Каждый бродячий кот...

— Я тебя услышал. — Утро Гарри началось со звонка от Баки. — Хорошо. Значит, пока продолжаем работать по профилю, до конца следующего месяца должны быть отправлены минимум три контейнеровоза. Мой номер у тебя есть, в случае чего. — Принято, босс. Сбросив вызов, Гарри положил телефон на тумбочку и широко зевнул, потягиваясь на кровати. Почти выгибаясь, чтобы точно-точно все мышцы растянуть. — Цель номер один — одежда, — ухмыльнулся он сам себе в зеркало, перед тем как начать умываться. Жаль только, что люди, посланные Баки, даже поворот нужный не нашли. Не было для них на двадцать шестом километре никакого поворота. А пройдясь по лесу в тех местах, они только на волков и наткнулись — никакого Сторибрука или любого другого города. Но Сторибрук не всегда будет «не находимым», часы-то уже пошли. А значит, у Гарри просто появилось дополнительное время решить, что же он хочет — и может — получить с этого города. Гарри как раз выходил из душа, когда телефон пискнул о новом сообщении. Писала Эмма, ее он и набрал, быстро пробежав глазами по смске. — Уже проснулась? — подразнил он ее вместо приветствия, улыбаясь. — А ты-то чего так рано встал, еще и такой отвратительно бодрый? — зевнула в трубку Эмма. — Баки разбудил, зараза. Ты тогда давай просыпайся, а я добычей завтрака займусь. — Мне кофе… — С корицей, я помню, да, — фыркнул Гарри, мягко ее перебивая. После завтрака Генри утянул Эмму по каким-то «очень секретным» делам. Он звал и Гарри, но тот отказался, помахав рукой. У него пока были самую малость иные планы. Мистер Голд. Найти ломбард оказалось несложно — как и узнать про его существование в целом. Всего пара улыбок волчице за кафешной стойкой, и у него есть не только адрес, но и достаточно подробный маршрут. Псы всегда были легкоуправляемыми; впрочем, не ему об этом сокрушаться. Ломбард поражал — удивительная барахолка. И ведь все вещи магические, на них даже еще были следы прежней силы… но след — это только след. В мире, лишенном волшебства, только бесцветный маркер, не более. Звякнул колокольчик над дверью, и из глубины помещения послышался тихий стук трости. Гарри, неспешно прогуливаясь между стеллажей и рассматривая разложенный в витринах товар, вежливо позволил мистеру Голду выйти в основной зал. — Добрый день, мистер. Желаете что-то конкретное? — раздался голос подошедшего Голда. — Такая милая вещица. — Гарри с усмешкой кивнул на одну из витрин, где стояла чашка с отколотым краем. — За сколько продаете? — поймал он взглядом лицо Голда в отражении. — Именно этот предмет не продается, прошу прощения. — Голд улыбался с прежней приветливостью, вот только чуть дернулись вниз уголки губ, самую малость выглянул из глаз зверь… Мелочи. Но такие яркие. — Даже если я буду настаивать? — Гарри все еще не оборачивался к нему, но и не сводил глаз с отражения. — Простите, мистер… Эванс? — с вопросом уточнил Голд и будто совсем не притворно сощурился, вспоминая. — Вроде так вас назвали в гостинице?.. — Вы удивительно точны в своих воспоминаниях, мистер… Голд, — а вот Гарри сделал паузу перед фамилией вполне осознанно. — А потому у меня есть для вас иная сделка. Вы отвечаете мне, куда дели мою мать… Я же оставляю вам в целости и сохранности этот такой хрупкий кусочек… несбывшейся истории. — Гарри наконец-то обернулся, встречаясь с Голдом… Румпельштильцхеном прямым взглядом и нежно-нежно ему улыбаясь. — Не понимаю, о чем вы. Но, напоминаю, что вандализм, разбой и кража не самые лучшие строчки личного дела. Как юрист вам говорю, мистер Эванс. — Но стоило только Румпельштильцхену договорить фамилию Гарри, как в глазах его что-то мелькнуло. И он повторил еле слышно: — Эванс? — Эванс, — не переставая улыбаться, кивнул Гарри. — Взял фамилию матери, она благозвучнее, — чуть наклонился вперед, пользуясь разницей в росте и нарочно выдыхая в лицо Румпельштильцхену. — И все же я не понимаю, к чему ваши угрозы, — повел плечом Румпельштильцхен, вновь полный спокойствия. Пусть и много более наигранного, чем ранее. — Это удивительный мир, — сделал шаг в сторону Гарри, махнул рукой. — Ведь магия есть везде, но здесь… Здесь ее будто кто-то безжалостно высосал, оставив в воздухе жалкие крупицы, которых только и хватает поддерживать существование мира, ничего более. Из этих крупиц даже самого тусклого светляка не создать… — Гарри демонстративно щелкнул пальцами — без какого-либо эффекта, конечно же. — Но сложно высосать ту силу, которая находится внутри закрытого сосуда. Которая вырабатывается и копится самим организмом. — Гарри вновь сделал шаг к Румпельштильцхену, но теперь стал чуть сбоку, чтобы следующие слова выдохнуть ему в ухо: — Люмос. И в чашке, надежно закрытой за стеклом, будто поселился клочок света. Не очень яркого, но не заметить его было невозможно. Гарри вновь отшагнул, мягко перекатился с пятки на носок. — Мило, не правда ли? — улыбнулся. — Потери энергии… — сильнее оперся на трость Румпельштильцхен, смотря теперь только на Гарри. — О, они присутствуют, конечно же. Но высчитать коэффициент совсем не так сложно, как кажется, особенно когда есть достаточно свободного времени. И могу уверить тебя, любезный мистер Голд, мне хватит силы на Диффидо, способное превратить всю ту витрину — не только одну единственную чашку внутри — в груду обломков и осколков. — К исчезновению твоей матери я не имею ни малейшего отношения. — Неужели? — оскалил клыки Гарри. — Ты последний, кто видел ее! И вы работали вместе. Хочешь сказать, что не при делах? Грозный Румпельштильцхен, всегда добивающийся своего, бес сделок и контрактов, простил отказ? — Лилиана не отказывала мне, — дернул плечом Румпельштильцхен. — Мы не сошлись во мнениях тогда, но мы часто не сходились в них и до этого. Но я, — шагнул он вперед, — к ее исчезновению непричастен. Мне от него больше вреда было, чем пользы. — Даже так? — скептически приподнял брови Гарри, не переставая скалиться и внимательно следить за малейшими действиями беса. Пусть лишенная клыков и яда, змея все еще может вцепиться в глотку. Или тривиально задушить, стоит лишь чуть отпустить ситуацию. — Мы почти приблизились к ответу — но это была совместная работа. И без Лилианы на доработку… данного проекта мне пришлось потратить дополнительные три года. — Что такое три года для прожившего сотни… А впрочем, я тебя услышал. — Премного рад. Надеюсь, на этом мы наше изысканное общение и прервем. — С чего бы? — невинно поправил волосы Гарри, заправляя выбившуюся из гривы прядь за ухо. — Пусть ты и невиновен в исчезновении моей матери… скорее всего. Но только ты знаешь, в чем же заключались ее исследования — сам же признался, что проект был совместным. А значит, ты и поможешь мне в поисках. — И ты даже пойдешь на сделку, котенок Гарри? Правила не нами писаны, не нам их и нарушать, — усмехнулся Румпельштильцхен, внешне расслабляясь. — Ты не поверишь, но я безумно люблю сделки, — сверкнул глазами Гарри. Выпрямился, взмахом руки наконец-то перестав поддерживать в чашке Люмос — сил тот все же жрал непомерно много, но главная цель достигнута. — Обговорим условия сразу, или тебе нужно время «на подумать»? — Гарри достал из заднего кармана джинс телефон, открыл заметки, где уже накидал для себя основные тезисы будущего договора. В конце концов, он знал, к кому шел. И совсем не сомневался в присутствии истинной памяти у Румпельштильцхена. А вот в его виновности… Гарри давно уже не шестнадцать, и чему-то жизнь его уже научила. А еще дала время проанализировать все известные факты и прийти к вполне соответствующим выводам… Оставалось лишь правильно разыграть карты. — Как мило, — прищурился в ответ на его действия Румпельштильцхен. — Так и быть, признаю этот раунд полностью за тобой… котенок. Завтра в три, ресторан «Белый кролик». — Договорились, — насмешливо-наигранно поклонился Гарри. — До завтра, мистер Голд… А, и да. Договор аренды двухкомнатной квартиры захватите завтра с собой. — До завтра, мистер Эванс. Я так понимаю, при выборе квартиры в вашей платежеспособности сомневаться не следует? Гарри вместо ответа только отсалютовал ему двумя пальцами в воздухе, уже отвернувшись и расслабленно шагая к двери. Он довольно зажмурился, выйдя на улицу и взглянув на солнце. Основной вопрос, запланированный на сегодня, решился как по нотам, погода радовала своей погожестью, да и настроение было под стать. Но только он собирался прогуляться по парку и лесу, отдав должное животному началу, как завибрировал в звонке телефон. — Что-то случилось? — сразу уточнил у Эммы, приняв вызов. — Можешь подойти к участку и внести за меня залог? — устало вздохнула Эмма. — Сейчас буду. Но вообще, дорогая, я думал, этот этап наших отношений уже в прошлом, — насмешливо-тревожно уточнил Гарри, быстрым шагом приближаясь к участку. — Я тоже так думала, а видишь… Ладно, Гарри, меня уже просят отключаться, так что жду тебя. Спрятав телефон, Гарри нахмурился. Нет, такого стоило ожидать, учитывая Реджину на позиции мэра, но почему-то он думал, мадам будет осторожней. Особенно в свете вчерашнего разговора… Значит, следует тот повторить. С более… внушительными аргументами. И без Эммы. А еще… Гарри вновь достал телефон, на быстром наборе ткнул вызов: — Баки? Вычисти из баз Финикса все данные по Эмме. — По нашему лебедю? Вычистить в ноль или след какой оставить? Продублировать куда-то по красивому? — Да, по ней. Так чтобы не вызывало вопросов. И внимательно с ребенком. Не облажайся. — Обижаешь, босс, — действительно обиженно фыркнул в трубку Баки. — Все будет в лучшем виде еще до конца дня. — Я надеюсь. Гарри как раз подошел к участку, поэтому не прощаясь скинул вызов, но телефон прятать уже не стал. Все же он не профессиональный адвокат… А вот контакт «седьмой» из его быстрого набора — да. Но услуги адвоката не понадобились. Шериф будто и сам не рад был ситуации, поэтому и внесение залога, и освобождение Эммы прошли как по маслу. Да еще и напоследок прозвучало: — Мое предложение о должности до сих пор в силе, — улыбнулся шериф Эмме. — Спасибо, — улыбнулась ему в ответ Эмма. А затем в разы шире — Гарри: — А для тебя пошли покупать мясо, надеюсь, бабушка пустит меня за плиту. — Думаю, мы достигнем компромисса, — не удержался от улыбки и Гарри и придержал дверь, пропуская вперед. Вот только в гостинице их ждал сюрприз в виде нового… старательно напомненного старого закона — запрет на сдачу комнаты подследственным. — Мне очень жаль, — почти готова была заплакать бабушка. — Простите. — Но ведь я не под следствием, верно? — уточнил Гарри. — И значит, могу спокойно занимать свою комнату дальше, да? — Да, все верно, — неуверенно кивнула бабушка, а потом, догадавшись, несмело кивнула: — Да, однозначно. — Тогда, Эмма, не против сегодня потесниться со мной на одном ложе, совсем как в старые времена? — с улыбкой кивнул Гарри в сторону номера. — Если ты внезапно вспомнишь, что жутко мерзнешь ночами, и попросишь второе одеяло. — Да, сейчас принесу, — улыбаясь кивнула бабушка (чье имя так и осталось неизвестным). — Хорошей вам ночи. — Спасибо, и вам, — вежливо кивнула Эмма. — Я же могу собрать свои вещи? — Да, да, конечно. А я пока одеяло принесу… Только ключи можно уже у меня будут? Простите… Эмма только молча протянула ключи бабушке. Уже устраиваясь спать, Эмма задумчиво протянула: — Значит, мадам мэр выбрала войну… — А ты еще в момент ареста не уловила? — Не придирайся к словам, — шутливо толкнула Гарри ногой Эмма. — Просто я волнуюсь о Генри. Он все же ребенок… — Он уже в жерновах. Вопрос только в силе приложенных усилий. — Гарри обнял Эмму одной рукой, второй аккуратно поправил ее волосы (как и собственные, заплетенные на ночь в простую косу), чтобы не зацепить случайно. — Поговори с ним завтра. Обсуди все. — Я мать без году неделя. Уже второй день ощущения, будто не в своей шкуре нахожусь, пытаюсь упорно влезть в костюм не по размеру. — А может, этот костюм из стрейча и как раз на тебя и шился, просто привыкнуть надо — и тебе, и костюму? — Ты такой умный, что аж страшно. — Ага, я такой, — поцеловал ее волосы Гарри. — А теперь давай спать. Спокойной ночи.