"Блаженные и проклятые" изнутри

Саша и Соловей пошли в музей в среду, потому что Соловей давно хотел, а у них был выходной. Именно в этот день, посреди рабочей недели нормальных людей. Там Соловей надолго завис рядом с картинами Босха, всё разглядывал восхищённо полиптих “Блаженные и проклятые”, а Саша, скучая, отвернулся. Совсем ненадолго и только потому что не очень хотел сталкиваться с искусством. За жизнь это желание у него пропало. База книгочейской жизни, что сказать. Оставаться оптимистом так долго мог только Соловей. Не сразу Саша понял, что не слышит никаких звуков от Соловья подозрительно долго. Он обернулся к Соловью и никого не увидел. Саша почувствовал страх, потому что Соловей обязательно бы позвал его, если бы решил пойти к другой картине. Соловью очень нравилось не просто смотреть на картины, а показывать их Саше, чтобы и он восхитился тоже, поэтому Соловей никак не мог просто уйти. Саша посмотрел на картину и схватился за голову. Он понял, что произошло, хотя ему всё ещё не было ясно, каким образом. Соловей оказался в картине! Сердце забилось быстрее, по пальцам побежала каменная сетка трещин. Соловей стоял там, красивый, со своими длинными волосами и извечной улыбкой, с пальцами, в которых держал какие-то травы, в местной одежде. Стоял, подняв голову, и смотрел вверх. Соловей, к облегчению, находился на третьей части полиптиха, поэтому ему особенно ничего не грозило. Саше только почему-то казалось, что и до Соловья кто-то был на этом месте, а теперь исчез. Хотя кто точно не мог ничего об этом сказать, так это Саша. В его памяти картины уже давно размывались, не позволяя в точности себя вспомнить. Внезапно рядом раздалась речь на незнакомом языке. Саша повернул голову и увидел испуганную девушку в красном платье. У неё были длинные волосы, и она громко говорила… Посмотрев на картину ещё раз и взглянув на информационную справку рядом с ней, Саша решил, что девушка говорила на голландском. Саша вздохнул и окончательно развернулся у девушке, доставая телефон. Язык отличался из-за прошедших столетий, но кое-как с помощью гугл переводчика Саша сумел её немного успокоить. Проблема была в том, что она его худо-бедно понимала, а он её — совсем нет. Препятствием была её беглая речь, эта девушка как будто не могла говорить медленнее, хотя Саша пытался попросить её об этом. Возможно, это Саша не справлялся с задачей правильно произнести просьбу, но гугл переводчик, который наверняка говорил по-голландски лучше, чем Саша, тоже не смог помочь донести до девушки мысль. Когда через время и Сашины страдания девушка с картины всё же успокоилась окончательно и замолчала вовсе, Саша с облегчением выдохнул и заозирался по сторонам в поисках смотрителя, чтобы перепоручить девушку ему. Скоро в углу зала обнаружился энергичный молодой парень азиатской наружности и с бейджем, на котором было написано сложное иностранное имя. В руках у парня был закрытый веер. — Здравствуйте, эм… — Саша запнулся, пытаясь прочитать написанное летящим почерком имя. — Цинсюань, — парень улыбнулся. — Я работаю здесь, буду рада помочь. Кажется, вам нужна помощь, — он, вернее, она оглядела Сашу и девушку. — Спасибо. Эта девушка оказалась в зале достаточно внезапно для меня, и она говорит только по-голландски, поэтому я не понимаю её. Не могли бы Вы помочь нам с этой проблемой? — О, конечно, — смотрительница расправила веер и взмахнула им несколько раз, — не беспокойтесь, — она перевела взгляд на девушку и заговорила с ней. Говорила смотрительница явно не на голландском, но они с девушкой друг друга понимали. Саша решил, что он здесь больше не нужен. Кивнув девушкам на прощание, он быстрым шагом вернулся к картине, на которой Соловей стоял, всё так же улыбаясь, и смотрел вверх, неподвижный, словно мёртвый. Сердце заныло. Они были всего лишь напарниками и сожителями по принуждению, но Саша привык к Соловью настолько, что потерять его было очень страшно. После истории с Агатой Саша не готов был допустить ошибку в обращении с персонажем, как не готов был остаться совсем один. Конечно, рядом всегда Инга, и Лиля, и Матвей, да и… но это другое, совсем другое. Саша не мог объяснить даже самому себе. Возможно, он не хотел объяснять, не хотел понимать, что происходит, хотя где-то на периферии сознания уже всё знал. Снова персонаж. Наверное, у Саши просто судьба была такая, вся перепачканная чернилами. Саша понадеялся, что на него никто не смотрит, когда он коснулся пальцами картины. Конечно, сигнализация не сработала, только Саша едва не упал. Его поймали совсем близко к траве знакомые сильные руки Соловья, и Саша поднял голову, чтобы увидеть его лицо, которое немного исказилось, как будто было очень хорошо нарисовано искусным, но не достигшим совершенства мастером. Саша встал прямо, и увидел, что они оба выглядят иначе. Соловей с неизменно ласковой улыбкой стоял с крыльями и в ярко-алом одеянии. Он выглядел, как ангел. Саша оказался обнажённым, подумав, что художники эпохи Возрождения слишком уж любили рисовать нагих людей. Эта мысль пришла к Саше в голову не раньше, чем по нему скользнул заинтересованный взгляд Соловья, заставляя почувствовать смущение. — Как ты сюда попал? — спросил Саша, глядя на Соловья в упор. — Как в открытую книгу, — Соловей пожал плечами, как будто ничего странного не происходило. “Возможно, для него это и было так”, — внезапно подумалось Саше. Соловей ведь был персонажем, и может, он давно знал о том, что можно путешествовать не только по книгам. Либо это не казалось для него удивительным… А вокруг другие персонажи картины тоже были живыми, громкими, они переговаривались друг с другом о чём-то, создавали фоновый шум. Голландский язык внезапно показался Саше очень красивым. — Я беспокоился о тебе, — сорвалось у Саши с языка. — Спасибо, — Соловей притих и даже не отмахнулся, как делал обычно. Вообще он в последнее время совсем не отмахивался от Саши и Сашиных слов или Сашиного волнения. Где-то внутри проснулась и расправила свои маленькие и хрупкие драконьи крылышки нежность. Саша не стал давить её. Соловей, кажется, был не против. Сейчас он заключил Сашу в кокон своих крыльев, пряча от чужих глаз, окутывая своим теплом. — Я знаю, что нам нужно вернуться, но давай сначала немного побудем здесь, пожалуйста, — попросил Соловей. Саша только кивнул. Он обнял Соловья, поборов неловкость, и наконец-то принял осознанно мысль, возникшую у него уже достаточно давно. Всё-таки удивительно, что его цвет серый, когда его судьба пропитана разноцветными чернилами. На данном этапе — чернилами фиолетовыми. — Я люблю тебя, — прошептал Саша, надеясь, возможно, что Соловей не услышит. Он не был уверен, что хотел знать, как отреагирует Соловей. Нежные губы легко коснулись Сашиного лба. — Я тебя тоже люблю, — и привычный чистый голос Соловья прозвучал так спокойно, что это признание начало казаться нереальным, как сновидение, но правильным. В этот раз всё будет по-другому. Внезапно они, оба в своей обычной одежде, почувствовали мощный поток ветра и упали на пол. Они снова оказались в зале, только людей там не было. Перед ними стояла девушка-смотрительница со своим веером, а девушка-ангел и юноша заняли свои места на полиптихе. Саша посмотрел на девушку. Ему показалось, что он где-то видел её лицо. — Ши Цинсюань, — представилась она вновь, видимо, для Соловья, — повелительница Ветров. На губах Цинсюань играла улыбка, а в её глазах бирюзового оттенка Саше почудились искры, как будто она тоже была персонажем. И имя ещё было сложное, но Саша вспомнил его, оно казалось знакомым. У Лили спросить, что ли, она вроде бы читала что-то похожее недавно…