Каждый бродячий кот...

Так заведено в природе, что охотятся львицы, а львы лишь своим величием их поддерживают и направляют. И повадки оборотней несильно от зверей отличаются, сами ведь на большую часть звери, а не люди. Человеческое в них — наносное, то необходимое, чтобы на равных (выше, конечно же выше) общаться с прочими разумными, усиленно заселяющими территории рядом. Слабый подчиняется сильному. Львицы охотятся, львы правят, дичь смиряется и боится. Гиены скалятся, но покорно склоняются. Волки поджимают хвосты, эти жалкие псы… Гарри с силой метнул столовый нож в мишень, так, чтобы тот воткнулся ровно в центр, разрезав собой дротик, кинутый ранее Грэмом. Дернул плечами в раздражении и вышел от «... Бабушки», не прислушиваясь к удивленным вскрикам за спиной. Ночь освежала. Он глубоко вдохнул, позволяя прохладе остудить и тело, и мысли. Полнолуние… Глупость, что оборотни зависимы от луны. Но истинная правда, что под ее бесстрастным светом много приятней бегать в шкуре на четвереньках, чем шататься голым на двух конечностях. Он так давно человек, а все же, все же… И Сторибрук с каждым днем вытаскивает лишь ближе к поверхности давно забытое и похороненное. Львы — хищники, охотники, короли. Палач и истязатель, совсем не о том история. Прошла неделя и Мэри Маргарет окончательно выпустили на волю, полностью сняв обвинения. Реджина кружилась вокруг, скалясь голодной глупой рыбой, все пыталась укусить, повернуть в свою пользу, да только толку, толку-то. Румпельштильцхен насмехался над ней — насмехался над всеми, — плел собственную сеть. Эмма приходила домой только поспать, даже на Генри ей времени не хватало, ведь одной пропавшей Кэтрин Нолан работа шерифа и его помощника не ограничивалась: город пусть и небольшой, а всяких бытовых ссор, пьяных разборок и «не сошедшихся характеров» хватало, как и везде. Особенно теперь, когда проклятие почти перестало действовать и все зажили полноценную жизнь, со всеми ее подводными камнями. Генри каждый вечер забегал к ним, делал уроки, расспрашивал про все на свете. Иногда Гарри и Генри оккупировали ломбард, старательно надоедая Румпельштильцхену своими «а что это за штука — ой, кажется, сломалась». Впрочем, тот больше ворчал, чем действительно был против внимательных слушателей… Гарри видел, чуял — Голду нравилось. Нравился Генри с его детской непосредственностью и какой-то трогательностью. Нравился флирт с Гарри — как нравился Гарри флирт с Голдом. Все сплелось в тугой-тугой клубок. Не развязать, не разрубить. Гарри, засунув руки в карманы, неспеша шел по ночному городу в сторону порта. Неделю он принюхивался, невзначай копал информацию, откидывал вариант за вариантом. Здесь нет его прайда — у него вообще нет прайда ведь, да; нет его людей. «Прайд — это общность, и вовсе не обязательно ограничиваться лишь львами». «Так Эди твоя львица, удивительно слышать. А котят скоро от вас ждать?» Он никогда не бежал от ответственности, не был научен такому. Так стоит ли сейчас стесняться называть вещи своими именами? Ведь, наверное, отец когда-то давно был прав. Общность, а не внешние признаки. И все равно из всего его прайда только Баки может приехать в Сторибрук. И Эмма, конечно же Эмма, да только она совсем — совсем иное. — Босс? — Баки вынырнул из темноты, во рту держа незажженную сигарету. — Пошли, — встряхнулся Гарри, сбрасывая задумчивую муть, накатившую при взгляде на спокойствие ночного океана, посеребренного лунным светом. Береговая линия Сторибрука и его ближайших окрестностей, на которые распространялось действие проклятия, была вся изрешечена бухтами, идеально подходящими для незаметной швартовки. Власти порта, не будь глупцами, каждую такую бухту поставили под контроль — неофициальный, но оттого не менее денежный. Гарри с Баки спрыгнули, всего двумя рассчитанными прыжками приземляясь у пришвартованной внизу парусной яхты. Инстинктивно пригнулись, не желая быть замеченными. Прислушались, но было тихо, как тихо может быть на берегу океана: шумели накатывающие волны, в лесу выше и позади шебаршились насекомые и ночные животные, стрекотали сверчки. Гарри махнул рукой, кивнул — и первым оказался на борту одним длинным прыжком, какой редкий человеческий спортсмен смог бы повторить. С негромким стуком приземлился, на миг припав всеми четырьмя конечностями к дереву верхней палубы. Выпрямился и отошел, освобождая место; вскоре Баки стоял рядом с ним, водя носом из стороны в сторону. На борту, кроме них, было еще трое. Но никто появления Гарри и Баки не заметил, все так же слышно было размеренное сонное дыхание. На него они и ориентировались, спускаясь на нижнюю палубу. Один «пассажир» нашелся в камбузе. Спал, спиной подпирая холодильник. «Защищает самое дорогое?» — оскалился насмешливо Гарри, но ни слова не сказал. Лишь подвинулся в сторону, давая Баки пройти во внутрь. Тот же, подойдя, деловито достал из внутреннего кармана куртки кожаный чехол, а из того — закрытый колпачком набранный шприц. Спрятав чехол обратно, Баки полез уже в другой карман за запечатанной иголкой для шприца. Гарри же прислушивался, не проснется ли кто, одновременно наблюдая за ловкими, опытными действиями Баки. И только довольно кивнул, когда тот, закончив вводить жидкость из шприца под ноготь «пассажира», спрятал все по карманам и отошел в сторону. Второе сонное дыхание доносилось из запертой каюты. Его решили оставить напоследок. Оставшуюся «соню» они нашли в другой каюте, даже на защелку не закрытой. Мужчина спал на спине, открыв рот и похрапывая на выдохе. Инъекцию ему Баки сделал еще быстрее, чем первому. И они вернулись к пропущенной ранее двери. Замок Гарри вскрыл быстро, ничего сложного в том не было. Впрочем, заглянув и убедившись, что на кровати спит пропавшая Кэтрин Нолан, он вновь закрыл дверь, будто ничего и не было. Махнув Баки, Гарри поднялся на верхнюю палубу, с удовольствием глубоко вдыхая свежий соленый воздух. Небо потихоньку серело, но до рассвета еще было часа два. Хорошо. — И как ты хочешь их расположить? — уточнил Баки, сбросив рядом оба дополнительно усыпленных ими тела. — Красиво, — усмехнулся Гарри. — Тащи еще бутылки, будем бить морды и лить спирт. Баки усмехнулся в тон, потянулся сладко, выгибаясь. И вновь спрыгнул вниз. Гарри же походил вокруг оставленных тел, попинал легонько их в бока, раздумывая, как бы достовернее все обставить. Затем пинком перевернул одно из мужчин, нагнувшись, прихватил за воротник футболки. Выпрямился, приподнимая заодно и свою ношу, подошел ближе к мачте, тяня ту за собой. Примерился, кинув долгий взгляд на второе тело, чтобы прикинуть рост. И ударил лицом первого об мачту. Затем, не отпуская, провел вниз, размазывая кровавую юшку по дереву, будто мужчина после удара сполз вниз. Выпустив воротник из рук, Гарри отошел чуть в сторону, любуясь. — Времени зря не теряешь, босс, — отозвался Баки, подходя, держа в руках две бутылки вина и одну — виски. — Ночь не бесконечна, — пожал плечами Гарри. — Второму почки подрихтуй, я пока бутылками займусь. И пока Баки отпинывал порученную ему жертву, Гарри успел облить виски своего «подопечного», разбить одну бутылку вина и вынуть пробку из другой. Затем отставил бутылки в сторону и, присев на корточки, побил о палубу кисть мужчины — сперва одну, потом вторую, — сбивая костяшки. — Тащи сюда, — скомандовал Гарри, оглядываясь. Облил остатками виски "драчуна", покрытого художествами Баки. Повернув тому лицо, капнул в рот немного вина, орошая воротник футболки… Ударил кулаком без размаха, сворачивая на бок нос и подбивая глаз. Бутылку от вина впихнул бессознательному телу в руку, а бутылку виски отшвырнул в сторону. Поднявшись на скалу, Гарри закурил, наблюдая, как медленно из толщи океана на небо карабкается солнце. Баки рядом звонил девять-один-один, завистливо кося на дымящего Гарри. — Девятая бухта, да, они так дрались, так страшно! — истерически, с придыханиями рассказывал Баки фальцетом. — Вы же приедете, разберетесь?! Страшно жить, когда такое происходит, да, да! Гарри, докурив, достал телефон, набрал и скинул Эмме: «проверьте каюты все». — Красивый рассвет, — выдохнул Баки, с удовольствием наконец-то и сам закуривая. — Все рассветы красивые, как красиво таинство рождения. — А закаты и смерть загадочны в величии, да-да, знаю эту философию, благодарю покорно, — закатил глаза Баки. — Глупость это все, босс. Есть только здесь и сейчас. Своя шкура, прилегающая к телу. Стая. Интерес. Теплая кровь, льющаяся прямо в глотку. — Вера. — И вера, да, — блеснул глазами Баки. — В силу, во власть, в вожака… — Что там Мартин? — оборвал его Гарри, отворачиваясь и углубляясь в лес; все ближе были слышны мигалки шерифа. — Выкатил четырехзначный чек, но тело Джастина будет у нас уже послезавтра. Джинн предупреждена, его сразу к ней в бюро завезут. Похороны через пять дней, в Рисборо, Джорджия. — Родной город Джастина… — перекинул косу на спину Гарри. — Хорошо. Мы с Эммой будем. Позаботься, чтобы в Бостоне нас ждал самолет. — Есть, босс. — Тогда до встречи, Баки. Не задерживаю. — Есть.

***

— Слышал, Кэтрин Нолан нашлась? — Румпельштильцхен улыбался, постукивал пальцами по бедру. — Тоже такую новость слышал, — фыркнул Гарри и сильнее раскинулся на диванчике, ничуть не смущаясь изучающего взгляда Румпельштильцхена. — Чудеса, право слово. Вроде как даже двоих ее похитителей удалось задержать на месте. — Прям чувствуешь себя в безопасности с таким-то удачливым шерифом… И его прекрасным помощником. — Румпельштильцхен облизнулся, прикрыв глаза, но не до конца, отслеживая реакцию Гарри. — Не то слово, — прогнулся в спине Гарри, демонстрируя голый живот из-под задравшейся футболки. — В больших городах о таком приходится только мечтать, — перевернулся на бок, свесив на пол руку. — Котенок играет с огнем, — будто бы отсутствующе заметил Румпельштильцхен, да только Гари не упустил ни расширившиеся зрачки, ни ставшие внезапно сухими губы. — Котята любят огонь, — теперь Гарри перевернулся на живот, выгнулся, запрокидывая голову и демонстрируя обманчиво беззащитную, голую шею. — И любят обжигаться, — уже не спрашивал, утверждал Румпельштильцхен. Он присел на диван, одной рукой ловя косу Гарри, а второй касаясь его горла. Гарри сглотнул, томно прикрыв глаза. Пахло мятой и с каждым мгновением все сильнее. Выгнулся, обманчиво послушно следуя за чужой рукой. Облизал губы, раз, второй. Дыхание Румпельштильцхена обожгло чувствительное ухо, острые зубы прикусили раковину. Выдохнул. — А знают ли любопытные котята все возможные последствия своих решений и желаний? Легкая хрипота в голосе, ускорившееся сердцебиение, — Гарри не упускал ни единой мелочи ответного желания. — Разве старшим не положено просвещать котят в таких вопросах? — Лишь намек на вызов, но Гарри филигранно танцевал по обнаженным нервам чужого характера. Собственного желания. Телефонный звонок разорвал тягучее марево взаимного возбуждения. Гарри фыркнул недовольно, ему вторил и Румпельштильцхен. Но за телефоном Гарри потянулся, этот рингтон был поставлен исключительно на номер Эммы. — Белль? — удивленно повторил он и переглянулся с Румпельштильцхеном. Сел, привалившись к нему. — Мы скоро будем, окей.