазин он так и не снимал. Чудно, зачем людям носить домашнюю одежду, если позже все равно придется переодеваться в уличную. Однако немного погодя Норман открыл дверцы шкафа, стянул с себя мятый пиджак, бережно повесив тот на плечи вешалки, снял сковывающие движения джинсы, откопал старую серую футболку, завалявшиеся бордовые шорты и оделся. Пока походит так, тело же должно отдыхать от плотной ткани.              Сполоснув лицо еле теплой водой, Норман кротко глянул в зеркало. Как же он ненавидит смотреть на свое отражение. Сдернув штору душевой, он накинул ткань на зеркало и плотно зажал ее между кафелем и ненавистным ему объектом. Теперь зеркало не потревожит Нормана. Давно было пора это сделать.       После Норман вернулся на кухню. Его ждала вторая бутылка, к которой мужчина по какой-то причине не торопился притрагиваться. Хочется не этого. Хочется других ощущений, более знакомых и необходимых Норману. Без триптокаина он уже и не знал, как давать мозгу отдыхать, как избавляться от надоевших галлюцинаций.       Его пугали изменения. Раньше галлюцинации были идентичны: все тот же лес или изредка горы, стол с папками и другими приблудами, ощущение полного одиночества. В них Норман чувствовал себя иначе. Местами неприятно, местами спокойно. Но эта галлюцинация была другой. Пространство претерпело новшества, откуда-то взялся мальчик. Конечно, изредка Норман уже видел в своих иллюзиях людей — старых знакомых, что молча наблюдали за действиями Нормана, или же официанта в красном из какого-то рестобара Филадельфии. Тот вечно говорил что-то о пагубном влиянии невесть чего, даже не удосужившись уточнить, о чем шла речь: УРС или триптокаине. Впрочем, это не волновало Нормана, его главной задачей были расследования убийств. Верно, были. Теперь уже нет.       В надежде найти хоть крупицу триптокаина, Норман покопался в полках, бережно открывая и раскладывая каждую папку с делами. Ничего. Подойдя к подоконнику, он осмотрел и его: когда-то в голову пришла идея хранить флаконы под заглушками. Но и там было пусто. Пошарив еще по нескольким местам, Норман в очередной раз убедился, что запасов не осталось.       Взгляд упал на телефон. Он мог связаться с Дэймоном и купить дозу. Вот только тот уже давно покинул ФБР, а над разработкой новой модели УРС продолжили работать другие не менее выдающиеся ученые. Но может стоит рискнуть?       — Дэйм? — после нескольких коротких гудков послышался мерзкий автоответчик. — Это Норман Джейден. Я как-то брал у тебя, ну, сам знаешь. Мы можем встретиться?       Отложив телефон, Норман подошел к холодильнику, взял вторую бутылку и уселся на диван. Тратить силы на чистку липкого стакана не хотелось, а потому мужчина открыл виски и сделал два больших глотка с горла. Тепло вновь рассеялось по телу, боль в голове уменьшилась, но спину и руки все еще неприятно ломило, а жажда триптокаина никуда не исчезла. Нет, еще одна выпитая бутылка здесь, сидя на диване, не поможет. Решив накинуть вчерашние джинсы и старую серую мастерку, на которой кое-где прослеживались выцветшие пятна, Норман покинул квартиру, прихватив с собой бутылку и телефон.

***

      Шум листьев, звук моторов проезжающих мимо машин и шуршащих по асфальту шин помогали отвлечься, хотя бы немного. Норман двинулся в парк, слабо освещенный тусклым светом фонарей. Так тихо, спокойно и одиноко. Из-за темноты прохожие, что встречались довольно редко, не могли видеть его замученное бледное лицо. Так-то лучше, Норман и сам-то не мог воспринимать себя адекватно, что уж говорить о незнакомых ему людях.       Если говорить о социальных навыках Нормана, то можно без труда заметить, что тот был интровертом. Ему не нравились шумные компании, светские разговоры, небрежные и зачастую не несущие никакого смысла прикосновения. Норману тяжело справляться с собственными эмоциями, что уж говорить о поддержке других?              Несмотря на это, когда-то у Нормана был друг. Настоящий, не сгенерированный УРС или его же галлюцинациями. Еще до появления очков и зависимости он познакомился с Кевином Тернером, позже ставшим его напарником: высокий мускулистый мужчина двадцати двух (на тот момент) лет, с карими глазами и каштановыми волосами. Он тщательно следил за состоянием своей кожи, часто посещал спа, — это было видно по его ровному загару — активно занимался спортом, был сторонником здорового образа жизни и обожал женщин. Боже, как же он любил ни к чему не принуждающие одноразовые ночи с пышными грудастыми избранницами из клуба. Норман никогда его не понимал: как можно распыляться и тратиться на секс с незнакомкой, после даже не удосужившись дождаться утра и заботливо отправить девушку на такси домой. Кевин менял их как перчатки, новый выходной — новая девушка и очередное разбитое сердце. А на что они рассчитывали, делая ему минет в туалете клуба или раздвигая перед ним ноги после часа знакомства?       Но Норман завидовал Кевину. Завидовал его социальным навыкам. Тот был душой компании: таким радушным, дружелюбным. С ним всегда было о чем поговорить. Казалось, будто Кевин проводил за книгами все свободное время. Ну и в тренажерном зале, без этого таких достойных форм не добиться. И как только такой типичный американский красавец — мечта всех женщин, любимчик всех вечеринок — обратил внимание на Нормана?       Познакомились они еще в академии ФБР. Совсем молодые и наивные. Приехав в Вирджинию впервые, Норман был потерян. На самом деле, Норману с детства тяжело давались коммуникации. Он умел налаживать связи по деловым вопросам, мог грамотно вести допросы, находил подход к учителям по школе и к преподавателям в академии. Но стандартное, обыденное общение ему непосильно. Кевину, казалось, было все равно. Ему нравилось допытывать Джейдена вопросами: узнавать его прошлое, хоть и с трудом, но вести короткие светские диалоги. Конечно, зачастую то были не диалоги вовсе, скорее монологи. Кевин говорил о погоде, проведенных в клубе выходных, приобретенном опыте с девушками. Учил подкатам и шуткам. А Норман внимательно слушал и внимал уроки Кевина. Но больше всего Кевин любил наблюдать за реакциями Нормана. Молодой Джейден уморительно смущался и краснел.       — Ты бы видел свою рожу, чувак, — тыча пальцем в залитое естественной краской лицо Нормана, Кевин громко смеялся. — Это твой первый раз, да?       — Черт, Кевин, сколько можно? — голос Нормана то и дело надрывался. — Ты достал уже со своими приколами!       Кевин часто подставлял Нормана перед девушками, пользуясь непозволительно маленьким опытом друга в делах любовных: то шлепнет по заднице сокурсницу, свалив инцидент на Нормана, то подкинет записку от имени бедняги с фальшивым признанием в любви. В этот раз он ловко зацепил застежку майки симпатичной незнакомки и потянул вниз, оголяя пышный стан, пока та не видела. Обыденно свалил все на друга и скрылся в тени. Норман же словил щедрую пощечину. На его лице остался алый кровоподтек.       — Вот умора, она даже ничего не сказала. Просто ушла, — Кевин все не унимался. Его разрывало от смеха.       — Это даже несмешно, — Норман хмурил брови и наигранно-осуждающе смотрел на друга. В целом, он привык, но итог получился более плачевным. Обычно физически Норману не доставалось, лишь пара колких фраз и редко крики.       — Ты только посмотри, она же цапнула тебя, — Кевин еле касаясь пальцем провел чуть ниже носогубной складки. — Вот когтяры-то отрастила. Останется шрам.       — Будет тебе напоминанием. Прекращай уже.       — Не в этой жизни, Нори, — Кевин ехидно улыбнулся и, напоследок подмигнув, двинулся дальше по широкой тропинке парка.       Привычка выбираться в парк осталась с Норманом и по сей день. Раньше те двое часто собирались на природу, проводя там почти все свое свободное по будним дням время, хоть такого было и немного. Потом, правда, его и вовсе не стало. Закончив академию, парни с энтузиазмом погрузились в работу — стали следователями и, по счастливой случайности, напарниками. Поначалу раскрывали незамысловатые кражи, разгребали кипы бумаг, наблюдали за допросами и набирались опыта у старших. Со временем им доверяли более сложные задачи: расследования убийств, участие в рейдах, захват преступников. Карьера шла в гору. Жаль, ведь в таких рассказах всегда присутствует ненавистное «но».       Норман приметил одну из дальних лавок, поудобнее устроился на ней, откинулся на спинку и открыл бутылку. Чувство ностальгии посетило его неожиданно, отчего сердце заныло сильнее. Сделав один щедрый глоток, детектив уставился в ночное небо: из-за городского света звезд почти не видно.       — Я скучаю, — прохрипел Норман в пустоту. Воспоминания одно за другим нахлынули на Нормана, его глаза слегка покраснели.       Отвлекла Нормана вибрация телефона. Достав незамысловатое кнопочное устройство, он просмотрел смс.             Завтра заеду за квартплатой. Подготовьте деньги. — 21:34.       И точно, оплата. Норман редко встречался с риелтором, зачастую попросту оставлял деньги на обеденном столе, а женщина средних лет самостоятельно открывала дверь, оценивала состояние квартиры, брала конверт и уходила. Встречались они лишь раз, когда Норман только заехал: хозяйка показалась ему грубой, надменной женщиной. Она рассчитывала Нормана с точностью до цента и не терпела задержек. Благо Норман ответственный жилец.       Сунув телефон обратно в карман, мужчина продолжил сидеть. На какое-то время денег ему хватало, он почти не тратил заработанное усердным трудом месяцами, некуда. Разве что на очередную дозу триптокаина отваливал и притом щедро. Остальное же пылилось в дальних ящиках кухни, подушках дивана и кошельке. Но на накопления не проживешь, стоило задуматься, чем зарабатывать себе на жизнь дальше.       Отпив еще виски, Норман закрутил крышку и встал с лавки. Пора бы домой, но желание принять триптокаин брало вверх. Дрожь в пальцах не унималась, а перед глазами все стремительно плыло. Стоило попытать удачу с мелкими наркошами, что раскиданы по углам города. По пути к его дому, как раз недалеко от магазина, он не раз замечал молодого парнишку в грязной одежде. Наверняка у него найдется одна несчастная доза. Приблизившись к месту, он-таки застал парня. Остерегаясь, очень медленно, он подкрался к дилеру.       — Прошу меня извинить, — он скрестил руки и съежился. — Мне бы       — Твою мать, ты коп? — парень резко отпрянул в готовности бежать. — Мне не нужны проблемы, я вышел подышать.       Реакцию дилеров Норман наизусть знал, такое поведение для него неудивительно. Он молча порылся в карманах.       — Сколько? — чем быстрее ты переходишь к сути, тем меньше подозрений вызываешь.       Парень бросил подозрительный взгляд на Нормана — изучал его. Детектив всеми силами пытался не выдать ломку, тело трясло все больше, сознание туманилось. Дрожащими руками он достал бумажник и прочистил горло.       — Так сколько?       — Смотрю плохи твои дела, — парень соскалил улыбку — издевался. — Отдавай все, что есть.       Норман был не в том положении и протестовать не стал. Молча отдал кошелек с приличной суммой и протянул руку.       — Триптокаин.       — Хер тебе, мудила, — парень грубо толкнул Нормана в грудь, повалив того на замызганный асфальт — ноги детектива и без того предательски подкашивались — и скрылся за сетчатым металлическим забором.       Норман закашлялся. Глаза покрыло мраком окончательно, земля ушла из-под ног. Ничего не чувствую. Блядь.