Нравится

Когда Пик вернулся в квартиру, первое, что он застал, — так это трефового валета, крутящегося перед зеркалом в ванной (удивительно освобождённой от личного присутствия Ромео) с громоздкой парой стальных ножниц. Король остановился в дверном проёме, чтобы наблюдать, как шестой задумчиво с протяжным скрипом металла клацает лезвиями и водит вдоль волос, приподнимая горстки прядок вдоль лба, будто бы прицениваясь, и когда Зонтик фокусирует через зеркало свой взгляд на ещё одном молчаливо присутвующем клоне, то резко прозябшими пальцами буквально роняет инструмент прямо в керамическую раковину, вынуждая Пика опустить рожки ближе к голове — будто прижать уши — из-за оглушительного треска. Валет тихо ойкает, подпрыгивая на месте и прикрывая рот ладонью, прежде чем вернуть ножницы обратно в руку. Он послушно отодвигается немного в сторону, позволяя королю ополоснуть руки с улицы. Восьмой быстрыми, размашистыми движениями намыливает кисти, так, что жидкая пена слегка сереет, и задумчиво спрашивает, наблюдая, как с тыльной стороны ладоней стекает чёрная вода: «Ты… подстричься собрался или что?» — а потом отряхивает капли, вместо того чтобы пользоваться полотенцем. — Н-ну-у-у… — Зонтик перебирается с ноги на ногу и отводит взгляд куда-то в сторону, — Да. Обычно этого Пику было бы достаточно, чтобы удовлетворить свой секундный интерес, изредка всплывающий за маской безразличия. Но с Зонтиком было… приятно. Пик мог даже назвать это комфортным. Это был тот небольшой его кусочек социализации, к которой Пиковый Король стремился и глубинное желание которой он отрицал. Треф, кажется, был искренне увлечён им, и это было тем, что позволило восьмому начать постепенно разговаривать. — Зачем? Тебе хорошо и так. Зонтик слегка смущённо впился пальцами в бирюзовую волну и немножечко разгладил. Совсем недавно одно зелёное недоразумение обратил слишком уж пристальное внимание на зонтиковы волосы: «Снегурочкой» называл, даже косичку заплести шестому предлагал. И Пик должен был признать: в этой синенькой накидке с пушистой белой отделкой по контуру и снежинкой в волосах нежный образ складывался сам собой. В этом безумном маскараде само олицетворение кротости и самопожертвования. Восьмой мысленно перекрыл себе этот канал мышления, сконцентрировавшись лишь на «зелёной неприятности», делая тон максимально строгим. «Или это из-за Вару?» Шестой тихонько захихикал в кулачок, и робкая улыбка, что была написана на его лице, заставляла всё в желудке урчать и крутиться вверх тормашками, — очень редкая и драгоценная, не нервная — заставляющая короля с интересом распахивать глаза и цепенеть. — Я хочу отрезать их не потому что надо мной смеются, а потому что они мне уже мешают, — всё ещё застенчиво улыбаясь, Зонтик подул слегка вверх, чтобы подкинуть прядь отросшей чёлки, которая едва ли сдвинулась с места, — Как раньше, до плеча. И чёлку покороче, — но затем, всё ещё смотря на размытые зрением края бирюзовых прядей у себя на лбу, поник, скручивая губу, — Но я не уверен, что у меня получится… Эти ножницы не режут левой рукой, а я не очень хорошо владею правой… — Давай я тебя подстригу. Делов-то. Зонтик очень удивлённо похлопал крупными округлёнными глазёнками. «А… ты правда можешь?» Общей чертой пиковых было эго: никто из них никогда не ставил под вопросом то, что он задумывал, возводя свои идеи в абсолют. Пик, без толики сомнения уверенный в своём профессионализме, твёрдой рукой взял ножницы из податливых рук валета. А затем осмотрел на просвет, будто оценивая степень их наточенности. — Тебе же только чёлку и концы подравнять. Ничего сложного. Феликсу, Ромео и Куромаку в руки ножницы давать опасно: только если Зонтик не планировал получить причёску на вкус «парикмахера» — копию, «чтобы стать ещё ближе!»; точно выверенную до миллиметра стрижку, близкую к армейской, или наоборот — чересчур уж помпезную и эпотажную. Вару — ни за что! Габриэлю в этом вопросе доверять сомнительно: от него никогда не знаешь, чего ожидать. Возможно, он самый талантливый из них всех, если вспомнить комикс. А если макароны? Данте… Пожалуй, лучше не стоит. Если он вообще возьмёт ножницы, а не просто скажет что-то мудрое… Самым здравым решением было бы дождаться Фёдора и попросить его помочь, но его сейчас нет — и неизвестно, когда он вернётся после смены и в каком состоянии, — однако Зонтик был бы готов ждать. Его волосы не были первой необходимостью или большой проблемой, но Пик стоял прямо здесь и предлагал помощь… К тому же, методом исключения среди клонов только он и оставался. — Х-хорошо… Если ты не против. — Я и предложил. Король постановил, что садиться валету мало смысла: из-за одинаковости роста так к концам его волос пришлось бы сильно наклоняться. Поэтому Зонтик замер, вытянувшись по струнке посреди их тесной ванной комнаты. — Стой! Вот гребешок. …Вообще-то, Пик всерьёз не думал, что тот ему понадобится, но всё равно взял расчёску. Не зная, как подобраться, экспериментально прочесал зонтиковскую копну, дивясь тому, насколько локоны были мягкими и гибкими на кончиках — очень контрастировало с его собственной колючей шевелюрой. Трогать вот так голову трефового валета, по общему признанию, ему было немного странно и непривычно. Восьмой широко зачерпнул бирюзовых прядей и черканул разом ножницами по всей площади; сантиметров десять от лопаток упало на пол. Довольный собой, он собирался уже переходить к чёлке, как вдруг вылупил глаза, как блюдца, заметив, что скосил — будто планировал отсечь неровный участок своим красным лазерным взглядом. Спеша устранить недоразумение, он щёлкнул ножницами ещё раз… На месте одного скоса появилось два угла. Пик отрезал ещё раз. Старые ножницы слегка зажевало, и пряди отрезались не полностью. Поэтому он отрезал ещё раз. …А затем ещё раз. И ещё. Ножницы натужно скрипели из-за той скорости, с которой ими пытались резать; волосы всё более тонким и тонким прахом осыпались на пол, падали на лицо трефового валета: на нос, ресницы, щёки, — вынуждая смиряться с накатывающей щекоткой. Зонтик немного покривил губами; его тон звучал взволнованно — не то от беспокойства, не то от нетерпения. — Пик?.. Могу я уже открывать глаза? Король отстранился, чтобы с гордостью посмотреть на свою работу. Только его вытянулось, как пластик пластилина. Зонтик с самого начала не претендовал на большую аккуратность с этими его торчащими по сторонам взъерошенными «ёлочками», из-за которых Вару того и прозвал «мочалкой»; только теперь его волосы представляли многоуровневую кривую лесенку прямиком из Страны Чудес длиной примерно на уровне каре, а от чёлки, прикрывавшей верх лба, осталось мимолётное воспоминание. Там даже не было волос: пока Пик пытался всё подравнять под уровень, подстрижено оказалось настолько коротко, что напоминало грубый шов у куклы в месте, где основная часть волос спадала на левый бок и уходила дальше взад. Пик даже умудрился подрезать передние локоны, прикрывающие немного уши, из-за чего они стали похожи на неполноценные обрубки — зато ничего теперь они не прикрывали (валет треф постоянно прятал их за уши, ведь они ему мешали — хоть в чём-то Пик угадал, хотя исполнение хромало). Выглядел сейчас Зонтик, как болонка, только что вылезшая из блендера, и король судорожно замахал руками, пытаясь придумать, как за долю секунды это можно всё исправить. Но было уже поздно. Зонтик открыл глаза. И его взгляд упал прямо на зеркало, напротив которого он стоял. Пику давно стоило понять, что мелкая кропотливая работа — не его стязя, это же не доски заколачивать! Высокой аккуратности Пиковому Королю недоставало, но гордыня взяла верх — это же казалось таким простым! Восьмой мысленно отвесил себе знатный подзатыльник, но было уже поздно. Это стоило делать тогда, когда он самодовольно брал в руки ножницы. Взгляд Зонтика был таким, словно он давно вывалился из этого мира в иной — возможно, обратно в карточный, — он бесцветно прикоснулся ладонью к зеркалу, чего в нормальном своём состоянии себе бы точно не позволил. А если бы позволил — тут же одёрнул руку, как обожжённый, чего не произошло. — Послушай, я-я-а… Взгляд Пика заметался по плитке ванной, ныряя от розовых баночек на раковине до пола, раскрашенного бирюзовыми ошмётками того, что когда-то было шикарными зонтиковыми волосами. Он потёр загривок, хорошенько сминая шею. А затем глаза распахнулись, а собственные волосы разметались по пространству, как наэлектризованные, когда король заметил, как у трефового подрагивают губы. Пик хотел протянуть руку, но Зонтик крепко зажмурился, и прозрачные капли полились из уголков глаз. И король отшатнулся в дверной проём, как испуганный кот. Разве что не зашипел ещё. — Д-да ну не плачь ты! ЭЙ! — выкрикнул он во весь голос, продолжая сужать зрачки, пока они и вовсе не превратились в две чёрные точки, — Я не специально! Я… я просто… просто… — рожки прижались ближе к голове, когда восьмой спрятал её в плечах; лепетать королю было не свойственно, но он ничего не мог сделать со своим предательским речевым аппаратом и нарастающим чувством необъяснимого беспокойства, пока Зонтик рядом с ним продолжал шмыгать носом и утирать обильные и горючие дорожки слёз, — Ты это… из-за гоблина зелёного не переживай! Да не дам я тебя в обиду! — выпалил он на повышенных тонах, а потом буркнул, отводя лицо и скрещивая руки на груди, пытаясь создать впечатление для самого себя, что всё так и было задумано, — И вообще… Только живот ужасно болюче разнылся, словно его нутро медленно превращалось в кашицу. За всей своей бравадой Пик даже не заметил, как всхлипы стали чуть тише и в воздухе снова пару раз щёлкнули ножницы; маленькие кусочки бирюзовых прядей посыпались прямо в раковину. А когда снова нерешительно повернул голову и приоткрыл глаз, чтобы посмотреть на другого, заметил, что Зонтик выглядел… Сносно. Конечно, не предел мечтаний, но валет треф отстриг наиболее кривые лесенки и заставил свои волосы отдалённо напоминать то, чем они изначально были, просто в ужасно коротком варианте: чуть ниже подбородка, даже не до плеч. Хотя его голова всё ещё выглядела смешно, потому что из-за этого в волосах появился лишний объём, как почти у всех из них, у кого были короткие и относительные нормальные стрижки. Зонтик умыл лицо, и хотя его глаза всё ещё были влажными и покрасневшими, не похоже, что он сердился. Он вообще умел злиться? Пик бы на его месте уже всё вокруг тут разметал. К слову о короле: он снова скукожился, как загнанное в угол дикое животное, стоило ему увидеть, как слёзы продолжают бесшумно течь из блестящих аквамариновых глаз. Рога на голове разошлись по сторонам и поникли; хуже всего было от того, что у валета треф появилось определённое к нему доверие: всякий раз, когда была возможность, Зонтик выбирал его компанию, а Пик, просто не сумев унять самомнение и гордость, так по-идиотски его подвёл. Невольно рисовалась параллель с пятым клоном, который не упустил бы возможности над младшим трефом подшутить, и Пик скрежетал зубами в обиде на самого себя. — Из-ви-ни, — отчеканил он по слогам скороговоркой, смотря в пол и напряжённо сжавшись всем телом так, словно был куском бетона. Признавать провал и слабость для пикового было унизительнее любого наказания, но он полностью сам в этом виноват. Зонтик вылупил на него свой огромный взгляд, покачал головой (его новая «причёска» очень забавно болталась вместе с его движениями), а затем стёр пальцами солёные остатки с раздраженных век и ресниц, странно зажав губы так, словно сдерживал смешок. — Извини! Вот, что ещё?! — Ничего страшного. Король недоверчиво поднял бровь. «То есть?» — Ну, конечно, я расстроился, — сказал Зонтик удивительно ровно, вышмыгивая носом последние слёзы, — Но не то чтобы я ничего такого не ожидал, когда соглашался… В конце концов это всего лишь волосы — отрастут рано или поздно… Наверное… — Да! — сказал король, словно изначально всё так и планировал, — Вон как у Данте быстро шевелюра отросла! И вообще, мне и так всё нравится! Неловкая пауза. — Это… И то, что ты сказал сказал раньше- — Ладно! Я за пылесосом! Надо это убрать, пока- Зонтик осторожно бочком придвинулся ближе, совершенно игнорируя попытки (слишком милые) пикового игнорировать его. И, отводя глаза и как всегда прижав коленки ближе друг к другу, придержал за руку и быстро чмокнул в щёчку, вынуждая короля вспыхнуть, дыбя шевелюру чуть ли не до потолка, и от неожиданности задымить, со звуком двигателя паровоза, прежде чем скрыться.